Конец учебного кажется весёлым только среди учеников, да и то не всех, ведь итоговые контрольные, а для некоторых ещё и приближающиеся экзамены никто не отменял. У всего преподавательского состава во главе с администрацией и директором наоборот дел появляется так много, что ни конца ни края не видно. Контрольные проверить, журналы заполнить, годовые оценки выставить, организацией предстоящей линейки заняться. И при всем этом нужно успевать следить за школьниками, так и норовящими что-нибудь учудить, сбежать с уроков, разбить окно…

С последней проблемой особенно тесно был знаком Арсений. Будучи директором школы, ему приходилось регулярно сталкиваться с последствиями не самого примерного поведения учеников. Да ему только за сегодня приводили уже троих: двух старшеклассниц, которые курили в туалете, и семиклассника, разбившего портфелем окно в библиотеке. Последний вроде как должен был просто сдать учебники, но почему-то в какой-то момент решил кинуть ранец. О чем именно думал мальчик в тот момент, Арсу выяснить так и не удалось, потому ему только и оставалось, что проинформировать о случившемся родителей, которые сразу же и оплатили ущерб. Оно, впрочем, и не удивительно, в частной школе многие вопросы решались деньгами, а вот плохо это или хорошо — судить сложно.

На самом деле сам Арсений тоже далеко не белый и пушистый да и директором в свои двадцать семь работал не за какие-то достижения в области преподавания. Да что уж там говорить, у него даже необходимого опыта в пять лет работы не набиралось, когда он эту должность получил, но кого это волнует? Возможно, становление директором по праву дружбы с главным финансирующим лицом данной школы, считай ее владельцем, это не совсем честно по отношению к тем, кто долго двигался по карьерной лестнице, проходя постоянное повышение квалификации, хотя через это мужчине тоже пришлось пройти, и посещая различные курсы. Тем не менее Арс почему-то не испытывал по этому поводу ни малейших угрызений совести. В конце концов, каждый в этом мире вертится как умеет. Ему вот повезло со связями.

С Димой, хотя это для Арсения он просто Дима, а для остальных никто иной, как Позов Дмитрий Темурович, они дружили с самого детства. Прошли огромный путь от детского сада и до самой взрослой жизни, неведомым образом сумев сохранить искреннюю и преданную дружбу в мире, полном лжи, предательства и обмана. И ведь это всё ещё и при том, что семья у Димы всегда была достаточно обеспеченной, в то время как родители Арсения еле-еле сводили концы с концами, пытаясь обеспечить всем необходимым двоих детей. Обычно дети богатых родителей не водят дружбу с низшими слоями общества, как они сами эти слои называют, но с Дмитрием все оказалось по-другому. Даже будучи ребенком, он не был избалован, прекрасно знал, что большие деньги есть далеко не у всех, и считал, что это не повод не общаться с человеком вовсе. Он вообще всегда был удивительно рассудительным, этот Дима, быть может, поэтому и сумел развить свое дело, которое теперь приносило ему многомиллионные доходы. Конечно, он сделал это не с нуля, конечно, ему финансово помогли родители, дав своеобразный толчок на старте, но все равно понятно, что человеку без мозгов этот толчок бы не помог совершенно.

Школу открыть Дима решил спонтанно и аргументировал это замечательным словом «захотелось». Отстроил ее с нуля, снабдил не только достаточно недешевой мебелью, но и различными технологиями навроде электронных досок и навороченных компьютеров. В преподавании он, конечно, не разбирался, но все равно весь персонал, начиная от учителей и заканчивая уборщиками, был утвержден им лично, поскольку мужчина хотел быть уверенным на все сто в компетентности специалистов. Ну и Арсения он тоже взял, хотя тот даже и не просил об этом.

Попову тогда было двадцать пять, и он второй год преподавал в обыкновенной общеобразовательной школе, был классным руководителем одного из классов начальной школы, хотя на деле образование позволяло легко переквалифицироваться в учителя русского и литературы и вести уроки у среднего и старшего звена. Именно тогда Дима и пришел к нему с весьма заманчивым предложением, вернее даже не предложением, а скорее уже принятым решением. Мужчина так и заявил, мол, много лет знакомы, он уверен в кандидатуре Попова и действительно желает видеть Арса в директорском кресле. А Арсений, не будь дураком, отказываться не стал. Да, ему пришлось доказывать собственную пригодность, даже экзамены сдавал, но с поддержкой Дмитрия, по большей части финансовой, это оказалось сделать не так уж и сложно. И вот он здесь, работает уже второй год и ни на что не жалуется. Наоборот даже, он более чем доволен нынешним положением (особенно зарплатой), даже несмотря на то, что работы стало в разы больше. А уж как доволен Дима — словами не передать. Он недавно узнал о беременности жены и уже заводил разговоры о том, как его ребенку будет хорошо учиться в этой школе, и неважно, что будет это ещё совсем не скоро.

