Как ранее было выявлено, сам вид яруагги вбирали в себя образ настороженных и отчасти пугливых созданий. Лишь «почуяв» в воздухе или в вакууме, как их шансы на плодотворное сражение стремятся к нулю, они заблаговременно покидали сомнительное поле битвы. У чиссов же была цель заставить разведывательную и атакующую эскадры Монархии не усомниться в своих возможностях на абсолютную победу, приправленную долгожданной местью за расчетливое нападение на их охранные суда пятнадцать лет назад. А если только враг давал слабину, они расправлялись с ним с особой безжалостностью и хладнокровием. Утверждалось, в их культуре до сих пор поддерживался обычай поедания сердца своего противника пока оно ещё не остыло и билось в последних конвульсиях жизни. Это создавало любопытную основу для флотских сказаний. 

И тем не менее, по всем этим соображениям был разработан план дальнейших действий, который со всем рвением проталкивал на втором брифинге старший капитан Самакро, не без помощи коммодора Эрэн’ордон’имегга, что своими аккуратными фразами сглаживал острые углы между командирами двух флотских формирований. Их внимательно слушали, стараясь сохранить невозмутимость на лицах, под чьими покровами уже пробивались страх и неверие. Местное правительство Кам’ко ещё не до конца осознавало, что старику Нордониму почти без особых усилий удалось склонить офицера Экспансии и Обороны на столь рискованное дело, вверяя старшему капитану Уфса их тайну скользкого преступления, а вместе с этим и их судьбы. По крайней мере, коммодору Эрэн все безоговорочно верили, а тот в своё очередь перед советом строго наказал остальным соучастникам больше не вести двойную игру с их неожиданным спасителем и выложить тому всю подноготную, потому как временный главнокомандующий мог с безмятежной лёгкостью потопить их всех, если усомниться в лояльности каждого собравшегося представители от Кам’ко к собственной персоне. 

***

За семнадцать часов до появления сил Монархии в пределах верфи «Шеччи» и гравитационного поля планеты Чаргас ( Метод «Пульсар» и операция «Двойной перехват»)

В первые минуты они старились перекричать друг друга, привлекая к себе как можно больше внимания. Толпясь у проектора со своими данными, одни набивали себе цену для получения лучшей доли в предстоящем деле, другие причитали на неподходящие условия для брифинга или с ужасом взирали на своего толи мучителя, толи спасителя; мало кто просто сидел и ждал, когда же все успокоятся, считая и Нордонима, что уже не кричал, а хрипел слова проклятия. Старший капитан Самакро быстро прервал этот балаган резким окриком и приказом сесть всем на свои сиденья, расставленные в виде полукруга, а дальше продолжал в более спокойном тоне, стоя перед ними в позе строгого учителя и стараясь не раздувать в раздражении свои ноздри. Будьте же послушными овечками, какие мухи вас сейчас покусали!

— Объясняю в последний раз, кроме меня никто из экипажа «Реющего ястреба» не знает о вашем истинном положении с Монархией Саргистов. Никто. И никаких донесений в Штаб мной сделано не было, — коммодор Нордоним и старший капитан Рескету это подтвердят. Всем присутствующим я бы рекомендовал, даже приказал бы, следить за своим языком и жестами во время намечающегося сражения и последующей волокитой, так как все будет досконально запротоколировано, прослушано и снято для дальнейшего отчёта Верховному Командованию. Любое слово, что ненароком вылетит за пределы нашей каморки, будет означать пожизненное тюремное заключение и возможный смертный приговор. Такая конфиденциальность до крови из носа необходима! Это ясно, коммодоры, синдики[1], капитаны?

Испытующий взгляд чисса метался от одного своего собрата к другому, ища малейшие намёки на легкомыслие к его предостережению. 

Не считая самого Самакро, в этом помещении присутствовало около двадцати чиссов: половину из них мужчина сразу отмёл, как малозначащие элементы в последующей операции, те были вызваны Ютир, Эрэн, Клодот и Ажанн лишь в качестве свидетелей от своих Семей. Они выглядели так, словно вот-вот готовы были узреть продолжение занятного представления; их нескромные парадные одежды, расписанные тысячью искристых узоров могли загипнотизировать и сбить с мысли, если бы капитан потрудился сделать свет чуть ярче, но этого они от него не добились. Теперь Самакро определял климат на этом совещании, и флюиды его были беспощадны к любителям подхалимства и позёрства.

Кто действительно занимал помыслы капитана Уфса, выглядели довольно неприметно, но их глаза сияли огнём предвкушения к развязке многолетней неопределённости: коммодор Эрэн’ордон’имегга, старший капитан Ютир’еске’тури, ее два помощника с борта среднего крейсера «Стальная хватка», командир эскадрильи «Когтей» Эрэн’нозо’рик с авианосца «Рокот», коммодор от Ажанн и старший капитан от Клодот; два советника от городской резиденции Чаргаса и патриэл от планеты Тарр’им — Фагут’орвойр’абис, с которым Самакро так и не удалось пересечься на вчерашнем приёме. Этот синдик особенно выделялся даже среди заправских вояк и твердолобых собратьев по деятельности. Не внешней стáтью (но и не без оной), а скорее внутренней энергией, манерой держать себя. То была поза хищника, принюхивающегося к новому запаху: добычи? Или равного себе?

Возможно каждый из них мог преследовать здесь личные цели, возможно, когда все закончится, они «закапают» друг на друга в привычной социальной сутолоки. Однако чиссы затаили дыхание, едва заметно кивнув на фразы Уфса в приказной форме.

Тишина повисла гробовая, хотя этому продолговатому, тесному подсобному помещению, что примыкало к доку А005 верфи, вполне подходило описание склепа: темноватое, но с ощутимой вентиляцией, заваленное всевозможными проводами, кабелями и коробками. Судя по их маркировки, с более-менее безопасным содержимым. К несчастью, для нескольких присутствующих здесь аристокр, кто не выносил замкнутых пространств, вход в помещение был полуприкрыт, узкая полоса света — вот, свидетельство того, что тьма была времена. Флотских вояк такой расклад едва ли повергал в трепет — они большую часть жизни проводили на борту космических судов. Военных будоражило совсем другое, сам капитан Экспансии. 

Мужчина никому из присутствующих полностью не доверял, не исключая и пожилого Нордонима, с которым они уже успели за недолгое время их знакомства проникнуться к другу другу должным уважением. Остальные в свою очередь с опаской косились и на некоторых из своих поверенных, чего уж было скрывать. Всё же идиллии не существовало и на этом забытом секторе Доминации.

Старший капитан принял решение провести брифинг на относительно нейтральной и в приделах досягаемости военных крейсеров территории, где никто их не подслушал бы (каждого из присутствующих он приказал своим двум телохранителям проверить на наличие оружия и прочих примочек), где он мог бы показать политикам своё снисхождение с толикой призрения до их, так ненавистной им, жизни, а коллегам по деятельности дать прочувствовать каждой частицей тела, что значит присяга Флоту, любому из его подразделений. Именно здесь он поймёт насколько каждый из них готов был биться за отстаивание поруганной чести Кам’ко и за своих многострадальных граждан. 

Даже несмотря на практически полную изоляцию, из самого цеха через коридор доносился ритмичный шум строительных работ, который мерно обволакивал их пристанище, а два вооружённых стража не давали любопытным взорам проникнуть внутрь. Идеальное место для тайного совещания. К тому же, капитан уже решил, что «Шеччи» сыграют свою ключевую роль в его замысле, и ему просто необходимо было осмотреть один из ее отсеков. Чем он и хотел заняться чуть позднее.

— Больше никакого информационного коллапса, не хотелось бы просидеть здесь дольше положенного времени. Чётко и по существу, господа. Во-первых, я должен знать каким образом вы узнаёте о передвижениях яруагги в гиперпространстве, предварительно не закрепив отслеживающих устройств на их корпусах. То есть, вы имеет представление не просто о самой точке назначения, а ещё и с небольшой погрешностью время прибытия. Без спецоборудования и согласованной передачи данных с другого борта нельзя точно определить маршрут в искажённом измерении, где связь с остальным пространством невозмо… — кажется он уже предугадал, кто его сейчас прервёт на полуслове.

— Разрешите мне разъяснить, сэр. Всё же данная тема входит в мою компетенцию, а разжёвывать быстро я умею. — Довольно-таки резко перебила его Ютир’еске’тури, приподнимая правую руку вверх. 

Кто-то из сидящих позади неё проворчал нечленораздельное ругательство на такое недостойное поведение коллеги. Они уже давно привыкли к подобным выходкам бывшего пилота, да и Самакро был не удивлён такому проявлению неподчительности, которое тот наблюдал ещё в резиденции Клодот сутки назад. Он заметил, что Рескету была для каждого из них кем-то вроде живого символа отважного исследователя и дочери полка, которой старались больше улыбнуться, чем пожурить. Но ведь теперь Уфса давал понять, что не потерпит какой-либо бестактности от любого, кто был замешан в перешагивание через главный доминационый закон.

— Прошу вас, — всё же не выказав раздражения, произнёс мужчина. Ему становилось… занимательно. Он начинал немного понимать этих напомаженных аристокр, что любили подобного рода сценки с излишней жестикуляцией и толикой притворства.

Капитан, не придавая значение ропоту, встала во весь свой небольшой рост, при этом взяв у одного из помощников накопитель, и приблизилась к стоявшему в центре подсобки проектору. В ее мимолётном взгляде, брошенном на офицера Экспансии, промелькнули ядовитые всполохи. Она его не простила за ту выходку, что тот учинил на борту «Ястреба» перед экипажем мостика, когда капитан поверила, что Самакро в самом деле добавил обличающие поправки в ее безукоризненные данные в инфоцилиндрах, через которые он мог тайно передать возникшие подозрения своим младшим подчинённым. 

Надо же, ему захотелось проверки ее эмоциональной выдержки! Думает, здесь место для шарад, когда на кону судьба ее настоящей Родины, Косы Ка’мко, а не той равнодушной поделки, именовавшейся Доминацией. Спасибо дорогому коммодору Нордониму, что разъяснил ей подобную подоплёку от злополучного офицеришки. Хотя наставник тоже получил свою порцию контрольного теста, правда не уточнил в чем он заключался.

«Вот ведь волчица в шубке ягнёнка» — тем временем думал Самакро об этой женщине, доселе умело маскировавшей свой истинный характер. Миловидное лицо с небольшими щёчками, при этом с настороженными, но чуткими глазами. Так и не скажешь, что это с виду хрупкое создание едва не сожгла свои лёгкие в попытке узнать придел новейшей линии кабин для «Когтей».

Самакро оказался окружён чиссами, готовыми были целовать ему руки, лишь бы он помог выпутаться из образовавшегося ими же клубка, но ведь никто не гарантировал, что губы законопреступников не обнажаться в смертельном оскале неблагодарности против него же. Их образы были так эфемерны. 

Ступай осторожнее, Самакро, осторожнее! Это твой выбор — на тебе теперь лежит ответственность не только за собственный экипаж «Реющего ястреба», но и за здешних «блюстителей» порядка и гражданских. Бешеная гонка, где я должен сдержать всех в узде и не оборвать натянутые возжи.

— Благодарю вас, сэр. — Пока Рескету вставляла в слоты ненаглядные инфоцилиндры, она переходила к сути дела. — Вы не думайте, что перед вами сейчас предстанет какая-то сверхсекретная технология, и все же она нас не раз выручала. Теперь слушайте и смотрите внимательно!

Рескету, глядя прямо в глаза Самакро, не отвлекалась на ненужные повороты к другим участникам собрания; лишь для него, ещё одного поверенного, сейчас приоткрывались двери к порогу удивительного открытия.

В воздухе повисло изображение некоего предмета, схожего с цветком фессы, чьи лепестки резко выгибались от центра его сердцевины. Можно было даже разглядеть мельчайшие прожилки в этом «цветике», переливающиеся всевозможными оттенками фиолетового.

— Его в шутку прозвали «Пульсаром-оповестителем» из-за некоторой схожести с космическим источником излучения. Это тот самый маячок, что должен был быть закреплён на обшивке вражеского корабля. Он небольшой, диаметром до полуметра, однако радиус охвата у него около тысяч километров, — Рескету, облизнув пересохшие губы, продолжила говорить покровительственным тоном. — У него единственная функция — испускать волну импульса, когда корабль выныривает из гиперпространства. «Пульсар», находясь аккурат в чётких границах координатной сетке назначения, засекает появившегося гостя быстрее, чем приборы дальнего обнаружения на любых других транспортниках. Наши техники и инженеры действительно постарались на славу! Но этот уникальный оповеститель был бы бесполезен без точных знаний о самих гипертрассах, вкупе с совершенной триангуляционной системой связи, которую мы улучшили благодаря металлу, покрывающему ее приёмные антенны тонкой, толщиной до одного атома, плёнкой. 

Никакого «невозможно», старший капитан, просто сочетание многолетних опытов и технического склада ума. Вот к самой системе подключиться извне невозможно, так как она представлена в виде системной шины, и только между такими же антеннами возможен приём, читка и передача импульсов, шифров, данных.

— Что это за металл, капитан? — не преминул прямо спросить Самакро, видя, что Рескету как-то быстро обошла эту часть повествования.

— Сплав кордия и парокса. — ответил за подопечную Эрэн’ордони’мегг, сидевший в первом ряду слушателей и хмуривший белёсые брови. — Особо чувствительный металл, который мы оценили в половину от всей годовой добычи найкса. И нашли мы его как раз в том самом Поясе, где нашими силами уничтожили малое соединение Монархии. Об этом металле известно только здесь, и на данный момент неистово сторожим секрет производства материала. Нашим ученым пришлось потратить пятнадцать лет, чтобы научиться работать с новым веществом и внедрять его в технологии, такие как «Пульсар» или улучшенная система обработки сигнала.

— Впечатляет, — Самакро в задумчивости продолжал лицезреть схематичные разрезы кабеля модернизированной антенны и плату из редкого металла самого «цветка». — И этой технологией пользуется вся Коса, коммодор?

— Нет, сэр. Так как мы прекратили вылазки в регион Саргистов, пополнять парокс стало неоткуда. В доминационном пространстве его не существует именно с такой примесью кордия, какая должна быть для высокой проводимости. Но вы и сами понимаете, что про наши изыскания не должны проведать другие Семьи, поэтому так ли это или нет, доподлинно неизвестно. Мы пользуемся тем, что успели добыть, — покрытие сетью занимает только сорок процентов системы Ка’мко: в одном парсеке от колониальной станции Ка’мко на востоке до Жешасса на западе системы, верфь тоже входит в это тонкое пространство. Остальные обходятся обычными средствами слежки и связи. А вот «Пульсары» расставлены именно там, где заканчивается очередной гипермаршрут, до доли секундных градусов, и таким образом, чтобы его не разнесло на части прибывшим судном или он не был обнаружен их датчиками. Однако…

— Это всё равно, что искать булавку металлоискателем на территории целого Напорара.

— Именно. Но вся эта программа очень дорогостояща и при этом подвержена преждевременному износу. К тому же, бывают случае, когда корабль не долетает до точки назначения по многим причинам: из-за различий в классификации самого судна, характеристик гипердвигателей… тогда приходится пользоваться традиционными методами оповещения. И все же, пока нам везло с обнаружением нежданных гостей.

