- Зачем ты это сделал?
Чей это голос?.. Знакомый… Голос из прошлой жизни. Он умер. Он ведь умер! Так зачем же… снова…
- Думал, сбежишь от нас в ад? Ну, а у меня для тебя новость: ад здесь и от него никуда не деться.
Кожа на запястьях горела, и когда до неё дотрагивались, боль кусала сознание, вытаскивая из тумана забытья. Джироламо попробовал прижать поврежденную руку к себе, но некто воспрепятствовал этому, вызвав очередную вспышку болезненных ощущений.
В горле пересохло, он открыл рот, надеясь издать хоть звук – губ коснулась прохлада, и влага потекла по языку в глотку.
Постепенно завеса дурноты рассеялась, он стал соображать и вспоминать, что произошло. Отчаянье сопровождало его, едва он сошел с корабля на землю. Улыбка, подаренная Леонардо, мирное расставание – единственные светлые моменты за всё время, с тех пор, как… Нет, пожалуй, по-настоящему светлых моментов и не было. Он не мог заставить себя считать обман счастьем. И выходит, что хорошего в его жизни не случалось совсем.
Но кто же с ним? Кто выудил его из реки Стикс, различив среди кусков мусора? Должно быть, этот кто-то знает его и даже, кажется, испытывает по отношению к нему добрые чувства? Джироламо был уверен, что после смерти Зиты таких людей не осталось. Любой другой, заметив в покойнике черты ненавистного папского слуги, плюнул бы на его тело, бросив гнить в грязи.
Джироламо открыл глаза. Веки слипались, глаза, воспаленные после нечистой речной жижи, болели. Мокрую одежду с него сняли, от холода чувствительность притупилась, но начав мерзнуть, он больше не мог заснуть.
- Где я? Почему я… жив?
Через некоторое время ему ответили. Джироламо узнал говорившего.
- Не думал я, граф, что вас так легко сломать. И это после всего, через что вы прошли ради какой-то мифической книжки! А ныне, вернувшись домой, спасовали перед парочкой бандитов. Вас-то никто не хватал за шкирку, чтоб кинуть в тюрьму. Вот и объясните мне, сеньор Риарио, почему вы сделали такую глупость?
- Зо…роастер…
Джироламо открыл один глаз, пытаясь разглядеть спасителя. Может, он все-таки умер? Или бредит перед тем, как отойти в мир иной? Неужто его и впрямь вырвал из когтей смерти тот, кто желал ему гибели чуть ли не больше остальных?
- Не то чтобы я, понимаешь, сильно осуждал твои намерения, - доверительным тоном поведал кучерявый сатир, присев рядом, - пару недель назад я бы сам тебе подал нож. Но я не могу постигнуть, чтобы ты… не ты, не так. – Джироламо молча таращился на блестящее гладкое лицо старого знакомца, пребывая от его присутствия в странном противоречивом состоянии комфорта и неловкости. - Что скажешь? Есть вменяемое объяснение?
Зо вздохнул, не дождавшись отклика, и отвернулся. Джироламо смотрел на его широкую спину и с трудом сдерживался, чтоб не придвинуться ближе – холод мучил не меньше разрезанных запястий. Но помимо всего прочего, он был рад непотопляемому воришке, как никому в жизни. От него исходило тепло и живая горячая сила. Не удивительно, что дети любят своих матерей с первого вдоха – тот, кого увидишь, явившись из потустороннего мрака, самый лучший человек на свете.
- Не будь я пьян и весел, ты б встретил конец в куче дерьма, прибитого к берегу, - сказал Зороастер. – Благодари пару бутылок дешевого вина и мой переполненный мочевой пузырь. Я собирался отлить с моста, когда… глазам своим не поверил. Всерьез задумался о том, чтобы бросить пить – на несколько секунд. Сейчас как раз подумываю начать снова.
Зо оглянулся на него.
- Ты… чего лыбишься? Перебрал речной браги?