В общем, и дураку понятно, что оказался тут Арсений скорее по блату, но всё-таки положение свое оправдывал, нашел общий язык не только с большей частью учителей, но и с учениками и их родителями. И это при том, что конкретно от преподавательской деятельности мужчина отказался, сосредоточившись на должности руководителя учебного заведения. Конечно, налаживание отношений поначалу давалось нелегко, если молодые преподаватели, которые по возрасту недалеко ушли от самого Арса, а некоторые были даже младше, приняли его легко, то парочка более закалённых учителей поначалу были настроены враждебно, и не желали считаться с мнением слишком молодого мужчины, и тем более находиться под его руководством. Да и ученики, в основном старшеклассники конечно, позволяли поначалу себе слишком многое, явно считая, что ничего им Арсений за это не сделает. Но со временем все наладилось, ученики успокоились после парочки родительских собраний, на которые заглянул Попов лично, а учителя просто смирились с происходящим и решили, что с начальством спорить себе дороже, особенно когда это начальство находится в хороших отношениях с тем, кто может их легко снять с должности и не пожалеть об этом. Между собой они могли говорить многое, но откровенного неуважения высказывать не стремились, очевидно опасаясь последствий.

Арс дураком не был, он прекрасно знал, кто и что именно о нем говорит, но не заострял на подобного рода вещах внимания. Он и сам прекрасно понимал, что его нынешнее положение — результат многолетней дружбы, но никак не его личных качеств как компетентного специалиста. Нет, возможно, когда-нибудь у Арсения и была бы возможность стать директором в любой другой школе страны, но это бы точно не случилось в ближайшее время, а так ему по сути просто повезло. И пусть кто-то это везение считает коррупцией, ну или как ещё подобного рода вещи можно назвать? Попов всегда утверждал, что люди неидеальны, а если и кажутся таковыми, то только притворяются. Более того, большинство людей на земле сделает что угодно, только бы заслужить место работы получше, чтобы обеспечивать себя самого и семью. Это обычный человеческий фактор, пусть и не в самом лучшем своем проявлении, но всё-таки. «Хочешь жить, умей вертеться» — именно по такому закону живёт большинство людей, и было бы слишком странно, если бы Арсений вдруг причислил себя к лику святых, заявив, что будет всего добиваться честным трудом. К большому сожалению, на одном лишь труде далеко не уедешь, и это мужчина постоянно видел на примере собственных родителей, которые были слишком правильными, а оттого с огромным трудом вырастили самого Арса и его старшего брата, только чудом сумев накопить на образование.

И нет, родителей Попов никогда ни в чем не обвинял, наоборот, он им безумно благодарен за какие-никакие, а все же возможности. Но он также прекрасно помнит, каково это — иметь полбатона хлеба на четверых, донашивать одежду за старшим и сидеть без электричества, отключенного за неуплату счетов. Помнит и не желает возвращаться к такой ситуации, так же как не желает возвращать в нее своих родителей. В конце концов, они с братом не просто так полтора года назад подарили маме с папой неплохой такой домик за городом, позволив им заниматься хозяйством в свое удовольствие и не думать о финансовой составляющей. Это была небольшая мечта родителей — домик в деревне, курочки с петушком и аккуратный, ухоженный огород с фруктовым садом. И как же Арс с братом были рады эту мечту исполнить. Да и Максимке, племяннику Арсения, радость. Каждые выходные этот маленький мальчишка, которому буквально на прошлой неделе исполнилось три, упрашивает родителей свозить его к бабушке с дедушкой, потому что там петушок кричит, курочки кудахтают и речка недалеко. Ах да, ещё вкусная вода из колодца. Вот прям так и говорит, мол, поехали в деревню вкусную водичку пить. И ведь они ездят, каждые выходные ездят. Когда все вместе, когда только брат с женой и сыном, а иной раз и вовсе только Макса привозят и оставляют на два денечка погостить. А родителям только в радость: с детьми увидеться; внука понянчить, пока он маленький.

Так если посудить, то много всего в жизни Арсения было как хорошего, так и плохого. Но, наверное, хорошего всё-таки больше. И чему он действительно научился за все года своей жизни — так это ценить окружающих его людей. Потому что именно они, как правило, наполняют жизнь красками и своими улыбками делают и самого мужчину счастливее.

