Только ближе к концу августа Хэ Сюань смог вернуться домой: в расписании стояло ещё несколько дней в павильоне, после чего значился длительный перерыв до последней сцены, в которой им с Ши Цинсюанем предстояло сняться.

Стоило ему переступить порог, как Жун Мяо преградила ему путь. Вид у неё был озабоченный, можно было даже сказать — испуганный.

— Сюань-гэ, это уже не выносимо! Хорошо, что ты вернулся, — вместо приветствия начала она.

— Что случилось? — непонимающе спросил Хэ Сюань, напрягшись.

— Останови его! — чуть ли не взвыла Жун Мяо. — Он либо стонет где-то в углу, пока смотрит все те фильмы на повторе, либо безостановочно готовит. Я столько не съем, ты столько не съещь — никто столько не съест! Сюань-гэ, повлияй на Хуа Чэна хоть как-нибудь, это уже становится невыносимой пыткой! Вот, смотри, у меня уже даже щёки начали появляться…

Щёк, появившихся у Жун Мяо, Хэ Сюань не заметил, а вот из кухни действительно доносился монотонный постукивающий звук, размеренный и непрекращающийся ни на секунду, словно кто-то включил игрушечного дятла и забыл о нём.

Хуа Чэн монотонно шинковал овощи, так тонко, что всё превращалось в странное месиво. Холодильник уже был до отвала забит сотней блюд, а на плите варилось что-то ещё.

— Чэн-гэ, — осторожно позвал его Хэ Сюань, но это не возымело никакого эффекта. — Хуа Чэн.

Тот едва остановился, взглянул на Хэ Сюаня пустым взглядом, но тут же принялся с удвоенной силой стучать ножом дальше.

Хэ Сюань терпеливо ждал, пока тот заговорит первым.

— Говорят он умер, — наконец отозвался Хуа Чэн и сжал в руке нож так, что костяшки побелели.

— Мне жаль…

— Не верю, — выкрикнул Хуа Чэн, и не совсем было понятно, чему он не верит: словам Хэ Сюаня, или же услышанной где-то новости.

— Пошли пройдёмся, тебе нужно развеяться, — предложил Хэ Сюань, желая решить две проблемы разом: дать Жун Мяо выдохнуть от постоянного шума и по возможности до их возвращения спрятать все ножи и кастрюли в доме, а Хуа Чэну — выговориться.

Вот только Хуа Чэн не спешил делиться наболевшим, а Хэ Сюань не хотел на того излишне давить.

— Понимаю, прозвучит глупо, но жизнь на этом не заканчивается. Думаю тот актёр не обрадовался бы, узнай он, что его самый преданный фанат так изводит себя.

— Мгм, — невнятно промычал Хуа Чэн, едва кивнув; он медленно шёл, втянув голову в плечи, словно хотел сжаться до песчинки, а затем и вовсе исчезнуть.

— Если хочешь, чтобы о нём остались только хорошие воспоминания, тебе ни в коем случае нельзя вот так просто сдаваться, — продолжал подбадривать его Хэ Сюань, сам не особо веря в то, что говорит; но он знал, как тот актёр был важен для Хуа Чэна, и если тот актёр был смыслом его жизни раньше, то память о нём могла стать для него новым смыслом, и в это Хэ Сюань верил куда больше.

— Много ты понимаешь, — огрызнулся Хуа Чэн.

Хэ Сюань в ответ лишь пожал плечами.

— Может не сейчас, но когда-нибудь ты вспомнишь мои слова и поймёшь, что я был прав.

Хуа Чэн ничего ему не ответил. Он неожиданно развернулся и направился в противоположную сторону, вскоре и вовсе перейдя на бег.

Вопреки здравому смыслу, Хэ Сюань не побежал за ним, не стал останавливать от необдуманных действий. Хуа Чэн волен был поступать как вздумается, даже если со стороны это казалось сумасбродством.

На следующий день Хэ Сюань обнаружил его спящим на диване в гостиной с какими-то бумагами в руках. Краем глаза он заметил едва читаемую в верхнем углу фразу, «план дальнейших действий», и усмехнулся. Чем бы Хуа Чэн не был занят этой ночью, как бы жизнь не раскатывала его эмоционально, сдаваться он был не намерен.

***

В один из дней Жун Мяо напросилась поехать на съёмочную площадку с Хэ Сюанем.

— Зачем тебе? — поинтересовался Хэ Сюань.

— Обещала отдать ему кое-что, — ответила она, но напрочь отказалась говорить, что конкретно и по какому поводу этот некий «подарок».

Хэ Сюань весь следующий день голову себе ломал, в чём же было дело. Может он забыл о каком-то празднике? Но до праздников было ещё далеко, а до их дней рождений и того дольше.

