Напиши мне по буквам/Spell it in thread for me

У Данте была проблема.

Ну, хорошо, возможно, не одна. На самом деле, если задуматься, у них был целый список проблем, настолько большой, что у каждой из них, возможно, был свой список.

Но. У них была Одна Главная Проблема, которую они не могли отодвинуть на второй план, и она серьезно мешала. У этой проблемы были седые волосы, множество шрамов, пронзительные красные глаза и склонность переигрывать со своей (действительно) ужасающей стороной, просто чтобы поиздеваться над людьми.

Да, Вергилий был Проблемой.

Все начиналось достаточно невинно. После их... бурной встречи Данте настороженно отнеслись к Вергилию, но через некоторое время они поняли, что на самом деле он не сделал ничего такого уж ужасного. Да, он наступил на Дон Кихот, и это не самое приятное воспоминание, но и не пугающее до ужаса. Вергилий, конечно, овладел искусством выглядеть устрашающе, но... он был... в основном в ладах с Данте?

Вначале он был очень критичен, и Данте было не по себе, но со временем это превратилось в привычку, которой не хватало. А Вергилий оказался ужасным троллем.

Вот тогда-то и началась Проблема. У Вергилия был отличный покер-фейс, когда он хотел, но он также ухмылялся, когда высмеивал кого-то, и это... ну, это определенно привлекло внимание Данте. Они еще не знали, как к этому относиться, но трудно было не смотреть, когда на лице Вергилия появлялось это мимолетное выражение.

Потом Вергилий стал приглашать их в свой кабинет, обсуждая детали, и Данте не могли понять, издевается он над ними или пытается быть общительным. Они также не могли понять, понимает ли их Вергилий и притворяется, что не понимает, или это действительно так, но он каким-то образом обладает почти нечеловеческой интуицией, и это выводило их из себя.

По причинам, которые Данте не могли проследить и тем более объяснить, полурегулярные встречи постепенно переместились из кабинета Вергилиуса в его комнату, и тогда Данте окончательно осознали и существование, и природу их Проблемы.

У них была жалкая, нелепая, неизбежная влюбленность в Вергилия.

Конечно, шансы на то, что Вергилий заинтересуется ими, были абсолютно нулевыми, поэтому они старались зарыть свои чувства поглубже и продолжали вести себя как обычно. В основном нормально.

Это было трудно. И не только потому, что, находясь рядом с Вергилием, они взвинчивали себя еще до того, как он что-то делал, но и потому, что Вергилий действительно, абсолютно не помогал. Он дразнил их, и каким-то образом всегда знал, когда наступает момент, когда Данте начинают искренне раздражаться, а не веселиться. Он слишком часто демонстрировал им эту чертову ухмылку.

Находясь в комнате с Данте, он становился все более и более... расслабленным в своем поведении и одежде. Он сбросил пиджак. Закатал рукава рубашки. Открыл дверь без обуви. Пригласил Данте сесть на кровать рядом с ним, "чтобы было легче читать то, что они пишут" (может, ему и было легче, но Данте было гораздо труднее сосредоточиться на том, что они пишут, когда Вергилий был достаточно близко, чтобы дотронуться, если они когда-нибудь будут настолько глупы, чтобы попытаться).

Когда он впустил их в комнату в одних штанах, с его волос стекала вода, привлекая внимание к каплям, медленно скатывающимся по его торсу, Данте почти не слышали его оправданий о том, что он думал, что у него есть время принять душ. Они были слишком заняты тем, что пытались и не могли не пялиться. О, и еще тем, чтобы избежать возможного сердечного приступа.

Вергилий не выгнал их, и они решили, что у них неплохо получается казаться цивилизованными. Однако позже той ночью им снилось, как они слизывают воду с кожи Вергилия, и, возможно, в конце концов они стали яростно мастурбировать.

Проблема развивалась, и не в лучшую сторону.

При других обстоятельствах Данте избегали бы Вергилия. Увы, это было невозможно, когда они не только работали вместе в небольшой команде, но и жили вместе.