***

Арсений разбирался с бумагами, нужными для педсовета, когда его отвлёк настойчивый стук в дверь, а следом за ним эта самая дверь сразу же начала открываться. Мужчина удивился, школьники безусловно могли себе позволить войти в его кабинет, не дожидаясь разрешения, да вот только уроки уже два часа как закончились, и не только ученики, но уже и многие учителя ушли домой. Иногда позволить себе войти даже без стука могла секретарь, но это случалось только в тех случаях, когда приходили какие-то срочные бумаги из министерства образования и ей нужно было моментально вручить их директору. Да вот только какие бумаги приходят в половину шестого вечера? К тому же секретарь уже тоже ушла домой. Можно было бы предположить, что это кто-то из оставшихся в школе учителей, в конце концов, в последнюю неделю к Арсу только и приходят, что за тем, чтобы принести то одну бумагу, то другую, то журнал на проверку, то ещё что-нибудь. Да вот только эти самые учителя обычно дожидались фразы «войдите», после чего, собственно, и входили.

Именно поэтому Арсений посмотрел на дверь с нескрываемым любопытством, явно пытаясь понять, кого же это к нему могло занести, да ещё и вечером после учебного дня. А когда увидел, кто вошёл, то и вовсе выпал в осадок. Наверное, если бы он не сидел на стуле за столом, то от шока мог опуститься прямо на пол и даже не осознать этого. Должно быть, со стороны его ошарашенное выражение лица выглядело крайне глупо, но что поделать, если он совершенно не ожидал подобного?

— Настя? — удивлённо спросил Арсений, хотя и так прекрасно видел, кто перед ним находится.

Эту девушку он знал, наверное, даже слишком хорошо. Ещё бы не знать, они почти четыре года прожили вместе, к сожалению, по большей части в постоянных ссорах и скандалах, но были и приятные моменты в их жизни. С Анастасией они когда-то пересеклись совершенно случайно в одной из кафешек в центре города. И именно тогда Арсений до безумия влюбился, все равно что шестнадцатилетний мальчишка. Но разве можно было не влюбиться в эту очаровательную улыбку? В светлые зелёные глаза, в которых под определенным углом можно было разглядеть вкрапления карих искорок? В кудрявые русые волосы длинной до плеч? В невероятно хрупкую, женственную фигурку? Он влюбился тогда во все: в движения, в жесты, в ее голос, в ее смех. Влюбился и любил на протяжении всех этих лет, что они были вместе, любил вопреки всему.

Но… Каждая красивая история имеет конец. И точку в их с Настей истории Арсений поставил самостоятельно. И причина была банальной до безобразия — спустя четыре года мужчина всё-таки осознал, что они слишком разные, оттого и возникали постоянные конфликты. Настя, сколько Арс ее помнит, всегда была экстравертом во всех проявлениях. Шумные вечеринки, большие компании, бары, клубы, постоянные поездки за границу и тусовки там — все это слишком прочно вошло в ее жизнь, являлось неотъемлемой частью и приносило девушке удовольствие. Попов этого, к сожалению или счастью, не понимал никогда. Он всегда ценил уединение и по натуре своей был скорее одиночкой. В близкий круг общения впускал редко, а знакомства чаще всего сводились к обсуждению рабочих вопросов и только. И нет, это совершенно не означает, что мужчина не умеет веселиться, радоваться и отдыхать. Умеет, только у них с Настей понятие «веселье» имеет слишком разные значения. Арсению всегда нравилась природа, он из тех людей, которые шумной пьяной компании предпочтут семейный пикник где-нибудь в лесу. И отдых за границей у него тоже всегда сводился к попыткам найти место потише, поспокойнее, что очень сильно не нравилось девушке, в шутку называвшей его старичком. Настя хотела веселья, Арсений хотел тишины и спокойствия… Но главная их проблема заключалась даже не в этом. Попов хотел семью, детей, был даже готов сделать предложение, но Анастасия не хотела даже ничего слышать об этом. Чайлдфри, которая ко всему прочему категорически не желала обременять себя узами брака и совсем не понимала позицию Арсения. И он отступил. Не стал снова разводить ссоры и начинать скандалы, их и так хватало в жизни, а просто сел и поговорил с Настей. Обыкновенная беседа двух взрослых людей, которая привела к тому, что в конце августа прошлого года они разошлись. Спокойно разъехались, собрав со съемной квартиры каждый свои вещи, и с тех пор не виделись вовсе.

