За пределами сеульской кофейни уже давно померкло солнце. Лишь слабый свет от полной луны и тусклое свечение одинокого фонаря проникали в панорамные окна, теряясь в приглушённом освещении гостевой зоны. Старая новогодняя песня, доносящаяся из колонок, контрастировала с шипением пара и мягким голосом парня в зелёном фартуке:

— Средний капучино с мятным сиропом и флэт уайт с корицей готовы для вас!

Пара гостей, что неотрывно рассматривала баночки с кофейным зерном, резко устремилась в сторону стойки выдачи.

— Спасибо большое, до свидания! — произнес мужчина, ярко улыбнувшись, и, схватив свою спутницу за руку, направился в сторону выхода.

— Всего доброго! — воскликнули одновременно трое юношей перед тем, как послышался резкий хлопок двери.

Ли Джуён, Квак Джисок и Ким Чонсу проводили очередной зимний вечер на работе — в небольшой кофейне под названием «Cortado», что удачно расположилась практически в самом центре Сеула. Маленькая, светлая и яркая — так бы описал её каждый постоянник. Гостей заведения ежедневно окружало обилие оттенков белого в интерьере. А изумрудно-зелёная La Marzocco наравне с такого же цвета светильниками задавала акцент, перетягивая всё внимание на себя.

«Cortado» у многих была на слуху. В особенности у людей, что «варились» в кофейной сфере годами. Бариста кофейни активно участвовали в различных соревнованиях, периодически проводили каппинги прямо в заведении. Но была ещё одна причина, забавная особенность, которая не могла не привлекать чужое внимание.

Особенность заключалась в названии. Происходило оно от известного многим напитка — кортадо.

В Сеуле далеко не в каждой кофейне была возможность его встретить.

Огромная часть любителей кофе приходила в «Cortado» именно за ним. Все как один сталкивались с разочарованием — в меню эта позиция отсутствовала. Все задавались вопросом — почему кофейня называется в честь напитка, которого даже нет в меню? Бариста не имели ни малейшего представления. Никто конкретного ответа так и не дал. Менеджеры заведения — Ли Минхо и Бан Чан — лишь пожимали плечами. А хозяин кофейни, Пак Джинён, от вопроса отмахивался, как от назойливой мухи. Эта ситуация в кругу других бариста вызывала лишь смех.

Стрелки на настенных часах показывали ровно 11 вечера.

— Jingle bells, jingle bells, jingle all the way…

Помещение настигла резкая тишина. Столики опустели. Композиция, до этого звучавшая на низкой громкости, прервалась, не доиграв до конца. Заменили её звуки тяжёлых шагов и скрипящей под весом человека лестницы.

— Ну наконец-то тишина. Как достал этот новогодний плейлист! Я уже все песни наизусть выучил. Конец февраля, какой «jingle bells»?.. — уставше протянул Джисок, отчаянно разминая затёкшие ноги.

— Чёрт, недавно сон приснился, где мне Джуён пел: «All i want for christmas is you». Они ко мне уже в кошмарах приходят, — состроив гримасу отвращения, Чонсу схватился за тряпку и принялся до блеска натирать слегка пыльную витрину. Падающую на глаза блондинистую чёлку то и дело приходилось поправлять, чтобы видеть хоть что-то. Парню явно пора было сходить к парикмахеру.

— Ну хоть во сне тебе красивые парни поют песни про любовь! Это честь, между прочим, — произнёс длинноволосый парень, отлипнув от губки, что секунду назад намывала грязную посуду. — Тот, кто приходит за пять минут до закрытия, заслуживает отдельный котёл в аду. Мне теперь питчеры нужно перемывать.

— Вряд ли для него это честь, Джуён. Чонсу терпеть не может клоунов. Так что ты не в его вкусе, — за углом показалась знакомая фигура, что тут же потрепала бариста по голове, путая длинные волосы. — И давай не ной. Нам оплачивают закрытие. Раньше полуночи ты отсюда не уйдёшь в любом случае.

— О, Минхо-хён, наконец-то спустился с небес на землю, — шутливо поклонившись, Джуён ярко улыбнулся. — Да я буквально пел ему во сне рождественскую песню про любовь. В смысле «не в его вкусе»? И вообще, ни Сынмину, ни Джисоку я не снился ни разу за все два года, что мы знакомы. А Чонсу, хочу напомнить, тут от силы два месяца.

— Вообще-то, ты мне снился пару раз. Первый сон не помню, а во втором я на тебя кричал из-за того, что ты флэт сделал в чашку для капучино, — встрял Джисок и улыбнулся чужой реакции.