Спросить напрямую у Ши Цинсюаня он не решился, а к концу съемочной недели и вовсе забыл об этом. Все его мысли последние дни занимала младшая сестра, которая вот уже несколько дней гостила в доме Хэ Сюаня и Жун Мяо. Они с Ши Цинсюанем забрали её после съемок, и Хэ Сяомин пришла в восторг от маленького букета орхидей, которые Ши Цинсюань подарил ей.

Пока Хэ Сюань был занят на съемках, Сяомин, затаив дыхание, наблюдала за ним со стороны — ему с трудом удалось договориться, чтобы ей позволили бывать в павильоне вместе с ним. По вечерам она по-долгу сидела в комнате Жун Мяо, явно избегая хмурого Хуа Чэна в их доме, но всего через пару дней Хэ Сюань увидел, как удручённый друг покорно подставляет голову под детские руки, позволяя заплести из своих волос некое подобие взрыва, украшенное цветными заколками и блёстками. Под отвлекающим манёвром Жун Мяо, такой забавный вид Хуа Чэна был запечатлен в телефоне Хэ Сюаня.

— Я не позволю тебе забыть о столь важном моменте в жизни, — подтрунивал над другом Хэ Сюань.

— Ты кажется собирался куда-то сегодня? Вот и иди уже, — отмахнулся от него Хуа Чэн, совершенно ни имея ничего против того, чтобы потратить время и на игры с непоседлевой малышкой.

Хэ Сюань дейстительно собирался. Они с несколькими актёрами, в том числе с Ши Цинсюанем, договорились выбраться вместе в бар, чтобы немного развеяться, прежде чем часть актёрского состава разъедется по другим проектам, и в лучшем случае они встретятся вновь на церемонии Закрытия съемок. Хэ Сюань заехал домой, только чтобы переодеться и передать Сяомин под присмотр Жун Мяо и, по всей видимости, Хуа Чэна тоже.

— Сильно не засиживайся и много не пей, — на прощание сказал ему слегка повеселевший Хуа Чэн.

— Без проблем, мамочка, — ответил ему Хэ Сюань, и, прежде чем Хуа Чэн успел бросить ему вслед очередную колкость, довольный вышел из квартиры. Вечер обещал пройти хорошо. Любой вечер, на котором присутствовал Ши Цинсюань, становился в разы лучше благодаря ему.

Но этот стал небольшим исключением.

Ши Цинсюань весь вечер словно намеренно избегал его: сел с противоположной части стола возле Цзинь Цзехао, что играл старшего брата Повелителя Ветров, как-то нервно поглядывал на Хэ Сюаня и в то же время у него начинало всё валиться из рук. Казалось, на его глазах вот-вот навернутся слезы, но стоило Хэ Сюаню даже попытаться заговорить с ним, как тот отмахивался, что всё в порядке.

Но невооружённым глазом было видно, что Ши Цинсюань не в порядке. Только Хэ Сюань никак не мог понять, что же произошло.

Весёлый вечер был в самом разгаре, когда Ши Цинсюань ни с кем не попращавшись выскользнул из зала. Только Хэ Сюань, весь вечер поглядывающий на него, тут же бросился за ним следом.

— Цинсюань! — окликнул друга Хэ Сюань, стоило им выбраться на улицу.

Вид у Ши Цинсюаня был слегка потрёпанный, на щеках залёг румянец от алкоголя, а взгляд растерянно блуждал, огибая пространство вокруг Хэ Сюаня.

— Я… мне… мне домой пора, — признался Ши Цинсюань, отчего-то сильно смутившись.

— Брат звонил? — догадался Хэ Сюань.

— Брат? Да… ага.

— Давай встретимся завтра, — предложил Хэ Сюань. Им явно стоило поговорить на трезвую голову, но Хэ Сюань всё никак не решался этого сделать.

Ши Цинсюань наконец взглянул на него, растерянно распахнув глаза, и Хэ Сюань смотрел на него как заворожённый. Огни гирлянд переливались на нём пёстрым калейдоскопом, ответ Цинсюаня утонул в шуме музыки, доносящейся из ресторана. Хэ Сюань не сразу осознал, что они уже пару минут как стояли вплотную друг к другу, а он бесцеремонно застыл взглядом на губах Цинсюаня. Всего шаг, и он смог бы ощутить, какие они на вкус, но от одной этой мысли голова в миг стала пустой, а тело отказалось двигаться дальше.

— Тогда… до завтра? — почти шёпотом спросил Ши Цинсюань, но Хэ Сюань застыл, не решаясь сказать ни «да», ни «нет».