— Ясно. Когда появляется враг, «Пульсар» испускает едва уловимый импульс, тот в свою очередь принимается модернизированной сетью, усиленной ретрансляторами, и вот вы уже предупреждены об опасности, а прибывшие только-только начинают сканировать пространство. Намного эффективнее расстановки блокпостов, что только растягивают имеющейся военный резерв.— Самакро на несколько секунд погрузился в новые раздумья, стараясь переварить услышанное, запечатлеть в мозгу увиденное. Да, такое он уже видел. Похожий по назначению на «Пульсар» аппарат был привезён старшим капитаном Митт’рау’нуруодо из Низшего Космоса, что за самыми восточными границами Хаоса. Сейчас аналог «оповестителя» находился во Всеобщей Аналитической Группе (ВАГ) на Спозии, но дело в том, что о нем никто не знал кроме небольшой группы лиц. А эти чиссы Ка’мко изобрели уникальную технологию, которую можно было смело запатентовывать для более широкого доступа. Здешнее Правительство заработало бы просто колоссальное состояние, влияние… 

«Они знают об этом. Им очень хочется явить себя Доминации, при этом избегая неудобных вопросов о том, каков же фундамент для такого технологического прыжка. Их гложет ощущение близкой власти: такой прохладной и манящей, такой живительной, что за неё не жалко отдать и себя на всеобщее поругание. Нет, потребуется всего один чисс. Например, незадачливый капитан, уже навлёкший на себя гнев Правительства»

Затем неожиданно встряхнулся от сковавшего оцепенения. Его будто поразило молнией, — открылось то, что было упущено им ранее. Офицер Экспансии снова вгляделся в лица всех собравшихся, (сумеречность была не помехой), и большинство вздрогнули от странного ощущения того, что помещение стало сжиматься вокруг них кольцами.

— Я буду откровенен с вами. Вы пережили во время Кризиса столько, сколько ни одна чисская система за последние сто лет. Вы постарались адаптироваться к непомерным для вас экономическим условиям, рискнули совершить смелый манёвр ради мести за ваших павших пилотов. Нет, слушайте! Я ещё не закончил! Начали строительство портов, верфи, улучшать жизнь сограждан и давать жизни новым изобретениям. Но эти потуги не будут стоить потраченных усилий, если вы надеетесь на «повезло». Надеетесь компенсировать свои издержки тем, что кто-то другой будет расхлёбывать последствия вашего выбора. Вы ничего не знаете о том, другом мире, мире за пределами замкнутых условий Косы. Он давно стал другим, беспощадным к тем, кто думает, что им все должны только по тому, что когда-то они находились под крылом Правящей и выбрались из потока страданий и лишений. 

— Позвольте… — попытался вклиниться в хаотичную тираду один из синдиков.

Однако Самакро уже затребовал у командира эскадрильи инфоцилиндр с характеристиками вражеского вида. Рескету к этому времени вытащила свои данные и постаралась отскочить от проектора и от той ментальной силы, что сейчас исходила от старшего капитана — она сбивала ее с ног. 

Теперь вместо фиолетового переливания «Пульсара» появилось изображение одного из запечатлённых яруагги: среднего роста, на темно-сиреневой коже вкрапления чёрных пятен; голова чем-то напоминал летучую мышь-вампира с приплюснутым рыльцем. Судя по аудиозаписям, этим созданиям трудно давалось изучение иноземных языков, из-за особенности их речевого аппарата, который позволял извлекать исключительно шипящие и свистящие звуки. 

— Монархия Саргистов, основанная яруагги. Они изворотливы, но предсказуемы. Не учатся на своих ошибках, повторяют все по новой. Вы ждёте, что побьете их снова и они успокоятся. Так и будет. Вы постарались изучить их язык и мышление через тех пленных; их навыки пилотирования, строительства судов и добычи полезных ископаемых. Вам даже удалось подсунуть им маршрут до верфи «Шеччи» через странников по региону. Похвально! Вы этого ждёте? Похвалы? Да вам бы не составило труда давно справиться с ними, однако вам нужно было привлечь к себе внимание. Очень острожно привлечь. Вот что вам нужно! Не так ли, коммодор Эрэн’ордон’имегг? Вам, например, хотелось устроить здесь аванпост для Сил Обороны и Экспансии. А чего же хотят другие? Вы хотите, чтобы Доминация вас заметила, снова дала ложку мёда из рук Правящих и Великих. А нужно ли вам это? Как бы вас не прикрывали махинации ваших патриэлей и прочих административных органов, правда о вашей деятельности все равно может всплыть наружу. Вам в самом деле так хочется выйти в мир правительственного контроля, где своеволие не прощается?

— Позвольте! Вы намекаете, капитан, что мы не должны бороться и выбираться из этой трясины!? Или должны отдаться на растерзание звероподобной нечести?! Не все так прозрачно, как вы соизволили тут описать! — каждый гневный окрик советника от городка Пройссо на Чаргасе подкреплялся громким стуком золотых перстней о подлокотник стула.

— Вы неправильно меня поняли, синдик Нооркустат, — у Самакро уже начинал подёргиваться глаз от такого зловещего набата. — Наоборот, должны разобраться со строптивыми соседями, но потом вы обязаны затихнуть и забыть о стремлении снова породниться с Великими и Правящими. Не привлекать внимание остальной части Доминации, по крайней мере, ближайшее десятилетие.

Поднялась волна возмущения и непонимания. Даже Нордоним смотрел на него в растерянности. 

— Но почему же, сэр? Мы же с вами говорили…в вашем кабинете…

— Я вдруг понял, какая опасность возникала над вами. Ваше же желание доказать свою состоятельность от государства, при этом в дальнейшем заискивая перед ним, — настоящая игра с огнём. Сейчас Синдикуре и Совету не нужна лишняя головная боль от кучки энтузиастов с задворок. Они все ещё мечут громы и молнии в тех, кто хоть как-то соприкасался с Восходом, а что же сделают с теми, кто целенаправлено истребил вражескую авиацию без правительственного дозволения? У Верхушки есть методы узнать всю подноготную!

До многих стал доходить смысл его слов. Синдики и военные стали в полголоса переговариваться друг с другом, надеясь разрешить возникшую перед ними новую дилемму. Они даже не перешли к обсуждению плана самого сражения, как на них обрушилась очередная лавина тех самых последствий превентивного удара пятнадцатилетней давности. Когда же этому будет положен конец? 

Самакро нервно прочистил горло. Это был ещё не окончание разговора, и за последующие слова каждый из них мог плюнуть ему в лицо, растоптать его чаяния в труху. Но тут капитана снова прервали.

— Если вы испугались за собственный статус и благополучие, то, имейте мужество, признайтесь в этом сейчас, пока окончательно не заглотнули дёгтя из нашего нечестивого выбора! 

Все поражено обернулись к капитану Ютир, что до этого молча стояла у своего места. Нордоним пытался осадить подчинённую, но та лишь раздраженно отмахнулась от его приказных окриков. Рескету была выведена из себя: лицо пылало огненным светом в спектре чисского зрения, руки медленно сжимались в кулаки: 

— Зачем было до этого давать нам надежду, дуракам? Хорошо, должно быть, посмеялись. Все это время вы беспокоились не за нас и даже не за собственный экипаж, а за себя!

Самакро угрожающе зашипел от такой дерзости. Вот она, скалящаяся неблагодарность. 

— Хватит быть затычкой в каждой щели, старший капитан Рескету! 

— Нет! — не отступалась она. — Мы не желаем и дальше выглядывать из-за задворок Доминации. Сыты по горло такой жизнью! Мне плевать на Правительство, но именно ему решать, какая участь нас будет ожидать, а не вам. Вы не Патриарх и не Верховный Адмирал, если понадобится понесём полное наказание за нарушение доктрины, мы ни на кого не собирались перекладывать наши грехи, просто хотели уберечь своих чиссов… — В глазах стояли слёзы. — А яруагги не такие уж тупые создания. Нельзя решать по нескольким пленным индивидам образ мышления целого вида. Они также учатся совершенствовать свои навыки слежки, тактики, убийств… разделались с моими товарищами... зачем яруагги надо было убивать их? Зачем?! Любой, у кого получилось совершить убийство, становится опасным зверем. И к вашему сведению, благодаря «Пульсару», пару часов назад удалось засечь сигналы, — около восемнадцати вражеских кораблей отправляются к верфи «Шеччи», а ещё тридцать к Станции! Им под силу раздавить наш оплот, этим ксеносам! Но вы даже не удосужились дослушать, а вместо этого обвинили нас в каких-то непомерных амбициях и жалких потугах. Кем вы себя возомнили? Думаете, если прошли подготовку во флоте Экспансии и побывали в самом Хаосе, считаете себя сведущим во всем?!

Послышались вздохи ужаса.

По мере того, как женщина все больше разъярялась, Самакро окончательно задушил свою злость. Он понял, что сделал неверное движение и вот-вот потеряет контроль упряжкой в этой гонке. 

— Это неоспоримый факт. Вы не знаете истинного зла. Я стараюсь вас предупредить о последствиях ваших необдуманных действий. Все может обернуться катастрофой.

— Какое зло? Кучка завсегдатаев Синдикуры?!

— Эти больно кусают, и лучше не иметь их в списке своих противников. Но не от них будет исходить главная угроза. Она идёт извне. 

— Знаем, Верхушка любит гонять фантомов, особенно, когда нужно создать иллюзию борьбы с необъяснимым Врагом, вместо того, чтобы действительно решать насущные проблемы. Похоже, в Доминации началась какая-то мания по этим мерзким грискам. — капитан фыркнула в досаде, смахивая с глаз соленую влагу. — Но вот никто не может сказать про них хоть что-то стоящее. И даже как они, во имя Первобратьев, выглядят без своего нательного гиматия и картонки на морде!

— Не это ли доказывает их опасность? Мы почти три года вели с ними и их союзниками войну, но так и не удалось выяснить о данном виде абсолютно ничего, а затем те и вовсе растворились во тьме космоса. Но самое худшее, им подконтрольны такие навигаторы Хаоса, что разбивают любую технологию обнаружения и навикомпьютеров в пыль! Даже в самом гиперпространстве от них не скроешься. 

— Что… — Рескету осеклась и сразу сникла. Живые путеводы были для неё камнем преткновения. По неизвестным причинам, может по велению эволюции или самых ранних Богов Хаоса, им причитался такой уникальный дар. Почему?

— Но ведь у нас есть небоходы, да и расчистка от космического мусора для расчёт новых путей занимает десятки, сотни, а то и тысячи лет, так что любая другая территория Доминации находится в безопасности, — быстро забормотала женщина, не поднимая головы от своих начищенных сапог. Она стала понимать, что попала в словесную ловушку.

— Не будьте наивной девочкой. «У нас есть небоходы», — у кого у нас? Можете продать хоть все ваши «Пульсары» и верфь, и вы не получите даже одного чисского небохода. Они наш ориентир в пространстве. Бесценный ресурс. Вам дозволено про них знать, но владеть — нет, эти дети собственность Правительства, и назначают их на борт кораблей только после особой комиссии, на которой иногда присутствуют сами Патриархи. Без навигаторов мы дальше своих систем никогда бы не улетели, не проведали лучших путей. У вас их нет, вам приходится адаптироваться и изобретать свои методы ориентирования и обнаружения, помимо вычислительных компьютеров. Однако нельзя быть такими самонадеянными. Если мне удалось прознать о ваших делах на стороне, то, например, адмирал Дай’лот, за несколько часов оценив ситуацию, от вас живого места бы не оставил. 

Мужчина, казалось, стеснительностью улыбнулся:

— Но генерал Ба’киф назначил ответственным меня. Вам повезло, действительно, но ваше везение построено на том, что вас считают неприметным «гнилым симбиозом», и более крупную птицу к вам побрезговали присылать. 

Рескету вся съёжилась, продолжая смотреть в пол. От ее боевого запала ничего не осталось. Самакро отругал себя за причинённое женщине оскробление. Он не должен был выходить из себя, это ни делало образу старшего капитана Обороны и Экспансии чести. Разве история с опекуном Митт’алиас’тов ничему его не научила? 

— У чиссов Косы Ка’мко великий потенциал стать своего рода первооткрывателями в области пространственных изысканий. Я знаю, как вы хотите поделиться результатами этих трудов с другими Семьями, чтобы смерти тех пилотов и карающий удар больше не довлели над вами. Однако этот мир жесток, особенно когда привлекаешь внимание целой стаи голодных щитомордников. На данный момент нужно повременить с собственными планами и надеждами, держать их в уме до тех пор, пока не подвернётся подходящий случай. И прошу прощения за мою резкость. Это было низко с моей стороны, капитан.

Рескету решилась поднять на него глаза. Слёзы так и не пролились, но в глазах теперь не было выражений призрения и ярости к нему. Скорее опустошения с толикой некоторой благодарности.

— В этом нет вашей вины, сэр. Я была не вправе от вас что-то требовать и обвинять в трусости, вы и так единственный кто поняли нас, согласились помочь, а не губить. Спасибо… — Рескету опустилась на своё место и так и осталась сидеть там, — тихо, не шелохнувшись. 

Она лгала своим напускным характером. Теперь Самакро это чётко понимал. Нет, не волчицей она была, а сумасбродной ланью, что хотела сделаться полезной своему народу через смелые решения и невероятные открытия в сфере пространственных перемещений. Но благосклонность не давалась за красивые жесты, требовался и стальной характер, способный удерживать голову в холоде, а горячность поступков сводить на нет. И проблема Рескету была в том, что она не обладала такой сдержанностью в должной степени; не умела одергивать себя в нужный момент. 

Да что там, каждый из этих чиссов не видел хорошо укреплённую стену, ощетинившуюся страшными кольями, — перемахнуть через неё, вот каково было их стремление. Коммодор Эрэн’ордон’имегг тоже лгал, говоря, что нападение яруагги принесло Кам’ко мир и процветание. Возможно так оно и было, а с другой стороны, участники нападения, отвечающие за свои звёздные системы и подразделения, были морально подавлены. Каково же хранить в тайне своё преступление даже от родных чиссов, от своих сограждан? Каково же было тогда уничтожать яруагги, которые могли быть и не причастны к убийству пилотов? А так ли легко сдерживать в себе алчность к чужим ресурсам и территории? К чему же может привести решение всего одного чисса?

«Так это дар или проклятье?»

Ка’мко уже тогда перешагнули через высокий вал доминационного закона ценной моральных мучений и разъедающему чувству одиночества, что никто им не поможет искупиться в содеянном.

«Я могу подарить им «крылья», чтобы перемахнуть через возникшее препятствие без последствий, и сейчас этими «крыльями» являются мое самообладание и абсолютная уверенность в последующих действиях»

Затянувшееся молчание раскроил глубокий, проникновенный голос, доселе скромно молчавший:

— Как же нам должно поступить в таком случае, капитан Самакро? У вас, думается, уже есть соображения по этому поводу. 

От его звучания успокаивалось само время. Каждый находившийся в подсобке чисс от четырёх Семей беззвучно удивились, — владелец смирных интонаций, обычно, всегда захватывающий внимание публики, в этот раз словно стал незримым наблюдателем, который слился с самим воздухом. Тенью, что снова решилась облачиться в плоть.

То был патриэл Фагут’орвойр’абис. Управляющий от Фагут планетой Тарр’им, что находилась у самой северо-восточной оконечности Косы, называемой Кри’тарик — Маяк Пустоши, за которым простирались парсеки мертвых звездных систем. 

Сам мужчина был на вид лет сорока пяти, с тонкими чертами лица. В его конечностях не возникало скованности, но и нервных движений и подёргиваний от непривычной обстановки не наблюдалось. Самакро слышал от Нордонима, а тот утверждал со всей серьезностью, что синдик Торвойра владел языком своего тела с точностью до последних движений мизинцем левой ступни. 

Сейчас редко, кто из аристокр применяли это древнее искусство в дополнении к риторике, когда каждое слово подчеркивалось небольшим штрихом — жестом, наполненным куда большим смыслом, чем целый поток фраз. Но не это поражало Самакро больше всего в этом синдике, а его волосы, что на манер классического обычая аристокр не просто ниспадали до самых плеч, а внешними прядями сзади закручивались в тонкую косу, закрепленную на конце серебряной наколкой. Значительная половина их была темнее вороного крыла, чернее безлунной ночи, а другая — белоснежной, подобно свежевыпавшему снегу, только-только покрывшему иссохшую землю первыми крупицами снежинок. Такой пигментации невозможно было достичь искусственно, и мужчине очень хотелось узнать достался ли необычный цвет от рождения или был порождён сильнейшим ужасом, когда часть волос могла поседеть в мгновение ока.

