Ника приятно обнимать.
В семье Троя с объятьями было негусто, оттого он рад этому простому жесту благожелательности. Рад принимать и дарить его.
Джейк обнимает скупо, кратко, словно пытается каждый раз скрыть, что Трой – его брат. Отец давно не прикасался.
А мать…
Её образ потускнел, но не стерся, и Троя преследовать не перестал, сколько бы тот не старался изгнать его.
Трой не отваживается обнять Мэдисон. Кажется, если протянешь к ней руку, её острая как бритва аура отсечет конечность.
Поэтому, пользуясь моментом, он несколько раз обнимает Ника, и – удивительное дело – Кларк не отстраняется. Даже не обращает внимания, но приникает в ответ, на мгновенье или больше — если Трою хочется задержать его около себя.
Трой размышляет над этим, когда ложится отдохнуть в полдень, в поле, на ржавом капоте старого грузовика. Солнце согревает, но не так приятно, как это могут делать объятья. Трой улыбается.
— … спишь с собаками, проснешься с блохами.
Ник поднимает взор – Мэдисон читает ему нотации, и, хотя половину пропустил, последние слова он слышит. Потянувшись к голове, дергается и опускает руку. Кожа зудит, давно не мылся, а тут еще она со своими нравоучениями.
— Будешь продолжать с ним… — Мэдисон кривится, но заканчивает фразу, — общаться…
— Да? – повышает голос Ник.
Мэдисон поджимает губы.
— Не хочу, чтоб он забрал еще одного члена моей семьи, — через некоторое время произносит она.
— Я справляюсь. – Ник пожимает плечами. Что тут еще объяснять?
Он и себе-то не может ответить, почему стал частенько зависать с Троем Отто.
Зависать – словечко из прошлой жизни, молодое и бесшабашное. Но с тех пор прошло не так уж много времени, и Ник по-прежнему ощущает себя бесшабашным. Иногда — сильнее, чем раньше.
Мэдисон больше ничего не говорит, а Ник не хочет замечать её красноречивый взгляд, не желает чувствовать его спиной, когда разворачивается и уходит; ему хочется, наконец-то, побыть просто парнем, вернуться к своей юности и дожить то, что от неё осталось.
Трой – первый человек, с которым это видится возможным, даже несмотря на то, что они уже не по разу наставляли друг на друга оружие. Это вовсе не странно – зато теперь у них есть что-то общее.
Ник уходит от матери и, почти безотчетно, отправляется на поиски Троя. Бродит по ранчо, заглядывая то в одно строение, то в другое. Он знает, что отыщет его, Трой где-то неподалеку, он чувствует это, как если бы у них осталось незавершенное дело накануне.
«Было бы хорошо взять его с собой», – думает Трой и просыпается. Из обрывков сна, в котором Трой продолжил мечтать, перейдя с мыслей о Нике к тому, какие отношения ему бы хотелось видеть в своей семье, рождается идея: Ник должен быть с ним заодно. Трой трясет головой, взъерошивает примятые волосы рукой. И про себя снова повторяет: заодно.
Он никогда не мечтал уехать с ранчо, да и некуда было. Но сейчас на ум приходит другое: может, просто не с кем?
Никто не поддержал его в стремлении выбрать иной путь. Точнее, отец с братом были бы как раз не против, очутись он где-нибудь подальше… Но это не было бы ЕГО решением.
Трой, глубоко задумавшись, не слышит шагов Ника. Тот даже негромко вскрикивает, увидев приятеля. Но Трой не обращает внимания, и Нику удается вспугнуть его. Страх на лице Троя, обычно готового к любому поступку от окружающих, приводит Ника в восторг. Ему все еще немного хочется навалять мудаку, который стал причиной стольких бед, и злость порой находит выход, когда Ник, шутя или всерьез, лезет в драку. Но Трой уже переступил эту черту, он открыт и расслаблен, поэтому ненавидеть его не получается. Ник никогда не бил беззащитных.
– Дрыхнешь? – Он устраивается на капоте рядом, бесцеремонно сдвигая Троя. – Что, не кем командовать?
Трой рассеянно улыбается. Он смущен появлением Кларка, словно тот может уловить его недавние мысли. Несформированная идея почти тут же превращается в тайное желание, но Трой не спешит поделиться им. Они еще не настолько сдружились. Правду сказать, иногда даже кажется, будто Ник хочет подстрелить его. И все же Трой надеется увлечь как-нибудь приятеля своей затеей.
Куда бы они пошли?
Да разве не все равно, теперь? Главное, не куда, а от кого. И с кем.
Трой бездумно кладет ладонь на руку Ника, и тот сбрасывает её. Но именно в этот момент Трой ощущает, что Ник с ним заодно. На какое-то мгновенье они на самом деле покидают пределы ранчо, убежища, ставшего их клеткой.
Есть вещи, с которыми не действуют границы и правила, думает Трой.
— Без меня обойдутся, — говорит он. А потом спрашивает, неожиданно для себя: – Поедешь со мной?
— Спасибо, наохотился уже, — бурчит Ник.
Трой качает головой — не вовремя. Ник еще не готов. Но однажды, да, однажды он сам сядет в его машину, потому что жизнь здесь начнет сводить его с ума. Трой видел это – Ник ненавидит ходить строем. Не воин, а исследователь.
— Я не… не про охоту.
— А про что тогда? – Ник кажется слегка заинтересованным.
— Ты мне доверяешь? – Трой поворачивается к нему, но Ник толкает его в плечо.
— Еще чего!
Трой изучающе рассматривает его, несколько секунд, и снова ложится на спину. Лениво тянет:
— Наверное, это не для тебя.