Затянувшееся молчание прервал вывалившийся из бара Цзинь Цзехао, который и на ногах то едва держался.

— О! Уже уходите? А у нас там всё самое весёлое только начинается. Пошлите!

Ши Цинсюань отшатнулся от Хэ Сюаня и неловко улыбнулся Цзинь Цзехао:

— Спасибо за отличный вечер, но мне уже пора. Думаю, Хэ-сюн составит вам компанию.

— Конечно составит! — воскликнул Цзинь Цзехао и схватил Хэ Сюаня за плечи. — Тебя, наверное, старший брат уже потерял? Понимаю.

— Да… Ещё раз спасибо, — глухо отозвался Ши Цинсюань и, едва взглянув на Хэ Сюаня, тихо сказал ему, прежде чем уйти: — До завтра.

— Отличный малый, — прокомментировал Цзинь Цзехао, когда Ши Цинсюань сел в припаркованную неподалёку машину Ши Уду. — Повезло же тебе с другом.

— Угу, — буркнул на его непрошенный комментарий Хэ Сюань.

— Ну так что, ты-то идёшь веселиться дальше? — спросил Цзинь Цзехао.

— Нет, — неожиданно сухо ответил Хэ Сюань, ему уже было не до веселья. Мыслями он уже был в завтрашнем дне, а смутное ощущение того, что он едва не поцеловал Ши Цинсюаня, выветрело из головы весь алкоголь.

— Как знаешь, — пожал плечами Цзинь Цзехао, а Хэ Сюань побрёл в сторону дома, обдумывая, стоит ли ему завтра признаться Ши Цинсюаню в собственных чувствах.

***

Едва вернувшись домой, Хэ Сюань сразу же утянул Жун Мяо, чтобы поговорить. Как можно более кратко он поделился с ней своими мыслями: о завтрашней встрече с Ши Цинсюанем и о том, что хочет поговорить с ним…

— О чём? — заинтересовано спросила Жун Мяо, подперев голову обеими руками.

Хэ Сюань не нашёлся, что ответить. Он и сам не до конца понимал, что именно он собирался сказать завтра Ши Цинсюаню, от того его запал резко начал спадать.

Жун Мяо, наблюдая за его реакцией, расхохоталась.

— Что смешного? — нахмурившись спросил Хэ Сюань.

— Сюань-гэ, знаешь, у меня такие замечательные друзья, — утирая слёзы от смеха проговорила Жун Мяо, — но такие тормознутые.

Хэ Сюань выразительно посмотрел на неё, изогнув брови.

— С чего ты это взяла?

— Тебе же нравится Ши Цинсюань, да? — улыбнулась она, и Хэ Сюань тут же отвёл взгляд от неловкости.

— Возможно…

— Точно нравится, — настаивала Жун Мяо. — У тебя плохо получается это скрывать. Тебе уже давно нужно было признаться ему.

— Так ты поможешь? — спросил Хэ Сюань.

— Без проблем, — заверила его Жун Мяо. — Только у меня до двух планы, а после я полностью в твоём распоряжении, точнее в распоряжении Сяомин, пока вы с Цинсюанем будете заняты своим свиданием.

— Это не свидание! — тут же парировал Хэ Сюань, слишком эмоционально и резко, на его взгляд.

— Хорошо-хорошо, никаких свиданий, только крепкая мужская дружба и разговоры ни о чём конкретном, но очень важном. Так?

— Сойдёт, — буркнул Хэ Сюань, ощущая, как налились кровью кончики его ушей.

— Тогда выспись хорошенько, завтра у тебя будет важный день, — подбодрила его Жун Мяо.

Дожить до этого самого важного дня, а точнее назначенной встречи за три часа, оказалось самым сложным.

***

Вместе с Сяомин они наворачивали круги по парку в ожидании Жун Мяо часов с двух, но та всё не объявлялась в назначенном месте. Хэ Сюань долго всматривался в темную витрину, пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы, но делал только хуже. Сяомин с веселыми возгласами бегала рядом, держа в руках небольшую игрушку, что вертелась на ветру.

— Сяомин, не убегай далеко, — строго крикнул ей Хэ Сюань.

— Хорошо, — покорно отозвалась Сяомин, но вскоре заинтересованно вертелась возле старушки, которая торговала свежими цветами. С неподдельным восторгом она рассматривала небольшие букеты, распрашивая продавщицу то об одних цветах, то о других. Сяомин было интересно всё — от названий, до того, как долго они росли, любят ли солнцу и много ли воды им нужно.

— Забавная у вас дочка, — улыбнулась старушка Хэ Сюаню, когда тот подошёл к ним. — Не хотите ли что-нибудь купить для неё? Или, может, для своей жены?

