Агеро не раз замечал, как Баам, не осознавая, использовал какие-то пустяковые, поглощённые по случайности, способности в быту. То на взгляд определит температуру в духовке, тайком советуя волнующейся о печенье Мисенг убавить жару, то, задремав после долгого дня в бассейне, окружит себя безвредными пузырьками Шинсу, схожими с мыльными. Агеро каждый раз казалось это странным, почти умилительным. Баам или не осознавал источника получаемого знания, или же, просыпаясь или очнувшись от глубокой задумчивости, просто не знал, не помнил, как сделал это.
Иногда проявления были и неприятными. Несколько раз Агеро приходилось будить Баама, порвавшего во время кошмара подушку, когда он замечал рваные раны, схожие с дырой в ткани, на чужой руке или ноге. Гадать, кто же применил эту способность на Бааме, в каком же из множеств испытаний и битв, что остались позади, можно было бесконечно. Агеро не удивится, если окажется, что подобная «магия вуду» использовалась при обслуживании в каком-то отеле или ресторане, а то и в массажной — слишком высокий уровень для избранных их ранга. По крайней мере слишком высокий, чтобы применять в бою.
Это и тревожило, и обнадёживало одновременно.
* * *
Привычный делить номер на троих Баам привык к чужим запахам, местам, где часто оказывались чужие вещи, стоило отвернуться на секунду, к тому, кому что наливать — Рак предпочитал сильногазированные сладкие напитки и пил через трубочку, не утруждаясь переливанием из бутылки в кружку, а Агеро на предложение принести попить частенько лишь качал головой и предлагал что-то, что всё это время хранилось в его светоче. Баам привык к бормотанию Рака во сне и к почти неслышному сопению с другой стороны.
Во сне Агеро не двигался, и порой непонятно было, спит тот или нет, пока не подойдёшь. Чужие глаза открываются лишь от лёгкого толчка и шёпота, возвещающего о скором звучании будильника. Баам удивился однажды, когда увидел, как опасно блестит что-то острое в бледной руке, когда Агеро будить пришёл кто-то ещё. Немного печально было осознавать чужую степень настороженности, но и радостно отчасти. Если кто-то всегда настороже, значит, он готов ко всему, верно? Значит, с ним ничего не случится. Ничего хуже того, что уже было. Баам хотел в это верить.
Рак любил природные водоёмы, и, словно настоящий крокодил, вылез однажды из не слишком чистой речки весь в иле. За смех над его измазанной фигурой досталось всем, даже пошедшему посмотреть на возможное бесплатное место для купания Ли Су. Агеро же предпочитал гостиничную ванну. Каждый раз, когда Баам с Раком уходили в общественные купальни, компромисс между чистотой и водоёмом в длинну больше пары метров, тот запирался в единственной на номер ванне. Иногда он занимал ванну не дожидаясь, пока они уйдут, или когда уходить у них и вовсе не было в планах. Один плюс — в гостиницах, как правило, туалет с ванной были раздельными, что предупреждало множество неудобных ситуаций.
Рак пах горько, землянисто. Баам заметил это случайно, когда подбирал носки для стирки (благо, не ручной) по старой привычке. Запах шёл и от самого Рака, но не так сильно. Перебивался едой и сладостями, пылью и гордостью, с которой держался Рак.
Агеро же пах… никак. Даже от грязной одежды пахло лишь посторонними, перенятыми у окружения запахами. Запах опрокинутого кем-то кофе, запах крови, резанувшая по обонянию нотка железа, скорее всего от заточки ножей. Запахи земли, просочившиеся через подошву, мимолётный запах его, Баама, крови — Агеро придержал во время падения, когда светочи не подоспевали. Но ни следа запаха самого Агеро.
Из-за этого Баам стал тайком принюхиваться к нему — незаметно поведёт носом, передавая воду, стрельнёт глазами за столом, сетуя, что запахи приправ ещё не выветрились, уткнётся носом в футболку во время объятий. Ничего. Ни намёка. Поэтому когда Баам учуял тонкий аромат, когда Агеро возвращался из душа, не похожий на запах гостиничных средств для мытья, то развернулся на диване, повёл носом. Радостно, почти триумфально, воскликнул:
— Господин Кун!
Тот остановился, обернулся, недоумённо глядя на его оживление.
— Это ведь не запах гостиничного шампуня, верно? От вас пахнет иначе, чем обычно.
Чужой голос звучал мягко, контрастируя с окаменевшей спиной:
— Это… Да, верно. Не гостиничный… шампунь.
Баам уже притих, догадавшись, что вопрос по какой-то причине был неудобным, но Агеро растолковал его молчание по-своему:
— Это шампунь с запахом камелии. Вот и всё.
Баам, поблагодарив, кивнул и сел на диване удобнее, слыша, как где-то за спиной закрылась дверь.
Камелией, как оказалось впоследствии, Агеро пах после ванны довольно часто.
* * *
Агеро был несказанно рад, что Баам не знал, что камелии не пахнут. «Шампунь с запахом камелии» — нужно же было сказануть! Ещё больше он был рад тому, что смог спокойно дойти до своей комнаты, не привлёкши чужого внимания. Ноги подкосились, стоило ему добраться до стула.
Объяснения могли стать намного, намного более неловкими, если бы Баам задал ещё хоть один вопрос.
Агеро поднёс руку к носу — как и ожидалось, сам он не заметил ничего. Надежда на то, что достаточно было бы лишь использовать лишний раз мыло окончательно исчезла. Тихий, досадливый выдох:
«Надеюсь, это был запах именно семени, а не возбуждения в целом».