Самакро не сразу нашёлся с ответом, он про себя оценивал этого чисса, уже давно отделил того от всех остальных здесь сидящих, — Торвойра был особенным. Редко кто мог заслужить подобную значимость для Уфса’мак’ро. Капитану почему-то тогда казалось, что синдик в дальнейшем мог сыграть в будущем государства не последнюю роль. 

— Вы правы, патриэл. И перед тем, как перейдём непосредственно к тактической части операции, я бы дал вам всем, местному правительству Ка’мко, один совет. У вас создаться впечатление, что мои слова будут некой инструкцией к действию и приказом вышестоящего офицера. Возможно. Но я расцениваю их скорее как предложение иного выхода из сложившегося положения.

Был слышен тяжёлый вздох капитана Экспансии. Его голова слегка качнулась в строну правого плеча, а руки недвижимо покоились за спиной.

— Хотелось, чтобы вы продолжали наблюдать за Дригрсит-Терег, и изрядно запугивать Саргистов в своей не угасающей мощи, и не только. Активно пересекались с курсирующими и в других соседних регионах судами. Занялись полноценной рекогносцировкой близлежащих держав и государств, вообщем, организовали профессиональное разведывательное подразделение, которому не было бы равных в новейшей истории Доминации Чиссов. Благо основа у вас уже имеется.

Опять начались пересуды, гомон десятка глоток. Одни были очень даже заинтригованы в таком исходе, другие энергично мотали головой в знак полного несогласия.

— Но ведь это только разворошит гигантский муравейник! Навлечёт на Косу больше бед. — с трепетом молвили некоторые коммодоры.

— Теперь нарушение закона станет обыденным делом?

— А кто же тогда заступиться за нас, когда, например прилетит внеочередная инспекция. Мы уже не сможем скрыть нашу деятельность, которая разрастется до таких, как вы нам советуете, сэр, масштабов?

— Семья Ажанн категорически против!

— Если призадуматься, то…

Самакро поднял руку, призывая к тишине.

— Я предложил вам такой вариант развития событий лишь потому, что вскоре полноценно исследовать и охранять Хаос за пределами границ Доминации будет некому. Должно быть, до вас доходили новости о том, что больше полугода назад в силу вступила двести пятая Директива, согласно которой около двух трети военной мощи отзывается с патрулирования внешних границ известного Хаоса. Я не знаю точный срок действия данного приказа, но его последствия будут настолько серьезными, что мы окончательно откроем двери нашего государства полчищам захватчиков.

— Мы в курсе этого решения. Как же Совет Обороны согласился подписать данный эдикт?

— Верховное Командование просто поставили перед фактом. Синдикура напугана тем, что Доминация едва не перешла черту войны на множество фронтов. Заседающие в ней аристокра хотят выстроить несколько кордонов внутри самой Доминации, а заодно укрепить собственные силы и контроль над Оборонной Иерархией. Инцидент с Восходом заставил политиков чувствовать себя уязвлёнными в вопросах согласования приказов о внешних военных силах с Советом. Да, признаю, нам пришлось пойти на военную хитрость, — перешагнуть через Свод, в меньшей степени, чем вам, но это тоже было совершено за суверенитет державы. Этого синдики из Правительства никогда нам не простят, — закон и престиж в лице себе подобных для них превыше морали и безопасности собственного народа… 

Суть вот в чем. Около двух месяцев назад первый помощник, Плик’ар’иллморф, прислал на мой квестис сводку новостей с пометкой «срочно». Если говорить коротко, это был список реформ, точнее некоторых из последующих программ для согласования действий Совета и Синдикуры. Не вдаваясь в обременительные подробности, скажу только основной аспект одной из последующих программ, — огромному количеству солдат Экспансии, вынужденных вернуться со службы за пределами Доминации, будет сложно ужиться с Оборонным и Семейным Флотом; Синдикура это прекрасно понимает, и вот, что было ей предложено, помимо совместных учений и патрулирований нескольких формирований в самой Доминации. Синдикура, а также часть из Совета предлагают разделить управление доминационными секторами между коммодорами, капитанами и советниками с патриэлами. То есть будет обеспечиваться взаимный контроль над назначенными территориями: обновлённая военная мощь плюс улучшенная административная координация. Оно конечно сотрудничество, но и дураку ясно, такое соседство двух разных миров вряд ли будет мирно развиваться в нужное русло. Надежда лишь на то, что вскоре Правительство завершит этот бюрократический бардак и вновь пустит корабли бороздить дали Хаоса. Раньше я бы посмеялся над такой попыткой политиков побрататься с военным руководством, но сейчас настали поистине тёмные времена, когда пламя ненависти между Семьями и внешней армией нужно гасить на корню. С моей же стороны, как вы уже поняли, необходимо добиться кураторства над Косой Ка’мко, и, думаю, смогу получить согласие от генерала Ба’кифа, с которым у меня сложились хорошие отношения. Он является обладателем проницательного ума и непревзойденной мудрости, кладезем бесценного опыта; от него будет возможным добиться продвижения моего проекта, не опасаясь за ваше будущее… Сейчас рано что-либо предпринимать, пока не ясна стратегия Верхушки, может пройти несколько месяцев прежде чем я вернусь с ответом от своего командования, — и не знаю каков он будет, но какой бы ни был, я должен знать к чему вы более тяготеете. Следовательно, вам нужно решить: стоит ли заручаться поддержкой Великих и Правящих, стараясь скрыть следы несанкционированной атаки, или вы предпочли бы разбираться с задачей иного толка — предоставлении информации о внешней угрозе Совету Оборонной Иерархии. Каково ваше мнение, господа?

Офицер наблюдал за их реакцией: коммодор Эрэн’ордони’мегг и старший капитан Ютир’еске’тури, — главные поборники превентивного удара, переглянувшись друг с другом, одобрительно кивнули, 

с заметным благоговением посматривая на Уфса. Командир эскадрильи Эрэн’озо’рик оставлася неподвижен, лишь подпрыгивающие от волнения пальцы выдавали в нем радость от услышанного — вырваться на необъятные просторы Великого Космоса, вместе с авианосцем пронзать тьму пространства, а не вихрять возле корабля-матки сутки на пролёт, следя за мирностью планет. Нашлись и те кому от предложения капитана было не по себе, они ерзали на месте словно шила были воткнуты в их заповедные места.

Мимика лица Торвойра оставалась нечитаемой. Неизвестно, что было у того на уме: веки слегка опустились, уголки губ наоборот приподнялись в подобии некоего знака… одобрения? 

Большая часть склонила чашу весов в сторону предложения Самакро, остальные высказались против, но как-то не слишком уверенно. Им ещё хотелось узнать о более существенной выгоде для региона, и старший капитан позволил себе слегка поддразнить их воображение открывающимися перспективами:

— Что вероятнее, находясь под моим покровительством, нанять нескольких небоходов для помощи в пространственных изысканиях станет значительно осуществимее. Кроме того, Уфса не останется в стороне, вам выделят достаточный капитал для стабилизирования социально-экономического уровня Ка’мко, улучшения технического обеспечения верфи, не считая переселения на постоянную основу сотен семейств для создания хорошей рабочей силы — это именно то, чего вы добивались от Правительства более полувека.

Такая панорама убедила последних сомневающихся довериться способностям временного главнокомандующего решать самые сложные задачи с выгодой для всех присутствующих здесь чиссов. 

Несколько глав от планет и городов и свидетели от Семей почти одновременно проиграли в уме чудные видения, — ведь некоторые из этих средств можно было бы незаметно положить в карман в качестве моральной компенсации. У синдиков тут же взыграла жажда азарта, и разгорелся огонек давно утраченного чувства, именуемого собственничеством.

«Пусть военные забирают одаренных детей для своих экспериментов, капитан же зарекся поднести нам «помощь» иного толка. Затыкай же нам рот такой приятной взяткой! Мы принимаем условия» —, как по команде, лица их чуть поддались вперёд, а глаза блеснули ярче обычного, и Самакро на этот раз не испытал от такого зрелища и тени отвращения или брезгливости. Он готов был неистово смеяться в их обнаглевшие хари, в такой готовности низводящих ступень собственного класса аристокр на самое дно. Нет, эти алчущие «загончие» были послушны его командам, а жить долго и счастливо «закончим» в замыслах Самакро не представлялось возможным. Они пойдут в расход первыми.

Следующий час прошёл в подготовке к обозначению этапов самой операции, названной «Двойной перехват», так как командование яруагги все-таки приняло решение разделить свои силы на два фронта, примерно возле спутника планеты Арагса, что находился в восемнадцати часах лету от Чаргаса ( и в самом деле, система «Пульсар» с усовершенствованными антеннами, являлась необходимой технологией для быстрого оповещения). Некоторая часть Саргистов направлялась прямиком к верфи «Шеччи», однако основная их масса сосредоточилась непосредственно на пути к колониальной станции Ка’мко с целью ликвидировать главный аванпост на территории владений Семьи Доукэ, одной из Сорока Великих Домов. Теперь же чиссам предстояло разъединить набранные флотские команды на две группы.

Сгрудившись вокруг изображений карт и схем гиперпространственных маршрутов, офицеры разных рангов изучали детали плана, в котором каждому отводилась своя роль.

Разбрасываться скудным военным резервом являлось чистым безрассудством, поэтому одна группа, самая тяжело военизированная — «Защитники верфи», должна была полностью уничтожить противника, не оставляя тому ни единого шанса на побег; другой же эскадре, «Перехватчикам», лёгкой, но манёвренной, необходимо было добраться к подступам Колониальной Станции Ка’мко раньше армады Саргистов и встретить их там с неожиданным «сюрпризом».

Старшему капитану Уфса’мак’ро приходилось сохранять бесстрастность на лице и импровизировать на ходу, потому как противник неожиданно сбил его с толку своим отчаянным шагом. Чисс готов был дать голову на отсечение, что Монархия все же не осмелиться углубиться к внутренним системам Доминации, представляющим для врага «терра инкогнита». Видимо командование Саргистов, полагаясь на разведданные лишь одного маршрута к заветному объекту, решило попытать удачу и смести единым порывом Станцию вместе с охранявшим ее подразделением. При этом яруагги бросали треть от своих сил к верфи, надеясь застать здешние силы Ка’мко врасплох. Эти действа должны были повысить боевую эффективность их солдат и укрепить моральный дух воинства. Когда бравые войска яруагги вернуться к своему народу после затяжных боев против кровожадных чиссов, они принесут с собой множество трофеев и пленников для всеобщего осмеяния и дальнейших казней. Тогда Монархия Саргистов окончательно убедиться в крепкости собственного Флота и самого вида яруагги, а чиссов не оставят в покое, — те превратятся в удобные мишени для молниеносных атак, когда осмелевшая братия заполонит пространство Косы Ка’мко, а затем и продвинется к остальным северо- восточным системам Доминации. 

«Однако яруагги не знают, что их специально подводят к «Шеччи», пропуская через пограничные посты, будто отрицая саму угрозу вторжения, чтобы затем уничтожить всех в одном месте. Но такая ловушка не сработает возле Станции; там потребуется помощь от Доукэ…»

Большую часть жизни, проведённой во Флоте Экспансии и Обороны, капитан Самакро получал инструкции от старшинства, следуя непреклонному в своей неизменности Уставу. В нем всегда говорилось, как надо действовать и что при этом необходимо было предпринимать, а излишняя инициатива и своеволие особо не поощрялись. Он выполнял любые поручения со всем рвением и прилежанием, ни разу не заставляя пожалеть командование в выборе взять на борт крейсера Экспансии с виду угрюмого, но усердного и смирного кадра от Уфса. 

В заварушке с Ка’мко он остался один со своими ребятами, которые даже не подозревали о масштабах развернувшегося обмана. Приказов от начальства ожидать не приходилось, поэтому Самакро знал, что временно возлагая на себя роль главнокомандующего, может полагаться только на свой военный опыт и находчивость. 

«Обязанно сработать. Просто кровь из носу. Не зря же провёл в обществе старшего капитана Митт’рау’нуруодо почти три года. А тот, на ветер слов не бросая, да делился собственными знаниями и тактическими умениями, наглядно демонстрируя и практическую их составляющую. Оставалось лишь внимательно наблюдать, слушать, дóлжно впитывать, анализировать сказанное и увиденное»

Нет, никогда Самакро не сравнивал себя с бывшим командиром и не хотел быть на того похожим. Для капитана Траун так и остался неразрешённой загадкой, впрочем никто: ни экипаж, ни командование, ни противники, ни союзники, до конца не могли понять расчетливого безумства этого чисса. 

Определённо безумства, порождённого внутренним миром Изгнанника. Чисс, что своими решениями и поступками нажил как самых ядовитых недоброжелателей, ненавидевших и презиравших его, так и верных соратников, которые готовы были броситься за ним хоть в бурлящие озёра Хаосовых Ран. То был хладнокровный змий, над необузданными порывами которого оставались властны немногие. И змий этот выискивал внешних врагов Доминации с такой результативностью и предвосхищением успеха, 

не замечая или, что вероятно, не желая замечать, как своими размашистыми действиями ворошил осиное гнездо своего же государства. 

Колосса, под чьим гением дрогнули полчища ксеносов, низвергли собственные собратья. Видно, жизнь упивалась подобной иронией. И вовсе не такого конца хотел для себя капитан Уфса’мак’ро, однако же какой-то след от командования на пару с Трауном оставил неизгладимое впечатление в сознании чисса, и он ни мог не вплести некоторые из тактических выкладок Изгнанника в собственные намерения; это не представлялось чем-то из ряда вон выходящим поступком, или посягательством на чужие достижения, напротив, так выражалась дань памяти и уважения. 

В итоге группам чётко надлежало обозначиться на следующих позициях:

«Защитникам», возглавляемыми старшим капитаном Уфса’мак’ро и коммодора Эрэн’ордон’имегга — десяти авианосцам с двумя неполными эскадрильями по восемь истребителей «Нссис» каждая и тяжёлому крейсеру «Реющий ястреб», предстояло распределиться вдоль назначенных линий у западного полушария верфи и подпустить противников максимально близко к докам «Шеччи», а затем зажать их флот в испепеляющее кольцо чисской эскадры.

«Перехватчикам» под командованием коммодора Ажанн’окатоку’рао и старшего капитана Ютир’еске’тури — пятнадцати лёгким крейсерам, пяти средним, и вдобавок захваченному корвету яруагги, с присвоенным на чеунх именем лик-óмисом («Зверюга»), надлежало лететь непосредственно до юго-восточной от зенита окраины Ка’мко. Самой же Рескету вместе с экипажем лёгкого крейсера «Плавник» и корветом на хвосте — держать путь и до самих Доукэ, где предстояло разыграть несколько сценок битвы с, как бы, неожиданным вражеским разведчиком, управляемый умелыми чисскими пилотами «Остервенелых», ее бывшими товарищами по эскадрильи. Была ещё одна причина поручить Ютир это задание, — та исследовала каждую черточку, каждое вкрапление гипертрасс Косы и без труда могла помочь рулевому скорректировать курс до Семьи, сэкономя время на подготовку разъяснений перед силами Станции. А уж ее манера эмоционально и напористо доносить требуемое даст Доукэ нехилый толчок незамедлительно поднять собственную эскадру на подмогу собратьям. Самакро лишний раз прошёлся по информации об этой семейке, и просчитав все «за» и «против» вмешательства дополнительной поддержки извне, пришёл к выводу, что горделивые и надменные Доукэ не помешают его операции, напротив, узнав о верховном главенстве в ней Уфса, захотят выслужиться перед представителем одной из Правящих и повысить собственную значимость среди Сорока Великих Домов. К тому же близкая опасность быть атакованными вынудит тех принять соответствующие меры. Это-то был самый скользкий аспект всей операции «Двойной перехват». 

