Интертекст

      Вы когда-нибудь влюблялись в преподавателей?

      Вернее, не так — влюблялись ли вы в того, кто клал на ваши чувства выстроенную вами же кровью и потом башню, разрушая ее вдребезги по самым разным причинам? Ясное небо, грозовые тучи, ураган, цунами, радуга, жара плюс двадцать пять, холод минус тридцать — неважно.

      Добавьте в заметки неразглашение причин отказа от вашего общества и с небес свалившийся непозволительный для отношений статус. Что чувствуете?

      Авантюрин вот чувствовал желание смеяться вместе с порой накатывающей безнадежностью. Конечно, это не единственная проблема. Может, даже не первостепенная. Но проблемой все-таки являлась. Досадно.

      Если спросить, что о таком положении думают безнадежные люди, то, скорее всего, вы услышите, что запивали горе алкоголем, и они будут правы. По мнению Авантюрина. Во-первых, потому что Авантюрин считал себя безнадежными, а признание уже половина пути к исправлению, а, во-вторых, алкоголь спасал. А если рядом дорогая подруга — вдвойне. Хорошая компания — втройне.

      Хотя последнее чем-то хорошим можно назвать с трудом и натяжкой. Но Авантюрин положением был более чем удовлетворен. Частый побег от действительности, дешево, ненапряжно, близко и люди, которые охотно принимают его, сигонийца, в свою компанию. Не шарахаются, пальцами не тычут, сидят рядом на одном диване и затягиваются одной сигаретой. Что может быть лучше?

      Этот вопрос подождет до лучших времен.

      Сейчас он располагал обедом в кофейне, вкуснейшим кофе со сливками и той самой дорогой подругой напротив, лицо которой наполовину было скрыто за монитором ноутбука.

      — Я не могу сосредоточиться, — Топаз стрельнула раздраженным взглядом на Авантюрина только для того, чтобы убедиться, что он хотя бы моргнул на ее замечание. Конечно, всерьез она не злилась — просто не понимала, как можно. — Прекрати, прошу, сверлить меня. Глазки у тебя все еще красивые и чудесные, не переживай.

      — Прости, просто задумался, — Авантюрин все-таки отмер и опустил голову в пластиковый контейнер с едой.

      — Я успела страницу настрочить, пока ты в связь с космосом ловил.

      — О, и что там? — он убрал пластмассовую вилку в сторону и заинтересованно поставил подбородок на сложенные друг на друга руки. Еда в горло не лезла совсем.

      — Честно говоря, заручиться поддержкой спонсоров и партнеров университета было верным решением, — Топаз машинально сделала глоток кофе и продолжила одновременно с разговором шустро стучать по клавиатуре.

      — Взять кофе из сезонного меню, как я погляжу, тоже, — Авантюрин увидел, как закатились ее глаза.

      Сидеть вот так, в предуниверситетской кофейне на часовом перерыве, он считал лучшим временем с понедельника по пятницу. Никаких, откровенно говоря, скучнейших пар, мелькающих в толпе косых взглядов, блещущих угрозой размазать милое личико по стене, — конечно, как посмел сигониец, не батрачащий ради экзаменов днями и ночами, урвать их бюджетное место?

      Хотя, справедливости ради, Авантюрин и правда добросовестно старался все три месяца подготовки ко вступительным. Большего себе позволить не мог.

      — Так ты слушать будешь? — поинтересовалась Топаз с поднятой бровью. Даже специально для него убрала пальцы от ноутбука и откинулась на кресло дивана.

      — Да-да, конечно, говори, — Авантюрин обаятельно улыбнулся, — Я весь во внимание.

      Топаз обреченно вздохнула, гоняя трубочкой по кофейному стаканчику лед.

      — Так вот, одна из сотрудниц КММ, услышав тему моей курсовой, очень оперативно собрала нужные данные и выслала на почту. Не уверена, корпоративная она или личная и с какой вероятностью она увидит мое письмо, если я обращусь к ней с вопросом, но с ее слов — делать я это могу в любое время.

      — Бесплатно?

      — Авантюрин, — смерила его взглядом Топаз, на что он негромко рассмеялся.

      — Ладно-ладно, и все за утро?

      — Да, — голос ее звучал без капли удивления, — Большая компания, как никак.

      — Если располагает статистикой по твоей теме, то внутри не все так радужно, — увлеченно рассуждал и заключал выводы Авантюрин. — Подверженные определенному давлению сотрудники, к тому же, она международная.

      Топаз поняла сразу, что Авантюрин имел ввиду, — хотелось закусить губу, но этой чести удостоилась трубочка во рту, к тому же, он говорил эти слова просто как что-то нормальное и само собой разумеющееся.

      — Нелюбимое место работы, маленькие сверхурочные, что угодно, — Авантюрин пожал плечами. — Удивлен, что они решили выложить тебе всю внутреннюю кухню просто из поддержки студентам, когда эта самая поддержка нужна им. Или знают, кому такие данные ничего не сделают. Ты же туда метишь, да, Топаз?

