После допроса Геру отправили обратно в камеру. Как ни странно, на обратном пути конвой вёл себя несколько обходительнее, и это крайне настораживало. С тех пор, как здесь появился гранд-адмирал, имперцы не переставали удивлять, однако Гера уже устала от постоянных неожиданностей, за которыми слишком легко усматривался какой-то подвох.

Когда дверь камеры громко захлопнулась за спиной тви’лечки, ей показалось, что всё произошедшее за день было не более чем сном — разве что холодок, что остался от наручников на запястьях, заставлял в этом усомниться.

Эзра, который всё это время беспокойно дремал в уголке, вскочил как встрёпанный и тут же бросился к ней.

— Что стряслось?.. — узница поспешила обнять трясущегося собрата по несчастью.

— Мне было так плохо без тебя!.. — воскликнул тот. — Где ты была? Что ему было нужно?

— Я так и не поняла, — ответила Гера. — Он очень интересовался теми, кто добывает рилл и торгует им. Всё выспрашивал, как с ними воевал мой отец…

— И только? — в голосе Эзры послышалось удивление и неожиданное недоверие. — Разве можно было об этом разговаривать так долго? Я думал, он там тебя пытает… или ещё что-нибудь.

Гера вымученно улыбнулась и покачала головой.

— Представь себе!.. Уж не знаю, зачем ему всё это знать… А по поводу Восстания он ничего не спрашивал, — добавила она, чтобы успокоить Эзру, но тут же прикусила язык.

В конце концов, на этот счёт можно было и промолчать.

Перед глазами снова блеснула пробирка с риллом, сменяясь своеобразным впечатлением от непроницаемого чисского взгляда… Вряд ли беседу с гранд-адмиралом можно было запросто пересказать в двух словах. И даже если бы Гере это удалось — вряд ли Эзра смог бы всё верно понять.

— Что-то странно, — буркнул он. — Обычно имперцы совсем не такие. Он даже выглядит, как… ну, не знаю. Не как человек.

— Он и не человек… Впрочем, это действительно странно. Вроде как в Империи не жалуют другие расы, — констатировала Гера, красноречиво пошевелив лекку. — Послушай, дружок… А что ты говорил про… это, как там… исаламири?

Парень заметно помрачнел и вновь плюхнулся на матрац.

— Помнишь, у него на плечах сидела такая… ну, ящерица. Они так называются.

— Да их там тьма тьмущая, — буркнула Гера. — Прямо здесь, за дверью, несколько штук сидят.

На лице Эзры отразился искренний ужас с оттенком обречённости.

— Теперь ясно, почему у меня ничего не получается! — воскликнул падаван и даже всплеснул руками. — Они же блокируют действие Силы… Так вот почему я не смог открыть двери, как ни пытался!

— Ничего не понимаю, — осторожно произнесла Синдулла: у неё и в мыслях не было, что её слова, брошенные невзначай, поднимут в его душе целую бурю. — Как это блокируют?

— У себя на родине они так защищаются от хищников, — убитым голосом проговорил тот. — Прячутся в Силе. Экранируются. Ну… — Эзра замялся, не в силах подобрать более точное слово.

— Понятно, — печально протянула Гера. — А здесь ими так защищаются от джедаев, — желчно добавила она. — Поздравляю, долетели.

Парень лишь горестно вздохнул и спрятал лицо в ладони.

***

Остаток дня прошёл для Геры незаметно: допрос несколько взбодрил её, хоть и не доставил приятных впечатлений. А вот Эзра, похоже, основательно впал в уныние — настолько, что даже не притронулся к вечернему пайку, который на сей раз состоял из варёной крупы, известной как «гречка-тви’лечка». Гера сразу узнала в сегодняшнем ужине часть отцовских запасов и уплетала его не без мстительного удовольствия; однако падаван наотрез отказался от еды и сидел, нахохлившись, на краешке матраца.