Немаловажные роли отводились и присутствующим на совещании чиновникам. Патриэлу Чаргаса и его советникам обязывалось удостовериться в готовности и надёжной поддержки наземных сил обороны в случае налёта с орбиты, а также проконтролировать местным органам, чтобы граждане в предполагаемом эпицентре столкновения имели доступ к подземным убежищам. 

Гражданским транспортникам и грузовозам надлежало оставаться в пределах обычных линий перелетов, при этом координируя свои действия с диспетчерской орбитальной станции и соединением «Когтей» капитана Эрэн’нозо’рика, что обязан был со своими чиссами следить за обстановкой в верхних слоях экзосферы планеты на подобие наземных полицейских, сторожа не военные суда. В итоге, сонмы Монархии должны были узреть картину полной сонливого мира, а не тщательную подготовку к нападению ожидаемого врага.

Первостепенную же задачу капитан Самакро обозначил следующим образом — свести потери среди гражданского населения и военного состава до абсолютного нуля, иначе…

Категоричность приказа прозвучала с такой зловещей интонацией, что ее отголоски продолжали какое-то время витать в «склепе», нагнетая и без того напряженную ситуацию. 

После все выходили из помещения, потряхивая затёкшими конечностями, протирая от долгого сосредоточения глаза и бурно обсуждая грядущие баталии. Самакро же стоял к выходу спиной, аккуратно застёгивая пряжки переметной сумки, куда складывал проектор, квестис и различные платы с собственными заметками. Он тем временем предавался раздумьям совсем о стороннем, стараясь успокоить внезапно разболевшуюся голову наиболее приятными, легкими грёзами: 

«Вот на борт космической машины поднимается удивительная двоица — девчушка, едва каснувшаясь подростковых ступеней, и женщина, ласково сжимающая руку подопечной. Они идут в свете хладного освещения корабля, что не может загасить принесённого ими огонек земного мира и благоденствия. Их встречают с нескрываемой радостью и, только военным ведомой, суровой нежностью. Прошло больше полугода разлуки, и вот они снова в несокрушимых объятиях «Ястреба» — небоход Че’ри и Митт’алиас’тов, ее опекун. Они в унисон смеются, а экипаж подхватывает заразительное звучание… Каждый из них — дорогие его сердцу "ресурсы"…» 

Некогда Талиас вскинулась на него за такое оскорбительное слово, обесценивающее чисскую личность; за его ужасную составляющую из солдатской чёрствости и сочившегося высокомерия. На это Самакро учтиво заметил, что легче представить всех схожими крупицами внутри песочных часов, чем рассматривать в каждом значимого индивида — на такую процедуру ни слёз, ни улыбок не напасёшься, только ещё больше лишаться значимости неподдельные эмоции. Но, к сожалению, существовало такое «замечательное» понятие как привязанность. И он за свою жизнь привязался ко многим чиссам, и многих уже не было в мире живых. И все же, с недавних пор он стал ощущать зарождение новой тяги к бдительному стражу небохода, к Митт’алиас’тов, чья самоотверженность и бескорыстное стремление самопожертвования за чисское мироустройство стоили всех зримых и незримых благ Доминации.

Самакро запечатлел её образ и на какое-то мгновение осязал его, — настолько он лучился забытым теплом и жизнерадостностью. Все обиды и недопонимания между ними давно ушли, оставляя место и для чего-то нового, неизведанного ранее. И как же было горько осознавать, что эти пространства останутся пустынными, — для этой храбрейшей из женщин будущего не существовало… Сколько бы Талиас не заметала свои следы прибывания на Ооуле, ей было не уйти от безжалостно карающей длани своего Патриарха. Сердце капитана сжалось в новом приступе бессилия что-либо изменить для неё и в смутном предчувствии другой опасности, исходящей откуда-то из сердцевины Отчизны. Но ведь причины для беспокойства были безосновательны, так как ответы на его запросы, присылаемые через каждые две декады Штабом Верховного Командования, не содержали в себе срочных оповещений или экстраординарных приказов. И однако же настойчивый голосок отточенного чутья нашёптывал Самакро: «оставаться начеку!»

«Я буквально бреду через сильную метель, не зная, что выпрыгнет из непроглядного бельма» 

Глубоко вздохнув, он развернулся к выходу, чтобы наконец покинуть это пристанище заговорщиков, и увидел, что возле двух охранников непринуждённо продолжал стоять патриэл Торвойра. Все трое о чём-то тихо переговаривались, и судя по мимолетным улыбкам стражей, те точно также пленились необычной внешностью чисса и его плавным речам, — а тот в свою очередь явно дожидался капитана Самакро.

При всей своей выдержке, офицер Экспансии внутренне содрогнулся, можно было заметить нервное поглаживание ремней сумки на его правом боку. 

«С каких пор меня пробирает ледяная дрожь перед семейным подпевалой?»

— У вас остались какие-то вопросы, патриэл Фагут’орвойр’абис? — телохранители, позабыв про кратковременную расслабленность, тут же встали за их спинами, сопровождая к посадочной площадке. Синдик пристроился от Самакро по правую руку.

— Прошу прощение, если отниму у вас несколько минут, капитан, но хотелось бы выразить своё восхищение тем, как ловко вам удалось перестроить понятия в противоположное русло: превентивный удар — это не проклятие, а настоящий дар. 

Какое-то время они шли молча. Охрана держалась на подчинительной дистанции, но при этом не спускала глаз с собеседника командира. Стража не могла расслышать звуки из голосов, что едва выделялись на фоне работ дальнего цеха.

— С недавних пор я сам в этом убедился… да, вас бесполезно вводить в заблуждение и пускать пыль в глаза. 

Профилем Торвойра был повёрнут к капитану бело-небесными прядями. От того создавалось впечатление, что подле Самакро вышагивал не мужчина средних лет, а сверхъестественный дух.

— Иногда я и сам не прочь прибывать в неведение, но не когда это касается всеобщего благополучия.

Самакро в задумчивости пожевал губу, едва заметно отворачивая лицо, чтобы убедиться, что оружие все ещё с ним и мирно лежит в кобуре. Не то чтобы он хотел направить на синдика бластер, — Торвойра ему очень даже импонировал, как никто из политиков до этого. Но такое восхищение он выказывал также при виде прыжков на поверхность самойсской акулы. Животное поражало воображение своими изящными бросками гибкого туловища, но и пугало смертоносной хваткой беспощадного хищника. Так кто же сейчас находился рядом с ним: исполнитель чей-то воли, мудрый советник или враг со сладкими посулами?

Краем глаза патриэл наблюдал за немой борьбой внутри Самакро. Перед военными нужно было сразу срывать шоры, не петляя через дебри отвлекающих фраз. Они не приветствовали словоблудов и яростно отталкивали от себя подобных порождений закулисной жизни.

— У меня такой вопрос, капитан Самакро: вы доверяете своему второму помощнику, Йефн’айве’нгизу?

Мужчина удивлённо воззрился на собеседника, резко останавливаясь. В этом вопросе явно содержался подвох. Досье на второго помощника находилось в общем доступе для ознакомления с не столь громоздкой биографией, но он и не предполагал, что этими «трудами» кто-то всерьёз заинтересуется. 

Хм… доверяет ли? Йефн’айве’нгиз являлся офицером Флота Обороны, переведённый к ним пять месяцев назад для получения бóльшего опыта работы на тяжёлых крейсерах. И за это время тот доказал свою состоятельность превосходного служащего, не без недостатков, а у кого их не водилось. Преемственность званий редко сохранялась при переходе с одной службы на другую, но здесь не значилось официального перехода, скорее все та же должность наблюдали для дополнительной галочки в послужном списке. Найвенг не выказывал своё недовольство в работе со своим временным командиром и командой, и на диверсанта тот со всей натяжкой не тянул.

— У меня не было повода сомневаться в нем, как в достойном офицере Флота. — уклончиво ответил Самакро.

— Он нашёл несоответствия в наших накладных таблицах. У Найвенга могут зародиться семена сомнений по поводу всей этой операции. Очень смышлёный чисс с задатками правительственного аналитика. И не удивительно, тот имеет весьма влиятельных покровителей, с которыми его Семья тесно сотрудничает и разделяет товарооборот. 

У Самакро пробежали мурашки по спине от такого расклада. Действительно, после смерти своего приёмного отца, Йефн’айве’нгиз стал обладателем тысячи гектаров плодородных земель под Утивсой — агломерации на планете Орнфра. У Йефн в клиентах имелось десяток средних и более крупных семейств, даже несколько из Сорока Великих Домов. Но тут же капитан взял себя в руки; что ему за дело до третьесортных Семей, когда Уфса, одна из Правящих, была непорядок выше их всех вместе взятых. И в кой-то веки связи с сильными мира сего не являлись обременительным грузом.

— Я понимаю ваши опасения, но, во-первых, Найвенг лишь мимоходом сообщил о несостыковки данных, как-будто рассуждал в слух. Такие мысли быстро забываются. Во-вторых, именно от меня исходил приказ заняться проверкой атрибутики топливных расходов. Поверьте, он не строчит на меня жалобы и доносы, это пресеклось бы на корню, на первое время карцером, к примеру. Если бы я хотел ему сообщить все как есть на самом деле, то сделал бы это в тот же момент, когда сам осознал двойственность положения. А впрочем, поведал каждому из членов экипажа и даже послал бы весточку в Штаб. Однако я не сделал такого опрометчивого шага. Чиссы под моим командованием должны быть вне подозрений. Все до единого. Это было мое окончательное решение.

Самакро, слегка поведя взглядом в сторону, вгляделся в конец коридора, мысленно стараясь уже оказаться подальше от странного попутчика: там собирались представители цеха во главе с прорабом, что заблаговременно были предупреждены о желании высокопоставленного гостя осмотреть внутренности одного из доков верфи. Вскоре им с патриэлом предстояло разойтись, так как путь к посадочным платформам для отправки на поверхность Чаргаса находился ближе к их немногочисленной процессии. К несчастью, капитан сам остановился неподалёку от заветного выхода, потому как… ему стало любопытно, какую цель преследовал аристокра и какое место тот уделяет Самакро в своих помыслах.

— Тогда препоручите командование во время боя над Чаргасом своему младшему капитану, давая соответсвующие распоряжения к сражению.

Мужчина сдержался от громогласных проклятий в адрес того, кто думал, что лезть в сферу его деятельности без последствий разумно. Торвойра был всего лишь патриэл захолустной планеты. Да, у синдика имелось влияние на это запуганное стадо, именуемое Правительством Кам’ко, но его явно недоставало на офицера Экспансии, близкого к Верховному Командованию и заветной плашке коммодора.

— Вы, конечно, чисс высокого склада ума, но отнюдь не военного. Найвенг компетентный исполнитель, и только. Он командовал малым крейсером в самых тепличных условиях Доминации. Его характер мне до конца не знаком, и даже если ему все разжевать, нет гарантии, что офицер не расплачется от волнения на центральном посту; такие случае бывали, не с ним, но все же. Да и экипаж будет косо на него посматривать. Они настороженно отнеслись к новичку, даже с некой неприязнью. Ещё бы, ведь моего первого помощника, Карилла, одного из лучших офицеров «Ястреба», который вот уже несколько лет браво несёт свой долг перед «Реющим» и которого несправедливо прикомандировывают к наземному отделению, на время сменяет какой-то офицеришка Сил Обороны. А мне этого офицеришку ещё перед всеми выгораживать, давать не положенные по статусу поручения… только хуже будет для нашего с ним честолюбия и гордости, патриэл.

Торвойра терпеливо выслушал капитана, не пытаясь перебить упрямо настроенного служащего. На бесстрастном лице ни дрогнул ни один мускул.

— Вы, конечно, чисс высокого склада ума, но отнюдь не политического. — зеркально среагировал патриэл, подстраиваясь под разговорный ритм оппонента. — Посудите сами, делаете за всех двойную, а то и тройную работу, не дозволяя своим подчинённым покинуть доки верфи или каюты самого крейсера, даже торжественного приема никто из них не удостоился. Непорядок. А это может привлечь некоторое внимание. Это всегда привлекает внимание, понимаете? Как-будто только вы можете это выполнить. Начнут задавать много вопрос. Один вы точно не справитесь с последующим делопроизводством, так разделите же нелёгкое бремя с другим чиссом. Я не прошу вас выкладывать Найвенгу нашу подноготную, но вот дать ему командование на время возможно, а также вовлечь часть своей команды в последующие мероприятия. Не смотрите на меня так, будто слышите речи сумасшедшего, вы выглядели несколько минут назад едва ли лучше. Позвольте договорить… скажем, первое боевое задание для младшего капитана. Он будет польщен, может насторожен, но скорее благодарен за оказанную честь, а это слегка притупляет трезвое восприятие на окружающие детали. Далее Найвенг будет вынужден отчитываться уже не только в кабинет Внутреннего Флота, но и строчить на офис Экспансии. Двойной объем; а вся волокита проходит через вас, то есть легче проследить за намерениями помощника. Вот и выяснятся его истинный характер, и… лояльность к вам, капитан.

— Вы хотели сказать к Флоту Экспансии. — Самакро чувствовал нехватку воздуха в лёгких, ему становилось плохо от такого напора вполне логичных и верных шагов для избежания крупных проблем. Вот только это был гибельный путь интригана и параноика, — позорное клеймо для его и так уже подпорченой репутации. 

— Нет, лично к вам. — продолжал мужчина. — Не у каждого имеется долг чести перед армией, что воплощает собой могучий торс государства. Многие служат и другим его частям.

— Опять нужно кувыркаться в этих политических простынях. — в раздражении дёрнул плечами Самакро.

— А вот политика — это как раз голова. Она должна быть тоже в добром здравии, как и тело.

«А я думал ей место там, между ног, где покачивается другая «голова» — у капитана очень чесался язык бесцеремонно перефразировать утверждение Торвойра и таким образом поколебать непостижимую безмятежность аристокра, но вместо этого вырвался лишь прямой вопрос: 

— Боги! Зачем вам это нужно, синдик?

— Ради благополучия Семьи, и нечего здесь домышлять. — не покривил душой патриэл, глядя на Самакро мерно полыхающим взором со всей серьёзностью своих помыслов. 

— Семья Фагут находится в самом низу иерархии Ка’мко, где-то пятый толгос, верно? — резко ввернул Самакро. Ему уже начинали надоедать напускное благородство и фразы-силлогизмы. — Она не имеет к инциденту с яруагги никакого отношения. Вы абсолютно чисты и перед государством, и перед собственной совестью. Вы, патриэл Торвойра, лишь лицо Семьи, которую и здесь особо стараются не замечать, и все же ваши управленческие способности заставляют каждого из местных управленцев обращать на вас внимание и считаться с вашим мнением и самим существованием. Если вам угодно войти в клуб самоубийц, я буду не против, только избавьте меня от своих подоплёк и наставлений. Вскоре я перестану быть сыном Уфса, мне был обещан ранг выше, но я не покину Флот — своего истинного отца, буду только крепче скован с ним кровным родством. Я поклялся ему в верности, дал присягу перед десятком лиц первых военных чинов, и положить его тело на жертвенный алтарь интриг и заговоров ради маячащей на горизонте собственной выгоды? Никогда… если вы разглядели во мне потенциального союзника для себя, то вынужден разочаровать.

Они стояли вровень, но сейчас Самакро казался выше за счёт горячности доказательной речи. Стража наблюдала неподалёку, стараясь ненароком не подслушать разговор, но и не спускать глаз с двух оппонентов.

Патриэл призадумался. Его голова слегка качнулась вбок, будто прислушиваясь к чему-то. 

— А что же вы делаете здесь, среди чиссов-зарывателей предательской кости?