Джуён стоял с большим питчером в руке и злобно смотрел в озорные карие глаза. Показав средний палец, он продолжил намывать посуду.

— О да, это на него похоже, — мягко улыбнувшись, Минхо перевёл взгляд на подошедшего стажёра, что неотрывно копался в телефоне.

— Минхо-хён, у меня сегодня получилось сердечко нарисовать, смотри, — протянув смартфон, Чонсу открыл последнюю сделанную фотографию. Пара любопытных глаз взглянула в экран, оценивая аккуратно сделанный латте-арт. Лицо менеджера озарила широкая улыбка.

— А ты молодец! Выглядит очень даже неплохо. У Джуёна первые четыре месяца получался только чеснок.

— За что вы меня буллите все сегодня? Уж лучше нарисовать красивый чеснок, чем страшное сердце.

— У него вышло прекрасное сердце, а ты просто завидуешь. Будь добр, завидуй молча и не обижай нашего стажёра, — пара ног в ту же секунду устремилась в сторону выхода. Ловкие пальцы вытянули связку ключей из кармана.

И только Минхо успел сделать один оборот, раздался громкий стук. За стойкой послышалось три жалобных стона. Нахмурив брови, менеджер поднял свой уставший взгляд, готовясь к тому, чтобы вежливо отказать гостю.

За дверным стеклом показалась знакомая розовая макушка. Макушка О Сынмина — старшего бариста кофейни.

Сынмин трудился в «Cortado» на протяжении почти пяти лет, успев застать день её открытия. Начинал он с самого нуля.

Пять лет назад владелец, тогда ещё работавший в одиночестве, совершенно не хотел иметь дело с новичками. Однако, увидев, с каким энтузиазмом и трепетом парень относился к работе бариста, передумал и взял на обучение. Не прогадал. Спустя годы родная La Marzocco превратилась для Сынмина в главный предмет обожания. Взбивание молока и приготовление эспрессо для бариста стало процессом не менее простым, чем чистка зубов по утрам. Помол на f64 он мог поменять с закрытыми глазами, а Ттк рассказать, будучи спящим. Минхо поражался чужому профессионализму. Но ещё больше поражался тому, что Сынмин даже не думал метить на место менеджера.

— Я прихожу в это место не столько для того, чтобы зарабатывать деньги, сколько получать удовольствие от процесса, — сказал он однажды.

А удовольствие Сынмин действительно получал. Это было видно в его глазах, искра в которых никогда не угасала. В руках, что заботливо держали питчер с молоком. В каждой чашке капучино, внутри которой красовалась аккуратно нарисованная розетта . Сынмину она приглянулась сразу, как только тот её увидел. 3 года ушло на то, чтобы довести рисунок до идеала. Спустя ещё год парень решил для себя, что останавливаться на достигнутом нельзя. Он пробовал и сердце рисовать, и лебедя, и тюльпан. Даже котиков из пены пытался делать. Всё как будто было не то. Не чувствовалось трепета в душе, когда молочная пенка создавала в чашке что-то помимо розетты.

Джуён так же, как и Сынмин, рисовал один и тот же арт на протяжении всех двух лет работы, но по другой причине. Он банально не хотел вкладывать столько сил и времени в отработку латте-арта, на который, как тот утверждал, «большинству просто плевать». Джисок кое-как научил его базе. Даже чуть не пустил слезу, когда Джуён наконец впервые нарисовал что-то меньше похожее на чеснок и больше похожее на сердце. Парень всегда больше концентрировался на вкусе и качестве кофе — с этим, к счастью, был полный порядок. Эспрессо и молочная пенка у него всегда выходили идеально. По крайней мере, в последнее время.

Ещё у Джуёна была одна маленькая слабость — он любил миксовать сиропы. Изначально бариста брал те, что предоставляла кофейня. А когда ему стало мало базового набора, начал покупать их сам. Иногда получалось открывать для себя и гостей действительно интересные сочетания. Однако частенько Джуёна уносило в поистине безумные эксперименты. Парни над его идеями всегда смеялись:

— Ты что, серьёзно собрался мешать огурец и кокос? Да ещё и латте этой адской смесью хочешь испортить?

— Гении всегда были отвергнуты обществом.

— Ты не гений. Ты псих, Джуён.

— Лучше быть психом, чем посредственностью.

Джуён пришёл в кофейню в середине июля, два года назад. С нулевыми знаниями. С нулевыми навыками. С полным пониманием того, что время он выбрал крайне неудачное. Потому что от наплыва туристов глаза округлялись и ноги дрожали даже у опытных ребят.

