Ночь была бурной. И продолжительной. Драко еле глаза продрал с утра. Но встать все равно не смог. Он так и лежал на широкой кровати, заправленной красным, шелковым постельным бельем — и хорошо еще, на стороне рядом с тумбочкой, где лежала его походная сумка. Малфой попытался дотянуться до нее рукой, потому что даже привстать возможности не было, — тело не слушалось, — и нащупал свой кошелек. Конечно, он оказался пустой. Мало того, не хватало двух склянок с зельем покоя — самым дорогим эликсиром. Ну, хоть противорвотное оказалось на месте: его Малфой и выпил. А заодно и от головной боли. Проверить карман пиджака, где лежал шелковый шейный платок и булавка с бриллиантом, — задача и вовсе была непосильная, в ближайшие часы точно. Но Драко уже и так знал, что там ничего нет. Грустно. Хотя развлечение того стоило.

За что Малфой действительно испугался, так это за амулет матери. Пусть он и не дорогой, но все же — для Драко он стоил больше сотни тысяч алмазов. К счастью, тот оказался на месте. Малфой вздохнул с облегчением, потрогав шею, — и улыбнулся. Потому что вспомнил, как украшение понравилось Ёкше. Или Мокше? Драко так и не смог толком запомнить, кто из них кто. Девушка любовалась даже не самим кулоном, а тем, как он смотрелся на Малфое.

«Ты такой сексунчик», — сказала она, а потом начала целовать шею Драко в разрезе рубашки, да так, что тот возбудился в момент. Мокша (это все же была она) ничуть не лукавила, когда говорила, что умеет владеть языком. Мало того, он, похоже, у нее неестественно удлинялся, и она так заласкала Малфою шею, плечи и уши, что тот в самом деле начал вопить от удовольствия.

А потом обнаружил сидящего на своих бедрах красивого, рыжеволосого парня, да так идеально сложенного, что взгляд нельзя оторвать. И это точно была перевоплощенная Ёкша, потому что она предложила приятным, мужским тенором называть ее Ёк. А потом доказала, что умеет владеть руками, губами и вообще всем телом не хуже, чем сестра языком. От ее ласк Малфой моментально извергся. Ему даже стало неловко за свою «скорострельность», но никто и не думал смеяться над ним. Напротив, девушки выразили бурный восторг. И это было только начало.

Драко терзали нежностями до самого утра. В четыре руки — это было что-то умопомрачительное. Язык Мокши творил совершенно бесстыдные вещи, в постели она оказалась до неприличия разнузданная, — и это так заводило. Ёкша… то есть, Ёк тоже отдался Драко целиком и полностью. От предложения «быть снизу» тот все-таки отказался: как ни крути, а отдаться пришлось бы девушке — хоть Ёкша и приняла идеальный облик парня, но Малфой нутром чувствовал, с кем имеет дело. Поэтому одну свою девственность он все-таки сохранил. Две другие были безвозвратно потеряны, ибо Драко поочередно оказывался в объятьях то одной, то другой девицы, сливаясь с ними в фееричном экстазе, — и ему хотелось снова и снова.

Они пили вино, — Малфой понял, что туда подмешали возбуждающий эликсир, но отказываться от удовольствия не хотелось. Он пил вместе с девушками, — намного больше их, — а потом занимался с ними любовью опять и опять. Хотя знал, что утром не встанет. И еще сутки не сможет ходить. Это был побочный эффект зелья страсти. У пожилого волшебника оно и вовсе могло вызвать паралич, причем необратимый. Но молодости подобное не грозило: лишь временное обездвижение, — и все равно неприятное.

Зато Малфой вынес из этой ночи огромнейший опыт: обе девицы, одна из которых был парень, прямо и без стеснения говорили ему, что и как надо делать, чтобы им становилось особенно хорошо. Драко впитывал всё, как губка, потому что хотел применить эти знания… на кое-ком еще. Особенно те, которые касались мужского тела. А сейчас он лежал и укладывал все эти навыки у себя в голове, повторяя их, будто урок, потому что все равно ничего больше делать не мог: тело начнет отходить не менее, чем через час, да и то очень медленно. Малфой так увлекся процессом повторения и усвоения материала, что даже не сразу заметил, как скрипнула входная дверь комнаты. В номер вошел трактирщик.