Судя по всему, голову Эзры полностью заняли мрачные думы — к сожалению, временами ему было свойственно впадать в такое состояние, и тогда Кэнан находил способ утешить или хотя бы отвлечь своего ученика от навязчивых мыслей. Теперь же Гере пришлось самой заняться этим.

— Послушай, Эзра, — она присела рядом с ним, дружески обнимая за плечи. — Я понимаю, что тебе оказалось трудно справиться с таким неожиданным препятствием… Но в этом нет твоей вины. И я очень хочу попросить у тебя прощения за то, что разрешила составить мне компанию, когда отправлялась за каликори. Это был слишком огромный риск… Я просчиталась.

— Надо убираться отсюда, пока они не придумали чего-то ещё, — лихорадочно, будто не слышал и половины сказанного, прошептал Эзра. — Должен же быть выход!..

— Я попробую придумать, как нам быть. Главное — удрать из камеры, а потом как-нибудь выберемся наружу. Всё-таки это мой родной дом, — ободряюще улыбнулась Гера и прижала паренька к себе.

Всё будет хорошо. Они выберутся.

***

На следующее утро Гера проснулась затемно и до самого рассвета не сомкнула глаз: в голове вертелся план побега, обрастая воспоминаниями, деталями и расчётами. Едва местная звезда озарила камеру неярким светом, Синдулла поспешила растолкать своего спутника, чтобы к тому моменту, когда им представится возможность бежать, они уже успели скоординировать действия.

Эзра проснулся далеко не сразу — похоже, сам факт пробуждения не вызывал у него никакого энтузиазма.

— Поторапливайся, Бриджер! — тормошила его тви’лечка. — К завтраку ты должен быть во всеоружии, чтобы к ужину нас не ожидала новая засада. Понятно?

— Понятно… — наконец пробормотал он и уселся, подобрав под себя ноги.

— Пока меня водили на допросы, я успела заметить кое-что, — начала объяснять она. — Слева от выхода из камеры, в противоположной стене, есть проход в тёмный коридор. Если я верно помню, он должен вести к одному из боковых выходов.

В глазах Эзры загорелся огонёк надежды.

— Действуем так. Когда нам принесут утреннюю пайку, нужно любой ценой выбраться из камеры. Ты вырубишь охранников… я надеюсь, Кэнан тебя обучил хоть чему-то, кроме этих ваших джедайских штучек? — строго спросила она, и парень растерянно кивнул. — После этого нужно как можно скорее преодолеть коридор и отбиться от охраны, которую мы наверняка встретим по дороге… Если мои расчёты верны, то мы сможем выбраться довольно быстро.

— А если нет? — вдруг вырвалось у него.

Значит, нас опять поймают. Логично?

Бесконечная паника уже начинала раздражать, хотя Гера и понимала, что Эзра абсолютно не виноват.

— Тогда действуем по ситуации. Главное — держаться вместе, что бы ни произошло. Понял, Бриджер?

— Есть, капитан Синдулла! — улыбнулся тот и поднялся на ноги, чтобы отдать честь как полагается.

***

…Поначалу всё шло гладко, как по писаному. Разделавшись с охраной (это, в конце концов, было для обоих отнюдь не впервой), они шмыгнули в тот проход, о котором говорила Гера, и что было духу понеслись прочь, стараясь при этом не шуметь.

Впереди виднелся неяркий свет, который приближался всё быстрее; оставалось лишь миновать пару поворотов. Однако, когда повстанцы свернули за угол, коридор вдруг расширился; полумрак взрезали предупредительные залпы бластеров.

Гера и Эзра остановились, как вкопанные.

— Именем Империи, сдавайтесь! — приказал металлический, искажённый динамиком голос и добавил: — Вам гарантированно сохранят жизнь, если вы подчинитесь добровольно.

«Вот это тёплый приём… — пронеслось в её голове. — Добровольно?! Не на тех напали!»