— Я уже говорил, что Флот только выиграет от моего проекта. Впрочем, и вы будете под надёжной защитой Оборонной Иерархии.

— Проекта, вот как. — аристокра медленно моргнул. — Но вы так не думали в начале брифинга, или все же думали? Хотите сказать создание разведывательного полигона пришло вам в голову во время презентации капитана Ютир’еске’тури? Так? — Самакро рефлекторно зажмурился, стараясь придумать историю поубедительней, а заодно и спрятать свои мысли от этого всепоглощающего взора. Не получилось. — Ваше дело тоже лежало в общей доступности, кроме парочки засекреченных пунктов. И судя по этим нескольким завуалированным положениям, вам не очень хорошо отплатили за преданность Отечеству, не считая ранга старшего капитана, да и то лишь в виде объедка, когда предшественник попал под суд… Сколько же вы, офицер Экспансии, вынашивали столь рискованные начинания?

Не ожидая от себя такого предательства, капитан густо покраснел. Скулы будто перекрыли два вышедших из берегов озера, что создали эффект отчаяния на лице.

«Почему я чувствую себя перед ним, как малое дитя, что застали за непристойным делом? Такого никогда не случалось! Имеет ли смысл создавать себе такого противника, что видит тебя насквозь и читает твои самые смелые побуждения? Торвойра действительно не похож на обычных приспешников бюрократии. В нем ощущается аура справедливого, рассудительного правителя; даже в его деле есть комментарии от жителей Тарр’има, боготворящих своего патриэля, который говорит с народом на одном «языке», хоть эти чиссы меньше всего оправилась от Кризиса. Это тебе не склизкий Патриарх Турфиан с шайкой аристокр-подпевал. Нет, Торвойра не так прост; его не запугаешь, он сам себе хозяин, но и чистота в его помыслах является безукоризненной, поскольку тот с самого начала, почему-то, был на моей стороне, и не только ради какой-то там утопии для себя…» 

— Я…не думал ни о чем таком противозаконном…

— А следовало бы насторожиться. — быстро перебил его Торвойра, видя, что низводит капитан до жалких оправданий. Так делать было опрометчиво! — Флотские формирования не раз и без участия Синдикуры убирало неугодных им командиров. Все относительно, капитан, и абсолютного доверия не заслуживает никто. Даже себе нельзя доверять в полной мере, ведь бывают ситуации, когда изменяешь собственным принципам.

Казалось у Торвойра отсутствовали какие-либо эмоции, кроме флегматичной бесстрастности. Он даже пропустил через собственное эго изобличающую речь Самакро о Семье Фагут, словно жернова мельницы. Развернувшись в задумчивости правой стороной профиля, тёмным цветом волос, патриэл стал походить на обычного представителя своего вида, а не на образ чисса полу-Бога с храмовых барельефов.

— Так все мы ночные драконы, что перегрызают друг другу глотки? — едва слышно вырвалось у Самакро.

— Вовсе нет. Драконы были созданиями-одиночками, гордыми и своенравными. Мы же те самые презренные щитомордники, живущие на свой манер в стае и умирающие в ней, а иногда и по ее воле. — В свете сотен прожекторов раздельного коридора на рукаве синдика блеснула эмблема Семьи Фагут — юрзийский орёл, обволакивающий крыльями солнце планеты Тарр’им, Наллиальди. — В любом случае, мне необходимо быть поближе к «самоубийственному клубу», потому как вы напрасно раззадорили аристокр возможностью подзаработать на стороне не в убыток себе, что может потом выйти боком. Я не враг, но и не друг вам, скорее единомышленник. Можете не верить, но я искренне, без задних мыслей, пекусь о благополучии своих граждан, так же как и вы о своих офицерах. И мне нужно быть уверенным, что факторы, не зависящие от меня, будут подвластны тому, кому мы вверили наше будущее.

— Странно так ратовать за мою кандидатуру. С ваших же слов, мне ведь тоже не следует доверять.

— Доверие в основном создаётся от безысходности ситуации. Сейчас у Косы есть только надежда, мистическая удача, наши устройства и ваша офицерская честь и нерушимость данного обещания, согласитесь, для создания форпоста зыбковат фундамент, да и маловато заготовок. Поэтому все мы, и лично я, вверяю вам себя полностью, что ещё нам остаётся? Впрочем, в вашем праве следовать моему совету или нет насчёт младшего капитана, — поступайте на своё усмотрение. 

— А что будет, когда ситуация стабилизируется? Доверие истончится?

— Оно всецело будет зависеть от нас обоих, капитан: от наших чаяний, от общих стремлений… и общих врагов.

Самакро, нахмурив лоб, в подозрении прищурил алые глаза:

— Уж не предлагаете ли вы себя в мои компаньоны? Вам от меня нужен тот пост наместника над Ка’мко со стороны административной структуры. — все уверенне продолжал Уфса. — Уцепились за этот шанс, как только услышали о возможных постановлениях Правительства — ещё одна ступень в восхождении по Файмас’с-ресс’Стракс. Умно. Но я пока не могу вам довериться, уж извините. Хотя и уличить меня в неприязни к вам, как ни странно, тоже нельзя, патриэл. 

— Вы правы лишь отчасти. Мне действительно желанно получить должность соправителя, однако я вверился вам намного раньше, не помышляя использовать вас, капитан, как лестницу к вершине Доминации, потому как предвижу, что через несколько лет это не будет иметь уже такого значения, как в данный момент. Однако кто-то должен приглядывать за вашей спиной и на этой периферии информационного фронта. Полезно, когда вам прикрывают затылок. Он всегда оказывается самой уязвимой точкой для удара со стороны.

— Такой телохранитель и сам может нанести предательский удар.

— Но вы уже будете знать, что кто-то стоит сзади, не прибывая в туманном неведении. — аристокра, раскинув руки в приглашающем жесте, с неожиданным задором произнёс: — Добро пожаловать в мир, где корректировщик спектрального лазера будет стоить ровно в цену одной зубочистки. В таком мире оружие вы сами: ваше влияние, связи, чудесные речи и мысли. Думайте, проявляйте гибкость мышления, так как враги не побрезгуют применить ваши же достоинства против вас. — И уже в спокойной манере завершил. — Надеюсь увидимся тогда, когда все закончится благополучно, а доверие между нами будет обоюдным. Ведите чиссов к победе. Воинской Удачи вам, старший капитан Уфса’мак’ро.

Торвойра не торопился скреплять начало их знакомства рукопожатием, не желая навязываться в новые соратники так скоро — ещё не настало время. Вместо этого он слегка склонил голову в знак глубокого почтения к своему собеседнику.

Самакро продолжал ошеломлённо смотреть в след фигуре, чья двуцветная коса едва заметно колыхалась в такт плавной походке своего владельца. Офицер так и стоял каменным изваянием, пока патриэл не скрылся за следующим поворотом.

«Слишком зажат в рамки, не достаёт должной изворотливости; держит своего демона внутри себя под жестким замком, потому как один раз уже ожегся над Восходом. Да, если дать ему волю, то последствия будут непредсказуемы; что-то в его характере склонно к стремлению навести собственный порядок. Тем не менее, в нем больше политической мудрости, чем он сам осознает. Офицер смог найти выход — единственно верный из всех» — взвешивая свои рассуждения, патриэл продолжал размеренно, но слегка ускоряясь, двигаться к личному транспортнику, уже виднеющемуся на пятой посадочной площадке.

А капитан тем временем направился к ожидающей его группе рабочих. Широко ступая, чуть ли не стремглав, он размышлял. Думал, думал. Что-то происходило в его душе. Что-то доселе не испытанное им. Он только что обрёл союзника среди политиков, и возможно того, кому можно было поведать про все свои далеко идущие планы. Нет, Фагут’орвойр’абис никогда не станет ему грозной помехой или истинным другом, но вот тем самым политическим покровителем за спиной…

Самакро по привычке провёл чуть ниже выреза воротника, и нечаянно задел верхнюю часть записывающего устройства: продолговатая прозрачная капсула, с едва заметными выемками для переключения режимов. Оно продолжало работать. Реагировало на любую звуковую вибрацию, которую можно было потом воспроизводить на других девайсах, корректировать ее как заблагорассудится. Полезная вещь и безумно дорогая. Не какой-нибудь подарочный стилус с надписью «Любимому капитану», а добротная вещь от сослуживцев.

«Как поступить? Тут даже и знаку Свыше будешь рад…»

Ноги несли его вперёд, а пальцы с нежностью сжимали маленькую вещицу, боясь ее выронить, будто то был оплот, соединяющий его с некой нитью самого себя. Подушечки пальцев начинали потеть, становились липкими и скользкими. Самакро уже убирал его в нагрудный карман, когда капсуле сделалось слишком тесно в этих оберегающих ладонях. Устройство выскользнуло и упало прям ему под ноги, — чисс не смог вовремя среагировать, а подошва солдатского сапога превратила запись в фарш из деталей. Хруст. Протяжный писк «раненого зверя», и наредкость звенящая тишина в огромном помещении. Даже охрана позади не смела подойти ближе к командиру.

— Проклятье! — он поспешно нагнулся в надежде, что повреждения не будут столь критичны, ведь все записанные разговоры — единственное задокументированное доказательство, подтверждающее незаконную деятельность Правительства Косы Ка’мко. — Нет, прошу, я не справлюсь… — сам не понимая, что шепчет, сбивчиво бормотал Самакро, вороша и собирая покорёженные детали основного элемента. 

Так вот как выглядело провидение. 

— Всё в порядке, сэр? — в тревоге подбежал один из подручных прораба, что увидел, как их долгожданный гость, грозно до этого надвигающийся на них, вдруг склонился за какой-то оброненной вещью.

— Ничего страшного, так, моя неуклюжесть привела к небольшому инциденту. А мне говорили выдержит удар фабричного станка. Ха, нынче все делается на рекламу, а не на качество товара, согласны? — с натянутой усмешкой проговорил мужчина, вставая с колен и придерживая за лямки сумку.

— Более чем, капитан Уфса’мак’ро. — Сейчас на всех уровнях постиндустриального общества идёт поклонение божку рукожопому… то есть я хотел сказать…

— Полно вам. Лучше представьте меня коллективу и покажите ваши величавые чертоги, именуемые Стапелями «Шеччи».

— Конечно, конечно. — все не унимался помощник, стараясь быть вежливым и обходительным с офицером, чтобы смягчить свой провинциальны выговор и резкость сказанного выражения. — Я позабочусь о том, чтобы ваше устройство смогли наладить. Пускай оно и изготовлено на Ксилле, у нас здесь тоже есть настоящие мастера своего дела. И, само собой разумеется, расходы на материалы за наш счёт.

— Это излишние труды. Сейчас не до таких мелочей.

После официальных приветствий все устроились в специальном каре, который повёз группу вдоль огромного барьера, отделяющего узкую дорожку реле от ремонтного цеха, находившегося в тот момент в подготовительном состоянии.

Одной частью своего сознания Самакро лицезрел стометровые каналы, колоссальные манипуляторы и километровые кабели; десяток рабочих бригад, трудящихся над каркасом малого крейсера, — в то время как другим полушарием мозга все глубже погружался в свои непростые размышления.

«Куда нас это приведёт?» — вопрошал мужчина, придерживая меж пальцев искореженный подарок, зная, что ничего уже не поддастся восстановлению и спаянности воедино. 

И вовсе не утраченные записи вызывали в нем бурю беспокойства.

***

Наземные сражения не шли ни в какое сравнение с космическими битвами. Если первые чаще были схожи с беспорядочной мясорубкой и неконтролируемостью поведения живой силы, несмотря на первоначально слаженные продвижения; то вторые отличались точными расчетами орбитальных маневров и воспринимались, как танец стальных титанов, управляемых сотнями рук и умов внутри прочных корпусов. Исключения редки, но бывало два этих древних «ритуала» менялись местами по зрелищности, всеобщему охвату и кровожадности…

Ощерившаяся непоколебимой мощью, флотилия Саргистов нависла над верфью «Шеччи» в стойком желании смести любое чисское присутствие над Чаргасом. А затем, утвердив своё доминирование в данной системе, вдоволь насладиться разрушениями на поверхности планеты, ожидая боевых собратьев, которым также было приказано сеять смуту и опустошение в пределах восточной Станции синекожих.

— Ох-с уж эти крас-с-ноглазые свардсс-с (ублюдки) с их законом-с о запрете превентивного-с удара. Будут облизываться-с на врага, пока не получат должного-с мордобития. — каждое слово звероподобного существа сопровождалось быстрым высовывание раздвоенного языка. 

Нв-гатт (капитан) яруагги глядел в панорамное окно дредноута, который был получен из личного состава сопровождения самого Светлейшего Монарха. Завуалированную насмешку в адрес чиссам поддержали другие соратники рангом ниже, следя за показаниями приборов. Датчики обнаружения высвечивали семь крупных авианосцев возле самой верфи (это не вызвало подозрений, так как те могли только выходить со строительных платформ), некоторое число истребителей, роящихся возле них, а также рядом с гражданскими судами у самого орбитального пункта. Больше никакой стоящей активности. Как будто синекожие инородцы и в мыслях не допускали себе близости скорой смерти. Младшие члены экипажа скрежетали звуками предвкушения скорой поживы и грабежа. 

— Тихо-с, недоразвитые заморыши-с. Забыли-с, что некоторые-с из них любят нарушать с-с-обственные-с правила?! Вам-с лишь бы завладеть-с жалкими безделушками-с, а память о погибших-с нийрр (соплеменниках) готовы втоптать в забытие-с?! 

Отрадный шум тут же затих, уступая место виноватому поскуливанию.

— Вот так-с. Мы здесь-с в первую очередь за долгожданной-с расправой, за с-с-ладострастной-с местью… 

— Мой нв-гатт-с, чиссы заметили-с присутствие-с нашего-с флота и требуют предос-с-тавить целесообразные-с мотивы нашего-с здесь присутствия-с. — неожиданно вклинился связист, замерев в ожидании приказов от своего командующего.

Капитан резко клацнул заострёнными клыками, блеснув в озлоблении белесыми глазами:

— Требуют-с?! Не отвечать! Пусть закатают-с слюнявые-с губы обратно-с. Я не уступлю-с им и секунды-с на подготовку-с, — нападём-с тут же, молниеносно-с. Уничтожим-с их корабли-с и выжжем их-с хилые легкие космическим-с вакуумом!

И Саргисты сделали свой ход. Быстро ринулись расходиться в веерообразный дрейф, используя свой флагман в качестве восьмисот метрового тарана, что неумолимо продвигался к ближайшему чисскому авианосцу, «Рассекающему» коммодора Нордонима. Ещё одиннадцать яруаггских канонерок, раздробились в небольшие звенья: одна их цепь (в общей мощности пяти сдвоенный двигателей) двинулась к скоплению гражданских судов, другая — сопровождала дредноут к выбранной жертве. 

Более того, за флагманом Монархии, со всё возрастающей скоростью, рассекали пространство шесть кораблей поддержки. Эти космические махины были на пятьдесят метров длиннее лёгкого крейсера класса «Фрегат», и лишь чисский «Стешадд» мог посоперничать в размерах и манёвренности с торпедообразной машиной.

Однако сейчас все доступные крейсеры были задействованы для сопротивления с восточной линии обороны Ка’мко. «Перехватчикам» их помощь ощущалась необходимее. 

Преимущество же «Защитников» заключалось в том, что яруагги никогда ещё не обнаруживали во флотилиях чиссов тяжёлого крейсера (Коса ими просто не располагала, а Монархия опиралась на разведданные, полученные исключительно на территории Ка’мко). Тот самый тяжеловооружённый корабль, до поры притаившийся в одном из доков верфи вместе с ещё тремя авианосцами. Вот тогда-то яруагги испытают удивление, если, конечно, успеют понять что их изничтожит в атомы.

