Солнечным летним днем гуляла юная королевна в цветущем королевском саду, окруженном со всех сторон высокими стенами. Смотрела королевна на розовые бутоны, на дивные орхидеи и прочие изысканные цветы, чувствуя, как одолевает ее меланхолия. Каждый цветок в саду она знала вплоть до названия сорта; каждый из них ей наскучил за те года, что она провела в стенах собственного дворца, и больше великолепие цветника ее не радовало.
Как вдруг в саду появился сам пресветлый король, и его милая дочь осела ему в ноги.
— Умоляю, отец, — дрожал ее голосок, — позволь хоть раз выйти за эти стены, увидеть прекрасный луг и набрать полевых цветов! Об этом луге мне рассказывала покойная матушка.
Сердце короля тронула эта искренняя просьба. Но он все равно нахмурился, вопрошая:
— А знаешь ли ты, что к нам подступает лес? В этом мрачном колдовском месте не хотел бы заплутать ни один человек. Если я тебя выпущу, обещаешь не уходить дальше лесной опушки?
— Обещаю, обещаю! — вскричала она.
Тогда ворота замка распахнулись впервые за много-много лет, и королевна, помахав отцу на прощание, побежала куда глаза глядят.
Вскоре она поняла, что матушка ее не обманывала. Ноги привели королевну к зеленому лугу, тут и там пестревшему скромными полевыми цветами. Она наклонилась, почувствовала их сладкий аромат и была пленена ими в ту же минуту. Ни один благородный цветок королевского сада не казался ей столь прекрасным.
А в пятидесяти шагах начинался лес. Его столбы-деревья выросли выше дворцовых стен; собирая полевой букет, королевна нет-нет да и косилась на них. Лес совершенно не выглядел мрачным, напротив: деревья стояли рядком на почтительном расстоянии друг от друга, и солнышко касалось их мощных корней. Все это выглядело, как сказочная картинка.
Шаг за шагом, она подошла к самой границе леса — и не сдержалась, нарушила обещание, данное отцу. Вскоре ее фигура затерялась меж деревьями.
Королевне даже не показалось странным, что лес был немым. Ни птичьего пения, ни хлопанья крыльев, ни шелеста и хруста листвы... Она уходила все дальше, порой наклоняясь за очередным соцветием, чтобы вложить его в свой букет.
И вот ей в глаза бросился яркий отблеск солнечного луча. Выглянув из-за дерева, она, к своему изумлению, увидела зеркало посреди чащи, стоявшее без всякой опоры.
Тут бы ей броситься наутек, но была она так любопытна, что приблизилась к зеркалу и села рядом. Оно было все в паутине, но белые руки королевны счистили ее; тогда она засмотрелась в зеркальную гладь и еще долго любовалась собственным отражением, беспечно прихорашиваясь.
И не сразу поняла, что оно — ее отражение — смотрит на нее гневно, с ледяной злобой.
— Зачем нарушила свое слово? — спросило оно.
Голос зеркальной королевны был полон упрека. А настоящая королевна так испугалась, что выронила букет.
Вдруг гром разорвал небеса над высокими кронами; солнце погасло, и сердце несчастной замерло — и вот она уже бьется об зеркало изнутри, словно бабочка на стекле. Ее потрясенного крика никто не слышал по эту сторону.
Королевну искали, но так и не нашли. Вскоре от горя умер ее отец, королевский замок пришел в запустение, и лес наконец перебрался через величавые стены, затянул их ползучим плющом. Там, где когда-то росли орхидеи и розы, теперь грозно высятся немые деревья, хранящие свой секрет...