Наверное поэтому Арс так сильно изумился, увидев ее снова. И в то же время осознал, что всё-таки он ее отпустил. Вот в первые несколько месяцев было тяжело, Арсений тогда Настю по-прежнему любил, но теперь… Теперь он все так же мог назвать ее очень красивой девушкой, но больше не было того необычного трепета в сердце, оно не начало стучать быстрее, а билось размеренно и спокойно. И глаза ее были просто глазами. Красивыми, конечно, но самыми обыкновенными, без волшебных искр в глубине. Про себя Арсений отметил, что Настя немного прибавила в весе, хотя вряд ли бы он решился сказать ей да и любой другой девушке на ее месте это в лицо. Впрочем, это ее не портило, наоборот, делало ещё милее. Наверное, если бы у них что-то получилось тогда, то Арсу было бы приятно ее видеть такой… Но какой теперь смысл бередить прошлое и строить бессмысленные предположения?

В руках у девушки была люлька. Такие обычно стоят на детских колясках и являются съемными. И именно эта деталь окончательно выбила Арсения из колеи. Она настолько сильно контрастировала с самой Настей, настолько не вписывалась в ее образ, что не заметить это несоответствие было попросту невозможно. Так же как невозможно было не заметить какую-то затаенную усталость в женских глазах, в которых раньше, по крайней мере так помнил Арсений, сиял восторг и задор.

— Привет. — Анастасия позволила себе подойти ближе к столу, опустила люльку на одно из кресел для посетителей, а сама встала рядом, смотря на мужчину то ли обречённо, то ли виновато. — Извини, что вот так неожиданно. Я пыталась дозвониться, но ты, судя по всему, сменил номер.

Арсений ее вроде бы слушал, но взгляд голубых глаз был буквально прикован к креслу с люлькой. В ней мирно спал ребенок. Совсем ещё малыш, которому едва ли можно было дать месяц от роду. И Арс совсем не понимал, откуда Настя этого ребенка взяла. Да он не понимал, как она вообще решилась хоть как-то с этим крохой контактировать, учитывая тот факт, что дети для нее всегда были скорее раздражающими, чем милыми.

— Пришлось сменить, — скорее на автомате, чем действительно вдумываясь в собственные слова, отозвался мужчина. — Максим утопил мой телефон вместе с симкой в реке.

С племянником Арсения Настя была знакома. Не то чтобы она стремилась проводить с ним время, скорее терпела его присутствие возле себя, не демонстрируя какой бы то ни было враждебности. Вообще её отношение к детям Попов не назвал бы резко негативным. До тех пор, пока они ее не трогали, все было замечательно, да и даже если стремились завести разговор, девушка все равно старалась проявлять терпение и не отталкивала малышей, прекрасно осознавая, что обидеть ребенка может даже мелочь. И, только если они совсем не давали покоя, Настя могла что-то сказать, да и то не самим детям, а родителям или и вовсе просто уходила, игнорируя любые крики, доносившиеся ей вслед. Не то чтобы она часто контактировала с детьми, но пару раз было, да и тот же Максимка, бывало, подходил и начинал что-то рассказывать на не всегда понятном языке.

— Понятно, — только и сказала она, с тихим вздохом опускаясь на второе кресло, которое было свободным. — Арсений, нам нужно поговорить.

— Я тебя слушаю, — всё-таки заставив себя перевести взгляд на девушку, пробормотал мужчина.

А глаза все равно то и дело возвращались к ребенку. Арсений сам не знал почему, но что-то в этом малыше притягивало взгляд и пробуждало где-то внутри совершенно непонятное ощущение. Он бы даже описать его толком не смог, потому что сам не до конца понимал, что именно чувствует. Что-то щемило где-то у сердца, но щемило не болезненно, а как-то… как-то по-другому. Что-то подобное он ощущал, будучи влюбленным, но все равно даже те чувства были не такими. Чем-то похожими, но в то же время слишком другими… И мужчина не понимал уже ничего. Это так странно, когда бывшая вот так внезапно появляется на горизонте, да ещё и не одна, а с неизвестно откуда взявшимся ребенком, да ещё и с желанием поговорить.

— Арсений, понимаешь…

— Насть, это мой ребенок?! — озарённый неожиданной догадкой, Попов совершенно некрасиво перебил собеседницу, но данный факт не волновал его совершенно.

