If I could change your mind
Then I would for sure, no doubt
If I could take back time
Then I will reverse it now
Утешник дарил Скайхолду своё прощальное тепло.
Небо укуталось плотной пеленой из светло-серых облаков, да вот только грома слышно не было — моросил лишь с самой ночи холодный затяжной дождик.
Всё утро я простоял на балконе, ощущая на коже мелкие уколы капель. Я думал о том, как незаметно ускользают от нас последние летние деньки. И ведь нет в мире силы, которая хоть на мгновение могла бы задержать неумолимый ход истории, отодвинуть неизбежное хоть на минуту — существует лишь та отвратительная магия, что заставляет время мчаться галопом, как нетерпеливый наездник, безжалостно подстёгивающий загнанную лошадь.
И эту магию создал Алексиус. Вместе с тобой.
Подумать только, я снова ловлю себя на мыслях о тебе. В который раз я возвращаюсь к истоку и хожу кругами, при этом не сдвигаясь ни на шаг в попытке вырваться из заколдованного лабиринта.
Да и кто я такой, чтобы врать? Всё, что я вижу, о чём говорю и думаю — всё начинается с тебя. И на тебе же и заканчивается.
Но знаешь, истина одна: я об этом не просил. Я не просил ни у Митал, ни у Диртамена, ни у Создателя, ни уж тем более у Андрасте, Вестником которой меня так беспечно нарекли, этих бессонных ночей, этой ноющей пустоты за рёбрами, этих мучительных исповедей перед самим собой.
Я никогда не просил этого, Дориан. Но всё кончилось именно так.
А теперь… Теперь я не могу подобрать слов, чтобы обратиться к тебе. Не могу заглянуть тебе в лицо. Не могу перестать видеть тебя в собственном отражении, vhenan.
Надо же. Как чудесно, как легко сорвалось только что это мысленное признание — и одновременно отравленным лезвием вошло мне в сердце.
Наверное, это потому, что мне до безумия страшно произносить это слово одними губами.
Наверное, это потому, что я не в состоянии сказать это вслух даже самому себе.
Наверное, это потому, что ты никогда не примешь мою любовь.
Я разбит, я почти задыхаюсь. Как бы я хотел, чтобы это было очередной легкомысленной забавой, как бы я хотел просто шутить с тобой…
Но я слишком серьёзен. Ты заметил это сам, с беспечной усмешкой толкнув меня локтем, когда я каменным истуканом замер у ограды балкона. И сейчас ты стоишь рядом, я даже чувствую плечом тепло, исходящее от тебя — но ты молчишь, и это молчание разделяет нас куда сильнее, чем жалкие полметра влажного душистого воздуха.
Твоё молчание удерживает меня от решающего шага так, как не удержала бы ни молва, ни статус, ни преподобная мать Жизель.
И я сдаюсь, vhenan.
Когда ты спрашиваешь о чём-то незначительном — видимо, для того, чтобы заполнить затянувшуюся паузу — я нахожу в себе силы посмотреть тебе в глаза. Смотрю долго, даже не пытаясь преодолеть чудовищное притяжение, прощаясь не только с тобой, но и с лучшей частью себя.
Кажется, тебе неловко. Ты вопросительно приподнимаешь бровь, напрасно стараешься скрыть недоумение, и я отвожу взгляд, ощущая, как что-то обрывается внутри.
— Да, Инквизитор, ты сегодня явно не в духе.
Судорога, похожая на нервную усмешку, сводит мне скулы.
— Вовсе нет, Дориан. Я всегда был таким.
Водяная пыль оседает на перилах балкона и твоих шелковистых прядях, но мне уже все равно. Моё солнце потухло навек, и единственное, для чего осталось место в моей раненой душе — это нескончаемый мелкий дождь.