В полный рост, когда нижнюю часть его тела не закрывала барная стойка, он казался еще здоровее. Не Хагрид, конечно, но впечатление производил внушительное. Из-за его могучих плеч торчали две ручки магических жезлов: настоящий маг-воин. Такие здоровяки презирали волшебные палочки, считая их игрушкой для девочек.

Ричард прошел в комнату и сел на край кровати, где так и лежал Малфой. Тот даже ногой не мог шевельнуть, ведьмаку пришлось самому немного ее подвинуть. Его касания оказались на удивление мягкими.

— Ну как, дружище? Полегчало тебе?

Драко вздохнул.

— Отчасти, — он с тоской взглянул на свою сумку, которая так и лежала рядом. — Вот уж кому точно стало легче, так это моему кошельку.

Ричард хихикнул.

— Не жадничай. Девочки забрали свое, — он внимательно поглядел на Малфоя, потом обернулся на его пиджак, аккуратно висящий на вешалке возле окна, и опять посмотрел на Драко. — Булавка твоя на месте, — сказал он ему. — У нас не воруют. Мои рыжухи стоят дорого, но не настолько, чтобы платить им бриллиантами. Или ты считаешь, что они не отработали то, что взяли?

— Отработали полностью. Я не в обиде, — Драко попробовал пошевелить пальцами ног. Пока ничего не вышло. Ведьмак заметил его потуги, достал его ногу из-под одеяла и начал ее разминать.

— Ничего, оклемаешься, — ступни и икры сразу начало нестерпимо колоть — онемение отступало. Малфой хотел подняться, чтобы взглянуть, что с ним делают, но шея тоже не слушалась. Тогда Ричард начал разминать его плечи. Стало больно, иголки усилились, Драко начал поскуливать, но зато ощутил свою спину, а потом поясницу и бедра. А минут через десять этого мучительного массажа, от которого Малфой и стонал, и смеялся, и плакал одновременно, он смог сам сесть на кровати.

— Хватит или еще? — спросил истязатель.

Драко решил отказаться.

— Э… нет, спасибо… Дальше само пройдет, — хотя надо отдать должное массажисту: тело ныло приятно. Малфой просто стеснялся своей наготы и того, что боялся щекотки.

— Ну, как скажешь, — трактирщик снова уселся на край кровати. — А как твое душевное состояние?

— Вроде лучше, — Драко вздохнул, а перед мысленным взором опять встали оба Поттера. Кажется, даже дюжине симпатичных ведьмочек не удастся выбить их из сознания Малфоя. Он помотал головой — и сразу вспомнил о деле.

— Мне нужно было купить сову. Для этого я и пришел.

— В Лютный? — красивые брови Ричарда взметнулись вверх. — Ты разве не знаешь, что чародеи здесь общаются только с помощью воронов?

— Слышал об этом, — Драко машинально огляделся по сторонам, все еще пребывая в некоторой прострации после умопомрачительной ночки. — Но я думал, вдруг… В Косой аллее мне пока лучше не появляться.

Трактирщик хрипловато хихикнул.

— Слышал, ты попортил лицо Главному герою войны?

Мерлин… И всем уже всё известно. Драко поразился, с какой скоростью распространяется информация в магическом мире. А может газеты уже написали? Впрочем, не важно.

— Попортил, да. А теперь мне надо черкануть ему пару строк…

Ричард громогласно расхохотался, — Малфой даже вздрогнул от неожиданности.

— Ну и отношеньица у вас, — покачал головой ведьмак. — Мне нравится, — он показал большой палец. — Будет тебе птица.

Ричард встал, подошел к окну, раскрыл его створки и переливисто свистнул. Красиво и мелодично. С улицы послышалось карканье: сначала обычное, потом злое и наконец перешедшее в звуки птичьей драки. Ведьмак тут же шмальнул в кого-то магией. Птицы отчаянно загалдели, но всё быстро стихло.

— Я вам! — он погрозил в окно кулаком. — На черные ритуалы пущу, если будете обижать маленького!

Драко увидел, как мимо окна пролетела стая черных воронов, а в руках ведьмака послышалось хлопанье крыльев. Когда он прикрыл окно и повернулся к Малфою, на его запястье сидел белый, маленький вороненок с красными, светящимися глазами.