      Авантюрин заботливо улыбнулся. Наверное, будь у него такая возможность, накрыл бы ее руки своими.

      Честно говоря, бесцветно и разочарованно усмехнуться хотелось больше. Проблемы нынешнего социального общества рисовались с легкой подачки прямо на неоновых глазах, стоило ему появиться вообще где угодно и сделать совершенно любую вещь. Хоть пиши ее курсовую про социальное благополучие и неблагополучие в сферах деятельности с него.

      Он — расписная яркая картина, проданная и там, и здесь, потертая, с пожеванными краями, но настоящая и искренняя. Красуется у всех на виду, бросается в глаза и не остается незамеченной, как невольный самый яркий экспонат выставки, который туда попал случайно.

      Авантюрин нашел ногу Топаз под столом и легонько столкнулся носком своего дорогого зимнего ботинка с ее, выдергивая из понурого настроения и опущенного взгляда в ноутбук.

      — Ну же, я жду подробного рассказа о том, что они тебе там прислали.

      Авантюрин смотрел на нее с горящими глазами, Топаз не была уверена, настоящий это интерес или желание в очередной раз убедиться в привычных вещах, от которых не было времени за два года отвыкнуть. Собственные убеждения въелись в кожу настолько же сильно, насколько высеченное клеймо на шее. Авантюрин никогда не прятал его, но и в зеркало на себя смотрел неохотно.

      — В общем… — Топаз вернула стаканчик на стол. Авантюрин посмотрел на нее многозначительно, и та кивнула, разрешая допить остатки персикового латте. — Все, что ты обозначил, там есть в той или иной степени. Не могу с тобой не согласиться, что это весьма неудивительно.

      — А как же их отдел мотивации? — Авантюрин отставил пустой стакан в сторону и протянул ей свой — холодный, с карамелью и сливками, приторный просто до ужаса. — Кофе, кстати, великолепный.

      Она уверенно кивнула, словно делала его сама за стойкой несколько минут назад, и на лице ее просияла улыбка.

      — Отдел мотивации свою задачу выполняет, но, ты понимаешь, людей изменить сложно, как и уговорить их подать заявление на увольнение, если зарплата покрывает все их нужды.

      Она задумчиво и очень выразительно покосилась на экран с открытым файлом отчета и миллионом вкладок статей, роликов и подкастов в поисковике.

      — Остается думать, как скрасить их рабочий день…

      — Сколько лет тебя знаю и никак не могу понять — такая забота о людях тебе на пользу или однажды вымотает настолько, что ты на всех плюнешь и улетишь отдыхать от внешнего мира на какие-нибудь тропические пляжи с белым песком? — Авантюрин добродушно улыбнулся, играясь пальцем с крышкой ноутбука.

      — Ненадолго я бы не отказалась, — честно призналась Топаз и машинально взяла пододвинутый в ее сторону стаканчик, и она беззаботно сделала глоток. И скривилась, как только проглотила, вызвав у Авантюрина приступ смеха. — Эоны, блять, Авантюрин!

      — Прости, это стоило твоего лица.

      — Клянусь, однажды я не посмотрю, что мы на людях, и ударю чем-нибудь, — раздраженно шикнула Топаз, сдерживая эмоции, которые норовили перетечь в возмущенный повышенный тон, и отставила стаканчик в сторону.

      — Ты и так разишь меня наповал каждый раз, — он положил руку на сердце, выражая искренность. — Это хуже смерти, пожалей меня.

      Она смиренно вздохнула и закрыла ноутбук.

      — Ладно, пойдем, — ее терпению и быстроте принятия ситуации можно было только позавидовать. Авантюрин всегда был невыносим. — Расскажу тебе по дороге, что придумала.

      Пока она собирала разложенные вокруг беспроводную мышь, ежедневник, который выступал в качестве толстой записной книжкой на все случаи жизни, и пару ручек разных цветов, Авантюрин подал ей пальто с вешалки у входа. Сам он успел одеться еще там.

      Стаканчики отправились в мусорку, а вот еду Топаз очень настойчиво сказала взять с собой и не устраивать голодовки перед промежуточной зачетной неделей. Авантюрина стало воротить еще сильнее.

***

      Зиму переносить им обоим тяжело — хлопья снега красивые, это правда, но холод однозначно мешал. Хоть кутай все лицо в шарф, даже глаза. И если Топаз жила на Пир-Пойнте с детского возраста и она располагала всеми шансами привыкнуть ярко выраженным сменам погоды, то Авантюрину это казалось каким-то беспросветным кошмаром.

      Родная жаркая Сигония… далеко. Очень далеко. Авантюрин до восемнадцати не видел снега, а редкие дожди шли почему-то обязательно на его День Рождения и еще несколько раз за год с неопределенной периодичностью. Перед глазами за окном дома и школы пейзажи песка, пальм, еще песка и еще пальм. Негусто.