— Твой, — не стала отрицать Анастасия. — Я поэтому, собственно, и пришла. Ты прекрасно знаешь о моем отношении к детям и к материнству, оно… скажем так, неоднозначное. Тем не менее я попыталась. Попыталась стать матерью для малыша. И у меня не вышло. Я правда верила, что материнский инстинкт проснется сам по себе, что что-то внутри меня заставит полюбить ребенка. Но… оно не сработало, Арсений. Я не чувствую ничего по отношению к нему. — Она кивнула в сторону люльки. — Не чувствую и все тут. Более того, я с трудом выношу его плач, меня раздражает любой писк с его стороны. Он на искусственном питании, потому что кормить грудью я его не могу, сам процесс не вызывает у меня ни грамма теплых чувств, более того, мне неприятно это делать, поверь, я пыталась. И я понимаю, что это неправильно, что так не должно быть, понимаю, что мать должна любить своего ребенка и делать для него все, понимаю, но ничего не могу с этим поделать. Меня хватило на месяц, больше я просто не вынесу. Ты можешь считать меня мразью, стервой, да кем хочешь, можешь считать, но мне этот ребенок просто не нужен. Я и родила-то его, просто потому что узнала о беременности на достаточно большом сроке и медикаментозный аборт было делать уже поздно. Ты же знаешь, что у меня всегда были проблемы с циклом из-за гормонов, вот я и не придавала значения его отсутствию. И, как оказалось, если ребенок в утробе прижимается ближе к спине, то и живота можно очень долгое время не замечать вовсе. А токсикоза у меня не было вовсе. Если тебе интересно, я вообще как-то очень легко отходила беременность и так же легко родила. Врачи даже удивлялись, обычно первая беременность достаточно сложная, но мне, видимо, повезло. Понимаешь всю несправедливость этого мира? Люди годами не могут зачать ребенка, а многие женщины откровенно страдают во время родов, а мне все далось легко, даже слишком, но при всем этом ребенок-то мне был и не нужен. Эта чертова вселенная с ее поганым чувством юмора. И знаешь, я могла бы оставить его ещё там, в роддоме. Но в то же время я понимала, что малыш-то ни в чем не виноват и оставлять его вот так, наверное, было бы неправильно. Понимаешь, я действовала, исходя не из материнского чувства, которого у меня попросту нет, а из обычных принципов нашего общества. Родила — воспитывай. Но я тебе уже сказала, что у меня не получилось. Поэтому я пришла к тебе. Ты — его отец, и ты должен хотя бы знать о существовании у тебя ребенка. На самом деле стоило сказать тебе, ещё когда я узнала о беременности, но мне, признаться честно, просто не хотелось с тобой пересекаться. А сразу после родов стало совсем не до этого, слишком много всего я пыталась решить, слишком много сделать. Хотела соответствовать стандартам, которые оказались не для меня. Впрочем, это уже неважно. Так вот к чему я: если у тебя есть желание, если ты готов заниматься воспитанием, растить, обеспечивать и что там ещё детям нужно? Так вот, если ты готов к этому, то я отдаю тебе документы, отдаю все вещи, которые у меня имеются для малыша, и его тоже отдаю. Если нет, то мы с тобой оба отказываемся от родительских прав, а они у тебя есть, поскольку по чистой случайности у меня сохранились копии твоего паспорта, которые я смогла предоставить, так что ты являешься отцом ребенка не только генетически и на словах, но ещё и в документах. И при отказе ребенком занимаются органы опеки, определят его в дом малютки, ну или куда там таких маленьких отправляют? Возможно, при таком раскладе ему даже повезет, таких малышей частенько забирают семьи, которые попросту не могут иметь своих детей. В общем, выбор за тобой, поскольку я свое решение уже приняла, и со мной ребенок в любом случае не останется.

Арсений натурально подвис, глядя в одну точку и пытаясь осознать и принять все услышанное. Слишком много информации за один раз, слишком сложно все это принять и тем более поверить в то, что все сказанное Настей является правдой. Может, это и не его ребенок на самом деле? Хотя глупо отрицать очевидное, потому что все факты указывают на то, что его… всё-таки его. Малышу, исходя из слов Анастасии, месяц, беременность длится девять, расстались они в конце августа, почти в сентябре даже. Она уже месяц как была беременна на момент их расставания. И в чем Арсений был уверен, так это в том, что изменить ему девушка не могла, вечеринки — это пожалуйста, но ложиться в постель со случайным знакомым, тем более будучи в отношениях, Настя бы не стала, не в ее правилах это. Так что тут никаких сомнений быть не могло, этот маленький кроха, который так миленько спал, совершенно не подозревая о том, что прямо здесь и сейчас по сути решается его судьба, является его сыном.

