greedy

Весь вечер.

Весь вечер Сонхва дулся на него из-за произошедшего.

А ведь он всего лишь подал незнакомой девушке свой пиджак.

Мероприятие было занимательное, большое количество людей, но почти никто из них не был им знаком, лица сливались в бесцветное месиво, протекая перед лицом шумным потоком. Они их видят в первый и последний раз, поэтому тратить время на вежливые улыбки не было смысла.

Это был очередной благотворительный вечер, на который приходят только посветить лицом и, заодно, кругленькой суммой, чтобы показать, кто ты и что ты имеешь. Самое главное – присутствие, а также слухи о том, что ты тут был. Задерживаться не было желания, поэтому хотелось как можно скорее этот остаток вечера провести в компании своего прекрасного возлюбленного, от чего Хонджун ни за что не собирался отказываться.

У них оставался час.

Они бы давно покинули это место, но Сонхва попросил его немного задержаться, потому что он не успел обсудить последние новости с Ёсаном, а это было одной из главных причин его присутствия на этом вечере.

Хонджуну и так сложно вытащить мужа на подобного рода мероприятия, ведь тот привык к роскоши и посещал только те места, которые соотносились с его статусом, а это мероприятие совсем не подходило под его критерии. Он ненавидел ходить туда, где присутствовало много чужаков, смотрящих на него с нисхождением, но при этом бесстыже улыбающихся ему в лицо. Он любил, когда его выходами в свет восхищались, а не в наглую обсуждали за спиной. Сюда же Хонджун смог его вытащить под предлогом присутствия здесь Уёна и Ёсана, однако первый, быстро рассказав все последние сплетни, слинял отсюда при первой же возможности, а вот у Ёсана за те два месяца, что они не виделись, накопилось историй на год вперед.

Ким старался им не мешать, поэтому бесцельно блуждал мимо людей и медленно, даже больше для вида потягивал красную жидкость в бокале.

Он привык к такой обстановке, почти с самого детства ходил на некоторые званые ужины с родителями, которые с малых лет приучали Хонджуна к жизни единственного наследника. Сейчас же это была его обязанность – светить лицом то там, то тут, обозначая статусность семейного дела, которым он с недавних пор полностью владел.

Таскать с собой своего мужа ему было вовсе не обязательно, но он хотел, чтобы все, наконец, поняли, что он не «завидный холостяк», а женатый на своем возлюбленном мужчина, и ему не нужно приписывать романы с людьми, которых он никогда в жизни в глаза не видел.

В его жизнь нещадно лезли. В начале их отношений он прятался с Сонхва по углам, стараясь скрывать их роман ото всех. Ему не хотелось подставлять ни себя, ни уж тем более Сонхва, только начинавшего свою карьеру модели. Но когда их начали ловить и писать громкие заголовки, где было слишком много грязи, выливающихся на двоих сразу, и опорачивавшие факты об их отношениях, они поняли, что лучше выйти на свет в облике официальной пары, дразня остальных своими отношениями. За эти годы они многого начитались и наслушались. Заголовки, где Хонджун прятал свою жену и детей, скрываясь за маской гея, а Сонхва любитель сходить налево от своего муженька со временем оставили их равнодушными. Хотя Пак иногда недовольно ворчал на эти слухи, но относился к этому спокойно, потому что понимал, кем они являлись и чем им приходилось за это платить.

Присев у фонтана, Хонджун бросил взгляд в сторону Сонхва и непроизвольно улыбнулся. Тот, активно размахивая руками, что-то увлеченно рассказывал Ёсану. Он буквально светился, а значит все шло хорошо.

- Извините?...

Хонджун поднял голову и наткнулся взглядом на девушку, обхватившую руками голые плечи, слегка подрагивая от холода.

- Да?

- Извините, что беспокою, у меня к вам небольшая просьба… Вы не могли бы одолжить на пару минут ваш пиджак, я просто оделась немного не по погоде, а такси что-то слишком долго едет, - девушка взглядом показала на свой наряд и немного смущенно посмотрела на мужчину.

Хонджун всегда был джентльменом, поэтому без задней мысли снял пиджак и аккуратно накинул его на плечи девушки. Сам он, оставшись в одной рубашке, почувствовал, что на улице действительно похолодало, хотя на секунду ему показалось, что неприятный холодок, пробежавший по спине был вовсе не из-за погоды.

Девушка ему мило улыбнулась и завела непринужденный диалог, поддерживать который Хонджуну не особо хотелось, но он решил, что все равно скоро покинет это место, поэтому может и потерпеть немного ее компанию.

Беседа длилась не больше двух минут, как вдруг девушка резко замолкла и странно покосилась за его спину. Он, проследив за ее взглядом, обернулся и от неожиданности дернулся. За его спиной стоял Пак и сверлил их двоих взглядом.

