Тебе вечным сном теперь спать, царевич,
а гроб не хрустальный точить червям.
Коль сам же нарушил свою же клятву,
вини кого хочешь, но не меня.
От дома лишь пепел, от рода — имя,
которое время сотрет собой,
и ты был бы рад обручиться с болью,
но я отниму все, и даже боль.
Ты будешь лежать тихий-тихий, мертвый
почти, такой бледный, красив, как бог,
и думать, застрявший в плену, бессильный,
могло ль по-другому быть? Не могло.
Ты взял, что хотел, и ты рушил, рушил,
так нежный побег прибивает град,
отняв что-то вырастить здесь надежды.
Ты думал, что все это лишь игра.
Давай поиграем! Знамена тряпкой
под ноги, твой дом и все в нем — в камин.
Я — влажная почва от скользкой крови,
и ты научил меня хоронить.
Когда твое семечко станет древом,
я все ж разбужу тебя — показать,
как он разрушает все, что имел ты,
с безумьем в совсем как твои глазах.