      Кабинет приятно теплый, а преподавательский голос баюкающий. От сонливости не спасала даже переписка с Топаз, которая продолжала рассказывать то, что не успела по пути, и рассуждать на тему поддержки сотрудникам от руководства компании. Что-то про прекращения пути офисного планктона и мало мальского выхода в свет, незначительные удобства на рабочем месте и так далее.

      Похоже на то, как Авантюрин спасался от желания шагнуть в окно, учась на физмате. Еще интереснее — на факультете астрономии. И звезды эти, честно говоря, уже откровенно сидели в печенках.

      Первый курс Авантюрин смог закончить приемлемо и даже не слететь со стипендии. Он правда добросовестно делал хоть что-то и учил: конспекты, электронные лекции и сфотографированные слайды презентаций. Вся его галерея на телефоне была забита этим добром до отвала, сжирая и без того маленький объем памяти, и он умаялся потом это чистить. Проще, конечно, снести все до заводских настроек, но забавные фото и видео с тусовок хотелось оставить и иногда пересматривать. Для поднятия настроения. Особенно сейчас, сидя на лекции по астрофизике в потоковой аудитории и едва-едва что-то слыша с задних парт под потолком.

      Практические он начал покупать также на первом курсе, когда открыл для себя данный вид сохранения нервных клеток. Случилось это очень удобно — примерно за пару недель до первой сессии, когда о функции сна Авантюрин только грезил и не пользовался ею полноценно, погрязнув в формулах и объемной информации по физике общих частиц и электромагнетизму, не забывая при этом перебиваться вместе с Сугилитом, которого Топаз на дух не переносила и никакими фибрами души не переваривала, на всех возможных вечеринках. Год назад в общем чате кто-то скинул контакты некоего Веритаса Рацио с выпускного курса, и после этого все пошло наперекосяк. Все, кроме его учебы и вовремя сданных работ.

      Сейчас этот Веритас Рацио вел ему и еще трем группам лекцию по статистике фотонов, рисовал на доске ровные волновые графики и пояснял все… невероятно сложно. Почему-то казалось, что раньше, когда он был студентом, из его рта вылетали слова попроще и поприятнее.

      И кроме равнодушия с подтекстом упрека мало чего можно выудить. Вся авантюринова удача закончилась на неподкупной четверке авансом за прошлый семестр, потому что материал для зачета он зазубрил хорошо. Раньше это было очень необходимым навыком, чтобы выжить, и от нынешнего положения, по мнению Авантюрина, оно отличалось мало, разве что тебе в спину в материальном плане ничего не прилетит, чтобы убить.

      Топаз по первой совершенно не понимала, как реагировать, и потому просто оставалась рядом. Когда нужно — он приходил сам, так было спокойнее даже ей. Находить Авантюрина хотелось не где-нибудь за углом, изрядно перебравшего алкоголем и чужими косяками не пойми с чем и из чего, от которых пьяное сознание вываливало наружу прошлые травмы, а на своей кровати в обнимку с подушкой, отложенными в сторону ноутбуком и во сне похрюкивающим минипигом в ногах.

      Авантюрин не понял, задремал он ли он по итогу или пейзаж за окном умел каким-то невероятным способом коротать время. Так же не понимал, жаль ему или хотелось поскорее убраться из этой аудитории подальше, чтобы не видеть лица античной статуи. Как-то Авантюрин провел на сайтах по истории древнего Амфореуса целый вечер, чтобы убедиться, что ему точно не показалось, и напредставлять себе картин лежащего боком Веритаса на мраморном пьедестале, укрытого в области паха не самой плотной белой тканью.

      Первая симпатия, ничего особенного. Знал ли вообще Веритас, как хорош собой внешне?

      Он отлепил щеку от ладони и убрал тетрадь, где так ничего и не написал, с одной-единственной ручкой в сумку для ноутбука, оставляя в руке только флешку в виде бутерброда, которую он выиграл с Топаз в парке развлечений. На ней лежала очередная купленная практическая. Придется сдать так, потому что зарядку от того самого ноутбука он благополучно оставил в общежитии.

      — Я вышлю вам статистику посещаемости на почту, — Веритас сидел за столом, рядом с ним, наклонившись и что-то разглядывая в его ноутбуке, очевидно, ту самую статистику, стояла староста. Покачав головой, она попрощалась и скрылась в длинном коридоре. — Следующий, пожалуйста.

      Авантюрин выждал до последнего и, оставшись с Веритасом наедине, пальцами пододвинул к нему флешку со своей работой.

      — Снова купленная? — он лишь мельком удостоил его взглядом, не задавая никаких лишних вопросов, только в очередной раз «заботливо» напомнил: — Вы не вытянете экзамен.

      — Я все учу, — уверенно и даже гордо апеллировал Авантюрин, облокачиваясь руками на стол. Отсюда отлично чувствовался запах дорогого одеколона, и он каждый раз удивлялся — неужели зарплата преподавателя в первый год уже располагала возможностями на покрытие всех запросов, в том числе и соблазнительно приятный шлейф от одежды и тела?