Нарастающее напряжение и давящую тишину между ними нарушило вовремя приехавшее такси. Девушка, которая в его присутствии явно начало чувствовать себя неуютно, быстро сняла с себя чужую вещь, передав ее хозяину, поблагодарила его и прыгнула в такси.

***

- Сонхва, дорогой, не дуйся на меня. Я же ничего такого не сделал.

Конец вечера не должен был быть таким, Хонджун рассчитывал, что они с мужчиной вернутся домой, немного выпьют, а потом или проведут вечер с пользой или завалятся спать в обнимку, обвивая друг друга конечностями. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что сначала Сонхва устроит ему скандал на ровном месте, а потом и вовсе перестанет с ним разговаривать.

- Дорогой, прошу, не молчи.

Если Сонхва затихал – пиши пропало. Этот был самый невыносимый вид пыток, которым Сонхва его мог мучить. Чаще всего это происходило тогда, когда Ким в порыве злости мог сказать что-то резкое, не подумав над своими словами, а тот слишком серьезно это воспринимал и замыкался. Это происходило не часто, но это было самое болезненное, что делал Пак по отношению к нему. Хонджун сразу же понимал свою ошибку и старался замаливать прощение любыми способами. Сейчас же был совершенно иной случай, Хонджун и слова плохого в его сторону не сказал, почти сразу признав, что ему не стоило так просто отдавать девушке свою вещь, особенно в присутствии ревнивого мужа, но тот его практически не слышал, а после и совсем перестал слушать.

- Котенок, почему ты на меня злишься?

Все еще тишина.

Пак уже давно переоделся в домашнее и расправлял одеяло на своей стороне кровати с абсолютно каменным лицом. Хонджун решил рискнуть и подойти к нему, прижавшись грудью к его спине, обвивая руками талию. Он делал все нарочно медленно, чтобы понять, насколько сильно тот на него зол и как быстро скинет его руки с себя.

Не скинул.

- Любовь моя…

Он нежно целует его в шею, утыкаясь в нее носом, втягивая им остатки аромата того самого парфюма, который он подарил ему на их недавнюю годовщину. Хонджун был доволен собой, ему льстило, что за прошедшие несколько лет, он смог изучить Сонхва настолько хорошо, что с первого раза смог найти ему подходящий парфюм, от которого Сонхва был в восторге. Сейчас же, чувствуя едва слышные нотки вишни на его теле, он в очередной раз убеждается, что Сонхва его. Иногда он не верит своему счастью, но подтверждения кроются в мелочах, которые Хонджун наблюдает практически каждый день: чарующий вишневый аромат, впитавшийся в его одежду, россыпь красных засосов, виднеющихся сквозь его сексуальные вырезы на шелковых рубашках, обручальное кольцо, любимое украшение Пака из всех, что он имеет. Во время ссор он любил говорить, что при первой же возможности сдаст его в ломбард, после оправдывая себя тем, что просто шутил, хотя когда Ким один раз так сказал, то впоследствии своих слов потом неделю спал на диване.

Также, еще одной любимой деталью была старая потрепанная резинка на руке Сонхва, которой он иногда собирал волосы в хвост. Она имела для него большое значение. Такая же резинка была и у Хонджуна – он приобрел их на их самом первом свидании, Сонхва тогда остановился у прилавка с детскими украшениями, зацепившись горящим взглядом за две милые резинки с ушками, и попросил их купить. Именно в тот момент Ким понял, что в шаге от того, чтобы скупить все вещи в этом прилавке, лишь бы еще раз увидеть этот взгляд. Сонхва тогда с таким детским восторгом нацепил на себя эту резинку, а вторую отдал ему, сказав, что теперь у них есть первая парная вещь.

С тех пор резинка практически никогда не покидала запястье Хонджуна.

Сейчас же, мужчина чувствует, как тело под ним содрогается от ласк, хоть тот и старается это скрыть. Хонджун усмехается и тянется рукой к руке любимого, переплетая пальцы, а после, спускается ниже, к чужому запястью, продевая пальцы в резинку с ушками.

Их руки затянуты тугой резинкой, которая болезненно впивается в кожу, однако никто не собирается отстраняться.

- Что случилось?

Сонхва тихо засопел, подвергаясь сомнениям, стоит ли говорить, пока Хонджун начинает прокладывать дорожку поцелуев вниз по шее и обратно, плавно переходя на загривок. Это было чувствительное место Пака.

- Я не знаю… Меня взбесило то, как ты с ней разговаривал, и еще этот пиджак …

- Хей, ты чего? – Хонджун еще крепче обнял его, прижавшись щекой к спине мужа. – Ты же прекрасно знаешь, что я ни с кем так как с тобой, не говорю. А с ней я просто проявил вежливость, не более.

- Комплименты тоже относятся к основным критериям вежливости?

- Я не делал ей комплименты.