— Вот, — трактирщик посадил птицу на одеяло, под которым лежал Малфой. — Это Пик. Когда он вылупился, то очень забавно пищал. Не как все воронята. Мало того, что белый, так еще и пискля, вот я и назвал его так.

— Вы разводите воронов? — Малфой следил за тем, как вороненок начал ходить по красному шелку пододеяльника и внимательно изучать его складки.

— Ага, — покивал трактирщик. — Люблю черных птиц. А если появляются белые — они, как алмазы. Редкие, и на них все охотятся… Убить хотят. Я о его собратьях, — он покивал на Пика. — У него свой отдельный домик, где он прячется ото всех. Для таких альбиносов я всегда ищу хорошего хозяина. Кто не обидит. И вот нашел тебя, — Ричард опять улыбнулся мягкой улыбкой, которая ну никак не вязалась с его суровой внешностью. — Возьми его. Он умный, хоть и совсем молодой. Но тебе стоит лишь прошептать имя и адрес твоего получателя, желательно четко представив их (так письмо прилетит побыстрее), и дать ему в лапку свиток. Пока небольшой: но он вырастет. Тогда ты сможешь передавать через него письма побольше. И даже предметы.

— Но… — Малфою стало неловко. — Я не смогу его выкупить: у меня денег нет. А чтобы их получить, нужно провернуть кучу манипуляций. Это займет много времени, а письмо надо срочно отправить. Можно я только разок им воспользуюсь? — он поглядел на вороненка, с интересом уставившегося на его блестящий кулон. — А потом… Ой! — Пик запрыгнул Малфою на плечо и начал изучать его цепочку белым клювом. — Нет-нет, не тяни, — Драко осторожно отвел голову маленькой птицы. — Я тебе дам другой камушек, — он встрепенулся. — О! А можно я заплачу за него своей булавкой с бриллиантом? Камень там крупный, и золото чистое.

— Оставь ты, — трактирщик махнул огромной ручищей, глядя на Драко, как иногда смотрел отец: с какой-то особой нежностью. — Я дарю тебе этого вороненка. Вижу, ты будешь ему хорошим хозяином. А булавку отдай своему эльфу, как и планировал…

Малфой уже перестал обращать внимания, что его мысли видны ведьмаку, как на ладони. Не сказать, что это было приятно, но почему-то не беспокоило. Ричард не производил впечатление человека, способного навредить. Во всяком случае, Драко. Напротив, он казался тем, кого можно просить о помощи — и он окажет ее. Но почему, неизвестно. Рич не был похож на глупенького добряка. Наверняка его жезлы прервали немало жизней, а еще он мог проклинать. Это значило, что душа его была темной.

— Почему вы так добры ко мне, Ричард?

Тот какое-то время глядел исподлобья в серые глаза Малфоя, потом кивнул сам себе и снова сел на кровать.

— Хочешь узнать? Я скажу… — он помолчал, разглядывая голые плечи Драко, но скорее по инерции. Потому что думал совсем о другом. — Я любил твоего отца. Он — смысл моей жизни.

— Что? — у Малфоя глаза полезли на лоб. — Что вы хотите сказать?

— Хочешь услышать историю?

Драко весь побледнел. Он не знал, хотел или нет. У него появилось чувство, что он наступает на тонкий лед. Этот грозный мужчина любил его родителя? Гордого, правильного, лелеющего традиции! Люциуса Малфоя, который испепелил бы любого, кто заикнулся бы при нем об однополой любви. Что происходит?

— Не верю вам… — Драко помотал гловой.