      — Этого недостаточно, — отрезал Веритас и вставил флешку в ноутбук. Судя по тому, как его лицо никак не изменилось в выражении — нужное он нашел сразу. — И, пожалуйста, не стоит находиться ко мне так близко, я вас прекрасно слышу.

      — Ох, прошу меня простить, — Авантюрин поднял руки в знак капитуляции и сделал шаг назад. — А практику я уж как-нибудь закрою, не переживайте.

      Веритас неопределенно хмыкнул и продолжил быстрым взглядом просматривать работу, останавливаясь в некоторых местах, а после возвращаясь к прокрутке колесика мыши пальцем.

      — В следующий раз извольте присылать на почту, — он извлек флешку и так же придвинув ее пальцами по столу вернул ее владельцу. — Предварительно «три». Я бы сказал, велики шансы, что она перерастет в «два».

      — Простите? — озадаченно выдавил Авантюрин. Он за что вообще деньги выкладывал и нехилую такую сумму?

      — Вам стоит лучше искать спонсоров не вылететь из университета, — безразлично ответил Веритас, в его очках с тонкой черной оправой потух свет от экрана ноутбука.

      О, уже так. Даже не с щедрой стипендии, на которую Авантюрин каким-то образом умудрялся существовать месяц. Не без дополнительных развлечений в виде ставок в приложении и положенных ему социальных выплат.

      — Насколько мне известно, с остальным у меня проблем нет.

      — Разве? — Рацио скептически поднял бровь от подобного заявления. Как проницательно.

      И как подло — лучше бы он молчал той ночью, когда старался сблизиться с Веритасом, о том, что ненавидит эту специальность всем сердцем и ему просто-напросто не хватило баллов на экзаменах, чтобы поступить вместе с Топаз на соцэконом. Прямо стоять и хлопать ладонями.

      Но кто же знал, что этой информацией будут вертеть, как ярким хвостом, и раскрывать его, как пестрый павлиний, обнажая всю притягательную пышность и привлекая неподдельное внимание.

      Ах, да… точно. У Авантюрина на пальцах золотые кольца, где-то на том же уровне по стоимости парфюм, одежда, даже сегодняшний худи, от известных брендов и соответствующее напыщенное поведение. Повертели-то, в конечном итоге, им, если так посудить.

      Он, информация о нем или его жизнь — какая разница?

      Веритас устало вздохнул и собрал вещи в рюкзак — Авантюрин помнил его еще с прошлого года.

      — Если у вас больше нет вопросов — попрошу покинуть аудиторию. У меня это последнее занятие.

      Посвящает в свои планы? Как мило и совершенно ничего, в характере Веритаса, не значаще. Обыкновенная вежливость совмещенная с целью поскорее оказаться дома. Авантюрин это даже понимал, вот только наедине с собой оставаться ненавидел.

      — Есть ли у меня еще время? — он все-таки решил рискнуть.

      — Вам должно быть известно, что я ценю пунктуальность, — о, это в свое время ценил и Авантюрин, но сейчас прекрасно знал, к чему вел Веритас, и был готов отчаянно взмолиться на всю происходящую ситуацию. — У вас было три недели.

      Две с половиной из которых — в ожидании стипендии и с внутренним стыдом просить в долг кредиты у Топаз, которая, вообще-то, в курсе его положения и покупок абсолютно всех работ, а так, да, было, он прав.

      Он вернул на лицо прежнюю повседневную улыбку, чем вызвал на лице Рацио легкое раздражение в виде чуть сведенных к переносице густых бровей.

      — Что ж, в таком случае, более не буду вас задерживать, — Авантюрин сунул флешку в задний карман джинс и отсалютовал на прощание, задним ходом направляясь к выходу. — Приятного вам вечера.

      Ловить здесь больше нечего. Даже продолжительного взгляда в спину.

***

      — … как-то так, — буднично закончил Авантюрин, сидя на кровати в комнате Топаз и дразня устроившегося на коленях мини-пига прерывистой лаской пуза.

      — Ты, скажи мне, совсем идиот? — а вот Топаз взмолиться была не прочь и очень даже удачно это сделала с брюками в руках. — Я ведь для тебя бы не пожалела.

      — Так говоришь, словно предлагаешь не деньги, а какую-нибудь тяжелую наркоту.

      Пришлось уворачиваться от игрушки-пищалки Счетовода.

      Авантюрин помнил, как они вдвоем вымаливали у заведующего разрешение содержать в общежитие питомца и вместе с ним носились по городским ветклиникам за всевозможными справками, лишь бы дали добро. Хотя бы на первое время.

      Счетовод, поглощенный игрой авантюриновых рук, не обратил внимания, как где-то там над ним пролетела хрюшка поменьше.

      — Послушай, я была уверена, что тебе и предлагать не надо.