Более того, выходит, что в том, что Насте пришлось пройти через беременность и рождение ребенка, хотя она этого никогда не хотела, виноват не кто иной, как Арсений. Любые гормональные контрацептивы девушке использовать было нельзя из-за все тех же проблем, по которым она благополучно не заметила собственную беременность. Презервативов под рукой не было, а желание удовлетворить определенного рода потребности сию же минуту имелось, причем у обоих. Нет, Настя предложила тогда сбегать до аптеки, но Арс отчего-то решил, что метод контрацепции под названием «успею вытащить» тоже вполне подойдёт. Никаких заболеваний, передающихся половым путем, у них не было, проверялись оба, потому они даже были относительно спокойны. И вообще-то Арсений искренне считал, что метод оказался действенным и он действительно успел. Но кто ж знал, что успел он, видимо, не до конца, а результат всего происходившего в какой-то момент даст о себе знать?

И винить сейчас Настю за то, что она не справилась и не смогла стать матерью в том понимании, которое обычно вкладывают в это слово, Попов попросту не мог да и не собирался. Она ведь с самого начала обозначила свою позицию по отношению к детям, вот и придерживается ее до самого конца. Так в чем тогда ее обвинять? В том, что она никогда не хотела детей? Это обвинение будет ужасно глупым, ведь все громкие заявления о том, что единственное, что делает женщину счастливой в этом мире, — это дети, являются всего лишь предрассудками прошлого. Настя хочет быть свободной, хочет жить для себя, так разве имеет ли право хоть кто-то лишать ее этого? В конце концов, это ее жизнь, и она совсем не обязана посвящать всю себя ребенку, который для нее является нежеланным. Она сделала выбор, и обвинять, презирать или ненавидеть ее за принятое решение Арс просто не может. Да и даже если бы мог, то, наверное, не стал бы, ведь, если посудить логически, девушка для него сделала много, даже слишком. Ей не обязательно было оставлять ребенка, она могла отказаться от него ещё в самом начале, но она попыталась. Наверное, что-то материнское в ней всё-таки имеется, раз она не позволила себе принять решение отдать самостоятельно и пришла к Арсу в надежде, что хотя бы мужчина сумеет подарить ребенку ту семью, которую он заслуживает. И за один лишь только факт, что она родила, причем родила его ребенка, что она пришла сейчас к нему, Арсению стоит быть ей благодарной.

Безусловно, невозможно вот так сходу все принять и осознать себя отцом. Для подобного требуется время и постоянный контакт с малышом, которого, судя по всему, теперь у него будет предостаточно. Не просто же так где-то внутри зародились то самое неизвестное ранее чувство? Точно не просто так. Один лишь только взгляд на этот маленький спящий комочек порождал столько тепла, сколько Попов, кажется, не ощущал никогда в своей жизни. И разве можно от этого тепла отказаться? Разве можно отказаться от такого маленького чуда? Маленького счастья? Настя смогла, но она никогда не умела ценить радость родительства, и она не виновата в этом. Люди не способны выбирать, что именно они должны чувствовать по отношению к тому или иному человеку, к тем или иным вещам. Что-то другое уже решило за них, а людям только и остаётся, что следовать чьей-то неизведанной воле. И за Арсения тоже кто-то выбрал. Выбрал уже давно его отношение к семье и к детям. И отношение это прямо противоположное Настиному. И пусть до конца отцом мужчина себя ещё не осознал, он этого ребенка впервые увидел, было бы удивительно, если бы он вот так сходу окунулся в родительство и сразу же разобрался и принял все происходящее, тем не менее для себя Арсений понял, что он младенца не оставит. Это его ребенок. Его. Так о каком доме малютки может идти речь? И пусть тогда у крохи был бы шанс расти в полной семье, пусть его бы там полюбили, пусть… Да никакие «пусть» не стоят того, чтобы Арс вот так легко отказался от малыша. Да, одному, конечно, будет сложнее. Но, с другой стороны, за советом всегда можно обратиться к живущему буквально в шаге от самого Арсения старшему брату и его жене, к тому же родители наверняка помогут, и литературы по теме при желании можно найти столько, что всей жизни не хватит, чтобы все это прочесть.

— Ты в своем решении точно уверена? — решил все же уточнить Арсений, параллельно вставая из-за стола.

— Уверена, — твердо сказала девушка, — очень прошу тебя, не нужно пытаться меня переубеждать, говорить, что это все послеродовая депрессия, что все наладится и прочее, прочее, прочее. Ты прекрасно знаешь, что свое решение я приняла давно. Очень давно.