Куча испорченного эспрессо, перевзбитого молока, упавших на пол десертов, побитых чашек и нервов Джисока. А ещё слёз Джуёна в туалете после смены. Однако, набив шишки, более спокойную осеннюю прохладу он встретил с улыбкой и осознанием того, что работа начала приносить удовольствие. Отчасти заслугой этому были другие бариста, которые всерьёз никогда его не ругали. Как раз наоборот — помогали и поддерживали постоянно. В особенности Джисок — второй старший бариста и наставник, потративший кучу сил и времени на обучение новенького.

Квак Джисок пришёл в «Cortado» спустя два года после её открытия. В одно время с Ли Минхо. До этого они вместе работали в другой кофейне — менее известной, менее прибыльной и менее комфортной в плане условий труда. В то время Минхо был абсолютно выгоревшим единственным старшим бариста, который тащил на себе все обязанности — крупные и не очень. Он работал почти без выходных. К тому же, ещё и обучал новеньких, которые частенько уходили, не отработав даже месяц. Тогда и появился Джисок — забавный и способный парень, который невероятно быстро всему обучался.

Спустя довольно короткий промежуток времени он начал готовить не идеальный, но вполне приличный кофе. Даже сердечко умудрялся рисовать. Но не успев отработать и пару месяцев, Джисок столкнулся с закрытием первой в его жизни кофейни, к которой успел сильно привязаться. В последнюю смену он плакал, а Минхо улыбался, как сумасшедший и радовался, как ребёнок.

Неделю спустя Минхо получил сообщение от своего приятеля с ссылкой на вакансию в «Cortado». Приличная зарплата, адекватный график, оплачиваемое такси после смены. Это место уже казалось раем после опыта работы в предыдущем. Утащив с собой и Джисока, парень быстро дорос до звания старшего бариста, а затем и до менеджера. Его эта должность более чем устраивала.

Выгорание, которое преследовало Минхо последние месяцы, лишь усугублялось. Готовить эспрессо и взбивать молоко уже не казалось чем-то увлекательным, а улыбки гостей давно перестали радовать. Работал он словно на автопилоте. Предложение о повышении стало глотком свежего воздуха как для Минхо, так и для второго менеджера — Бан Чана, который в одиночку всю работу уже не вывозил.

Джисок же ушёл в отрыв, увидев для себя огромные перспективы. Парень научился всем базовым рисункам спустя полгода. После года работы он стал официально первым наставником кофейни (по его же просьбе), одновременно с этим получив под своё крыло первого стажёра — Ли Джуёна, с которым изрядно намучился. Зато потом его распирало от гордости, когда он осознал, насколько сильно его ученик подрос в профессиональном плане.

Вместе с ребятами в кофейне работали ещё 3 бариста — Хан Джисон, Ли Феликс и Ян Чонин.

Джисон пришёл вместе с Бан Чаном в первый год работы «Cortado», сразу завоевав сердца гостей харизмой и искромётными шутками, которые, к сожалению, понимали далеко не все. Феликс и Чонин устроились через год после прихода в кофейню Джуёна. И если Феликс имел довольно неплохой опыт работы бариста, то Чонина Джисок обучал с нуля. Впрочем, после Джуёна обучение другого стажёра казалось довольно лёгким делом. Чонин, в целом, был очень внимательным и способным учеником. Только людей первое время боялся как огня. За кассу не вставал до последнего. Зато потом, привыкнув, свободно болтал с постоянниками. Умудрился даже за год друзей с помощью работы найти и девушку в придачу.

Ким Чонсу пришёл в кофейню незадолго до Нового года. Ему срочно требовалась работа, а «Cortado» срочно нужен был ещё один бариста. Наплыв гостей со временем увеличивался, достигнув кульминации прямо перед праздниками. Ребята вывозили как могли, пока, в начале декабря, одна из работниц не захотела внезапно уволиться. Замену ей искали всем коллективом. До тех пор, пока не нашёлся Ким Чонсу — младший брат друга Минхо.

Изначально даже не желая надолго задерживаться на новом месте (ибо общепит — дело страшное), Чонсу всего за месяц неожиданно осознал — ему впервые так комфортно работается. Душный офис, в котором парень числился полгода назад, остался в его жизни лишь мелким воспоминанием, вызывающим лёгкое покалывание в желудке. Всего каких-то шесть месяцев назад Чонсу приоткрывал сонные глаза со стойким желанием однажды не проснуться. Рутина и жёсткие дедлайны прожигали сквозные дыры в двадцатилетнем мозгу. Оба полушария, казалось, совсем атрофировались к концу июня. В мыслях присутствовали одни отчёты и таблицы.

Чёртовы переработки.

Последней каплей стала просьба начальства срочно выйти на работу. Прямо в день его рождения. Через неделю в ненавистном Чонсу кабинете лежало заполненное заявление об увольнении.