— Не страшно, — трактирщик махнул рукой. — Я все равно расскажу. Ты — его сын. Я не могу молчать. Иначе ты никогда меня не узнаешь так, как должно быть… А потом уже будешь судить… — он посмотрел на Малфоя, который машинально отодвинулся к спинке кровати и натянул на себя одеяло. Ричард слегка усмехнулся, глядя на это. — Так вот… Я учился на Гриффиндоре. Веришь? — Драко медленно помотал головой. Ему бы и в голову не пришло, что такой мощный ведьмак вообще мог обучаться в Хогвартсе. И все же это, видимо, была правда. Потому что тот продолжал: — Твой отец — на Слизерине. Он был старше на год. В первый же день обучения мы с ним жутко поссорились: я не признал его старшинство и не уступил дорогу. Мы подрались — на кулаках. Он не использовал магию, и мне это очень понравилось. Я ведь только начал свое обучение и толком не умел колдовать. Ему ничего не стоило унизить меня при всех. Но он так не сделал, а просто набил мне морду. Хотя это далось ему нелегко: в одиннадцать лет я уже был приличным здоровяком. Но я не мог бить его сильно… он очаровал меня сразу. Потом мы постоянно задирали друг друга, снова дрались — уже с помощью волшебства. Но чем старше мы становились, тем больше я понимал, что не могу жить без него. Что он занимает все мои мысли, и что каждая ссора — это попытка общения. Пусть хоть так, только бы он обращал на меня внимание. Однажды он меня чуть не убил в отчаянном поединке, потом — я его (случайно, конечно). Мы с ним то и дело оказывались в лечебнице, в добрых руках юной тогда мисс Помфри. Нас наказывали, но больше меня, потому что именно я затевал эти свары. Потом твой отец закончил Хогвартс и исчез с моих глаз, а я сбежал, ибо меня больше ничего не держало в этой школе. Библиотеку с книгами о темных искусствах я уже всю облазил, талмуды знал наизусть, а профессия мне была не нужна. Я сирота, опекуны меня ненавидели, потому что мои родители были темными магами и закончили свою жизнь в Азкабане. Сначала отец, потом мать. Хогвартс стал моим домом: за меня только платили, но даже на летние каникулы не забирали. Зато у меня была возможность изучать всё запретное, что только можно. Вскрывать магические замки и облапошивать Филча — дело простое. Призраки были со мной заодно, даже Пивз. Но без Люциуса Хогвартс опустел. Я сбежал в Лютный. А куда же еще? И теперь сам себе хозяин.

Драко покивал головой, все еще пребывая в шоке от новости, но похоже, в ней ничего ужасного не оказалось.

— И это вся ваша любовь? — спросил он.

— Да вот еще! — трактирщик хмыкнул, и Драко это совсем не понравилось. Неужели есть продолжение? Нет-нет, быть не может!

— Может, — Ричард, как обычно, ответил на его мысли. — Я спал с твоим отцом — скажу сразу. Чтобы ты не сидел и не трясся, боясь услышать эти слова. Да, это было…

— Но как? — Малфой протестующие помотал головой. — Как такое возможно?!

— Обманом, конечно, — спокойно пожал плечами бармен. — А ты как думал? Твой отец частенько появлялся в Лютном, поэтому я тут и остался, хотя планировал переехать за океан, когда мне исполнится восемнадцать. Думал сбежать от чувств. Но однажды увидел Люциуса возле «Горбин и Бэркес» и понял, что не смогу с ним расстаться. Я стал следить за ним, узнал, где он появляется и когда. Его интересовали книги, редкие артефакты, вино. И вот однажды я заворожил его и заманил домой. Мы провели вместе ночь. Утром я стер ему память и заменил воспоминания на безобидные. И так было не раз. Ровно два года я пользовал его таким образом…

— Но это же подло! — Малфой даже подскочил на кровати. — Как вы могли?!

— А я и есть подлец, — трактирщик улыбнулся ему, ничуть не смущаясь. — Ты забыл, с кем имеешь дело?

— Но…

— Но! — перебил его Ричард, заставив молчать, как и вчерашнюю публику в баре. — Послушай меня. Отец твой даже не знал, что был любим и что проводил со мной ночи. Но он был счастлив в моих объятьях. По-настоящему счастлив, ибо темная ворожба сбивала с него всю спесь и он становился самим собой. В первый раз я просто хотел пообщаться — без драк и придирок. Просто поговорить. Поэтому затащил его к себе в дом. Но кто бы мог подумать, что оказавшись в таком расслабленном состоянии, он признается, что я был в его сердце. Он любил меня, — Ричард сжал кулаки. — А я даже не знал! Не знал, демон дери! — он отчаянно помотал головой. — Мы презирали друг друга, били, жгли магией, а оказывается… это была любовь. Безумие!

Драко почему-то вспомнил о волшебнике Поттере. Но лишь на мгновение, ибо открывшаяся отцовская тайна, о которой тот сам не подозревал, поразила его в самое сердце.