...Раньше они не задумывались о том, что в Мефистофеле все устроено именно так, и им хотелось бы, чтобы они продолжали оставаться слепыми к истине. (Они также задавались вопросом, живут ли они технически в Мефистофеле или нет, но, учитывая талант Фауст не отвечать на вопросы, было совершенно очевидно, что этого они никогда не узнают. Ну, если только это не грозило непоправимым провалом миссии.) В общем, мысль о том, что они живут с Вергилием, только еще больше раззадоривала их, и у них не было никакой возможности избежать его.

Данте молились, чтобы Вергилий действительно не понимал ни слова из того, что они говорят, потому что, несмотря на привычку писать ему, они все равно норовили начать говорить ответ раньше, чем переключиться, и получалось... ужасно неуклюже и с запинками. Даже больше, чем обычно.

Рука Вергилия регулярно задевала рукав Данте, когда он брал в руки КПК или блокнот, который они использовали, чтобы написать для него. Данте не собирались выживать.

Ради всего святого, один только вид Вергилия, прислонившегося к окну и закрывшего глаза со вздохом, возбуждал Данте. (Нужно было перестать представлять себе полуголого Вергилия, совершающего те же действия по совершенно другим причинам. Но мозг был предателем.)

(Или что-то было предателем. Был ли у них сейчас мозг? Насколько они знали, внутренности часов были похожи на часы, но... С одной стороны, это было бессмысленно, с другой — у них не было никаких научных знаний, которые помогли бы им понять, что за чертовщина происходит с их головой, так что расспросы были не лучше, чем печально кратковременное отвлечение).

Данте притворились, что устали, чтобы не заходить в комнату Вергилия. Вергилий выглядел немного разочарованным, но понимающим. Данте не хотелось разочаровывать его, но они физически не могли продержаться в комнате Вергилия более тридцати секунд, не воспламенившись. В своей комнате они точно не продержались бы и тридцати секунд, прежде чем засунуть руку в штаны, потому что весь день находились в слабом возбуждении.

Это было невыносимо.

Особенно когда на следующий день Вергилий был так мило внимателен к ним, следил, чтобы они были в порядке, и вообще был... мягким. Данте хотелось целовать его, и обнимать, и держать за руку, и еще делать с ним кучу всяких взрослых вещей.

Они были жадными, не так ли?

На этот раз, когда Вергилий попросил их присоединиться к нему в его комнате после рабочего дня, Данте не нашли в себе сил отказать. А зря. Это было так очевидно, что все обернется катастрофой. Но Вергилий так на них посмотрел, что они сложились, как мокрая бумага. Единственная надежда была на то, что у них есть немного времени до назначенной встречи. Может быть, они смогут... избавиться от всего этого достаточно, чтобы вести себя нормально?

После двух оргазмов они были более уверены в своей способности сохранять спокойствие рядом с Вергилием в течение нескольких часов. Что, впрочем, не помешало им нервничать, когда они постучали в его дверь.

— Входи! — послышался приглушенный ответ.

Это было необычно. Вергилий открывал дверь каждый раз, но, возможно, это было пустяком. Он работал над отчетом или чем-то еще. Наверняка.

Данте открыли дверь. Замерли. Закрыли дверь трясущимися руками и повернулись, чтобы прислониться к ней спиной, пока ноги не подкосились.

Это было недолго, но они уже увидели слишком много. Кожа со шрамами, которой хотелось поклоняться. Ярко-красные кружева.

Ярко-красные кружева.

У них были галлюцинации, верно? Не может же быть, чтобы Вергилий пригласил их в комнату будучи в нижнем белье?

Они не успели рассмотреть все детали, прежде чем запаниковали, но на прозрачном верхе Вергилия, справа от пупка, был вышит цветок, и Данте сосредоточились на нем, возможно, чтобы не столкнуться с тем, что Вергилий был практически голым, и нет, двух оргазмов перед концом было недостаточно. Данте стало жарко, но они не могли снять плащ, он был как броня... их красный плащ... о, Крылья, неужели наряд Вергилия был такого же оттенка красного?

Данте молились, чтобы никто из Грешников не высунулся сейчас в коридор, потому что у них не было объяснений, почему они держатся за дверь Вергилия; их пламя было настолько ярким, что освещало даже начало отгороженного участка.

И тут дверь позади них открылась.

— Данте, я— — начал Вергилий.