В настоящий же момент парень ощущал то, что ему так не доставало всю его жизнь — свободу. Он не чувствовал на себе тяжкого груза обязательств, ответственности, чужих ожиданий. Чонсу просто учился готовить кофе, смеялся над шутками своих коллег, улыбался приветливым гостям. Конечно, бывали неудачные дни. Не обходилось без косяков и конфликтов. Но всё это казалось незначительным по сравнению с тем, что ему приходилось испытывать в офисе.

Пускай собираться на работу в 7 утра всё ещё казалось тяжёлой ношей (особенно зимой, когда в это время за окном ещё глубокая тьма), Чонсу чувствовал себя, в целом, довольно счастливым. Он быстро влился в команду, не испытывая особых проблем. В кои-то веки Чонсу чувствовал свою ценность. Им никогда не пренебрегали, его никогда не унижали и никогда не оставляли без поддержки. Приняли новенького как работники, так и гости. Постоянники, неожиданно для всех, практически сразу же полюбили Чонсу, как родного. На Новый год парень даже пару небольших подарков получил. Весь персонал радовался за него, как за своего ребёнка. Все, кроме Джуёна. Он на это лишь закатывал глаза.

— Мне за все два года постоянники ни разу не дарили подарки. А Чонсу тут два месяца. Два месяца, Минхо! Ты бы знал, как мне обидно. Со мной что-то не так? Я не понимаю. Лицом не вышел? Кофе стрёмный делаю?

— Да тут дело не в тебе, в общем-то. Просто есть в Чонсу что-то такое… Притягивающее. Наверное, природное очарование, я не знаю. Но, думаю, если бы я был девушкой, ну или геем, то однозначно влюбился бы, — менеджер невольно взглянул на светлую макушку, маячившую рядом с гудящей кофемашиной, и улыбнулся.

— Я гей. Но единственное, что я чувствую по отношению к нему — это раздражение.

— Или зависть.

— И это тоже.

***

Ключи совершили второй оборот, и в помещение проник продрогший парень, впуская вместе с собой мороз февральского вечера. Снимая уже не справлявшиеся с холодами тонкие перчатки, Сынмин принялся отогревать покрасневшие ладони. С шарфа и куртки мгновенно посыпались белые хлопья.

— Ну здравствуй, Мин, пришёл пачкать нам чистые полы?

Голос менеджера не показался парню злым или раздражённым, но Сынмин всё равно виновато улыбнулся и протянул в чужие руки бумажный пакетик, от которого веяло сладким ароматом свежей выпечки.

— Привет, Минхо-хён. Вообще-то, я поесть принёс. Джуён сказал, у вас день тяжёлый выдался.

— Джуён, телефон в следующий раз отдаёшь прямо мне в руки! — тяжело вздохнув, Минхо присел за ближайший столик и устало потянул ноги. — Вообще-то, да. Сегодня женщина скандалила из-за того, что её чизкейк не полили шоколадным соусом. Я ей спокойно объяснил, что мы это делаем только за дополнительную плату. Но её, походу, это ещё больше разозлило. Она начала на меня кричать. Сказала, что в «нормальных» кофейнях это делают бесплатно. Я, конечно, уже многое повидал за годы работы в общепите, но ей удалось вывести меня из себя. Мне хотелось послать её куда подальше.

— Но?

— Но я просто глубоко вдохнул, выдохнул и сказал, что передам её пожелания владельцу кофейни.

— Жесть, вот поэтому я и не пошёл работать менеджером.

— Уверен, ты бы покрыл её матом.

— И размазал бы чизкейк ей по лицу.

— Я бы очень хотел на это посмотреть.

Парни одновременно залились звонким смехом, из-за чего Джуён от неожиданности подпрыгнул, обрызгав свой зелёный фартук прохладной водой.

— Ладно, пойду кассу закрывать, а то, я чувствую, мы уйдём отсюда в час ночи, — с тихим стоном подняв затёкшее уставшее тело, менеджер направился в зону бариста.

Сынмин подскочил следом и направился к стойке выдачи заказов, оставляя за собой мокрые отпечатки подошвы. Раскрыв свой покрытый снегом портфель, парень принялся выкладывать перед ребятами один десерт за другим.

— Эклер с шоколадом для Джисока, булочка с корицей для Чонсу и… Клубничный капкейк для меня.

— Не понял. А мне ты ничего не купил? Ты делаешь мне больно, Сынмин, — Джуён обернулся и прижал ладонь к груди, состроив грустное лицо.