      — Что? Деньги или наркоту?

      В этот раз под рукой ничего не оказалось, даже тапка, а глаженными брюками швыряться и вправлять мозги студенту с внезапно проснувшейся совестью жалко.

      От Авантюрина не укрылся внимательный сверлящий и очень многозначительный взгляд Топаз — таким можно было с легкостью убить, даже не имея цели. Терпение, Топаз, только совершенное терпение.

      Пришлось поспешить сгладить угол.

      — Пока я шел сюда — подумал, что будет лучше снова найти какого-нибудь университетского отличника, да платить ему, — Авантюрин от безысходности улыбнулся, но, вспомнив в голове в данный момент до противного идеальное лицо Веритаса, мрачно добавил: — Он ведь не единственный такой гений.

      — Не припоминаю оваций и гордости преподавателей больше, чем в прошлогодний выпуск, если честно.

      — И чего он тогда остался простым преподавателем, а не подался туда, где на него будут смотреть хотя бы понимающими глазами?

      — Этого тоже не знаю, хотя на нашем потоке ситуация лучше, — Топаз покачала головой и подхватила пальцами удобные кроссовки — у них тот вел высшую математику.

      — Соцэконом — удивительное место.

      — Не сказать, что мы все в восторге и от счастья нам сносит крышу. Жди, сейчас вернусь.

      С осадком от злосчастного разговора вместо последней пары Авантюрину хотелось уйти, запереться в номере общежития, скурить пару сигарет и завалиться спать, чтобы в назначенное время запрыгнуть вместе с Топаз в такси и приятно быстро доехать до загородного дома. Он навевал приятные воспоминания репетиций, которые он часто пропускал по куче причин и всегда искренно озвученных в чате или прямо в глаза — провести время с Сугилитом, сходить в клуб с ним же и Ханаби с ее ненаглядным, у которого в голове черти что творилось, или до ночи обнимать тетради с конспектами.

      Топаз, впрочем, сама просила его разнообразить свою жизнь не только ее компанией, постараться завести знакомства с другими, хотя бы попытаться. Авантюрин общительный и яркий, он привлекает к себе внимание харизмой, юмором и тягой не сидеть на месте даже без алкоголя в венах. Топаз поддерживала его и старалась, чтобы тот после всего кошмара на Сигонии чувствовал тягу жить, а он шутливо возмущался, что она просто не хочет показывать ему новые песни и глупые ошибки в аккордах.

      Свои глупости он, впрочем, тоже афишировать не сильно хотел, однако пьяный звонок на ее номер в откровенно дерьмовом состоянии он не помнил до сих пор — только ругань Топаз поутру и хранящийся в истории тридцатисекундный вызов в четыре утра подтверждали правдивость того, что он нехило так перебрал тогда.

      Через месяц они с Сугилитом расстались — Топаз просто великолепный психотерапевт. А потом этот злосчастный контакт Веритаса в общем чате… Так все и завертелось вертится до сих пор.

      — Закажи такси, — донеслось из-за закрытой двери в ванную, и Авантюрину пришлось потревожить Счетовода на коленях, чтобы достать телефон. Тот, впрочем, только недовольно хрюкнул, скорее всего, из чистейшей вредности, и вновь умиротворенно прикрыл глаза.

      Адрес места хранился в избранном.

      Отложив телефон, взгляд невольно нашел стоящую в углу гитару.

      Он как-то пробовал сам и три дня ходил с болючими мозолями. Что-то делать на ноутбуке становилось настоящей пыткой, не говоря уже о том, чтобы нормально держать в пальцах ручку или стаканчик с кофе. Однако навыки остались, Авантюрин вложил в это дело все свое упорство все на тех же репетициях и в очередные разы, когда озарял эту комнату и кровать своим присутствием.

      Хорошее дело, медитативное, проще влиться в компанию, но чтобы браться серьезно… нет, увольте, пусть этим занимается сверкающая на концертах Топаз. Ему это акция на случайно подвернувшиеся ситуации и на занять чем-нибудь руки, не больше.

      — Насколько мне известно, у вас есть те, кто Веритаса хотя бы головы на три ниже, — напомнила вышедшая из ванной Топаз.

      — О, знаешь, он по-настоящему умеет творить чудеса, — без капли искренности ответил Авантюрин, распахнув руки. — Я удивлюсь, если предстоящую сессию закроет не один человек.

      Топаз неопределенно покосилась в сторону Авантюрина, как бы оценивая положение и взлетевший уровень лжи в его словах. Тот, в свою очередь, воспринял это еще и как приглашение встать и надеть пальто на свои плечи.

      — Так что? — и вот это стало настоящим приглашением, прямо-таки ярко выраженным, к продолжению начатого рассказа. — На чудо это мало похоже, больше на убой.

      Теперь Счетоводу пришлось покинуть нагретое место и переместиться в лежанку под столом.