— Это моя младшая сестра, — поправил он. О том, что жены у него не было и, скорее всего, не будет, он уточнять не стал.

— Дагэ, нужно дарить цветы тем, кто тебе нравится. — Сяомин серьёзно взглянула на него, скрестив руки на груди — явно повторяла за Жун Мяо, подумал Хэ Сюань.

— Да-да, девушки обычно любят такие подарки, — вторила ей продавщица.

То, что цветы нравятся не только девушкам, Хэ Сюань говорить не стал, но букет из белоснежных лилий всё же выбрал, а для младшей сестры попросил отломить пару небольших бутонов кустарных роз и вплёл те в две скрученные булочки на её голове. Сяомин пришла в восторг от такого подарка и помчалась рассматривать себя в витрине и вертелась возле неё точно также, как не так давно это делал сам Хэ Сюань.

Вскоре пришла и Жун Мяо, Хэ Сюань зацепился взглядом за светлую кепку, что совершенно не подходила к остальному образу и в то же время казалось смутно знакомой.

— У Цинсюаня, кажется, такая же есть, — сказал Хэ Сюань, прищуренно разглядывая несколько вышитых листочков на ней.

— Это его, — хихикнула Жун Мяо. — Встретились по дороге, и я забрала её себе в качестве платы, что вы гуляете сегодня без меня. Кстати, отличный выбор.

Она кивнула на цветы в руках Хэ Сюаня, и тот поспешил их завести за спину.

— Значит, Цинсюань уже пришёл? — уточнил он.

— Ага, заждался, наверное. Иди уже, — поторопила его Жун Мяо. — И чтобы не смел возвращаться, пока всё ему не расскажешь!

Хэ Сюань кивнул и, ощутив странный прилив жара, оттянул ворот футболки. В горле ощутимо пересохло, ноги подкашивались от волнения. Он и так всё утро переживал о грядущей встрече, а предупреждение Жун Мяо лучше не сделало.

— Сяомин, пойдём! Я видела на той улице продают вкуснейшее мороженое. — Жун Мяо ловко переключила внимание Сяомин на себя и напоследок махнула Хэ Сюаню рукой, чтобы не заставлял Ши Цинсюаня и дальше ждать его.

Ноги Хэ Сюаня ощутимо налились свинцом. Он с трудом шёл через парк до места встречи. Ши Цинсюань уже ждал его там, вертелся из стороны в сторону, высматривая, откуда придёт Хэ Сюань, а затем, заметив его, махнул рукой.

— Мяо-эр куда-то запропостилась, — было первым, что сказал Ши Цинсюань, стоило Хэ Сюаню подойти ближе. — Ой, это же для неё, да? Красивые.

Вопрос Ши Цинсюаня ввел Хэ Сюаня в ступор. Все ранее заготовленные слова мигом испарились из его головы, язык предательски распух, а тело казалось таким тяжелым и горячим, словно по венам текло раскалённое олово. Хэ Сюаню показалось, что он вот-вот вырубится ни с того ни с сего, оставив Ши Цинсюаня в непонятках. Но тот суетливо вертелся, пытаясь достать из сумки телефон, так что не заметил замешательство друга.

Хэ Сюань не особо вслушивался, о чём говорит Ши Цинсюань по телефону, но с каждой фразой он становился всё обеспокоеннее и обеспокоеннее.

Стоило ему положить трубку, как взгляд его стал грустным, а тон — извиняющимся:

— Прости, Хэ-сюн. Брат звонил, попросил срочно приехать. Я тебе потом наберу, как освобожусь, ладно?

— Тебя проводить? — Хэ Сюань ухватился за последнюю возможность поговорить, как за спасательную соломинку, но Ши Цинсюань покачал головой.

— Не стоит, мне недалеко, — он кивнул в сторону небольшой парковки.

— Ладно, — выдохнул Хэ Сюань и тупым взглядом смотрел, как Ши Цинсюань вновь стремительно удаляется от него, а вместе с ним и вся уверенность в том, что последнему стоило знать правду.

Часы на башенке вдалеке едва добежали до трёх часов, когда Хэ Сюань добрёл до выхода из парка. Телефон завибрировал в кармане, но Хэ Сюань не спешил доставать его.

Лишь после того, как вибрация закончилась, он всё же решил достать его и набрал в ответ Мяо-эр.

— Ну, как прошло?

— Неплохо, наверное, — соврал Хэ Сюань, но голос его предательски дрогнул. — Где вы сейчас?

— Через дорогу.