— Ты должен заслужить, милый. Сделаешь мне флэт уайт с корицей? — на лице Сынмина блеснула хитрая улыбка. Рука на секунду исчезла в глубине рюкзака и тут же появилась вместе с розовым многоразовым стаканчиком.

— Только если потом сам будешь отмывать кофемашину, любимый, — с наигранной нежностью произнёс Джуён, принимая стакан из чужих холодных рук.

— Меня сейчас стошнит от вашего флирта, — присоединился Минхо, со звоном бросая мелочь в кассу.

Завязав тугой хвост на затылке, Джуён поправил фартук и тяжело вздохнул. Дрожащие от переизбытка кофеина пальцы коснулись выключателя кофемолки, чей экран тут же загорелся. Легким движением руки бариста достал холдер из кофемашины и слегка протёр салфеткой, подставляя его под отверстие кофемолки. Вечернюю тишину тут же нарушил шум дробящегося кофейного зерна. В тот же момент на дно розового стакана опустилась щепотка корицы, а из холодильника появилась открытая коробка молока.

— Тебе погорячее сделать? Ты, кажется, замёрз, — негромко произнёс Джуён, бросив взгляд на уже слегка сонного Сынмина.

— Да, давай, спасибо.

Сынмин неотрывно смотрел на парня. На идеально лежащий в его ладони темпер . На то, как изящно Джуён водил питчером под пароотводом , слегка придерживая его рукой. На то, как превосходно он двигался. Так легко и естественно, будто его тело само знало, что делать. Будто бариста никаких усилий и не прикладывал вовсе.

Так же завороженно 5 лет назад Сынмин смотрел на рыжего парня, который плавно двигал кистью, смешивая эспрессо со взбитым молоком и формируя нежное сердечко в чашке. В тот момент Сынмин понял, что влюбился. Даже не в самого бариста. Он влюбился в его движения, его лёгкость, его профессионализм. Влюбился в то, с какой искрой в глазах парень готовил кофе и создавал незамысловатые картины молочной пеной. Влюбился в то, что позже назовёт своим призванием.

В тот день Сынмин осознал, какую дорогу на своём жизненном пути выберет. После окончания школы он практически сразу же позвонил по номеру из первого попавшегося объявления: «Срочно требуется бариста». С тех самых пор Сынмин связал себя крепкой нитью с утренним эспрессо, шумом кофемолки и ожогами от пара и кипятка.

— Я удивлён тому, как ты безбожно всё романтизируешь, — сказал ему однажды Минхо.

— Это я удивлён тому, как ты равнодушен к своей работе. Почему ты вообще бариста устроился?

— Друг отца кофейню открывал. Я в то время ничем особо не занимался, вот меня родители и отправили работать. Он меня научил всему, что сам знает, а дальше отправил в свободное плавание. Не сказать, что мне не нравилось. Я воспринимал и воспринимаю своё дело, как обычную работу, которая моментами радует, а моментами огорчает. Главное, что деньги платят. Остальное не так важно.

— А почему не попробовал себя в чём-то другом? Ты же мог найти что-то, что тебе больше по душе.

— Мне по душе перечитывать Гарри Поттера в сотый раз, играть в настолки и подпевать песням Твайс, а за это не платят. У меня нет цели найти «призвание», если ты это имеешь в виду. Его попросту нет. Мы все просто пытаемся выживать в этом мире, зарабатывая деньги, кто как может. Разница в том, что кто-то после рабочего дня чувствует приятную усталость, а кто-то полнейшее опустошение. Меня, лично, устраивает то, что я сейчас имею. Мне, как менеджеру, платят достаточно для комфортной жизни.

— Ты вообще не романтик, Минхо, — усмехнулся Сынмин, приобняв парня за плечи.

— К счастью. Иначе бы я с ума сошёл, мне кажется.

— По-твоему, я сумасшедший?

— Скорее, со странностями.

— Хватит на меня пялиться, Сынмин. Иначе я начну думать, что ты в меня влюбился, — с широкой улыбкой Джуён поставил розовый стакан перед чужим лицом и заправил тёмную прядь за ухо.

— А ты думал, я просто так с тобой заигрываю? — изогнув бровь, Сынмин плавно переместил взгляд на свой напиток. — Ты даже сердечко нарисовал. Как мило. Вложил в мой кофе всю свою любовь.

— Да, я в него плюнул.

— Считай, косвенный поцелуй.

— Джуён, начинай уже мыть кофемашину. Иначе домой отправишься пешком, — произнёс менеджер, быстрым шагом направляясь в сторону лестницы.

Лицо Сынмина украсила лёгкая ухмылка. Ему до безумия нравилось дразнить Джуёна и наблюдать за тем, как все шишки доставались только ему. А так ведь обычно и происходило.