После секунды раздумий Эзра рванулся вперёд, наперерез вновь замелькавшим выстрелам. За ним устремилась и Гера. К счастью, беглецы успели уйти достаточно далеко от камеры, возле которой находились исаламири, и падаван почти сразу нейтрализовал штурмовиков с помощью малоизвестной джедайской техники… Однако, когда враги рухнули на пол без сознания, обнаружилось, что Эзра опоздал буквально на пару мгновений.

Гера схватилась за ногу чуть выше колена и, пошатываясь, осела на пол.

— Они тебя ранили! — вскричал парень и бросился к ней.

Впервые за все эти годы что-то пошло настолько не по плану.

— Вставай, Гера, пожалуйста! — умолял он, пытаясь помочь ей подняться, но из их стараний ничего не выходило.

— Послушай, — наконец проговорила она, вновь оседая на пол. — Оставь меня и беги отсюда, пока они не очнулись. Найди наших… И да пребудет с тобой Сила.

— Я останусь здесь, с тобой, — заявил он, хватая её за руки. — Как же мы без тебя?

— Нет, Эзра! — со всей строгостью возразила Гера. — Беги! Империи не должен достаться твой дар. Мне суждено умереть в стенах родного дома… но ты здесь ни при чём!

— Но…

— Это приказ, Бриджер. Беги!!! — крикнула она настолько яростно, что парень повиновался и вскоре исчез за поворотом.

Это была её личная ответственность. Пусть так и останется.

***

…Первая волна изумления и шока схлынула; боль властно давала о себе знать, и каждый удар сердца отдавался в ране острой, мучительной пульсацией, которая всё сильнее притягивала внимание.

Гера вновь попыталась подняться на ноги — но быстро поняла, что сейчас об этом нечего и думать. Она могла попробовать разве что ползком добраться до выхода; однако рана не дала бы ей далеко уйти и при поддержке Эзры. А теперь тви’лечка осталась совсем одна — даже штурмовики вскорости очнулись и покинули коридор.

Она со стоном выдохнула и притихла, тупо глядя в резной свод потолка. Что оставалось делать теперь, удастся ли вообще выжить — было абсолютно неясно; а сил, между тем, становилось всё меньше.

Сколько Гера так пролежала, прежде чем в коридоре раздались мерные, тихие звуки шагов — сказать было сложно. Впрочем, счёт явно шёл лишь на минуты — дольше бы она не продержалась.

— Помогите, — будто в забытьи, проговорила она — и тут же сообразила, кому могли принадлежать эти шаги…

Сквозь пелену боли и растерянности Геру вдруг осенила горькая догадка. Траун наверняка понимал, что повстанцы — на то они и повстанцы!.. — будут пытаться сбежать, и любезно предоставил им такую возможность, заранее подготовив засаду.

Не можешь предотвратить — возглавь.

А значит, надежды не было с самого начала…

— О, да они подстрелили её, гранд-адмирал! — констатировал Славин, который вдруг появился здесь неизвестно откуда. — Что прикажете?

— В медблок, в отдельную палату, — на сей раз его голос, до боли знакомый, звучал стремительно и отрывисто. — Никаких излишних волнений.

— Слушаюсь, — отозвался капитан и принялся отдавать распоряжения по комлинку. Траун же направился к раненой.

Гере вдруг стало очень страшно: кто мог знать, что означал в его устах этот приказ?.. Она попыталась приподняться на локтях, но ничего не вышло: руки предательски задрожали.

Траун наклонился над нею и осторожно коснулся её побледневшей щеки.

— Не волнуйтесь, госпожа Синдулла, — сдержанно сказал он. — Я не настолько жесток, чтобы бросить вас умирать в собственном доме.

— Лучше бы вы меня… добили… прямо сейчас, — из последних сил выдохнула она.

— Сожалею, но не смогу доставить вам такой радости, — он понизил голос почти до шёпота. — Я добиваю лишь раненых безнадёжно.