Ник громко фыркает. Он слишком умен, чтобы его брали на слабо. И все же, заняться тут действительно нечем.
— Что ты задумал опять? – голос его звучит настороженно.
— Какая тебе разница?
Ник молчит несколько минут, потом спрашивает:
— Ты можешь уехать отсюда, когда пожелаешь?
— Я и тот, кого я захочу взять с собой.
Ник раздумывает еще некоторое время. Трой замечает его взгляд, но не поворачивает головы.
— Почему? – Ник склоняется над ним. – Почему ты хочешь взять меня с собой?
— Скажем, вряд ли кто-то другой захочет со мной ехать. Да и тебе не стоит тут торчать.
Ник кивает, переводя взор на поле.
— Я прожил здесь почти всю жизнь. Сначала прятался от мира, а теперь мира больше нет нигде. Так что и смысла нет отсиживаться.
— Моя семья… — начинает Ник и замолкает.
— О них есть кому позаботиться. Твоя мать уже почти всем заправляет. – Трой усмехается, представляя Мэдисон во главе общины. – Тебе нужна свобода, и им тоже.
— От меня?
Трой встречается с ним взглядом.
— Мы с тобой довольны похожи.
— Думаешь, наши семьи хотят избавиться от нас? – в голосе Ника появляется жесткость. Он садится прямо, отгораживаясь от собеседника скрещенными на коленях руками. – Моя – пришла за мной.
— Но это тяжкий груз, — шепчет Трой, будто змей-искуситель. – Не лучше ли женщинам остаться в укрытии? Не могут же они вечно таскаться в поисках неизвестно чего.
— А ты? – Ник оглядывается на него.
— Я никогда не терялся и всегда мог найти дорогу домой, откуда угодно. – Трой пожимает плечами. – Просто все чаще ощущаю, что мой дом перестал быть… моим.
Ник расстроен. Трой видит это, но чувства Ника ему только на руку – так легче убедить его…
«Что ты делаешь?», — раздается в голове голос Джейка.
«Ты же меня бросил», — откликается Трой.
Ник молчит, наверное, минут пятнадцать, и Трой уже готов шлепнуть его по спине и отпустить, когда тот сдавленно произносит:
— Ладно.
— Ладно? Ник? – Трой пытается заглянуть ему в лицо.
— Да. — Ник поворачивается сам, голос его звучит тверже. – Да, я согласен.
Трой улыбается, и Ник добавляет со страдальческой гримасой:
— Должно быть, я сошел с ума.
— Мы все сошли, Ники!
Ник успевает раз десять передумать, пока плетется за бодро вышагивающим Троем. Он почти ненавидит его, но забрать свои слова не хочет. Трой прав в одном – здесь не его дом, не то место, где можно осесть. Тем более, после того, как Лусиана сбежала. Ник уже стыдится детских грез о мирном существовании в общине. Как он заблуждался…
Быть в пути – вот его будущее. Мать, конечно же, взбесится.
Трой, словно почувствовав его колебания, останавливается и обнимает рукой за шею.
— Будет весело, Ники.
Для него это приключение, думает Ник и, поморщившись, уклоняется от искрящегося восторгом безумца. Отто хохочет. Ник знает, что где-то в дороге, вероятно, им придется разойтись – сколько он сможет терпеть непредсказуемого психа?
— Я подготовлю необходимое, — посерьезнев, говорит Трой. – Встретимся на рассвете. Сегодня вечером уже должны вернуться из разведки ребята, а потом я попрошусь в караул. Я буду ждать тебя у главных ворот. Никто не заподозрит.
Ник кивает и, развернувшись, идет в сторону дома, выделенного им для проживания. Хорошо, что он недолго здесь пробыл. Всегда сложнее бросать место, в обустройстве которого участвовал. Но ничто его тут не держит. Кларков есть кому защитить на ранчо. А без Троя причин для волнений у них будет и того меньше. Как, впрочем, и без Ника…
Он ложится в постель рано, долго не может заснуть и все размышляет о предстоящем.
Едва светлеет небо, покидает дом, идет к воротам и видит там мужчин из охраны, Трой среди них.
«Нас раскрыли?», — думает Ник. Трой замечает его, но не подает знака, чтобы Ник повернул назад. Понаблюдав, Ник понимает – дело в чем-то другом. Двадцать минут спустя люди проходят мимо, и Трой сигнализирует – я с ними.
В полдень всей общине становится известно: из разведки не вернулся никто. Организуют новый отряд, который возглавит Трой. Мэдисон Кларк присоединяется к добровольцам.
Ник возвращается в дом, бросает на кровать походный рюкзак и вываливает свой скудный скарб – поездка отменяется.
Хватит бегать, Ники.
Для ранчо наступают тревожные времена, и Ник чувствует, что Трою это нравится. Трой спасается от стабильности и покоя.
«Может быть, — с некоторой обидой думает Ник, — он и меня выбрал, чтобы на него гарантировано свалилось побольше неприятностей».
Если Трой и сожалеет, что побег в компании Ника сорвался, то совсем недолго. Желание Мэдисон действовать заодно наполняет его еще большим воодушевлением.
Зачем уводить Ника из семьи, когда можно стать частью этой семьи. И чтобы всё получилось, нужно сработаться с миссис Кларк.
Трой улыбается своим мыслям и ловит взгляд Мэдисон, которая сидит с ним в машине, в соседнем кресле. Кажется, она понимает его лучше, чем кто бы то ни было. Понимает и одобряет, пусть и не гласно. В ней тоже это есть: упорство, стержень. Палец в рот ей не клади.
Трой смеется.
На мгновенье он ощущает себя абсолютно счастливым.