— Похоже, эта нечисть ещё не знает, что набрасываться нехорошо. Как нам пробраться?

Гигантский тысячеглазый паук, покрытый едкой слизью, преградил отряду выход из Первозданной Тени. Алистер, Варрик, Хоук, Кассандра, Дориан и Алларос Лавеллан остановились в замешательстве.

Многое путники оставили позади: ссоры и примирения, предрассудки и сожаления. Оставалось лишь сделать последний шаг…

Безумная ухмылка, почти звериный оскал, сверкнула за прядями кроваво-рыжих волос.

— Вперёд. Я прикрою.

Тягуче лязгнул огромный меч, вынутый из ножен мертвенно бледной рукой; Хоук разминалась перед боем. Зеленоватые отсветы Тени вспыхивали на лезвии подобно маленьким молниям, перекатывались по краям массивного доспеха, будто подпитывая его своей необузданной энергией.

Краснобай не успел осознать весь трагизм происходящего, когда Страж попытался отговорить Защитницу.

— Нет. Я был неправ. Стражи все это заварили. А значит, Страж должен…

— Алистер, — Мариан возразила в своей особой, невозмутимо-упрямой манере. — Уж лучше Стражи под твоим руководством помогут Инквизиции или победят очередной Мор, чем я выйду из Тени и случайно начну новое восстание магов. К тому же — что мы скажем Героине Ферелдена, когда она вернётся?

Улыбка её была мягкой, но в глазах бескрайней чёрной бездной зияла роковая самоотверженность.

— Но… Хоук…

Инквизитор Лавеллан так же, как и все, понимал: он должен выжить вопреки обстоятельствам. Инквизитор Лавеллан лучше иных знал — запретить что-либо Защитнице Киркволла невозможно. Но именно в такие мучительные минуты, коих он уже немало повидал на своём веку, ему до помешательства хотелось отдать свою жалкую жизнь ради спасения истинного Героя — Героя, своими деяниями заслужившего счастье.

Молодой эльф, которого Варрик ласково прозвал Цыплёнком, не осознавал одного — он сам давно уже стал Героем, одним из тех, перед кем преклонялся.

Паук вращал невпопад своими безумными глазами, суетливо перебирал конечностями, а отряд всё не смел сдвинуться с места.

После слов Колючки у Тетраса внутри всё заледенело, сердце сжалось и затвердело под рёбрами студёным камушком. Мысли его кричали, кружась в урагане отчаяния. Он хватался за скудные воспоминания в надежде, что крупицы любви, которые они с Хоук бережно копили все эти годы, удержат её от рокового шага… Шага в пропасть.

Лицо гнома вдруг разительно переменилось. Он вспомнил вопрос, заданный Колючкой той ночью на Расколотом берегу.

И свой ответ, который, в отличие от смысла вопроса, не изменился.

— Мариан!

Женская рука, сжимающая меч, дрогнула.

— Отпусти меня. — Она говорила мягко, но не оборачивалась. — Иди с остальными, Варрик, вам нужно многое сделать. Помоги Инквизитору.

Брови Аллароса еле заметно дрогнули, когда прозвучали эти слова. Он сверлил силуэт Защитницы полным боли взглядом, словно стараясь уберечь её от злой судьбы, которую сам для неё избрал.

Тетрас перешёл на шёпот, в котором всё же слышалась стальная решимость.

— Я помню ту ночь, Мариан. И мой ответ остался прежним.

Хоук взглянула на говорящего поверх плеча, не веря до конца своим ушам. Варрик улыбался. Его янтарные глаза светились нежностью.

— Так как там говаривала старуха Флемет?..

Изумлённая Мариан промолвила каким-то не своим голосом:

— Мы стоим над пропастью грядущего…

— Точно! — Гном воодушевлённо перебил её — Мир ждёт своего часа, чтобы рухнуть в бездну. Жди… И когда этот миг настанет, не бойся и прыгай.

Колючка убрала меч. Под её опущенными ресницами засветилось что-то новое, чего гном никогда не видел, похожее на надежду.

— Ведь только так можно узнать, умеешь ли ты летать.

Тут Тетрас вопросительно уставился на свою подругу.

— Да, я тогда сказала тебе не всё. Не та была обстановка для длинных разговоров…

Неизвестно почему Краснобай вдруг рассмеялся. Может быть, им показалось, или то было вызвано влиянием Тени, но на мгновение оба услышали тихий шелест прибоя.