      — Ты совершенно права, — Авантюрин щелкнул пальцами и наставил на Топаз два указательных, получив в ответ страдальчески закатившиеся глаза. Он поймал пальто из ее рук, старательно встряхнул мех на воротнике, превратившийся во что-то облезлое после сегодняшних выходов на улицу, и натянул на себя эту гордость своего гардероба. — Никаких тебе, дорогая, поблажек, как ты могла понять. Но это еще не все — в чате физфака все активно паникуют, где взять время на его работы и в каком переводчике забивать его сложные объяснения. С каждым днем надежды все меньше и меньше.

      Последнее он произнес с особым нервным весельем в голосе.

      — Поэтому найти человека, к которому я сяду на шею и свешу ноги, будет сложно.

      — Да уж, — удрученно заключила Топаз и открыла дверь. Следом за ней выплыл Авантюрин.

      — И не говори. Я бы даже сказал — это полный пиздец. И прямо скажу, что пропущу с Бутхиллом пару бокальчиков по этому поводу, он-то меня точно поймет.

      — Учитывая, когда он заканчивал, в его компетенции только налить тебе еще один и на этот раз чего покрепче.

      — И ты думаешь, что я откажусь?

      Авантюрин уже открыл рот, чтобы продолжить выплевывать из себя запутанный комок нервов с похолодевшими даже в теплой одежде руками, но его прервал раздавшийся в пустом коридоре звук уведомления. Достав телефон из кармана все тех же джинс, — сменил он только худи и футболку под ним — и в процессе цокнув, что не переложил его, когда застегивал пальто, он разблокировал экран и увидел сообщение от ожидающего их водителя такси.

      — Все, никакого Веритаса, пока я не опьянею и не начну плакаться Бутхиллу в плечо, — он с веселым настроем схватил Топаз за запястье и потянул к лестнице.

      Сама Топаз искренне надеялась, что они не дойдут до глупостей…

***

      …о чем думать даже начинать не стоило.

      Атмосфера отделенной от внешнего веселья кухни, Бутхилл с разложенными чуть ли не на весь подоконник ногами, между ними на столе бутылка хорошего крепкого коньяка из мини-бара в подвале и два опустошенных прямоугольных бокала.

      Мимо изредка маячили гости разной степени пьяности, таскали любезно нарезанные закуски и постепенно опустошали холодильник. Если Бутхилл предусмотрительно ничего не отложил, то на утро под ручку с похмельем и парой стаканов воды в желудке придется вспоминать дорогу до магазина.

      — Тьфу, — Бутхилл струсил пепел в открытое окно и сразу же закрыл. — Я вот таких правильных, — он пальцем нарисовал в воздухе круг. Получилось не слишком ровно, но концепцию Авантюрин понял, — Вертел на одном месте. Был у нас один такой помимо Веритаса.

      Он глубоко затянулся и, подняв голову вверх, выпустил в потолок клубы белого сигаретного дыма.

      — Сандэй, слыхал? Второе место по успеваемости, папаша богатенький, сестра его еще там, окончила физмат, а подалась в певицы.

      — Прямо-таки выпуск сплошных номинантов на целый список премий, — Авантюрин потянулся за почти пустой бутылкой и долил себе остатки до краев. Кончик носа коснулся поверхности, когда он подался вперед и немного отпил, чтобы не пролить на стол. Запах горького шоколада, намешанный с табачными нотами, ударил в голову с удвоенной силой.

      — Да мутный он какой-то, никогда мне не нравился, а вот Веритас с ним как-то даже работу писал.

      — О как.

      — Сам в шоке. Не помню, кто из них первый предложил и согласился, но они даже на какую-то конференцию от университета ездили.

      Интересная разворачивалась картина с офисными булавками на ключевых моментах личности, записанных на цветных бумажных квадратиках. Недоступная, конечно, обычному взгляду, что-то для избранных и посвященных коллекционеров, в астрофизику и математику особенно, куда Авантюрин ни на один процент не входил.

      — Эти двое друг друга стоят, те самые клишированные отличники, — Бутхилл согнул колено и подтянул к груди. — Хотя черт его знает, кто из них более правильный, я к ним раз в столетие подходил и дальнейшими планами не интересовался, ты мой темп жизни знаешь, мы несовместимы.

      Значит, не только Авантюрин это понимал и резался об это, как о лезвие ножа. Вот только Бутхилл не был похож на того, кому это хоть сколько-то приносило дискомфорт, в то время как Авантюрин задыхался своими рушащимися планами на жизнь, напоминающие склеенный ужасным скотчем карточный домик, давился каждой падающей друг за другом картой — выучиться, постараться пробиться в какие-нибудь помощники астрономов да и хватит.

      Над ним возвышался Веритас. Один, закрывающий солнце, свет в конце тоннеля, становился огромным валуном, который Авантюрина раздавит, как мошку, и не заметит, не говоря уже о том, что пожалеет.

      Второй попытки сделать выбор у него нет, оставалось надеяться на удачу, которая прямо сейчас его ужасно подводила.