Хэ Сюань повернулся. Жун Мяо подняла телефон в руке и помахала ему, за её другую руку держалась Сяомин, которая с удовольствием уминала рожок с мороженым.

— Мы сейчас придём к тебе, — услышал Хэ Сюань в трубке, а следом по ушам резанул резкий визг тормозящих шин.

— Мяо-эр?

Хэ Сюань непонимающе замер. Пальцы его ослабли, выпуская и телефон, и букет. До сознания едва доходило понимание, что только что произошло. Среди шума улицы он запоздало услышал звон часов на башенке, чужие крики и плач — так плакала Сяомин и у Хэ Сюаня от этого неприятно сжалось сердце. Где только что стояла Жун Мяо под руку с Сяомин, успела набежать толпа. Хэ Сюань с трудом мог пройти через них и никак не мог разобрать, о какой аварии те говорят.

Лишь подойдя ближе, Хэ Сюань всё увидел, что случилось, но никак не хотел этого осознавать. Он отказывался принимать случившееся, когда держался за обмякшую руку Мяо-эр, не хотел понимать на сколько всё серьезно, когда приехала скорая и увезла девочек в больницу.

Горло саднило, словно от надрывного крика, но собственного голоса Хэ Сюань тоже не слышал. Всё произошедшее казалось сном — кошмаром — от которого он должен был вот-вот проснуться.

Но сон не заканчивался, а слова врача эхом отдавались у него в голове.

Машина налетела на них на полной скорости, едва успев затормозить в последний момент. Жун Мяо прикрыла собой Сяомин, но это не сильно уберегло девочку от удара. Она и ходить то, скорее всего, больше не сможет. Потребуется пара-тройка операций на восстановление, если не обнаружится что-то ещё.

— А Жун Мяо? — охрипшим голосом спросил Хэ Сюань.

Врач покачал головой:

— У неё есть кто-нибудь? Мы не нашли никаких контактов её родителей или близких родственников.

— Я… наверное, только я.

— Муж?

— Друг.

— Соболезную…

Хэ Сюань кивнул. С трудом он осознал, как добрался до дома, стянул с себя куртку, по привычке аккуратно повесив. Мир вокруг, казалось, вновь замер, но теперь уже навсегда. Отголоском эха в голове отдавались мысли, что ему стоило позвонить кому-то, рассказать о произошедшем. Но тело отказывалось слушаться Хэ Сюаня.

— Куда девчонок дел? — даже разрезавший тишину вопрос Хуа Чэна не вывел Хэ Сюаня из бесконечных раздумий ни о чём.

— Сяомин в больнице, — наконец ответил Хэ Сюань, но Хуа Чэна уже и след простыл.

Что случилось с Мяо-эр, он даже произнести не смог. Не верил, что может больше никогда её не увидеть.

***

Счёт за лечение девочек выставили не маленький. Не только Хэ Сюаню, но и его родителям такие деньги были не по корману. Даже работай он втрое усердне — этого было бы мало. Единственным, что могло хоть как-то помочь был контракт, по которому Хэ Сюань должен был вскоре уехать. Но Ши Уду молчал, и Хэ Сюань решил спросить напрямую:

— А что на счёт того контракта? Они ведь должны были уже ответить.

— Контракт ушёл другому, — сухо ответил Ши Уду.

— Вот как…

Надежда внутри Хэ Сюаня таяла, вместе с тем как рос долг за лечение младшей сестры и Жун Мяо. Всего за пару дней приехавшая к ним матушка заметно осунулась, под её глазами залегли тёмные круги от слёз и бессоницы. А известие о том, что вскоре их родной дом в Фуцзяне, который они собирались продать, чтобы оплатить лечение, сгорел, и вовсе заставило её тоже слечь.

Проблемы одна за другой загоняли Хэ Сюаня в угол, и как бы он ни старался — всё было тщетно. Он едва успел собрать немного денег, как ему позвонили из больницы с сообщением о том, что Жун Мяо не стало.

Хэ Сюань так и не смог осознать услышанных слов, считая всё это глупой затянувшейся шуткой. Ему ведь всего-то пары дней не хватило, чтобы собрать нужную сумму. Но измученная травмами Жун Мяо не смогла продержаться до этого момента.

Хэ Сюань беззвучно выл, коря себя в том, что не успел. А затем ему на глаза попалась реклама — он и зацепился то за неё только потому, что увидел в ней имя Ши Цинсюаня. Ему потребовалось время, чтобы осознать, что реклама была того фильма, а Ши Цинсюань играл в ней ту роль, которая должна была достаться Хэ Сюаню.