— Видишь? Меня у тебя точно никто не отнимет. Не зря Искательница зовёт меня банным листом. — Варрик оглянулся и подмигнул Кассандре, которая уже не прятала слёз. — А теперь нам пора. Знаешь ли, не я один не выношу долгих прощаний…

Мерзкая тварь пошла в нападение, и вскоре силуэты Искательницы, тевинтерского мага, Инквизитора и Серого Стража растворилась в зелёном сиянии.

Теперь, когда Варрик с Колючкой остались вдвоём, не было больше хищного оскала и гибельных порывов. Была только смертельная игра, в которую вновь вступал диковинный дуэт.

Поверит ли кто-нибудь из ныне живущих, что, жертвуя собой, эти двое были безудержно счастливы?..

***

Киркволл, Вольная Марка.

Спустя пять лет после переквалификации Инквизиции в миротворческий корпус.

Грохот, доносящийся из небольшой кладовки, заставлял женщину в чёрной шали нервничать. Мало того, что она еле стёрла многолетнюю пыль с каменного кресла, так теперь ещё и костюм её неуёмного спутника надо будет чистить от паутины… Если он вообще выберется из этого несчастного чулана целым.

— Ты до рассвета будешь рыться в нашем прошлом? Я могла бы отлично поностальгировать и на берегу моря, не вторгаясь в эту заброшенную лачугу!

Вместо ответа из-за угла донесся ужасный треск, потом — оглушительный звон, а в довершение симфонии — звуки битого стекла.

Женщина прикрыла глаза ухоженной рукой, которую, впрочем, сплошь покрывали сглаженные временем шрамы, но красноречивый жест не скрыл добродушной улыбки. Прошла секунда безмолвия, потом вторая, и она настороженно отняла узкую ладонь от лица. Старинные серьги с гранатами покачнулись от её резкого движения, из-под шали выбились длинные пряди отливающих серебром волос. Хоть гостья и была не слишком молода, годы не притронулись к белому мрамору её кожи.

— Создатель милосердный, ты жив?..

В кладовке опять что-то стукнуло, и раздался радостный возглас:

— Дорогая, я нашёл!

В единственный люкс Висельника вошёл обаятельный средних лет гном. Он сиял, неся на вытянутых руках пузатую бутыль; у донышка стекло потемнело от старости.

— Познакомься, любимая — это, возможно, самый древний напиток во всём Тедасе. И я хочу насладиться им с тобой.

Сидящая в кресле откинулась на спинку, смерила собеседника оценивающим взором с ног до головы, потом пристально осмотрела прозрачно-золотистую жидкость в необычном сосуде.

— И это то самое эльфийское белое вино, которым ты мечтал со мной поделиться?..

Глаза гнома загорелись счастьем, он тихо вздохнул.

— Да, Мариан. Я мечтал о том, как мы сбежим из Киркволла с этой самой бутылкой. Стоял в порту и грезил наяву… Это было даже до того, как ты позвала меня к себе и угостила Отступничьим Пойлом.

— Что ж… — Хитрый взгляд сударыни Хоук скользнул по лицу гнома. — Значит, я не зря надела своё бордовое платье, да ещё и отыскала серёжки к ожерелью прабабушки.

Мариан Хоук, которую уже никто не мог назвать просто «Колючкой», медленно встала. Чёрная шаль упала на пол, высвободив копну тёмно-вишнёвых с проседью волос, обнажив бледные плечи и шею, украшенную изысканной россыпью гранатов.

Варрик Тетрас чуть не выронил эльфийский артефакт.

— Задница Андрасте, Хоук… Ты никогда не перестанешь меня удивлять.

— А что мне остаётся делать? Нам уже не солидно бегать по закоулкам Нижнего Города целиком в крови и грязи, а душа требует развлечений. Остаётся только влезать в свои старые тряпки и притворяться, что мы не подвластны времени.

Оба сели за каменный стол напротив камина, Краснобай не мог оторвать глаз от своей Мариан.

— Знаешь… Конечно, это вино — одна из причин, почему мы выжили в Тени несколько лет назад…

Мариан не могла не вставить слово.

— О, только ты мог прошептать мне, истекающей кровью под брюхом паука-гиганта: «Хоук, мы не можем умереть, не сделав одной вещи», имея в виду дегустацию вина!

— Да, ты права… — Шуточная обида в голосе собеседницы развеселила Краснобая. — Но сейчас я думаю иначе.

Хоук вопросительно приподняла бровь и сощурилась, Варрик лишь усмехнулся в ответ.

— Помнишь, что ты сказала мне в нашу первую ночь на побережье?..

Мариан удивлённо помотала головой, изящные серёжки тихонько зазвенели.

Тетрас потянулся к ней, попутно отодвигая бутыль на край стола, и прошептал прямо в вишнёвые губы:

— Вино подождёт, милая, вино подождёт…