      — Когда я спросил Веритаса о его цели написания работ на заказ, он сначала игнорировал меня неделю, а потом сказал, что от этого его гордость не пошатнется.

      Бутхилл вновь выпустил изо рта дым.

      — Глубоко.

      — Сандэй сейчас с отцом руководит исследовательской компанией на Пенаконии, — проинформировала обоих вошедшая на кухню Топаз. В ее руках ловко оказалась припрятанная в углу открытая бутылка шампанского.

      — Слушай, да мог бы тогда и Веритаса с собой прихватить, — ядовито отозвался Авантюрин и влил в себя половину стакана залпом.

      — Кто знает, что они там не поделили, — Топаз пожала плечами и наполнила свой бокал, после чего оперлась бедрами о столешницу.

      — Шоколадную медальку, — отшутился Бутхилл и сполз с подоконника. Присев, из-под стола он достал идентичную полную бутылку все того же коньяка. В поплывшем мозгу Авантюрина это казалось даже вполне логичным — иначе какой смысл ему рушить свои мечты, если, конечно, в сроки ее реализации не входил год, два или пять обучения ораторскому искусству в потоковых аудиториях и умения доказывать студентам и, может, не только им позицию «есть мое мнение и неправильное».

      Авантюрин раздраженным толчком пальца покатил металлическую крышку по столу.

      — Ну, дружище, — Бутхиллу, в целом, было без разницы, кого звать подобными прозвищами, — есть что-то общее, даже одно слово в списке увлечений, и можно считать, что обзавелся союзником с полезными связями везде, где только можно. Они с Авантюрином похожи в этом плане, но в то же время кардинально и по всем фронтам отличались. — А этот, как его там?

      Он старательно пытался вычленить из памяти имя.

      — Бывший второгодка.

      — Сугилит? — вмешалась Топаз. — Нет, давайте обойдемся без очередных приключений и ямы еще глубже, учитывая, в каких отношениях они остались.

      — Молчу, — Бутхилл поднял руки. Топаз искренне хотелось провести ему вторую лекцию про бывшего Авантюрина, но она только приложила ободок бокала ко лбу.

      Очередной бычок из рук отправился в пепельницу на столе с поразительной точностью.

      — А Аргенти… — Авантюрин хоть как-то попытался нарушить воцарившуюся тишину. Падать в бездну мыслей и от нее засыпать на столе глазами в руки не хотелось, даже если за дверью из портативной колонки играли басы.

      — У него ночное рандеву с розами, хризантемами, ромашками, лилиями, колокольчиками и остальной пахучей… прелестью, — он закатил глаза и потер нос тыльной стороной ладони, вероятно, в попытках не чихнуть от одного только упоминания цветов. Будет хорошо, если многочисленные букеты по всему дому переживут сегодняшнюю ночь. — К тому же, Аргенти не фанат вот таких массовых собраний в нашем доме, пусть созерцает и стрижет стебли.

      — Утром тоже не будет, — Авантюрин откинулся на спинку, поднял стакан, и они вместе с Бутхиллом сделали несколько синхронных глотков, чтобы допить оставшуюся половину до дня, перед этим чокнувшись через весь стол.

      — Подвал я запер, перебьемся на диване, он же там раскладывается.

      И удобный, Авантюрин помнил. Он часто спал на нем в самых разных состояниях и обстоятельствах, и убитым, и в стельку пьяным, и со слезами на глазах, и с тетрадью на лице, и с Топаз в обнимку. Уже как родной.

      — Справедливо. Мне кажется, после него день всегда становился лучше, — он пьяно посмеялся и запрокинул голову. Кажется, с него хватит… Он вообще ел, пока сидел на кухне?

      Перед глазами ни единого четкого контура, люстра, кажется, немного двигалась. Оказаться бы сейчас на чем-нибудь, что не стул без подлокотников, потому что, кажется, его клонило в бок, но, судя по все так же стоящей у столешницы Топаз, ему просто показалось.

      — Только если ты согласишься освободить мне его в семь утра — я тебя пущу.

      — Клянусь даже не испачкать.

      — Да ты удивительный, друг мой! — как-то слишком громко воскликнул Бутхилл и поспешил покинуть кухню, чтобы застелить диван. Перед этим он немного покопался на столе — вероятнее всего, убрал все спиртное и бокалы, потому что в противном случае слова Авантюрина обещали быть ложными.

      Вот только далеко ему уйти не дали, крепок схватив за запястье. Бутхилл опустил голову и вопрошающе выгнул бровь.

      — Воды? Туалет далеко, давай к раковине и…

      — Что, если я ему напишу?

      На заднем фоне своим шампанским поперхнулась Топаз. Более четкой реакции невозможно было вообразить, но Авантюрин не обратил на нее ни малейшего внимания, очень усердно и сосредоточенно стараясь удержать перед собой образ Бутхилла и его глаза. Тот нервно почесал затылок и негромко присвистнул, когда до него дошло, о ком шла речь.