— А вежливости у них так и не прибавилось. Когда же Саргисты осмелятся нанести удар, отправим «молчаливых» к их родным демонам. Пусть «Колосс» медленно отходит к самому краю дока А006. В догонку сообщите на мостик Клодот’ефор’кэмиса, чтобы изобразил через свой авианосец подлинное смятение и страх перед противником. А у нас с «Рокотом» есть работка с одним невежей-переростоком. — Эрэн’ордон’имегг вновь почувствовал зарождающийся жар от того чарующего образа, когда орудия авианосца вопьются сначала в ослабленный щит, а затем и в ненавистный корпус яруагги. Даже кости, мучимые приступами ревматизма, на какое-то время перестали ныть о своей нелёгкой доле. 

— Этот дредноут словно разверзнувшаяся пасть. Сможем ли мы его одолеть, сэр? — в некотором сомнении позволил себе заметить первый помощник коммодора, вставая подле кресла своего командира.

— А нам и не нужно доводить себя до тупого исступления, изображая этаких воителей, капитан Тизкорк. Позволим яруагги изливать на себя гневный залп, пока держат щиты, а мы в свою очередь будем их слегка жалить, медленно подводя к дожидающейся в засаде «птичке». — он многозначительно посмотрел в сторону невидимого соратника. Нордоним не сомневался в успехе их предприятия, и единственное, что омрачало его азарт от битвы с врагом, были думы о капитане Ютир’еске’тури. Офицерское сердце старого чисса ещё могло выдержать удар от вида зверств, учинённых ксеносами, но выдержит ли оно, если ему станет известно о крахе перехвата возле Колониальной Станции? Или если узнает о смерти той, которую уже давно нежно именовал своей дочерью, отчего его потрескавшиеся губы иногда сами собой растягивались в светлую улыбку?

«Отставить стенания, нервная кляча! Ишь, расчувствовался, как девица» — коммодор с трудом уговорил себя сосредоточится на задании, а не на несуществующих иллюзиях. Но с грустью осознавал, что уже начинает терять ту железную волю, заставившую его когда-то переступить через запретный порог. Эх, время… оно было единственным всеобщем врагом, никого не щадящим и ни под чью власть не подпадающим. 

«Колосс» незамедлительно стал ретироваться к назначенной позиции, слегка виляя в сторону по траектории кубической параболы, — и с виду это действительно походило на движения испуганного зверя. Из ангаров корабля десятками показались истребители «Нссис», вставая на внешнюю защиту гигантского «маяка». Авианосец-поводырь продолжал нести возложенную командованием миссию ради тех, кто все ещё следил за развитием событий через транслируемые с него сведения. Закреплённые над стапелями ещё три авианосца: «Вспарыватель», «Колья возмездия», «Кара Солнца» и тяжёлый крейсер «Реющий ястреб», находились в режиме скрытности, что делало их незаметными для любых приборов обнаружения и телеметрии, но сами же превращались в слепцов, довольствующихся, разве что пассивными датчиками.

Первый энергетический заряд дредноута достиг «Рассекающий» в пяти километрах от его бакборта. Теперь чиссам было дозволено использовать весь свой военизированный арсенал. Авианосец принялся разворачиваться, выпуская сонмы спектральных лазеров по кормовой части яруагги, где мощные задние щиты заграждали от огня ионные двигатели противника. Подоспевший «Рокот» начал заходить с левого фланга Саргистов, ослабляя оборону другого бока дредноута, при этом оголяя собственный штирборт. Около тридцати истребителей «огрызались» на подоспевших на выручку собратьям канонерки; а вражеские корабли сопровождения тем временем едва удостоили внимание развернувшееся буйство, — они пролетели дальше, стараясь достать до ускользающего «Колосса». Однако путь им преградили четыре других авианосца, «Грохот Рока», «Остроконечный», «Волчья глотка» и «Ярый крик». Противники «сцепились» друг с другом, не позволяя Монархии задеть хоть малейший участок обшивки «Колосса» (для лучшей проводимости волновых сигналов через шумовые помехи на корабле были отключены все щиты). Однако более разворотливые крейсеры скользили меж чисского барьера, задевая и быстро ослабляя их сопротивление мощностью артиллерийского огня. Авианосцам пришлось бы совсем тяжко, если бы не сотни назойливых «Когтей», пилотируемых искусными штурманами. Они, как гнус, не попадали под размашистые смертоносные удары ксеносов, и сами наносили ощутимые укусы выпускаемыми из недр установок ракетами.

— Невероятно… и подходящих слов не найдётся на чеунх, чтобы описать мою заворожённость перед бравыми защитниками, капитан Самакро. — с восхищением прошептал Йефн’айве’нгиз. Тот уже не так неловко ощущал себя в доверенном ему кресле командующего. Помощник внимательно разглядывал тактический дисплей перед собой, наблюдая за мельчайшими изменениями на развернувшемся поле битвы: множество точек то пересекались между собой, то снова расходились в красивом танце военного пыла, и все это достигалось за счёт невероятных усилий каждого чисского солдата. 

— Внутренний Флот легко впечатлить. — Уфса незлобно фыркнул, стоя рядом с младшим капитаном. — Но не забывайте, что их силы на исходе, как и жизни, висящие на волоске от гибели. Нужно уметь рационально использовать потенциал каждого элемента.

— Разве они не дóлжно справляются, сэр? Уже две канонерки противника раскроили и один крейсер, что практически добрался до капитана Клодот’ефор’кэмиса с его «Колоссом», вывели из строя. Если позволите заметить, то зря мы старались над такой скрытностью; наша помощь может им и не понадобится. — Найвенг на мгновение оторвался от экрана, с некоторым ожиданием ответа глядя в грубоватые черты лица старшего сородича.

— Всё же не стоит праздновать победу раньше положенного. Мы загодя не знаем, что выкинет враг. — вдруг взгляд Самакро стал жёстче, а кожа слегка засветилась под скулами. Помощник уже пожалел, что дозволил языку сказать такую опрометчивость. — Вы, младший офицер, не в красивой легенде и не на экскурсии по историческим местам, где легко рассуждать о прошедших побоищах. Вы в эпицентре боя, где каждый имеет свою роль и значение в цепи событий. Хотите прикрыться «бравыми защитниками», спихивая на них всю ответственность, только потому что они доказали свою бравость, и не в их обычаи отступать перед угрозой или даже самой смертью? 

— Никак нет, сэр. Я… — пристыженный такой отповедью, Найвенг виновато потупился, и случайно его взор упал на экипаж мостика: рулевой Тумаз’мор’диамир, офицер по сенсорам Илод’ал’вумик, младший коммандер Лусаб’рис’корц, офицер по орудиям Чаф’при’уме, — ни у кого на лице не отмечалось мечтательного или непринужденного выражения, лишь глубокая сосредоточенность на задании, заметную даже через темень режима скрытности. Некоторые из них были младше Найвенга на несколько лет, а вот взоры офицеров Хаоса могли посоперничать со взорами умудрённых годами старцев. Они повидали многое: ужасного и чарующего, знали цену солдатского долга. Для них сражение было не игрой или занимательным кино, и не шансом выделиться на фоне других Семей. Нет, то была их реальная жизнь за пределами Доминации, среди гипотетических знакомцев, но большей частью обступающей со всех сторон опасности.

— Извините, я не так выразился, капитан… просто хотел сказать, что они вдохновляют равняться на истинных героев Отчизны, как могут вдохновить изнеженного домашним уютом мальчонку открыть диковинный мир за оградой дома обычные дедушкины рассказы. Я бы хотел стать похожим на этих бравых воинов, как и брать пример в непоколебимой стойкости и со всей вашей команды «Ястреба». Доминация должна быть благодарна за надёжный щит в сильных руках Экспансии; и держать такой щит — самая великая честь, оказанная чиссу. — робко, но со сталью в голосе договорил второй помощник.

И тут Самакро в сердцах проклял излишнюю подозрительность патриэла Торвойра. Тот сильно ошибался, называя Найвенга скрытым доносителем, любящим превозносить собственную родословную превыше военной присяги. Несмотря на часто мелькающие мечтательные всполохи во взоре сородича, и проскальзывающую неуверенность в действиях, в молодом офицере Сил Обороны чувствовался немалый волевой стержень. Может следовало получше присмотреться к этому члену Семьи Йефн, что уже пятый месяц маячил на борту «Реющего», и воспринимался до этого момента Самакро не более чем заменой какого-нибудь наблюдателя от аристокр? Искреннее желание разделить бремя защитников внешних границ Доминации в непростые времена упадка Флота Экспансии дорого стоило.

С секунду помолчав, Уфса’мак’ро скосил глаза на собственное хроно, синхронизированное с местной датой отсчета. Что-то рьяно подсчитывал в уме, и только затем добавил:

— Поговорим о ваших чаяниях чуть позднее, капитан Найвенг, потому как пришло наше время сменить бравых, но сильно изнуренных воинов. Готовьтесь.

Найвенг не успел и рта раскрыть, как, резко развернувшись, командир направился к посту связи, где на ходу приказал Бриску перевести его на внутреннюю линию цеха. Чисс стал о чём-то совещаться по гарнитуре с прорабом дока A005.

Помощника будто подстегнул плетьми последний приказ капитана. Руки со всей силы вцепились в подлокотники, а дыхание перехватило. Сделав над собой неимоверные усилия и медленно выдохнув, мужчина вернулся к изучению обстановки на дисплее. Конфигурации точек совпадали с указанными сбоку от экрана профилями всех видов кораблей, принимавших участие в сражении. Пока у чиссов не наблюдалось потерь в составе эскадры, однако ситуация изменилась от более-менее стабильного уровня ко всё ухудшающемуся, — многие преждевременно стали отступать под бешеным натиском противника.

«Он называет их элементами, я —бравыми защитниками. И каждое это слово, как выжженное на коже ярмо. Как приговор, не поддающийся обжалованию. Жестокий, но справедливый суд. Я встал на путь покровителя государства, разящего любые орды, покусившиеся на его благополучие. Но хватит ли мне сил удержать хоть каплю чисского сострадания, когда, став «судьей», буду управителем судеб собственных подчинённых? Ведь без этого светлого качества можно легко превратиться в палача…» — стиснув челюсти, Йефн’айве’нгиз с непроницаемым видом приготовился узреть своё будущее.

«Рассекающему» и «Рокоту» удалось подвести дредноут с его канонерками к пятому доку ценной неимоверных мучений. Яруагги поначалу упирались, стараясь не дать авианосцам ускользнуть от них под защиту верфи «Шеччи», но чиссы смогли, двигаясь по заранее обозначенному эксцентриситету, завертеть врагов в собственную траекторию, а затем прорваться в зазор из канонерок, попутно уничтожив два быстроходных корабля. За такое «убийство» флагман выпустил двойные дозы дальнобойно испепеляющих выстрелов. 

«Рокот» уже не подавал признаков активности. Его стабилизаторы были повреждены, защита давно выгорела, остался только внешний экран для носовой части авианосца. Корабль, покосившийся на левый бок и обнаживший свое «брюхо», из последней мощности двигателей развернулся на сто тридцать градусов, чтобы отойти от линии сражения как можно дальше на юго-восток от надира. Истребители «Рокота» двинулись за ним, стараясь не отстать, и уходили в крутое пике, когда очередная сдвоенная канонерка грозилась измельчить восьмиметровые звездолеты в космическую пыль.

«Рассекающий» ещё держался, однако и его передние и задние щиты истончились практически на девяносто процентов. Внешний слой обшивки постепенно начал оплавляться, унося затвердевшие частицы в глубины космоса. И не было теперь шанса огрызнуться в ответ на яростные нападки врага, — орудиям пришлось заглохнуть, так как их использование в разгоряченном воздухе внутри авианосца грозилось привести к серии взрывов. 

Дредноут Монархии оказался намного выносливее и был не по зубам даже нескольким чисским авианосцам, но для такой махины и времени на перезарядку энергетических зарядов требовалось гораздо больше. Корабль яруагги на мгновение затих. Оставшиеся четыре канонерки кружили рядом, иногда осмеливаясь «расклёвывать» появившиеся в корпусе «Рассекающего» разрывы.

Если бы в вакууме распространялся звук, то Нордоним наверняка бы услышал нечто сродни звенящей тишине. Такая сгущающаяся тишь наступала перед смертью, когда охотник, вдоволь наигравшись добычей, перегрызал ей яремную вену.

— Потерпите… немного, ребятки… У нас здесь ещё тропики, а вот… под нами, чую, пески Адезкуса — коммодор Нордоним подбадривал экипаж мостика, пока сам стряхивал с лица льющийся рекой пот. В глазах двоилось, а сердце бешено клокотало у самого горла, грозясь остановиться навсегда. Температура внутри авианосца накалилась до шестидесяти пяти градусов, а у трюмной части — до восьмидесяти. Системы подачи воздуха и охлаждения кают и коридоров уже работали на последнем издыхании. Всем техникам и обслуживающему персоналу ранее было передано перебираться на верхние ярусы «Рассекающего»; подразделение старших бойцов добровольно вызвалось направиться вглубь палуб, чтобы проследить за исполнением данного приказа, и, если понадобится, отнести пострадавших в медицинский отсек. Юношам пришлось взять весь запас комплектов защитной брони.

Члены команды неустанно боролись с желанием откинуться на спинки кресел, чтобы дать немного отдохнуть отяжелевшем головам. Многих мучила тошнота и головокружение, легкие и слизистую глаз донимал нестерпимый жар, от переизбытка углекислого газа кожа чиссов приобрела сизоватый оттенок, как у мертвецов, но было совершенно необходимо оставаться в сознании, особенно рулевому и его второму пилоту, которые ждали благоприятного момента, чтобы увести авианосец из- под прицела пушек Саргистов. Им-то и отдали два оставшихся шлема, имеющих собственную терморегуляцию. Слёзы отчаяния текли по их щекам, когда они лицезрели страдания своих товарищей, слышали их едва сдерживаемые стоны и прерывистое дыхание пожилого командира, что уже одной ногой прибывал у праотцев.

— Ещё один… выстрел, и мы все покойники… — приговаривали офицеры.

— Зря экономили на спецовке, сэр… — помощник коммодора Эрэн уже не пытался открыть глаза, только руки продолжали скользить о край приборной панели. 

— Да, ты прав, Тизкорк… но не смейте подыхать раньше меня, ребятки… пропустите старших вперёд. — с натянутым смехом пробормотал Нордоним, едва шевеля пересохшим языком, а про себя думал: «Давай же, «Ястреб», выпускай когти!»

Сначала капитан яруагги недоумевал, как же на мониторе внезапно обнаружилось ещё три объекта? Причём, все указывало на то, что новые авианосцы вынырнули из цехов верфи всего в каких-то сотни километрах от дредноута. Подобно клешням гигантского краба, пополнение готовилось взять оставшихся противников в клещи.

— Это была-с ловушка. — тихо прошипело существо. — Притворились-с кораблями, требующими-с с-с-рочного ремонта. —а дальше голос сорвался на пронзительный крик. — Всегда действуют-с ис-с-подтишка, лживыми уловками-с! Притаились, дрянные-с уроды! Примитивные порождения-с зловонной-с клоаки! — нв-гатт все больше ярился, а остальные яруагги, дрожа, прижимали уши к тыльной стороне головы, боясь попасть под горячую руку командира. Однако тот неожиданно быстро совладал со своим гневом и уже распоряжался оставить полудохлый авианосец и готовиться вернуться на изначальную позицию прибытия для расчета прыжка в гиперпрострнаство. К тому же, как наблюдалось, новоявившиеся не обращали на флагман никакого внимания: один авианосец направился на выручку к пропускной станции над орбитой Чаргаса, где бушевала битва между эскадрильей синекожих и пятью канонерками ( чисские гражданские транспортники оказались под надёжной защитой ещё двух соединений «Когтей»), остальные ринулись к другим кораблям — добить оставшиеся пять крейсеров поддержки; многие из яруагги пытались сбежать в спасательных капсулах, что имели систему автопилотирования и гипердвигатель, но минуя перекрёстный огонь титанических кораблей, они оказывались на мушке чисских истребителей, методично и с эффективной точностью уничтожавшие «счастливцев».