— Я и не собирался тебя в чем-то убеждать, просто уточнил, — спокойно проговорил мужчина, доходя до люльки и присаживаясь на корточки, просто чтобы получше рассмотреть личико малыша. — Какой же он маленький, — как заворожённый пробормотал он, едва-едва касаясь детской щёчки, чтобы не разбудить.

Ребенок был укутан во что-то навроде одеяла с замочком, подобные вроде как используют в качестве альтернативы пеленанию. Маленькая тоненькая шапочка ну или чепчик, Арсений не совсем в этом разбирался, была слегка великовата, отчего закрывала полностью детский лобик и бровки, почти доходя до глаз.

— Его зовут Антон, — сказала Настя, привлекая к себе внимание. — Фамилия у него твоя, я не хотела давать свою, про отчество, думаю, пояснять не нужно.

Но Арс не сильно вслушивался в речь собеседницы. Его мир отчего-то сократился только до одного крошечного человечка, лежавшего прямо перед ним. Такого маленького и такого… родного? Наверное, именно это слово подходило лучше всего. Сознанием Арсений, может, и не до конца понимал все происходящее, но вот сердце и душа в унисон твердили, что это маленькое сокровище целиком и полностью принадлежит ему. И нужно прилагать все усилия, чтобы защитить этого кроху от всего, чего только возможно. И пусть Попов не понимал, зачем именно он должен это делать, главное ведь, что он что-то чувствовал. И это «что-то» было таким прекрасным, что наверное никаких слов не хватило бы, чтобы его описать.

— Арсений… Арсений! — чуть громче произнесла Анастасия, заметив, что мужчина ушел в какой-то свой мир, далёкий от реального.

— Чего ты кричишь? Разбудишь ведь, — беззлобно, но всё-таки с лёгким укором произнес Арсений, посмотрев на девушку.

— Извини, ты просто меня не слышал. — Она все же понизила голос, не до шёпота, конечно, но шепот по сути и не требовался. — Я спросила, какое решение ты в итоге делаешь? Если тебе нужно время подумать, я могу предоставить пару дней, но не больше. Больше я просто не вынесу.

— Не нужно мне ничего предоставлять. Он остаётся со мной, — уверенно и решительно сказал мужчина, как бы ставя точку в этом разговоре.

Ну а что тут думать, если он для себя уже сделал выбор? Причем с этим выбором единогласно были согласны и душа с сердцем, и разум. Это его сын. Его и точка. И Арсений ребенка не оставит, ни за что не оставит.

— Хорошо. — Настя кивнула и улыбнулась облегчённо. — Я уверена, что с тобой ему будет хорошо. В конце концов, из тебя точно выйдет отец в разы лучше, чем из меня мать. И Антон заслуживает такого папу, как ты. Всё-таки он просто ребенок, невинный малыш, которому, увы, не повезло с матерью. Но ему повезло с тобой, Арсений, точно повезло. — Она поднялась с кресла, кинула взгляд в сторону двери. — У меня с собой документы да и не только они. На самом деле у меня с собой все, что я приобрела в попытках стать матерью. Мне это все больше не нужно, но оно точно понадобится тебе и ещё больше понадобится Антону. Ты на машине? Боюсь, в руках ты все попросту не унесешь.

— Подготовилась так, будто заранее знала, что я в любом случае оставлю ребенка, — хмыкнув, подметил Арсений. — И да, я на машине.

— Я действительно знала. Вернее, была уверена, если и не на сто процентов, то на девяносто пять точно. Я слишком хорошо тебя изучила, и я знаю, как ты относишься к семье и всему, что с ней связано. Согласись, шанс того, что человек, который каждый раз с таким трепетом и любовью отзывается о родителях, о брате, о племяннике, откажется от своего собственного сына, был таким мизерным, что его, наверное, можно было даже не учитывать. Я, правда, все равно на всякий случай учла, но теперь это уже и неважно. Пойдем, я тебе вещи отдам.

— Пойдем. Подожди, только ключи возьму, чтобы кабинет закрыть.

Возвращаться к работе сегодня Арс был не намерен. Какая ему сейчас работа, если внезапно появились вещи поважнее? Да и большую часть того, что должен был, он уже сделал, а с оставшимися документами он разберется позже.

Мужчина подошёл к столу, взял лежавшие на нем телефон и ключи, после чего ловким, но при этом аккуратным движением, так, словно делал это уже по меньшей мере тысячу раз, подхватил люльку, никак не потревожив детский сон. И только потом двинулся на выход, позволив Насте покинуть кабинет первой. Запер дверь, последовал за девушкой на улицу. Арсений старался идти аккуратно, неожиданно свалившаяся на него ответственность в лице младенца обязывала не делать резких движений, потому что вряд ли малышу бы понравилось такое обращение.