Джироламо издал тихий хрип.
- Что? – Зо склонился к нему.
- Сп…пасибо.
- Я буду об этом жалеть, - покачал головой Зороастер. – Но я никогда не отличался благоразумием.
- Мне…хл..одно.
- Теперь ты решил немного пожить, да? Чувствуешь холод, боль. Мысль о том, чтобы покончить со всем этим, уже не кажется удачной?
- Прос… ти. Прости меня, - просипел Джироламо, цепляясь пальцами за его теплую руку, согреваясь им.
Зо посмотрел на кисть, дрожащую от слабости, и не стал отталкивать его. Но слушать мольбы врага оказалось еще противнее, чем проклятья. Всё это не правильно. Погано, когда судьба мешает белое с черным. Зло пусть носит привычные темные одежды, и незачем заглядывать ему под рясу, чтоб проверить – уж не превратилось ли оно в того, кого нужно спасать.
Слабость друзей принять можно, слабость врагов сбивает с толку куда больше.
- Подвинься, - Зо подтолкнул графа, в ответ на недоуменный взгляд буркнул. – Сухих тряпок у меня для тебя нет. Придется греться так… И смотри, расскажешь кому – прирежу.
«Черт, я самая настоящая лопата верблюжьих соплей. Дурак каких поискать», - Зороастер отвлекал себя уничижающими репликами. Лежать нос к носу в обнимку с типом, который отправил «прогуляться по доске», - ситуация гаже не придумать. К счастью, Риарио дремал, не доканывая его гляделками, но при мысли о том, что он выхаживает врага, будто брошенного птенца, Зо испытал всепоглощающее презрение - к самому себе. И досаду вдобавок – теперь он не сумеет придушить его с прежним удовольствием, раз уж вытащил с того света…
Он спрашивал себя, зачем вообще это сделал. Злодеяниям графа должен был прийти конец, ведь его грехи не смыли воды океана, пересеченного в поисках Книги жизни. Пусть в чужих краях им пришлось держаться друг за друга, истории это не изменило – они враги. Зо мог лишь догадываться, что подвигло Риарио на отчаянный поступок, и любопытства ради он хотел бы выспросить у Джироламо причину, но в остальном…
Это всё влияние Леонардо, как пить дать! Проклятый блаженный художник – заладил своё «хватит смертей, хватит смертей». Некоторых грех не добить.
Зо злобно уставился на графа, сопящего прямо ему в лицо. Однажды его уже остановила Зита, когда он подбирался с удавкой наготове к спящему негодяю. Зиты тут нет. Зита умерла – по воле милостивого хозяина! Может, вот он – момент справедливости? В руки Зо виновный пришел сам. Какой шанс воздать по заслугам!..
Джироламо перестал дрожать. И кожа потеплела. Дыхание выровнялось, а синева сошла с лица. Наверное, он выживет. Благодаря Зороастеру.
- Опять я сотворил очередную глупость, - прошептал Зо. Осторожно взялся за кисти Джироламо и осмотрел раны – жуткие будут шрамы. Врач бы лучше подлатал, но за неимением такового…
- Что ж теперь поделать? Не умею я поступать правильно, - Зороастер пожал плечами, словно примиряясь и со свершившимся деянием, и с нежеланным милосердием.
Всегда он делает не то, что следовало бы. Но живя как грешник, в глубине души соглашался, что заслуживает наказание, которое, хоть и изредка, да получал. Правда, может статься, за эту глупость он заплатит гораздо более дорогую цену, а ведь то и не грех вовсе – спасти человеку жизнь. Спасти жизнь, в будущем, возможно, отдав свою.
«Будем грешить как святые, - решил Зо. - Что там написано – ударили по щеке, подставь другую? Никогда мне, наверное, не понять этой морали. А раз уж не знаю, как быть, поступлю как обычно: сначала сделал, а зачем - подумаю потом…».