Данте с воплем (и свистком поезда) повалились на него. Вергилий смягчил их падение, но это также означало, что теперь они лежали на Вергилии и чувствовали кружева даже сквозь многочисленные слои одежды (нет, на самом деле это было не так, но какая-то часть их разума настаивала на том, что они чувствуют это).

После этой оплошности они могли бы перейти в режим "бой или бегство". Но вместо этого они застыли в нерешительности между бегством и сексом.

<Прости, мне очень жаль!> — бесполезно тикали они, пытаясь подняться на ноги.

К несчастью, рука Вергилия каким-то образом оказалась на их талии, и вместо того, чтобы встать, они снова оказались перед Вергилием, сидя у него на коленях (логика этого движения была немного размыта, но их мозг был разделен между паникой и пусканием слюней, и на другие функции не оставалось абсолютно ничего).

Вергилий был... Крылья, он был прямо-таки бесподобен. На нем было что-то вроде... топика, может быть? (словарный запас Данте и так был не очень хорош для обозначения одежды, но сейчас он был скорее на уровне "гух"), сделанный из прозрачной ткани, которая ничего не скрывала. Одна из невероятно тонких бретелек наполовину соскользнула с плеча, и у Данте зачесались пальцы от желания подтянуть ее обратно. Верх был кружевным, с вышивкой, даже шелковая лента шла по краю и слегка поблескивала в мерцающем свете огня Данте.

Данте прекрасно видели пупок Вергилия... и его соски. И его шрамы, Крылья, они не имели никакого права добавлять столько красоты этому и без того совершенному мужчине. А то, что все было подкрашено красным или просматривалось сквозь дырочки в кружевах, делало это еще более непристойным.

Впрочем, небольшая полоска обнаженной кожи между топом и трусами была не лучше, потому что только подчеркивала детали наряда как сверху, так и снизу.

Она была нежной. Манящей. Контраст между силой тела Вергилия и очевидной хрупкостью этих изделий из тонких нитей, в которых было больше дырок, чем ткани, был головокружительным. Бедра Вергилия обхватывало лишь кружево, нагнетая мысль, что оно может порваться при первом же сильном движении. Передняя часть трусов притворялась скромной, прикрывая промежность тканью, но вышивка притягивала взгляд.

Вергилий был...

Он был...

В мозгу Данте произошло короткое замыкание.

Медленно подняв глаза, они поняли две вещи. Во-первых, они пялились в худшем смысле этого слова. Во-вторых... Вергилий не выглядел рассерженным. Он покраснел.

Наступило молчание, Данте изо всех сил старались не шевелиться, так сильно желая стиснуть бедра Вергилия.

— Почему бы тебе... не закрыть эту дверь? — в конце концов предложил Вергилий, его тон граничил с нерешительностью, и Данте почувствовали одновременно прилив защитных чувств и возбуждения.

Они встали на нетвердые ноги и закрыли дверь. И тут же обнаружили, что смотрят на нее, не замечая, что их мысли полностью заняты Вергилием.

Это было... это было... это было приглашение? Ведь так? Они не... вообразили?

(Если принять гипотезу, что это не самый изощренный сон, который им когда-либо снился).

Они услышали, как Вергилий встал. Потом на плечо легла осторожная рука.

— Ты в порядке? — спросил Вергилий.

Данте колебались, но их страх, что они совершили множество ошибок на десятках уровней, таял под головокружительным осознанием того, что нет, не совершили.

Они кивнули.

— Хорошо, — прошептал Вергилий, прежде чем сократить расстояние между ними.

Данте чувствовали, как тело Вергилия прижимается к их спине, как он обхватывает их за плечи, и нет, им не показалось, что Вергилий был тверд в своем кружевном, возбуждающем нижнем белье. Несмотря на то что Данте было очень, очень жарко, они задрожали. Вергилий усмехнулся и прижался к ним чуть ближе. Его пальцы поползли к пуговицам рубашки Данте, оставив их парализованными, пока расстегивал две из них, после чего их руки полетели к галстуку, чтобы поскорее снять его.

Закончив расстегивать рубашку, Вергилий осторожно развернул их, а затем снял с плеч и плащ, и рубашку. Данте уставились на головокружительно красивого Вергилиуса и застонали, увидев его голодный взгляд.