— И все равно… — он вытер глаза, в них появились слезы. — Это было нечестно…

— Честно, — Ричард кивнул. — У твоего отца выгорало магическое ядро. Его тяга ко мне, которую он затолкал вглубь души, убивала его. Он и не знал о ней — так уверил себя, что ненавидит меня. Не знал — и умирал. А лечился совсем от другого: тщетно, как ты можешь догадываться. Поэтому я и пошел на такое… Я спал с ним, и он выправлялся, думая, что ему помогают его глупые колдомедики. Да еще за такие деньги! — Рич усмехнулся. — Забавно. Когда он видел меня в Лютном, то презрительно оглядывал снизу вверх и переходил на другую сторону улицы. А когда я в очередной раз ловил его в свои сети, он говорил мне столько нежных слов, что…

— Хватит! — Драко заткнул уши. — Я не хочу это слушать. Мне все равно… Так нельзя!

— Ты бы предпочел, чтобы твоей отец умер?

— Я… нет… Я…

— Вот и я нет, — Ричард поднялся. — Я успокою тебя. Когда твой отец встретил твою маму, моя ворожба перестала на него действовать. Он полюбил ее всей душой. Я, конечно, мог бы продолжить наши свидания, усилив дозы магии и эликсиров, но это сказалось бы на его психике. А я не желал ему зла. Он был счастлив с Нарциссой. Мне пришлось отступить. Потом появился ты. Когда Люциус стал Пожирателем, я… пытался его вразумить. Его суть слишком светлая! Ему нельзя было… — ведьмак покачал головой. — Он ожег меня такой ненавистью, когда я пытался ему это сказать, что… Веришь? Я едва руки на себя не наложил. И это я-то! — Ричард ударил себя в грудь кулачищем. — С тех пор мы не виделись. А теперь он умер в тюрьме. Я боялся этого, знал, что так будет! — он потер область сердца, болезненно сморщившись. — В моей душе теперь большая дыра. Она не затянется никогда. Но вот ты… — он ткнул в Малфоя пальцем. — Ты его сын. Когда я увидел тебя вчера, то понял, что ты… мой бальзам. Ради тебя можно жить. Даже если ты будешь ненавидеть меня…

Драко плакал, кусая губы, — он никак не мог остановить эти слезы.

— Не буду, — он помотал головой. — Просто… это ужасно! Мне нужно время, чтобы… осмыслить…

— Я понимаю, — Ричард кивнул. — Но мне оно ни к чему — я уже все решил для себя. И теперь у меня только ты и эти две, — он кивнул куда-то на дверь. — Рыжие бестии тоже мне не родные. Я подобрал их, когда их безумная мать отдала душу Дьяволу, готовя яд для своего очередного любовника. Я вырастил их, они закончили Шармбатон, где уделяли особое внимание наукам Соблазнения и Страсти: так же как я, таская эти знания из закрытых библиотек. Они соблазнили в школе всех, кого только можно, даже старых учителей. От них спасу не было. Меня то и дело вызывали на ковер и требовали забрать дочерей. Но еще не хватало! Я говорил, что засеку их до смерти и пришлю директору их мертвые головы. Девчонок тут же прощали. Они закончили школу с отличием. Сейчас у них два борделя и клуб рисования небывалых существ, которые оживают и с которыми можно сношаться. Просто развратницы, тьфу! — колдун от души рассмеялся. — Люблю своих бесстыжих малышек. Им обеим за тридцать.

У Малфоя брови взлетели вверх.

— За тридцать? — он-то думал, что близняшки его ровесницы. Зато он отвлекся от прошлой истории и перестал плакать, как и рассчитывал Ричард.

— Не удивляйся, — ведьмак улыбнулся ему. — Их отец — вейла. Они все так выглядят: никогда не стареют. Кстати, в его жилах чья только кровь не текла — всяких существ: демонов, оборотней, вампиров, кентавров, русалок и даже драконов. Его род очень древний. Как его занесло в наш мир, неизвестно. Такие обычно в подземных пещерах живут, в подводных гротах, но он встретил рыжую ведьму и влюбился в нее. Потом быстро умер: вейлы-мужчины долго не живут в нашем мире. Да и вообще нигде. Когда он погиб, превратившись в мертвую птицу, жена потеряла рассудок. Она любила его. А всех остальных мужчин возненавидела. Завлекала их и изощренно убивала. От чего и сама умерла. Осталось только две дочки. Им было по девять, когда я их подобрал. Одна — метаморф, другая — горгона.