Сынмин частенько любил над кем-то подшучивать. Ему в голову постоянно приходили навязчивые идеи сделать какую-нибудь забавную весёлую гадость. А Сынмин к своей голове всегда прислушивался. Отчего порой страдали и другие бариста, и менеджеры. Даже хозяина кофейни участь жертвы не миновала.

Так выходило, что Джуён каждую весёлую Сынминову гадость с радостью поддерживал. И огребал постоянно один. Правда, его это не останавливало снова и снова к Сынмину присоединяться, когда тот предлагал новую авантюру.

Можно было бы подумать, что Сынмин какой-то отбитый на голову парень, любящий смотреть на чужие страдания. Но, на самом деле, он никогда искренне не хотел причинять кому-то вред. Он никогда не желал кого-то нарочно задеть или обидеть. Ему не были присущи озлобленность и мстительность. Только озорство и хитрость — чисто лисьи повадки.

Покрасневшие ладони уже не дрожали. Мягкое тепло постепенно разливалось по всему телу, прогоняя застрявший в нём холод. С каждым глотком флэт уайта всё сильнее хотелось улыбаться. Возрождалось чувство приятного нетерпения, будто скоро должно было случиться что-то хорошее. Но что конкретно, парень понятия не имел. Лишь наслаждался мимолётными эмоциями.

Свет от лампы, расположившейся прямо над розовой макушкой, закрыла неожиданно возникшая тень.

— Опять флэт уайт? Не надоело пить одно и то же? — мягкая улыбка озарила лицо подошедшего парня.

— Флэт — это классика, Джисок. Никогда не надоедает, — серьёзным тоном произнёс Сынмин, совершая очередной глоток.

— Ты в других кофейнях тоже только его заказываешь?

— Да я даже не помню, когда в последний раз был в других кофейнях. Какой смысл платить за то, что я могу пить бесплатно каждый день?

— Смысл в разнообразии. Другое зерно, другая кофемашина. Другие бариста, в конце концов. Неужели тебе не интересно попробовать чужой кофе?

— Да не особо. Мне нравится то, как готовлю я. Ну и вы, конечно. А там я должен отдавать деньги за то, что мне приготовят незнакомые люди. Что, если мне не понравится? Я ведь очень требовательный, сам знаешь.

А Джисок знал. И другие бариста тоже. Все, кто когда-то начинал работать в их заведении, сталкивались с критикой Сынмина. Он всегда объективно оценивал вкусоароматику кофе, его текстуру и температуру, без труда находя изъяны.

Сынмин настойчиво добивался от других бариста высокого качества напитка. Многим новичкам не хватало терпения, и они довольно быстро увольнялись. Отчасти из-за этого в кофейне временно присутствовала ужасная текучка кадров. В «Cortado» оставались буквально сильнейшие.

Но также благодаря Сынмину заведение смогло добиться такого уровня качества, до которого многим кофейням было далеко. Им удалось влюбить в себя множество человек, сделав их верными постоянниками. Они, в свою очередь, приходили исключительно в «Cortado», так как были уверены в том, что здесь получат качественный и вкусный напиток.

— Но ты же не узнаешь, пока не попробуешь. Давай так. Ты сходишь со мной куда-нибудь, а я куплю тебе кофе. Можем вместе с ребятами пойти. Выпьем что-нибудь, расслабимся. Джуёну как раз не помешает развеяться, а то он какой-то нервный…

— Да у него просто недавно компьютер полетел. Он мне весь вечер тогда жаловался, что так и не прошёл игру, на которую полгода потратил, — с тихим смешком Сынмин оглянул помещение и обратился к остальным бариста. — Хей, ребята, не хотите вместе сгонять в кофейню? Джисок сказал, что угощает!

— Вообще-то, я только тебя хотел угостить, придурок! — над правым ухом послышалось шипение.

Радостные голоса эхом разнеслись по помещению.

— Конечно, хотим! Кто откажется от бесплатного кофе? — Джуён на секунду устремил свой взгляд на неловко переминающегося с ноги на ногу Чонсу. Выглядел он слегка смущённым.

— Меня тоже зовёте? — чужие глаза смотрели с такой невинной радостью, что отказать, казалось, было невозможно. Джисок выдохнул и согласно кивнул, мягко улыбнувшись.

— Ура! А куда пойдём?

— Недавно крутая кофейня открылась — «The lord of coffee beans». Там у них что-то типо тематики «Властелина Колец». Можно туда сходить, там я ещё не был, — предложив идею, Джисок направился в сторону холодильника и принялся намывать белые дверцы.

— У меня туда знакомый недавно ходил. Сказал, они на стопроцентной арабике готовят, — в обсуждение, ожидаемо, подключился Сынмин.