- А как же «платье конечно шикарное, но явно не для такой погоды».

- Так комплимент был в сторону платья.

- Это дело не меняет.

- Хва…

- Мне ты перестал комплименты по поводу одежды делать, про комплименты адресованные конкретно мне я вообще молчу…

Хонджун только сильнее прижался к родному телу, чувствуя укол вины за свое поведение. В последнее время много работы навалилось, и он тупо не успевал даже о себе думать. Хорошо, что под боком всегда был Сонхва, который чудом вылавливал его и приводил в приличный вид. Он заботился о Хонджуне, так как и Хонджун о нем, но больше всего Сонхва было необходимо чувствовать себя любимым. Мужчина никогда не давал повод усомниться в своих чувствах, однако Сонхва требовалось серьезное подтверждение его намерений, даже после того, как они несколько лет находились замужем друг за друга.

- Душа моя, ты самое ценное, что есть у меня в жизни. Я готов повторять это до конца своих дней, но я также хотел бы, чтобы ты сам это понимал.

Он отстраняется и разворачивает Пака к себе лицом, обхватывая его руками.

- Я безумно тебя люблю, и никто другой не сможет затмить тебя в моих глазах.

Глаза напротив загораются и он, позабыв про свою гордыню, смущенно улыбается. Сколько бы времени не прошло, а Сонхва всегда был падок на комплименты, особенно от Хонджуна.

На самом деле, он готов принимать их только от Хонджуна.

Мужчина аккуратно опускает его на кровать и наваливается сверху, покрывая поцелуями его лицо, пока руки исследуют открытые участки кожи. Он проходится пальцами по ночной рубашке, задевая особо чувствительные места, посылая дрожь по телу Пака. Тот тяжело вздыхает, чувствуя напряжение в штанах. Хонджун оглаживает его грудь через рубашку, создавая трение жесткой ткани о чувствительные соски, а ногой проходится взад-вперед по промежности. Сонхва теряется в большом количестве ощущений, стимуляция бешеная, а Хонджун начинает добивать своим:

- Иногда мне кажется, что это все сон, я все еще не могу поверить, что мне досталось такое сокровище как ты.

Сонхва бы покраснел, однако по ощущениям, вся кровь прилила к члену. Ему становилось больно от огромного давления, обрушившегося на него, поэтому он начинает хныкать, жестами показывая Хонджуну, что ему стоит помочь снять мешающую ткань. Тот сразу же его слушается и аккуратно стягивает с него пижамные штаны. Сонхва ожидает, что тот продолжит сладкую пытку, но Ким, став на колени, начинает проходиться поцелуями вверх по его голени. Мужчина приподнимается на локтях и смотрит затуманенным взглядом на возлюбленного, который поймав его взгляд, поднимается выше к его бедру и прикусывает кожу, оставляя еле видный след. Сонхва долго себе не мог признаться, что ему до звезд в глазах нравится, когда Ким помечает его таким образом. Его заводила мысль о том, что он был весь в его метках, а когда они проходили, он просил чтобы тот оставил новые.

Ким проходится языком по местам укусов, а после неторопливо приподнимается, снова захватывая лицо Пака в свои ладони и жадно, напористо целует.

- Никому не отдам, - он на секунду оторвался от его губ, посмотрев на его состояние. Мужчина был на пределе.

Не отрываясь от его губ – вишневого вкуса, как и сам Сонхва – он нащупывает его член, стоящий колом от всех манипуляций, проводящих с его телом, и начинает с медленных движений, проходясь по чувствительной головке, размазывая естественную смазку. Сонхва тяжело дышит, нащупывая руку Хонджуна и стискивает его запястье, второй он прижимает ладонь к его щеке. Ким сбивается с ритма, когда слышит тихие стоны мужа сквозь поцелуй.

- Хонджун-а… Я тебя умоляю, быстрее…

- Как пожелаешь.

Он продолжает рваными движениями двигать одной рукой по члену, а вторую перемещает снова на его грудь. Все тело Сонхва горело, он загнанно дышал, чувствуя скорую разрядку, а Хонджун в это время впился в его шею, желая оставить больше отметин. Рука на члене начинает двигаться в более бешеном темпе, из-за чего Пак содрогается в беззвучном стоне, зажмуривая глаза. Секунд десять он сидит с закрытыми глазами, ощущая сильную дрожь, пробегающую по всему телу. И пока он отходит от слишком сильных ощущений, Хонджун в это время за всем этим наблюдает с широко открытыми глазами, чувствуя, что спустя столько лет все еще теряет голову от такого зрелища.

- Я так понимаю… я прощен?

- Пока да… А будешь разбрасываться комплиментами перед левыми людьми, будешь опять спать на диване. Ты меня услышал?

Хонджун закатывает глаза, но все равно отвечает:

- Да, любовь моя.