— Что?! — Драко чуть на месте не подскочил. — Это которая? То есть… подождите! Мокша — горгона?!

— Да. Но не пугайся — она полукровка. В камень ее взгляд не превращает, тело у нее, слава Тьме, девичье, только змеи вместо волос, да и те не опасны. Она завораживает их под косы, и ей очень идет. Как думаешь?

Малфой сразу вспомнил шевелящиеся косички девушки: он-то думал, что ему показалось — от выпитого. Горгона, черт подери… С кем Драко спал?

Ричард слушал его раздумья и ухмылялся. По-доброму.

— Язык у нее тоже горгоний: длинный, раздвоенный, как у змеи. Она научилась им управлять и сделала его сексуальным оружием. Как тебе, а?

— Ох, Мерлин… — Малфой немедленно покраснел, вспомнив, где только не побывало это «оружие» и как оно отчаянно сводило с ума. И не только его, но и Ёка. Как извивался этот рыжий красавчик от наслаждения, как он стонал, когда сестрица его ласкала… У Драко крышу сносило. Неужели он правда гей, раз именно парень вызывает в нем столько эмоций? А еще он представлял Поттера на месте Ёка (каждого поочередно), и это вообще заканчивалось безумным экстазом. О, нет, лучше не вспоминать — тело уже реагирует. Драко уткнулся в подушки, спугнув белого вороненка, который пристроился возле него и мирно дремал.

— М-м-м…

— Вижу, понравилось, — усмехнулся трактирщик, глядя на терзания Малфоя. — Вот и отлично. А теперь пиши письмо своему ненаглядному…

— Кому?! — Драко сразу вынырнул из подушек, лохматый и красный. — Он мне не…

— Хватит, — Рич прервал его, но не грубо. — Просто пиши, — он одним взглядом сотворил письмо и пергамент: вот это силища! — Пиши, а я пойду закажу еще выпивки для кабака. Вчера народ всю ночь отмечал твою мужественность, и подвал опустел…

— Что? — Драко опешил.

— Слава — она такая, — посмеялся трактирщик, а в дверях задержался. — Можешь поспать здесь еще. Еду тебе принесут.

— Спасибо, — Малфой немного смутился. — Я… обязательно расплачусь, когда будут деньги.

— Я тебе дам! — ведьмак погрозил ему кулаком. — Твоя лучшая плата — не забывать меня. Появляйся хоть иногда, чтобы я мог лицезреть твою белобрысую голову. Эта комната… — он осмотрел номер в коричнево-красных тонах, с бежевым, мягким ковром на полу. — Второй этаж — моя обитель. На третьем — бордель. А здесь живу я, рыжухи и… В эту комнату я приводил твоего отца. Теперь она твоя — приходи, когда хочешь, — он потыкал себя пальцем в грудь. — Не забывай папочку, — потом глубоко вздохнул и прикрыл за собой дверь.

Драко остался один. Верней, не совсем: на плечо ему сел вороненок и прижался теплым боком к его шее. Драко осмотрел комнату… Да неужели же? Нет, быть не может… Нет, нет, нет, нет! Или да?.. Малфой потрогал постель: неужели на этом белье?.. Нет, невозможно! Он помотал головой, натянул на себя одеяло, встал и прошелся по комнате, а подойдя к противоположному от двери углу, увидел там высокую тумбочку, покрытую красным бархатом. Когда Малфой приблизился, уголок, до этого затемненный, вспыхнул магическими свечами. На тумбочке стояло несколько колдоснимков. Драко пригляделся к ним и отпрянул: на них был отец — молодой, статный, красивый, с непривычно нежной улыбкой, в свободной рубашке и брюках, расстегнутый ворот обнажал гладкую грудь. На одном фото он сидел в красном кресле, беспечно качая красивой, босой ногой, на другом — лежал в постели, обнаженный и сладко потягиваясь, на третьем — двигался в антураже вот этой вот комнаты — весело и непринужденно. Драко был потрясен: он не узал его! Никогда в жизни он не видел отца таким и даже не думал, что тот вообще когда-то мог выглядеть так… Так эротично и так дурманяще притягательно…