Вергилий ухмыльнулся, и Данте едва не упали в обморок.

— Полагаю, это был хороший звук? — спросил Вергилий.

Данте решительно кивнули. Сейчас языковой барьер не казался такой уж большой проблемой, когда они все равно не могли составить ни одного предложения. Наконец они перестали сопротивляться искушению и протянули руки, чтобы осторожно подтянуть лямку, которая дразнила их, а теперь совсем спала. Их пальцы в перчатках благоговейно прикоснулись к коже Вергилия.

У Вергилия перехватило дыхание.

Данте ощущали себя могущественными.

Затем Вергилий схватил их за пояс и потянул к кровати. Прежде чем Данте успели отреагировать, он сел перед ними, подставив им свои открытые ноги, и начал расстегивать их ремень и расстегивать штаны. Данте чуть было не устыдились того, что Вергилий расположился таким образом, что его глаза были прямо на доказательстве того, как нелепо они возбуждены... но тут член Вергилия показался из-под красивого белья, так что стыдиться им было нечего.

Их штаны упали на пол. Глаза Вергилия расширились, когда он увидел, в каком грязном состоянии находится их нижнее белье, потом он удовлетворенно ухмыльнулся и медленно провел пальцем между их ног, лаская все через влажную ткань... а потом сунул палец в рот, не отрывая взгляда от лица.

Данте набросились на него, слишком отчаянно пытаясь соображать, а может, и вовсе не соображая. Не встретив никакого сопротивления, они повалили его на спину и принялись щипать за соски сквозь ткань.

— Ах!

О да, они хотели еще больше этого голоса. Он проникал прямо в их пах, жидкий огонь угрожал вот-вот выплеснуться наружу.

...Они... навалились на бедро Вергилиуса. Хотя при этом они еще и терлись своей ногой о член Вергилия, и он, похоже, не жаловался. На самом деле, он просто толкался в такт их прикосновениям, раскачивался на месте и задыхался.

Возможно, они оба были слишком возбуждены, чтобы это продолжалось долго.

Руки Вергилия добрались до задницы Данте, поглаживая и притягивая их к себе. Их тиканье становилось все более неистовым, изредка раздавались удары. Затем Вергилий мягко, но сильно укусил их за шею, и Данте исчезли.

Когда они немного отдышались, чтобы осознать, что их окружает, в голове у них звенело от того, что, как они подозревали, было эхом особенно громкого звука, похожего на гонг. Однако голос Вергилия был куда интереснее: хныканье, стоны и даже их имя в умоляющем, отчаянном тоне. Он стал быстрее раскачиваться на них, и Данте просунули руку между ними, чтобы нежно сжать его яйца.

Учитывая полувскрик, который он издал, это было хорошим решением.

После этого Вергилий кончил без промедления. Данте чувствовали, как бьется его сердце под рукой, все еще лежащей на груди, а потом Вергилий полностью уложил их на себя, прижав их голову к своему плечу.

Он держал их, как драгоценность, которую боялся потерять. Данте могли только прижаться. Они ни за что не оставят его, и он должен был это знать.

Через некоторое время Вергилий усмехнулся.

— Мне следовало сделать это раньше, — заметил он.

<Следовало— ты—>

Данте приподнялись, чтобы посмотреть на Вергилия, который снова ухмылялся, но уже с явным пристрастием.

<Я идиот.>

— Я все еще не могу тебя понять, — усмехнулся Вергилий.

Данте покачали головой, забавляясь, несмотря на себя. Затем они еще немного посидели и посмотрели вниз на беспорядок, который они оба устроили в нижнем белье.

— Ты выглядишь разочарованными, — заметил Вергилий, — так что, может быть, мы уберем все это, а потом посмотрим, сможем ли мы... поднять тебе настроение?

Должно быть, это был не самый тонкий намек во вселенной. С другой стороны, Данте не замечали, как Вергилий кидается на них уже несколько месяцев, так что, возможно, он был прав, решив действовать прямолинейно.

Данте с энтузиазмом кивнули, и в ответ Вергилий улыбнулся, в его выражении не было ни намека на поддразнивание или забаву, только чистая радость.

В итоге на следующий день они очень, очень сильно опоздали на работу.