Страдай! Страдай любовь моя.

Я ненавижу то, как радуешься ты.

Как созерцаешь света мир нетленный.

Как не страшишься игр бытия.

Всё строишь планы, и лелеешь детские мечты,

Я ненавижу то, что лишь себе ты верен.

Я прорицаю – будет мир жесток!

Кто жив, кто будет жить – со всеми!

Меня давным-давно он выкинул на дно,

Чумной клоаки леденящий сток.

Где мёртвые ходили бедных тени,

Где вечность всех была одной.

Однажды вышла я на свет слепящий,

И там… я встретила тебя.

Увы уже побитого, ещё незрячего котёнка.

Ты был красивым ангелом манящим.

И становился только краше с того дня.

А я была лишь глупой незнакомкой.

Загадочной, но больно уж печальной,

Ты улыбался мне, в последний раз как будто.

И утонула я в глазах твоих небесной стали.

Разбил мне сердце незнающий случайно,

А что было потом, я помню смутно.

И роли в пьесе, все уже сыграли.

Ты нежной кистью холодно обнял украдкой,

И оттолкнул с безумною улыбкой на устах.

Оторопела я, но поняла по взгляду,

Что поцелуй мой был тебе как яд пчелиный. Сладкий,

До мучений райских. Острее пламени костра,

Из бездны адовой гиены, так, что даже стёр ты с губ помаду.

Страдай! Страдай за боль мою, за нежность.

Когда была покойной, мёртвой девой,

Ты воскресить посмел меня бесцеремонно.

Вогнать под рёбра «безответность»,

И осквернить священность чрева,

Втянув под ночь, в блаженный мир бездонный.

Опять мертва. Мертвее прочих духов.

Чьи бледных тени тут снуют и воют.

Гляжу на свет нетленный, на лики золотых ворот.

За ними ты, наверное, средь прочих дураков,

Наслаждаешься цветистою весною.

Не зная плотской доли, и трудностей земных забот.

Прощай. Я не прошу любить и помнить.

Прошу лишь шрамы сохранить.

Теплее будет мёртвой мне от мысли,

Что дыру уже ничем нельзя заполнить,

Что будешь ты всю жизнь себя винить.

Покоюсь я, и прихожу в восторг, лишь от этих истин…