***

В небольшом офисе компании Ши что-то праздновали, и для Хэ Сюаня чужой радостный смех ощущался чем-то неправильным, чужеродным. Он едва помнил, какой сегодня день, после похорон Жун Мяо он совсем позабыл о работе, и только настойчивые звонки Ши Уду заставили его вспомнить о том, что сделал последний — увёл у него контракт, деньги с которого могли спасти жизнь Жун Мяо.

Стоило Хэ Сюаню войти в кабинет к Ши Уду, как он услышал:

— Соболезную.

— Соболезнуешь? И все?! Ты… ты… — Хэ Сюаню едва хватало воздуха, чтобы произнести хоть что-то. — Это всё из-за тебя!

Ши Уду поморщился.

— Не говори ерунды. Лучше присядь.

— По-твоему чужая смерть — ерунда какая-то?

— Это был несчастный случай.

— Если бы ты не увёл у меня тот контракт, этот несчачтный случай не закончился бы так!

— Те деньги не спасли бы Жун Мяо.

— Ты не бог, чтобы решать кому жить, а кому умирать, — выплюнул Хэ Сюань.

— Ты тоже, — парировал Ши Уду. — Я сделал то, что должен был, и не тебе меня судить.

— Ублюдок! — прорычал Хэ Сюань. Внутри него всё клокотало от злости.

— Я всё понимаю и договорился, чтобы тебе дали время отдохнуть. Единственное, тебе нужно закончить съемки в «Благословение Небожителей». Иначе — никак. Ши Цинсюань вернётся через пару дней, постарайся держать себя в руках.

— Иди к черту, Уду. Ты и твой ненаглядный братец. И работать с тобой я тоже больше не собираюсь, можешь подтереться всеми контрактами и выкинуть их к чертовой матери! — Хэ Сюань едва сдерживался, чтобы не накинуться на того с кулаками. Скопившийся гнев и обида требовали высвобождения, но он не мог себе этого позволить.

— И куда же ты пойдёшь после этого? Уйдёшь из моей компании и о карьере актёра можешь забыть, — пригрозил ему Ши Уду. — Разве тебе не нужны деньги на лечение сестры?

— Плевать. Я не собираюсь больше работать на тебя, так что моя дальнейшая судьба тебя больше не касается. — Хэ Сюань ощущал себя загнанным в угол зверем, но не собирался мириться с подобным положением дел. Единственное, что он мог сделать — надавить на самое дорогое, что было у Ши Уду. — Если так боишься о сохранности своего ненаглядного братца — разорви со мной все контракты, и разойдёмся с миром.

— Убирайся, — рявкнул на него Ши Уду. — И чтобы после последних съемок я тебя возле Ши Цинсюаня не видел!

Хэ Сюань не стал с ним спорить и вылетел из кабинета. Он и сам больше не хотел видеть Ши Цинсюаня, тот не отвечал на звонки и сообщения, да и вообще, похоже прекрасно себя ощущал в чужой роли. И это бесило Хэ Сюаня больше всего. Ши Цинсюань занял его место, точно также как Повелитель Ветров занял место демона Чёрных Вод.

***

То, что между Сюанями чёрная кошка пробежала — заметили абсолютно все на съемочной площадке. Стоило им едва пересечься, как Хэ Сюань прошёл мимо Ши Цинсюаня, словно того и вовсе ну существовало. Он попросту не смог ничего ему сказать. А Ши Цинсюань, измученный перелётами и повреждённым на съёмках коленом, попросту не успел бы даже догнать Хэ Сюаня, который широким шагом удрал от него.

Последние их совместные съемки проходили в закрытом павильоне. Атмосферу дворца демона Чёрных Вод должны были дорисовать потом, при монтаже, но Хэ Сюаню вовсе не требовалось окружение, для того, чтобы вжиться в роль. Он и так ощущал себя ничуть не лучше, чем выглядел в истинном облике демон Чёрных Вод.

Боль человека, чью судьбу украли, чьи родные из-за этого погибли один за другим — Хэ Сюань ощутил это всё на себе в полной мере.

На месте Повелителя Воды, который украл судьбу демона, Хэ Сюань видел Ши Уду и с непривычной для самого себя жестокостью пинал его, позволял себе оскорблять, не давая тому встать и даже приблизиться к Повелителю Ветров.

Вся съемочная команда замерла, наблюдая за игрой Хэ Сюаня, Ши Цинсюаня и Цзинь Цзехао. Но Хэ Сюань не играл — он проживал каждую эмоцию. Его злость и отчаянье были неподдельными, ему на самом деле хотелось оторвать голову не только Ши Уду, но и Ши Цинсюаню. А перед этим, последний должен был вовсю ощутить то, что сейчас ощущал Хэ Сюань.