— Мой-с капитан-с… — штурман испуганно указывал в ту же точку на карте, откуда примерно несколько минут назад появились замаскированные чисские корабли.

Яруагги уставился на позицию новоявленного объекта, а дальнее сканирование выдавало его параметры — нечто соразмерное самому дредноуту. У чиссов имелись свои «чудовища».

— Полный-с разворот к западной-с параллели! Отступаем-с! Остальных-с уже не-с спасти-с. — «чудовище» нацелилось на их дредноут, учуяв инверсионный след от жертвы, что раньше звалась охотником.

— Запуск всех систем! Докладывайте! — отрывисто выкрикнул младший капитан Йефн’айве’нгиз. И мостик за считанные мгновения ожил. Свет вновь хлынул на бдительный экипаж, что принялся неистово выполнять все необходимые действия для корректной работы целого крейсера. 

— Есть, сэр. Внешняя линия связи включена. Получаем оповещения со всего периметра системы Чаргас. Переведено в режим громкой связи. — проговорил со своего поста коммандер Бриск, иногда перекликаясь парой слов со своими операторами.

— Вас поняла. Провожу детальное генерирование пространства в радиусе пятисот километров. — вторила коллеге средний коммандер Илод’ал’вумик, сверяя и результаты, присланные до этого с «Колосса».

— Курс проложен. Чисто по обе линии от выхода. Авианосцы и «Нссисы» предупреждены о стартовой позиции «Реющего ястреб». — произнёс рулевой офицер Азморди.

— Капитан Уфса’мак’ро, как слышно? — послышался голос главы дока.

— Слышимость великолепная. Мы готовы начинать вслед за вашим сигналом. — Самакро уселся в кресло подле капитан-лейтенант Азморди, предварительно приказав по внутренней связи закрепиться перекрестными ремнями каждому члену экипажа. Прорабом дока предупреждалось о сильной тряске и возможных перегрузках по выходе со стапелей верфи.

— Крепы буксиров сейчас держат только килевые подпорки «Ястреба». Вы словно стрела арбалета, сэр. Рельсы придадут вам разгонную силу, но я вас предупреждал, что это всё теория, не имеющая под собой практического базиса, поэтому, как ранее говорил по составленным расчётам, сразу включите все двигатели на полную мощность, когда достигнете половины реле. Так будет шанс избежать отклонений к отбойникам. Итак, начинаю отсчёт: десять, девять…

Через несколько секунд Найвенга вдавило со страшной силой в сидение, и судя по нарастающему шуму, сопла корабля выдавливали из себя абсолютный максимум. Затем мужчина почувствовал, как его выталкивает из креплений ремня, но амортизирующие свойства смягчили давление на грудную клетку. Преодолев защитный экран, отгораживающий вакуум от помещения, полного пригодного для дыхания воздуха, крейсер пронёсся между сражающихся авианосцев прямо к маячившему в сотни километрах на горизонте дредноуту, загораживающего собой «Рассекающий». Воздействие на конечности уменьшилось, и стало возможным вновь выпрямиться. Однако по инерции сам крейсер всё ещё продолжало нести вперед. И был велик риск врезаться в данное препятствие.

— Капитан-лейтенант, начинайте снижать скорость! — Найвенг почти охрип от собственных криков, но по крайней мере ему удалось донести приказ до рулевого без промедлений. Выброс топлива заметно уменьшился, а за панорамным окном объекты перестали казаться размытыми пятнами. Интересно, как выглядело помещение дока после их не хилого броска?

— Отклоняемся. Шестьдесят градусов правее, к юго-западу от надира. Перехватим дредноут с его ослабленного бакборта.

Но и «Ястреб» пытались задержать четыре канонерки противника, что бросились выигрывать время для флагмана. Одна из них неудачно завершила подсечный манёвр, и попала под действие передних щитов. Только небольшой толчок и разлетевшиеся остатки яруаггского судна давали понять, что на одного врага становилось меньше.

— Спектарльные лазеры, старший коммандер Афприу. Прямой наводкой!

Мощь орудий «Ястреба» многократно превышала огневые параметры авианосцев и средних крейсеров вместе взятые, поэтому канонерки, как только вознамерились общими действиями сбить чисский корабль с проложенного маршрута, успели сделать по одному залпу, когда их смело плотной артиллерийской волной. 

Тем временем старший капитан Самакро отдавал распоряжения на мостики «Волчьей глотки» и «Вспарывателя», чтобы авианосцы незамедлительно пристыковались к «Рокоту» и «Рассекающему». Необходимо было вытащить из раскалённых коробов пострадавший экипаж, и оказать чиссам первостепенную помощь. 

— Капитан Найвенг, дредноут начал совершать разворотный манёвр для отправки к точке гиперпрыжка. Разогрев двигателей увеличился на тридцать пять процентов. Расстояние до объекта — сорок километров. — чётко доложила офицер по сенсорам.

— Принято, коммандер Далву. — Найвенг посмотрел в сторону контрольного пункта орудий.

— На вспомогательном пункте согласовались с вашими координатными метками, офицер Афприу?

— Всё готово, сэр. — незамедлительно ответил тот.

— Выпустить плазмосферы! — этими словами младший капитан выносил приговор ксеносам. 

Саргисты не успевали уйти от контакта с приближающимся кораблем. Орудия закоротило после всех попыток их перезагрузить. Нв-гатт беспомощно взирал на чисский аналог дредноута. Он был быстр, хищен. «Чудовище» явилось из тьмы дока, вылетая, в отличии от авианосцев, с такой стремительностью, что за каких-то двадцать минут уничтожило ринувшиеся на перехват канонерки и заполонило собой обзорное окно яруаггского дредноута. Последнее, что увидел капитан, были вспышки разрушающегося щита, а затем взрывы каких-то невиданных сфер, оставлявших после себя странное вещество; оно не застывало и не разогревалось в вакууме, лишь налипало, растекаясь сероватой массой вдоль внешнего остова мостика. А затем послышался неприятный свистящий звук разгерметизации. Вязкая жидкость оказалась кислотой. Она принялась разъедать фюзеляж дредноута, — обшивку за обшивкой. Бомбардировка сферами не прекращалась ни на мгновение. Яруагги в спешности пытались покинуть мостик, но в следующее мгновение их крики ужаса поглотил вакуум, а тела вынесло через всё расширяющуюся дыру обзорного иллюминатора. Капитан Монархии был уже мёртв, когда его бренные останки размололо вдоль одного из выступов чисского корабля.

«Действительно прерогативные снаряды. Символ мощи чисского тяжёлого крейсера и разрушителя» —, маска невозмутимости треснула, не сдерживая прорвавшееся ошеломление. Найвенг не мог оторвать взгляда от увеличительного экрана, который показывал в высоком разрешении последствия неистовой атаки лазеров и плазмосфер, что кромсали отдельные части дредноута, попутно выжигая его оголившиеся внутренности. Сотни темноватых фигурок покачивались рядом с металлическими обломками. Мужчина, затаив дыхание, рассматривал выражение лица или морды на одном из мертвых яруагги: рот и невидящие глаза были широко распахнуты, язык вывалился наружу, пальцы вцепились в горло, навсегда застывшие в таком положении. И таких трупов было сотни, тысячи. Ксеносы казались ещё уродливее, чем при жизни, и за свои ужасные действия заслужили такого исхода. Рука бы не поднялась отсыпать им и грамма сочувствия. Найвенга терзало иное — смерть всегда витала рядом, ей было всё равно кого забирать с собой. А ведь ситуация могла развернуться под другим углом, что вместо яруагги, вот так, хватаясь за исчезающий воздух, могли корчиться в муках и чисские солдаты, пока пустота бы не высосала из них последнюю каплю жизни. Эти образы вызвали в голове отблески детских воспоминаний, до сих пор пропитанных запахом удушающей смерти… К горлу стал подкатывать комок.

— Всё хорошо. Успокойтесь, Найвенг. — капитан вздрогнул. Он даже не заметил, как коммандер Далву, покинув контроль сенсоров, встала рядом с ним. Ее рука участливо, но твёрдо сжала его левое плечо. — Вы держались молодцóм, доказав, что на вас можно положиться в трудную минуту. Но это не конец нашей миссии, предстоит ещё дождаться группу «Перехватчиков» и разобраться с последствиями атак Монархии. 

— Да, вы правы Далву. Спасибо, что снова приводите в чувство. — Девушка в ответ едва заметно улыбнулась ему, а затем прошествовала к своему месту. 

Теперь Найвенг поднял глаза ко всей команде мостика: волосы у каждого были взъерошены недавним «броском», а на щеках красовался здоровенный румянец, возможно и он выглядел также, однако ни у кого губы не кривила вот-вот готовая вырваться насмешка. Напротив, они смотрели на младшего капитана так, как будто узрели совершенно незнакомого им чисса, кабинетный офицеришка Внутреннего Флота для них бесследно исчез. Их лица больше не отворачивались в порыве скрытой неприязни, сейчас взгляды полнились уважением к воину, равного им по способностям и стойкости духа. 

Старший капитан Уфса заговорщицки подмигнул Найвенгу:

— Так вы достаточно вдохновились сутью службы во Флоте Экспансии? Или всё же передумали присоединяться к поддержке тягчайшего щита во имя мира Доминации?

Можно было подумать, что в вопросах содержалась доля легкомысленности, но мужчина продолжал внимательно наблюдать за младшим капитаном, не намереваясь того поддевать. Йефн’айве’нгиз, выпрямившись в кресле, с полной серьёзностью посмотрел на командира. Ему не потребовалось время на размышление — он давно знал ответы на оба поставленных вопроса.

***

Далее события развивались с такой невероятной поспешностью, что у Самакро начало создаваться впечатление, будто здешнее время сошло с ума.

Когда далёкое солнце Чаргаса осветило восточное полушарие планеты, от присутствия сил Монархии остались одни обезображенные конструкции, да куски различного мусора. Саргистов истребили без пощады; пленных не брали, а если находили выживших — казнили на месте. Позже Эрэн’нозо’рик, глава эскадрильи «Когтей», рассказывал, как некоторые выжившие ксеносы осмеливались нарушить запрет на разговор с синекожими и умоляли о милосердии на ломаном миннисиате; для пущего эффекта выдавливая из себя слёзы и утверждая, что у них не было выбора, — приказ Монарха не оспаривался. Но ничтожные попытки яруагги разжалобить офицеров раздражающими звуками свиста и шипения, лишь убеждали последних остаться в непреклонности своего решения завершить чистку. 

Среди чиссов погибших не оказалось, к сожалению, около четырёмстам из них требовался перевод на стационарное лечение, а десяткам тяжелораненых — безотлагательная медпомощь, особенно это касалось пилотов истребителей, чьи звездолёты всё же подверглись воздействию вражеских лучей. Пострадавшие получили множественные переломы шейных позвонков, рёбер, костей таза, травмы головы, и в некоторых случаях приходилось делать срочную ампутацию конечностей. С двух наиболее серьезно поврежденных авианосцев эвакуировали чиссов с ожогами различной степени тяжести. Часть солдат, не пострадавших в сражении, направляли обратно на их первоначальные пункты приписки, где им должны были выдать причитавшееся жалование и назначить положенный отдых, в то время как остальных первостепенно надлежало распределить по столичным медицинским центрам Чаргаса.

В последующей отчетности фигурировал случай, когда одна из канонерок Монархии нацелилась совершить налёт на городские кварталы Пройссо. Однако авианосец «Кара Солнца» смог сбить траекторию яруаггского судна, и тридцатиметровый корабль неудачно вошедший в верхние слои атмосферы, сгорел практически без остатка. Так до поверхности долетела лишь горстка пепла, не угрожающая жизням гражданского населения и уничтожением инфраструктуры. 

Многие корабли были препровождены к ремонтным цехам верфи, а также, если требовалась исключительно косметическая корректировка, направлены в другие пограничные точки вдоль юго-запада Косы Ка'мко. Грузовозы способствовали очистке путей следования гражданских судов и установлению логистического движения по всей системе Чаргас. На выполнение всех этих задач ушло примерно три дня. В это же время прибыли долгожданные (благодаря «оповестителю» ещё и предсказуемые) «Перехватчики» — и не одни, а с представителями Семьи Доукэ. Все желали встретиться с тем, кому удалось осуществить столь грандиозный план.

Самакро наблюдал, как радость на лицах «Перехватчиков» сменяется выражением ужаса. Они даже помыслить не могли, что малая часть сил яруагги смогла нанести «Защитникам» не смертельный, но довольно-таки ощутимый удар, в то время как второй группе повезло гораздо больше.

Коммодор Ажанн’окатоку’рао и старший капитан Ютир’еске’тури являлись участниками того тайного брифинга, поэтому докладывали о результатах их кампании лично офицеру Экспансии, ещё не сложившего с себя полномочия главнокомандующего.

— Мы с «Остервенелыми» устроили отличное шоу для Доукэ, сэр. Они нисколько не сомневались в том, что мой легкий крейсер преследует корвет Монархии. Да, это было так, только пилотировали его чиссы, которым в поспешности пришлось ретироваться в гиперпространство от разгневанной охраны Колониальной Станции. А когда мне удалось привести целую эскадру семейного Флота Доукэ к юго-восточной зенитной оконечности, то… — капитан Рескету указала в сторону своего коллеги. Женщине уже не терпелось навестить раненых товарищей, но держать доклад перед старшим рангом было не менее важно.

— Они сражались неохотно, с некоторой ленцой. Больше уклоняясь от боя. — продолжал коммодор Нокатокур. — Скорее нам достались юнцы, вчерашние кадеты, которым сбыли тридцать военных единиц не первой свежести. И всё же, объединив силы с одной из Сорока, удалось подбить десять канонерок и пять корветов. Ровно половину. А потом Саргисты будто с цепи сорвались, да только в другую от нас сторону, унося все свои причины с собой. С Жешасса шесть часов назад сообщили, что яруагги достигли границ Доминации и скрылись в своём регионе, в глубине Дригрсит-Терег. Вот и весь сказ. Потери и смерти нас обошли. Задержка же была связана… с самими Доукэ, — мужчину передёрнуло от отвращения. — Нужно было умасливать этих заносчивых чиссов, терпеть их высокомерные выходки, например, будто без их блистательной организации боя, силы захудалых Ка’мко разорвали бы на мелкие куски! Как вам, сэр?! 

— Знакомо такое слышать — с пониманием проговорил Самакро. — А что касается самих яруагги, насколько я понял, они через свою связь узнали о гибели матёрой группировки у верфи «Шеччи». Видимо кто-то из погибших смог передать сигнал бедствия перед своей гибелью. Испугались ксеносовы мальцы, — вот и дали дёру. И за это им благодарность, что не пришлось расходовать энергию на очередное кровопускание. Вы отлично потрудились на благо родного региона и всей Доминации в целом, но мои слова — ничто. Можете идти, вас ждут сослуживцы, — они нуждаются в поддержке родных. И кстати, капитан Рескету, Нордоним все никак не подпускает к себе медиков для комплексного осмотра. Говорит, сердце у него оздоровилось после эдакой «сауны» и стало подобно ионному двигателю. Проследите там за ним. Теперь вольно.

— Есть, сэр! — в голос произнесли оба чисса, а женщина с задором добавила:

— Непременно займусь им, капитан, и скажу, что «Зверюгу» — его первый трофей, для вящей достоверности, пришлось уничтожить, разумеется «Остервенелых» оттуда по-быстрому подобрали. Ещё раз спасибо за вашу неоценимую помощь, капитан Уфса’мак’ро. Надеюсь, наши слова для вас означают всё же больше, чем «ничто».

