Осень в Париже прикидывается весной. Но на смену бурлению крови явилось парящее чувство, будто в жилах течет шампанское с пузырьками. Воздух снова пахнет остро, сладко, прохладно и фиолетово, разве что не пытается тебя отравить.

      Осень приходит в Париж за одну ночь, и когда воскресает солнце (как феникс в пламени), то его лучи нежнее всего на свете, даже если вчера сжигали и умерщвляли. И с этого дня город любви мало-помалу примеряет цвета любви; Маринетт обожает пурпурные краски осени и рисует ими с утра вплоть до самого вечера. Саму осень она не выносит.

      В голове Маринетт слишком много вопросов, досаждающих ей, как все незваные гости. Зябким утром ей приходит на ум раствориться в творчестве, затеряться среди альбомных листов и не думать теперь ни о чем, что ей осень подсказывает. Почему-то у Маринетт дни прохладные, зато ночи жаркие, и в то самое утро она, тающая и тревожная, едва убеждает себя дышать, а на ее щеках пылает цвет осени. Цвет любви.

      Сезоны в Париже, сменяясь в течение года, сплетничают друг с другом о том, что ей снится.

      Маринетт страдает от жара и от озноба, и ее город чувствует то же самое. Овеянные сказочными листопадами, Маринетт и Париж, увы, неизлечимо больны. По страницам ее альбомов гуляют коты, черные как смоль, с зеленью глаз. А вот людей Дюпэн-Чэн рисует из рук вон плохо, хотя пытается бог знает в который раз.

      Осень приносит грусть по чему-то несбывшемуся, а особенно — по Адриану Агресту. Сидящая позади него Маринетт беззастенчиво пялится на его гладкие волосы и тут же напоминает себе купить золотой краски. Хватит ей черной меланхолии и зеленой тоски. Пора рисовать надежду.

      Тем же вечером Маринетт рисует Адриана, как умеет, а умеет она, как уже было сказано, плохо. Зато у него на руках милый котенок с угольной шерстью, золотящейся на осеннем ласковом солнце, и нарисован он вполне искусно. А еще у них с Адрианом глаза одного цвета.

      О том, что подсказывает ей осень, Маринетт все так же не хочет думать.

      Скорее бы ночь.