Как оказалось с недавнего времени, возбудиться рядом с Баамом было легко. Для того было не редкостью привалиться плечом, опереться подбородком, ещё смеясь, и прошептать что-то. Вырывающееся дыхание защекочет шею и ухо, вызывая мурашки. Расслабленное лицо будет настолько близко к собственному, что он задержит дыхание, пока не вспомнит — можно. Сейчас уже можно и подцепить чужую руку, переплетая пальцы, и перебить улыбающегося Баама поцелуем, из-под прикрытых век наблюдая, как постепенно алеют у того щёки. Агеро уже захочет отстраниться, когда почувствует, как теряет контроль над дыханием, но ощутит чужую руку у затылка, притягивающую обратно.
Иногда Баам обнимал его не просыпаясь, когда один из них перебирался ночью к другому. Чуткий сон Агеро мгновенно слетал, заставляя застыть. Осознать причину пробуждения удавалось не сразу, но затем она плавно перетекала в причину невозможности заснуть.
Баам зачастую засыпал после тренировки на диване, слюнявя обивку, и приходилось одёргивать порванную — Даже не переоделся! — одежду и укрывать пледом, угрожающе глядя на готового что-то сказать Рака.
То, что после пары совместных походов в бассейн Агеро видел Баама почти голым, делу тоже не помогало. Вот только, он был уверен, к чему-то большему, чем поцелуи, были не готовы они оба.
* * *
Баам следил за исчезающим запахом камелии, пока Агеро перебрасывал кости под довольное ворчание Рака. Он не помнил, кто именно предложил сыграть в одну из настольных игр, оставляемых частенько в номерах, но с тех пор это стало частым занятием в свободный вечер, особенно если в это время освобождался кто-то ещё из друзей.
Агеро выигрывал почти в каждой, и, если бы Баам не застал однажды его за долгим чтением правил, мог бы согласиться с Раком, после очередного проигрыша вскакивавшего с обвинением в жульничестве. Чужая изворотливость и способность вывернуть правила наизнанку, не нарушая, действительно вызывали ощущение «нечестности».
Баам предпочёл оставить друзей спорить, заметив, как опустели у всех троих чашки. Собрал их незаметно и ушёл на кухню. Чайник закипал, а голоса из гостиной всё не затихали, заставляя улыбаться — простая мысль о том, что такие приятные вечера теперь не редкость, поднимали каждый раз волну тепла откуда-то от живота. Задумавшись — голова ещё была пустой после выматывающей тренировки — он едва не забывает выключить яростно дрожащий чайник. Попытался подумать об этом, разливая чай по кружкам, но переключился на мысли о температуре чая. На автомате он коснулся костяшкой пальца поверхности жидкости, но всё ещё не мог понять — слишком горячо, или всё нет?
За этими раздумьями его и застал Агеро. Баам едва не выпустил из руки кружку, когда почувствовал руку, протянувшуюся через живот, благо, шатнувшаяся кружка оказалась в чужой, явно готовой к этому, руке, тут же отставившей её куда-то в сторону. Провожая взглядом лопнувший недалеко от его лица шарик Шинсу Баам вздохнул:
— Я опять?
Агеро кивнул, и, чмокнув в плечо, отстранился, забирая свою кружку:
— Не перетруждайся настолько, Баам.
* * *
На следующий день он действительно решил уйти из тренировочного зала пораньше. Сосредоточиться было сложно, особенно после мимолётной мысли о том, что перед тем, как лечь спать, он может заобнимать Агеро, наверняка сидящего со светочами на диване.
Рак, видя, как Баам собирается, кивнул одобрительно. Скомандовал купить по дороге побольше бананов — в холодильнике почти закончились — и хорошо отдохнуть, чтобы на следующий день взяться со свежими силами. Говорил ещё что-то, на что Баам лишь кивнул, и отпустил, хлопнув по плечу — тренировался Рак в неуменьшенной версии.
Дорога до гостиницы была недолгая, Баам действительно зашёл за бананами, купив свежие, твёрдые, от которых не расходился удушающий аромат, стоило им полежать день. Купил заодно жуек — из-за прибегавшей иногда из другого номера Мисенг кончались они удивительно быстро. Скорее всего не только из-за неё — пару раз Баам застал Рака во время просмотра телевизора с кончиком сладости в пасти, да и от Агеро порой тонко несло знакомыми ароматизаторами, что особенно становилось заметно во время поцелуя.
Агеро не встретил его, как и не отозвался на зов. Это происходило не в первый раз, потому он не тревожился, распихивая продукты по холодильнику и полкам. Не раз друг («больше чем друг», напоминает он себе, улыбаясь) уходил куда-то не говоря никому, но всегда возвращался через час-другой.
Оказалось всё ещё проще.
Всё это время Агеро спал. Завалился на диван, даже светочи ещё горели, хоть уже и не дали бы доступ, если к ним прикоснуться. Пароли на них длинные, и, хоть Баам не раз любовался чужими пальцами, когда те порхали над клавиатурой, вводя их, но едва ли запомнил.
Одна рука ещё покоилась на светоче, словно её хозяин сам не заметил, как его сморило, и собирался работать до последнего. Почему-то это отозвалось внутри волной тепла.
«Всё хорошо», подумал Баам с непривычной, спокойной уверенностью. «Всё правильно. Так и должно быть. Никто не страдает. Никто не умирает.»
«Всё правильно».