И, на первый взгляд, у него получалось. Хэ Сюань вошёл во вкус, казалось, он слился с собственным героем, демоном Чёрных Вод, и с каким-то садистским наслаждением наблюдал за мученьями Ши Цинсюаня. Скрючившийся в грязи, с зарёванным лицом он просил у «Мин-сюна» прощение, и заметно дергался, когда приходилось опираться на повреждённое колено. Он едва смог подняться когда съемки закончились.

Вот только все старания Хэ Сюаня оказались бестолку. Сцена подошла к концу, и на месте Повелителя Ветров стоял Ши Цинсюань. Он улыбнулся Хэ Сюаню с той привычной искренностью, как улыбался всегда. Но теперь эта улыбка ощущалась насмешкой. Нестерпимой. Глумящейся над ним, Хэ Сюанем. Ши Цинсюань, казалось, как и Повелитель Ветров жил в неведеньи, и это бесило с утроенной силой.

Единственное, что мог после этого сделать Хэ Сюань — уйти, испариться из жизни Ши Цинсюаня. Ему хотелось отомстить, но это уже ничего не изменит. Месть даже душе демона Чёрных Вод не принесла желанного спокойствия.

***

Не снимая грима и костюма истинного облика демона Хэ Сюань пулей выбежал с площадки, залез на водительское сиденье своей машины. Тупым взглядом он смотрел на экран телефона, на котором высвечивался набранный номер Мяо-эр. Она была единственной, с кем ему хотелось поговорить сейчас.

Осознание того, что теперь это невозможно, едва доходило до него.

Перед глазами стояла её веселая улыбка, в ушах слышался отдалённый смех. Она бы наверняка стукнула обоих Сюаней по голове и примирила бы, склеила бы их дружбу вновь как клейкий рис. Но её больше не было. Хэ Сюань с трудом представил, что больше не увидит её улыбки, не услышит задорного смеха. Они больше не съездят на море. Мяо-эр больше ничего не заснимет на свой фотоаппарат. Хэ Сюань не сможет свозить её во Францию, как обещал когда-то ещё в детстве, не увидит как та выходит замуж за какого-нибудь счастливчика, который пылинки бы сдувал с неё и любил бы так — как никто и никогда не сумел бы. И в фильме Жун Мяо он тоже не сможет сняться.

Столько желаний, столько планов на будущее в одночасье развеялись по ветру.

Экран телефона погас, но Хэ Сюань не спешил убирать телефон, пока не заметил на нём прозрачные капли.

Слёзы скатывались по его щекам, Хэ Сюань с трудом мог дышать и совершенно не представлял, что ему делать дальше.

Рука сама потянулась завести машину, а стоило ему услышать рёв мотора, как нога вжалась в педаль газа. Хэ Сюань вырулил на дорогу, затем — на трассу и мчался по ней, желая убраться как можно дальше.

Он вцепился в руль настолько крепко, до побелевших костяшек, что уже перестал ощущать пальцев рук, но физическая боль была не так уж страшна, по сравнению с болью душевной.

Спидометр показывал сто, двести, а затем едва не дошёл до отметки триста, но Хэ Сюань совершенно этого не замечал. Его взгляд сосредоточился на дороге, полотно сплошного асфальта слилось в сплошную точку перед глазами. Он вдавливал ногой педаль до предела, выжимал из машины всю мощность, доводил до визга перегревшийся мотор.

Кровь ударяла в голову, но даже это не могло избавить его от лишних мыслей.

Дыхание Хэ Сюаня замирало, стоило ему только приблизиться к опасному осознанию.

Не думать, не быть.

Мир вокруг, казалось, замер. Воздух заледенел. Это должно было оказаться просто дурным сном, но Хэ Сюань не просыпался, только продолжал крутить руль на опасных поворотах. Он не слышал даже визга шин — машина летела, едва касаясь асфальта. Ровное полотно сменялось уклонами, но Хэ Сюань неосознанно вел, провалившись куда-то внутрь своего сознания.

Он ехал вникуда. Лишь бы не вспоминать о прошлом. Лишь бы не видеть его лица.

Кровь пульсировала у Хэ Сюаня в ушах, в голове, он слышал стук своего сердца, желающего вырваться из груди и наконец-то остановиться.

Дорога перед глазами начала смазываться, словно пошел дождь.

Хэ Сюань едва расслышал чей-то крик и резко повернул руль, затормозив.

Машину занесло и едва не перевернуло.

Хэ Сюань с трудом открыл дверцу и выбрался наружу. Кто-то тут же подскочил к нему, схватил за плечи и затряс, при этом крича:

— Ты сдурел?! Убить нас вздумал? — голос Хуа Чэна казался на редкость встревоженным, а его испуганный взгляд — в разы осознаннее, чем за последние месяцы.