— И что? — Джуён оторвался от кофемашины и кинул непонимающий взгляд.

— А то! Ты забыл, что я пью только смесь?

Джуён показательно закатил глаза. Он и забыл о том, как Сынмин любил выделываться, когда дело касалось зерна.

— Так говоришь, будто я знал!

— Я, вообще-то, упомянул об этом в прошлом году! — Сынмин с громким стуком опустил стакан с напитком.

Резкий шум сопроводился таким же резким вздрагиванием Чонсу, что чуть не выронил тарелку с замороженными кусочками красного бархата.

— Вот именно, что в прошлом году! Ты думаешь, я помню предыдущий год? Ты переоцениваешь способности моей памяти.

Сынмин с наигранным осуждением посмотрел на Джуёна и уткнулся взглядом в свой напиток. Точнее, в то, что от него осталось.

— Я, кстати, недавно с другом в одну кофейню ходил. «Dark shades» вроде называется. Интерьер у них очень красивый. А ещё там такие кексы есть потрясные! Вишнёво-шоколадные. Если их не пробовали, считай, прожили жизнь зря. Думаю, тебе там понравится, Сынмин, — Чонсу аккуратно выложил последнюю тарелку с десертом и отошёл на пару шагов от витрины, любуясь результатами своей работы. — Кофе у них тоже чудесный. Смесь, как мне сказал их бариста, хозяин кофейни сам разработал.

Поправив пару ценников, парень закрыл стеклянную дверцу и направился в сторону Сынмина. Присев рядом, он схватил со стойки уже остывшую булочку и принялся с жадностью её жевать.

Джуён с Джисоком в этот же момент переглянулись и громко захохотали, заставляя Сынмина сжать губы в тонкую полоску, а Чонсу растерянно почесать затылок.

— Зря ты при нём это название произносишь. Кое у кого непроработанная травма, — на выдохе произнёс Джисок, стараясь не надорвать живот от приступа смеха.

— А что случилось? — в глазах Чонсу проскользнуло недоумение.

— Да где-то полгода назад Сынмин проиграл их бариста в соревновании по латте-арту. Его розетта не смогла побить лебедя того… Как его зовут-то? — Джуён вопросительно взглянул сначала на Джисока, затем на Сынмина, молча прося о помощи.

— Гонилю, я проиграл Гонилю! Он был хорош, не спорю. Но, мне кажется, должен был победить я. Тогда я нарисовал самую превосходную розетту в своей жизни! — Сынмин подскочил на месте. Его руки в приступе эмоций принялись активно рассекать воздух, чуть не задев рядом сидящего Чонсу.

— Удивлён, что ты тогда не расплакался. Хотя по твоему лицу было видно, что ты к этому близок, — ухмыльнувшись, Джисок отбросил тряпку и облокотился на стойку, с улыбкой принимая на себя злобный взгляд парня напротив. — Прости, Мин, но я считаю, Гониль заслужил первое место. Он в кофейной индустрии давно уже работает, насколько я знаю. Явно дольше, чем ты. Так что кое-кто должен гордиться тем, что занял второе место. Это огромное достижение. Мы с Джуёном такого бы точно не добились.

— Эй, я бы всех побил своим сердечком, не сомневайся!

Сынмин глубоко вдохнул и устремил глаза куда-то в противоположную сторону, упорно удерживая взгляд на белой, как снег, стене.

— Я просто вспоминаю лицо Гониля, когда он мне руку пожимал… Во мне агрессия просыпается, когда я думаю о том дне.

Потная ладонь коснулась дрожащей руки Сынмина. Совершенно новые ощущения сбили с толку. Будто по всему телу прошёл разряд тока. Но чувство обиды на тот момент заглушало всё остальное. Все старания Сынмина оказались до смешного бессмысленными. То, к чему бариста стремился весь год, было растоптано плавным лебедем, парящим в белой стеклянной чашке.

Весь год Сынмин отрабатывал арт, готовясь к своему первому серьёзному соревнованию. А получил только второе место. И проиграл он не кому-то, а Гонилю — рыжему парню, который однажды приготовил ему самый потрясающий капучино из всех, что он когда-либо пробовал.

Если быть честным, Сынмин не просто хотел победить. Он хотел доказать самому себе, что способен превзойти одного из самых лучших, по его мнению, бариста Сеула. А тот стоял прямо перед Сынмином и с бесстыдным добродушием глядел в глаза напротив, не отрываясь ни на секунду. Тонкие губы его изогнулись в широкой улыбке. И такое тепло исходило из чужих бездонных зрачков. Сынмина словно накрыли пуховым одеялом с головой — душно и дышать тяжело. А ещё безопасно и безбожно комфортно. Хотелось расслабиться всем телом и провалиться в глубокий сон.