      — Ставлю три, нет, двадцать бутылок коньяка и свои барабаны, а они, на секундочку, стоят охуеть как дорого, что он не оценит.

      — Да нет же, — страдальчески отрицал Авантюрин. — Не я, но… как бы я.

      — Повтори этот опыт лет через пять или сколько там сейчас молодежь учится.

      — Это просто маленькая месть.

      — Если я много чего о вашей там жизни не знаю, то лучше бы ты больше приходил на репетиции и на перекурах делился с нами, я тебе просто напоминаю о такой возможности и советую иногда ею пользоваться.

      — Ты знаешь, почему? — Авантюрин подмигнул.

      — То, что ты хочешь сделать, этого не изменит, дружище, — Бутхилл вздохнул более спокойно, чем был настроен ранее, не дергаясь ни вперед, чтобы закрыть эту откровенно неудачную тему разговора, ни назад, чтобы наверстать упущенное и вывернуть душу Авантюрина наизнанку.

      — Тогда у меня точно будет, что вам рассказать, и это точно интереснее выброшенной в мусорку работы, на которую взглянули мельком, — его голос звучал с обнаженной обидой.

      Идея выстрелила в голову шальной пулей, принося с собой жизненное многообещающее развлечение. Сознание само собой рисовало столько разных картин — уже парочку стоило взять на вооружение. Возможно, ему правда стоило проспаться…

      Но наблюдать, как двояко звучат слова Веритаса Рацио по отношению к Авантюрину, зная, кому на самом деле он их адресовывал… Авантюрин довольно ухмыльнулся.

      Раз Сандэй смог стать ему другом, то нужно просто делать из себя утопленника в океане учебников, статей и задачников, обклеить стены звездными картами и стащить из речи Веритаса привычную надменность вместе с желанием чем-нибудь закрыться от людей, не располагающим таким же багажом знаний, как у него. Интересно, Веритас будет жаловаться на студентов, на их университет, или, может, на более бытовые дела?

      Или заблокирует новый контакт, как только увидит?

      — Никто не узнает, он же не глупый.

      — Вот именно, Авантюрин, не глупый! — Топаз наблюдала за происходящим со сложенными на груди руках и неприкрытым скепсисом, почти переходящим в осуждение.

      Бутхилл, руку которого так и не отпустили, был молчаливо согласен с Топаз за спиной.

      — Ты же знаешь, что у меня все всегда под контролем и я из любой дыры выберусь, — приободряюще подначивал Авантюрин.

      Топаз не могла этого отрицать, не после всего, что она видела собственными глазами.

      — Давай мы просто спишем это на забавную шутку.

      Она хотела добавить — «если все вскроется» или «на утро», но Авантюрин уже создавал новый профиль в мессенджере, иногда прищуриваясь и приближая лицо к экрану из-за все еще заплывшего взгляда. Между тем Топаз кивнула Бутхиллу, после чего тот удалился с кухни и вместе с тем распрощался с царящей на ней тишиной.

      До сих пор отрицающей эту идею Топаз пришлось помочь с выбором аватарки профиля и соображениями первого приветственного сообщения, определяющим все их с Веритасом дальнейшее взаимодействие. Нет, это что, все серьезно? Рядом с его фотографией стояла дата выхода из сети — двадцать два ноль-ноль. Весьма пунктуально для вечера пятницы.

      Ей тоже определенно следовало проспаться…

      С одной стороны, это и правда невинный розыгрыш, возможно, Авантюрин на утро напишет ему правду с тем, что перепил, и так для всех будет лучше, но с другой… Топаз не хотелось думать, что будет с другой. Точно ничего хорошего. Надо будет поговорить об этом с протрезвевшим Авантюрином и желательно, чтобы это случилось как можно раньше и до пробуждения Веритаса.

      А пока они имели несколько просматриваемых фотографий на аватарке, последняя из которых — красочная схема созвездий, а в статусе — смайл с бумагой и ручкой, означающей, вроде как, деятельность созданного образа. Лаконично и не вызывающе.

      Ко всему прочему они с Топаз вычитали про написанные за полгода короткие, вероятно, пробные исследования в разных областях физики и одно недолгое сотрудничество с ученым из Общества гениев. Причина разрыва осталась неуказанной ни одной из сторон. Несколько вариантов, к примеру, репетиторство с фонящим микрофоном или заказную статью пришлось отмести из-за вероятной, почти гарантированной нехватки времени.

      Что же, если брать не действиями со стороны Веритаса, то хотя бы банальным интересом со второй стороны, поэтому в выбранном двойным советом сообщении содержался неприметный и почти до смешного банальный вопрос:

Добрый вечер, уважаемый Веритас Рацио,

мое имя Какавача и меня интересуют

ваши исследования.

00:47

Позвольте мне уточнить, будете ли вы

выступать на предстоящей конференции

в центральном исследовательском центре

Пир-Пойнта в следующий вторник?

00:50