Мужчина промолчал, но когда остался наедине со своими мыслями, губы тронула лёгкая улыбка.

Самакро и сам наносил визит нескольким из наиболее пострадавших бойцов: одни крепко обнимали офицера Экспансии, другие молча пожимали протянутую руку; были и такие, кто стыдливо отворачивались, не сдерживая подступивших слёз. Капитан успевал увидеть их страшные увечья, — тем предстояло пройти долгий курс реабилитации. Чисс говорил с каждым из них, с утренней зари и до позднего вечера. Подбадривая, обещая достойные выплаты, заставляя не трусить перед жизнью, думать о самом дорогом, что ещё согревало сердца искалеченных солдат. И опять собственные фразы казались несусветной чушью, пустыми звуками. 

Снова побывав на званом ужине в резиденции Клодот на Чаргасе, Самакро завёл множество знакомств с военными и аристокрами Доукэ. Патриэл Фагут’орвойр’абис там тоже присутствовал, вновь примеряя личину молчаливого наблюдателя, потягивая вино и время от времени завязывая разговор в случайных беседах. То, что происходило у аристокра в голове, оставалось тайной для всех. Внимание большинства присутствующих было сосредоточено на старшем капитане, а политики Косы Ка’мко нашли новый повод для тостов, видя в статном чиссе живое воплощение легенды — Парх’игивол’кивва, грозу яруагги и основателя региона. Лишь небольшая группа из двадцати заговорщиков знала о куда более значительном поступке старшего капитана ради их системы — о его истинном гении. Остальные же гости были довольны и тем, что смогли находиться рядом с выходцем из Уфса, одной из Правящей, и офицером Флота Экспансии, лично знакомым с Верховным командным составом. Уже этого многим хватало с лихвой, чтобы делиться впечатления от судьбоносной встречи до конца дней своих.

Команда «Реющего ястреба», насчитывавшая свыше пятисот чиссов, от младших бойцов до коммандеров, впервые за долгие месяцы сошла на поверхность того, что содержало почву, а не пласт стали. Они не могли налюбоваться удивительными пейзажами Чаргаса, в частности, небольшой частью его планетарной столицы — Пакускориса. Утопающие в весенних цветах улицы города с их уникальными планировками, ухоженные сады административного района и, сверху, на безумную суету миллиона горожан взирали остроконечные вершины гор Осиргосса.

«Ветер! Мы и позабыли какой же он прохладный, какой свежий!» — восклицали офицеры, подставляя удивленные лица его порывам, как дети, впервые увидевшие снег. Покровы суровости спали с них, являя на мгновение чиссов, не чуждых радостям простого населения.

Капитан Йефн’айве’нгиз сильно упирался, отказываясь идти на встречу Семей, объясняя своё нежелание тем, что кровные родственники жены устраивали такие вечера чуть ли не каждую декаду, — и он был сыт ими до гробовой доски. Найвенгу хотелось побродить по городу, вкусив прелести здешней кухни у различных заведений, да прогуляться вдоль набережной, вдоль речного берега, окрашивавшегося цветом охры, когда местное солнце садилось за верхушками хвойного леса. Однако команда только отмахивалась от слов Найвенг, настаивая, что тот может совершить свои похождения в другой день, иначе ему грозились дать прозвище «кидок», вместо уже неактуального «офицеришки», если тот не разделит с ними всеобщего ликования, не сорвёт бурю оваций от благодарных граждан. Вдобавок офицеры Экспансии должны были показать себя с лучшей стороны и не отказываться от приглашения ко столу влиятельных особ. 

«Все-то мне дают клички, хоть обвешивайся ими. Воздух здесь точно влияет на бравых воинов, опьяняет их не хуже алкоголя» — тяжело вздыхал младший капитан, под напором уговоров и угроз шествуя за всей солдатской братией и слыша, как с гремящим звуком закрывались главные двери Зала резиденции.

Самакро же оставил экипаж на попечение хозяина особняка, который любезно предоставил команде «Реющего» апартаменты для отдыха, — возможность ненадолго расслабиться под сенью настоящего неба и снять напряжение после утомительных сражений и службы в космическом пространстве; а сам направился в космопорт, к одному из челноков, для отправки на борт тяжёлого крейсера. 

Ещё три дня назад капитан внимательно изучил все присылаемые к нему запротоколированные акты и доклады о ходе событий нападения сил Монархии на объекты стратегической важности Косы Ка’мко и на территории, подконтрольных Доукэ. Он ознакомился как с бумажными документами для архива, так и с электронными данными, поступающими через квестис; также заглянул в записи, составленные вторым помощником, но, как и предполагал, тот не вносил ничего подозрительного. Старший капитан отправил в напорарский Штаб и лично Верховному генералу Ба’кифу на Ксиллу сжатую итоговую форму, аккуратно облекая в нужные фразы, обходя возможные подводные камни и ожидая обратной связи от Совета о дальнейших действиях. Самакро вновь стал чиссом, согласовавшим каждый свой шаг с непреложным Уставом. 

На седьмые сутки после сражения с Монархией Саргистов чисс наконец дошёл до собственной постели в капитанской каюте, предварительно проверив организованность вахты на мостике. Едва скинув китель, Самакро рухнул в сладкое забытие, — всё пережитое ушло, отступая перед долгожданной тьмой. И впервые за пять месяцев сон не разрывало в вихре кошмаров и образов из прошлого. Мужчина беспробудно проспал два дня гряду, и ничто не нарушало его покой…

Разбудило Самакро даже не ощущение наполненности мочевого пузыря, а несколько протяжных скрипов квестиса. Чисс ещё до конца не осознавал происходящее, а руки уже тянулись к прикроватной тумбе. Сначала пальцы наткнулись на повреждённое записывающее устройство, — капитан в раздражении зашвырнул его в нижней ящичек, а затем схватил персональный планшет.

Там значились два сообщения, присланных почти одновременно: одно от Верховного генерала Ба’кифа, что было вполне ожидаемо, а другое от первого помощника, Плик’ар’иллморфа. Не раздумывая, капитан первым делом прочитал послание от своего командира, и сразу же морок испарился из его широко распахнутых глаз. Всего лишь несколько строк вызвали у Самакро дрожь от зловещих предчувствий.

«Ваши действия в регионе Косы Ка’мко заслуживают должной похвалы, старший капитан Уфса’мак’ро, отдельно об этом вам предстоит отчитаться комиссионному отделу. Засим до поры опустим эту тему. Первоначально пребудьте ко мне в офис. Это не обсуждается! Для вашего же блага, прошу вас. Однако уже было доложено, что ваш помощник ранее отправил вам сообщение, невзирая на официальный приказ соблюдать конфиденциальность. Подозреваю, что вы обратитесь сперва к моим словам, однако предупреждаю вас, — другое письмо содержит малоприятные подробности жуткого дела. Уповаю на ваше благоразумие, Самакро. Не делайте опрометчивых шагов!»

С учащенным сердцебиением Самакро открыл сообщение Карилла, и пока пробегал глазами по экрану, даже не заметил, как в порыве гнева до крови прокусил нижнюю губу. Его душило непонимание, — чудовищная несправедливость творилась в Доминации. Слова путались в его сознании: 

«Я отдаю себе отчёт в том, что могу навлечь гнев со стороны руководства, сэр. Однако вы должны морально подготовиться к тому, что ожидает вас по прилёте в Столицу: опекун Митт'алиас'тов была обвинена в убийстве своей подопечной, небохода Че'ри. Это трудно воспринимать на словах, мы сами до конца не оправились от пережитого ужаса. Оказалось, что все доказательства были предоставлены еще месяц назад Синдикуре и даже напрямую Патриархам, которые сразу встревожились, узнав о трагедии. Однако, как мне кажется, военных сознательно держали в неведении, сами знаете, какова позиция аристокр. И вот генералу Ба'кифу о совершенном преступлении сообщает не кто-нибудь, а сам Патриарх Митт'урф’ианико. Нам передали уличающие записи и снимки, которые были тщательно проверены на достоверность нашими специалистами. К осуждённой в ксилльской колонии строго режима Митт никого не допускают. Но на записях допросов можно было убедиться в отсутсвие какого-либо раскаяния и сожаления о содеянном. Это ужасающая картина. Но хуже всего то, что синдики начали перекладывать всю вину на Совет Иерархии, мол, это на борту Флота Экспансии опекун сошла с ума, задумывая омерзительное убийство. И многие же верят подобной клевете! Ей вынесли смертный приговор — казнь состоится через пять дней, сэр. Вы были правы, говоря, что не следовало доверять Талиас, зря ничего не предприняли изначально. Но ничего уже не изменить, и небохода не вернуть. А эта убийца, эта сука, зная о положении офицеров после битвы над Восходом, своим жестоким действием натравила Семьи на служащих Флота…»

Самакро отбросил квестис, не задумываясь о том, куда тот приземлиться. Тщательно проверяя форму и сообщая в динамик коммуникатора на линию второго помощника, он приказывал покинуть резиденцию Клодот и подняться всему экипажу на «Ястреб», отводя на сборы ровно час. Спустя секунду капитан уже стремглав мчался к мостику.

«Будем лететь «прыжок за прыжком» без каких бы то ни было остановок и перерывов, — за неполных пять суток можем и успеть в Столицу… Сам поведу хаосов крейсер, если пилоты сваляться от усталости! Я должен успеть предотвратить чудовищную ошибку!» — Самакро бежал по коридорам «Ястреба», едва сдерживая безумный крик. Он был на грани помешательства.

«Гнусная Ложь. Обман. Это все игры никчёмной Синдикуры. Талиас с девочкой сейчас находятся на Ооуле. Точка!»

Самакро ворвался через раскрывающиеся створки люка словно ураган. Сидящие на посту чиссы хотели было радушно приветствовать командира, но поспешно отшатнулись, вскрикнув от потрясения. Кровь на губах Самакро ещё виднелась, глаза лихорадочно поблескивали, а коротко постриженные волосы устрашающе топорщились. 

— Быстро прогреть сопла. Полная готовность! Проверить все системы от и до, в особенности навигации, пока дожидаемся команды с поверхности! Связь, отправьте сообщение на Чаргас, что мы покидаем их до более благоприятного случая, —нас вызывают на Ксиллу. Живей!

С дрожью в руках экипаж принялся за работу, боясь даже мельком заглядывать в лик взбешённого капитана. Самакро тем временем, слегка пошатываясь, опустился в командирское кресло, стараясь унять собственное безумие, но ничего не выходило. Перед глазами без конца маячили роковые строки. Уже битва с силами Монархии, как и сама система Косы казались блеклыми фантомами из другой жизни. 

«Будь оно всё проклято, будь всё проклято! Я знал, что ничем ей не помогу, но узнать, что я действительно ничем не смогу помочь…! Собственные слова уже отдаются издевательской насмешкой: "Я спасу вас, обязательно. И даже сам Патриарх Митт’урф’ианико мне не помешает"… Патриарх…»

Чисс застыл в оцепенении. Не мигая, он смотрел на приборную панель перед собой.

«Талиас призналась мне, что угрожала Патриарху убийством, если тот помешает Трауну расправиться с грисками над Восходом. Кроме меня про этот инцидент больше никто не знает, кроме, может быть, ещё и главного помощника Турфиана, но несколько месяце назад в СМИ передавали новость об аварии, в которой Митт’ив’икло погиб. Тогда почему женщину судят не за покушение на Главу Митт, а за мнимое убийство? Почему Патриарх скромно умолчал о нападении на собственную персону? Талиас невиновна — мне это ясно, и похоже только мне. Но где же тогда девочка: кто-то заказал ее смерть или Че’ри все ещё жива, но ее тщательно прячут? Талиас, зачем ты безропотно согласилась с выдвинутыми против тебя обвинениями?!» 

Вопросы клиньями вбивались в голову, грозясь вызвать новый припадок бешенства. Самакро продолжал выкрикивать внутренний монолог:

«Она готова была отдать жизнь за небохода Че’ри! За своего капитана! За всю команду «Реющего ястреба», в конце концов! Ее было не запугать шантажом со стороны тогда ещё синдика Турфиана. Смелости и преданности делу Флота в ней было больше, чем в любом из нас. Позор мне! Ведь это я распустил слух, что Талиас являлась угрозой для капитана Трауна, занимаясь доносительством для синдиков. Я скармливал ей недостоверную информацию, проверяя, поделится ли она со своим «нанимателем» лживыми слухами. Прости меня, Талиас. Прости. Это мне в пору сидеть в цепях, дожидаясь смертного приговора»

«Первоначально пребудьте ко мне в офис. Это не обсуждается! Для вашего же блага, прошу вас» — донеслись слова Ба’кифа, словно лучи света прорывались сквозь темнеющие небеса. Верховный генерал смягчал категоричность приказа неким особым знанием, которым тот хотел поделиться с глазу на глаз. Он писал и про конфиденциальность, возможно пытаясь предупредить Самакро о нависшей опасности, о когтистых лапах… чьего-то заговора?

Сквозь пелену боли Самакро неожиданно чётко разглядел необъятный геоид Чаргаса, его пограничные пункты с вереницей судов, верфь «Шеччи». Для чиссов Ка’мко началась новая, более светлая эпоха, хоть шрамы от атаки яруагги затянуться ещё очень не скоро, но эти чиссы продолжат жить! А затем он взглянул на своих подчинённых, — некоторые из них большую часть осознанного существования провели в закутках тяжёлого крейсера, уже отказываясь сходить с родного борта даже на минуту. Они могли не моргнув глазом ринуться на полчища кровожадных ксеносов, но испугано отступить перед невменяемостью командира. Старшему капитану вдруг сделалось стыдно за своё поведение перед собственными служащими. Они были его чиссами, его любимыми «ресурсами». Ради восстановления утраченной чести экипажа «Реющего ястреба» Самакро согласился на рискованную авантюру с Монархией и местным правительством Ка’мко, лишь бы офицеры Экспансии продемонстрировали и Синдикуре, и Совету Обороны, что они по-прежнему являлись преданными защитниками Доминации, охранявшими её внешние рубежи. И его ребята будут жить! 

Он, старший капитан Уфса’мак’ро, отличный командир, чьи рассудительные действия, подкреплённые решимостью, вдохновят других равняться на его образ. А рассудительный командир не совершал опрометчивых шагов: не мог он с озверением понукать экипажем, не мог подхлестывать работающие на полную мощность двигатели, а позже бросаться на судей и свидетелей, брызжа слюной о несправедливой участи опекуна. Его решимость спасала одних, но обрекала на верную гибель других. 

— Мы не успеем, пускай весь Хаос с Первобратьями будут подгонять «Ястреб», — крейсер долго не выдержит на пределе своих возможностей, как и экипаж. — Самакро, закрыв глаза, с шумом втянул воздух. — Но клянусь, я узнаю правду. Истинную правду! Я вырву ее из уст того или тех, кто позволили себе развлекаться чисскими судьбами. 

Команда в страхе обернулась к командиру, едва расслышав этот тихий, не сулящий ничего хорошего, голос. Они начинали переживать за здоровье капитана. 

— Доминация под угрозой вторжения, сэр? К Столице прорывается неведомый враг? — в тревоге вопрошали они, стараясь понять, каково же было содержание сообщения из Штаба, что так разъярило доселе непоколебимого Уфса.

— Да, враг. Он явился из самого сердца чисского общества. И начал сезон охоты на неугодных ему. — Самакро постарался слабо улыбнуться ошеломлённой команде. — Но мы воины, — в наших руках щит не дрогнет, но похоже кто-то стал забывать, что у воинов имеется и вострый меч.

_____________ 

[1] Синдик — Данный термин, помимо известного «аристокра», стал нарицательным для политиков любого типа (кроме Патриархов) и также применялся к тем, кто не входил в заседательный орган власти, Синдикуру.