Бархатный голос проникал в сознание медленно, не сразу позволяя разобрать слова, обращённые к парню.

—…с тобой.

— Что?.. — Сынмин всеми силами пытался контролировать дрожь в голосе, но получалось очень скверно.

Гониль лишь тихо посмеялся и мягко сжал чужую ладонь в своей.

— Я сказал, что для меня было честью сражаться с тобой. Ты достойный соперник. В следующем году, я уверен, ты меня одолеешь.

— Буду усердно готовиться к нашему предстоящему соревнованию, — Сынмин почувствовал пустоту в ладони и выдохнул. То ли от облегчения, то ли от разочарования. Но взгляд с чужих глаз не отвёл.

Гониль продолжал выжигать в нём кратеры, словно пытался разглядеть что-то помимо пустого взгляда. Хотелось бы Сынмину, чтобы тот не смог.

— Мне почему-то кажется, что я тебя уже встречал. Но не могу вспомнить, где… — чужой лоб окрасили мелкие морщинки в момент, когда брови свелись к переносице.

— Тебе кажется.

Выдавив лёгкую улыбку, Сынмин поклонился другому бариста и, попрощавшись, удалился. На мгновенье в голове промелькнула мысль, что если бы он умел любить кого-то помимо родной кофемашины, то точно полюбил бы рыжего парня с расплавленным шоколадом в глазах и очаровательной улыбкой, что согревала его внутренности.

Но это было лишь на мгновенье.

— И какое же у Гониля было лицо, по-твоему? Насколько я помню, он вполне мило тебе улыбался. Это ты стоял мрачнее тучи, — Джисок искренне не понимал поведение своего друга. Сынмин никогда так сильно не зацикливался на своих негативных эмоциях. Ещё сильнее не понимал, почему эти негативные эмоции пробудил такой милый и добрый парень, как Гониль.

— Вот именно! Он всегда такой улыбчивый, доброжелательный. Но я уверен, что это лишь простое лицемерие. Он не тот, кем кажется. Я вас уверяю. Мне бы хотелось вывести его из себя и посмотреть на него настоящего, — сделав последний глоток, Сынмин с громким стуком приземлил стакан на стойку.

— Кого бы ты сейчас из себя ни строил, ты и мухи не сможешь обидеть. Не то, что вывести человека из себя, — Джуён слабо ухмыльнулся и провёл ладонью по чужим розовым волосам. — В нашей компании доводить людей до ручки — это моя работа.

— Хочешь сказать, ты смог бы выбесить Гониля? — полушёпотом произнес Сынмин и бросил на Джуёна хитрый взгляд.

— Да запросто! Я тебе больше скажу — если захочу, я выведу из себя любого.

— Давай поспорим, — резко сорвавшись со своего места, Сынмин протянул парню свою ладонь.

— Что?.. — Джуён непонимающе покосился на чужую тонкую руку.

Затем, бросив взгляд на стоящих рядом парней, он осознал, что не один единственный в этой комнате удивился.

Джисок скрестил руки между собой, и с долей раздражения уставился на другого старшего бариста. Так он периодически смотрел на Джуёна и Сынмина, когда те замышляли какую-нибудь безобидную (или не очень) пакость. Изредка у него проскальзывало повышенное чувство ответственности. Хотя в остальное время Джисок ни во что не вмешивался, а иногда даже злобно посмеивался вместе с остальными. Чонсу же сидел с широко распахнутыми глазами, но упорно молчал, метая взгляд с одного парня на другого.

— Если тебе удастся разозлить Гониля, я буду на протяжении месяца каждый день покупать твои любимые трубочки с карамелью, — в подтверждение своих слов, Сынмин потянулся за портфелем и достал оттуда бумажный пакетик с десертом внутри.

— О, так ты мне тоже купил! — не медля ни секунды, Джуён выхватил трубочку из рук и улыбнулся.

— Ну так что? — проигнорировав слова парня, Сынмин расположил свои ладони на чужих плечах.

— Нет, я хочу кое-что другое.

— И что же?

— Твою приставку на целый месяц!

Сынмин с силой сжал челюсть, злобно посмотрев в хищные глаза напротив, но принял правила игры.

— Договорились. А если ты проиграешь, то попросишь у него номер телефона.

— И зачем, позволь узнать, мне его номер телефона?

— Просто хочу посмотреть на то, как он тебя пошлёт.

— Иногда мне кажется, что ты дитя дьявола, Мин. Но я согласен.

— Отлично.

Они твёрдо пожали друг другу руки и коварно улыбнулись.