Хэ Сюань оттолкнул его и на негнущихся ногах зашагал прочь. Он с трудом понимал, где находится: ночь перед холодными росами оказалась безлунной. Где-то вдалеке шумело море, которое так любила Жун Мяо. Хэ Сюаню казалось, что оно зовёт его, проливается дождём на его лицо.

Мяо-эр…

Перед глазами замелькала её задорная улыбка, смущенный взгляд, теплые летние воспоминания, то свадебное платье которое она так хотела.

Легкие сдавило жаром. Хэ Сюань упал на колени в грязь. Забавная должно быть получалась картина со стороны: он всё ещё оставался в ханьфу демона Чёрных вод, с короной князя в волосах, сидел в грязи и истошно орал куда-то в небо. Будто Небеса хоть когда-то слышали неугодных.

Вздох за вздохом приводили Хэ Сюаня в чувство. Воспоминания перед глазами становились всё ярче. Что-то резануло внутри от осознания того, что он больше никогда не увидит Жун Мяо, не сможет взглянуть в глаза младшей сестре, а Ши Цинсюаня он и вовсе собственноручно вычеркнул из собственной жизни. Ком в горле исчез, сменившись криком. Хэ Сюань захлебывался слезами и проливным холодным дождём.

Вина за всё грузом легла на его сердце. Он был виноват в том, что случилось с Мяо-эр и сестрой, был виноват в том, что доверился не тому. Если бы Хэ Сюань… если бы он только не…

Если бы не его привязанность к Ши Цинсюаню, скорее всего, всё было бы по-другому.

***

Вся безмятежная жизнь Хэ Сюаня рассыпалась на глазах. Что-то в нём умерло той ночью, оставив от него самого лишь жалкую тень, едва походившую на человека.

На следующий день он молча уехал из города, оборвав все контакты. Рассудок плыл от переживаний, переживания запивались алкоголем, алкоголь смешивался с чем-то ещё. Так прошел почти год, которого он даже не заметил. Но другую жизнь Хэ Сюань себе уже слабо представлял. Ему всё ещё нужны были деньги на постоянное лечение сестры, а некоторые извращенцы готовы были платить достаточно за ночь с ним.

Возможно, если бы однажды на его пути не встал Хуа Чэн, то Хэ Сюань уже давно умер бы в какой-нибудь канаве от передоза или рук одного из клиентов. Но тот объявился так резко, и казался при этом настолько самоуверенным, что Хэ Сюань едва узнал его в том засранце, что решил вытащить его из какого-то бара и привести в чувство.

— Ночь со мной обойдётся тебе в кругленькую сумму, — ехидно отозвался Хэ Сюань, когда Хуа Чэн ввёл ему нолаксон.

— Не смешно.

— А я и не шучу!

Хуа Чэн выругался.

— Во что ты превратился?!

Но Хэ Сюань и сам слабо понимал, что от него осталось.

— Ты жить то дальше собираешься? Хотя бы ради младшей сестры. — Хуа Чэн бил по самому больному, нервы у Хэ Сюаня клокотали, а остатки веществ били по всему телу.

— Собираюсь, — прошипел он, сквозь зубы. И этого оказалось достаточно, чтобы Хуа Чэн забрал его с собой, под своё крыло, нашёл для него нового агента, который готов был возиться с такой пропащей личностью, как Хэ Сюань.

Лишь каким-то чудом Хэ Сюань существовал все следующие десять лет. Он топил самого себя, пока Хуа Чэн и Инь Юй успевали остановить его от этого шага, не позволяя ему сделать то, чего он на самом деле не сильно хотел. Но сам Хэ Сюань со временем начал забывать, чего же когда-то хотел.

Он вообще многого не помнил из того, что происходило в то время. Все события, стоило им произойти, прятались в тумане воспоминаний, никак не давая о себе знать. Лица вокруг смазывались в памяти буквально за секунду, сказанные фразы пролетали мимо ушей и тонули в окружающем шуме.

Все его дни были наполнены съемками, алкоголем, наркотиками и сексом с едва знакомыми людьми, которые платили неплохие деньги — их вполне хватало, чтобы выплачивать долги, платить на лечение и содержание Сяомин, а остатки по кругу сливать на вещества и алкоголь, чтобы забыться, не ощущать того, что Хэ Сюань каждый день ломает себя. Позволить себе умереть он не мог, а жить было нестерпимо больно. Ведь как бы он ни старался обо всём забыть, те счастливые дни с Жун Мяо и Ши Цинсюанем отпечатались яркими нестираемыми картинками в его памяти.