Афина с сонной улыбкой потягивается, лёжа на светлых простынях, и поворачивает голову, чтобы взглянуть на девушку рядом. Утреннее солнце, льющееся в окно, сверкает в разметавшихся по мягкой подушке золотых кудрях; нежная кожа кажется прохладной, как снег, и сладкой, как сахар; розово-персиковые пухлые губы приоткрыты. В своих мыслях богиня войны невольно сравнивает Афродиту с произведениями искусства.

Афина осторожно встаёт с кровати, стараясь не потревожить спящую. В который раз они встречают новый день вместе? Третий, десятый, двадцатый?

Каждое утро похоже на предыдущее, и все же каждое – уникально. Афина всегда просыпается первой, выигрывая тем самым возможность полюбоваться безмятежной красотой девушки, рождённой морем; когда Афродита открывает глаза, комната уже пуста – лишь иногда остаётся на столе с зеркалами записка, сделанная быстрым летящим почерком, или полевые цветы, принесенные из мира смертных. Богиня любви бережно, с замиранием сердца рассматривает эти простые дары – напоминания о том, что все это – взаправду.

Но в этот раз Афина не спешит покидать покои. Любопытным взглядом она скользит по потолку с лепниной, палантину над кроватью, большим окнам и медленно подходит к туалетному столику с зеркалами. Она проводит кончиками пальцев по лежащим на нем украшениям и берет в руки гребень для волос, инкрустированный изумрудами. По одному только взгляду на него можно определить имя – о, девушке оно хорошо знакомо, этот мастер выковал немало доспехов для неё.

Хромой кузнец, когда-то бывший в браке с Афродитой. Совоокая богиня испытывает странное, смутное ощущение... Неужели это ревность?

Афина садится за столик и проводит гребнем по русым волосам, задумчиво наблюдая в зеркале, как золотые зубчики рассекают темные волны.

– Можешь забрать его себе, если хочешь, – слышит она сзади тихий голос и переводит взор на постель в отражении. Афродита смотрит на девушку, подложив ладонь под голову. – Я не думаю, что Гефест сильно расстроится.

– Зачем? – Афина откладывает вещицу в сторону и оборачивается.

– Не знаю, – богиня красоты поводит плечом. – Может быть, чтобы ты почувствовала, что для меня он уже не имеет значения. Как и многие другие, – она грациозно приподнимается на локте и садится, скрестив ноги. – А может, чтобы поблагодарить за твои подарки. Земные цветы прекрасны. Раньше я не обращала на них внимания... Жаль только, что они так быстро увядают.

– Я видела, что люди иногда вкладывают цветы между страниц книг, – немного помолчав, говорит Афина. – Тогда лепестки остаются расправлены и не теряют своей прелести, даже засохнув. Хочешь, – продолжает она, повинуясь внезапному порыву, – я принесу для тебя в следующий раз одну из земных книг?

– Хочу, – отвечает девушка спустя несколько долгих мгновений.

***

– Почему? – Афродита роняет робкий вопрос в установившейся тишине. – Почему... я тебе понравилась?

Афина внимательно смотрит на любимую, и та отводит свой смущенный взор.

– Ты стала для меня особенной в тот день, когда показала свою слабость. Бессмертные боги – высокомерные, капризные и до ужаса... однообразные. Они думают, что идеальны. Они не признают своих ошибок, сколько бы их ни совершили. Для тебя, наверное, не секрет, что я провожу много времени, спустясь с Олимпа; как думаешь, по какой причине? Я помогаю героям, помогаю смертным, ибо нахожу в них то, чего нет здесь: правдивость. Люди умеют быть слабыми. Они умеют признавать поражение... Мы же на это неспособны. – Богиня мудрости касается губами лба Афродиты. – Признав поражение, ты не потеряла свое могущество и не стала хуже, но открыла другую сторону себя. Я увидела в тебе не просто бессмертную, а настоящую, живую девушку.