На улице светило солнце. Май в этом году выдался жарким, и было ощущение, будто лето уже наступило. Из-за такой замечательной погоды на улицах города было много людей, особенно студентов и школьников, которые решили прогуляться вечером после напряжённого учебного дня. Но школьный двор был пуст, один лишь только охранник стоял на крыльце, скорее наслаждаясь вечерним теплом, чем пытаясь что-то рассмотреть. На парковке тоже практически не осталось машин, так, буквально три-четыре автомобиля, один из которых принадлежал самому Арсению, а другой, судя по всему, Насте. Именно к нему решительным шагом и подошла девушка, открыла багажник, являя взору Арсения внушительное количество пакетов и шасси от коляски.

— Значит так, здесь смеси, бутылочки и стерилизатор. — Она достала один из этих самых пакетов, потом посмотрела на Арсения, все ещё державшего люльку, поставила пакет на место и достала шасси. — Установи люльку пока сюда. Ничего сложного, просто поставь сверху и надави слегка до щелчка.

Арс выполнил ее указание, после чего ему в освободившиеся руки Настя вложила пакет, о котором говорила ранее.

— Смесь разводишь по инструкции, вода должна быть кипячёной, но ни в коем случае не корми его, пока смесь горячая, дай ей остыть. Температуру можешь проверить, капнув ее себе на тыльную сторону руки. Бутылочки лучше мой сразу после кормления, иначе все засохнет, замучаешься соскабливать.

Про себя Попов с удивлением подметил, что Настя-то знала, о чем говорит. Она не врала, когда говорила, что пыталась, а действительно это делала и явно изучала многие вопросы. И на самом деле Арсу это было только на руку, потому что он о таких маленьких детях не знал вообще ничего. Конечно, при желании он мог бы найти всю информацию в интернете, да вот только у мужчины не было уверенности, что ему хватит на это времени. Ну сколько ещё Антон проспит? Час? Полтора? Вряд ли больше, учитывая тот факт, что, по крайней мере Арсу так говорил брат, когда Макс только родился, такие маленькие дети просыпаются каждые три-три с половиной часа, чтобы их покормили.

— Дальше. Здесь одежда. — Она вручила мужчине второй пакет. — Но тут размеры только на первый-второй месяцы. Растут они на протяжении первых месяцев на удивление быстро, по крайней мере, так говорят все вокруг, так что лучше озаботиться покупкой одежды заранее, но с этим, я думаю, ты уже как-нибудь сам разберёшься. — Она взяла в руки ещё один пакет и какой-то файл с бумагами, но на этот раз не вручила их Арсению, справедливо считая, что у того попросту не хватит рук. — В файле свидетельство о рождении, медкарта и парочка фотографий с роддома. В пакете подгузники, пеленки, кажется, сюда же я закинула все нужные крема, пару пачек влажных салфеток, а ещё Эспумизан. Последнее используешь в случае возникновения колик, пять капель ему пока достаточно, дальше будешь смотреть по ситуации. Можно добавлять в бутылочку, можно давать отдельно. Кроватку я ему не покупала, пока он такой маленький, его спокойно можно оставлять спать в люльке, по крайней мере, мне так было удобнее, но тут ты уже смотри сам. Пеленального столика у меня тоже не имеется, но он по сути и не обязателен, любая поверхность с постеленной сверху пеленкой легко сойдет за него. Так… Что ещё? — Девушка задумалась на мгновение, параллельно закрывая багажник машины и совершенно не замечая откровенную растерянность на лице Арсения. — Ах да, следи за тем, чтобы, когда Антон лежит, его голова не находилась всегда в одном положении, кости ещё мягкие, череп может деформироваться. На руки брать будешь, тоже чередуй, голову то на правую, то на левую ставь. И на животик его тоже периодически клади. Такая позиция и пищеварение облегчает и в принципе на развитие влияет хорошо. Купать его желательно каждый день, тем более сейчас так жарко. Два раза в неделю с детским мылом, с шампунем, в остальное время просто теплой водичкой. Я купала его в раковине, у нее форма подходящая, а сам Антон не настолько большой, чтобы в нее не поместиться. Вообще можешь купить ванночку, можно, конечно, и в обычной ванне, но это не очень удобно, потому что приходится все время наклоняться, спина потом болит.

Пока Настя объясняла все эти нюансы, они успели добраться до машины Арсения. Один пакет и файл у девушки, два пакета у Арса, который ещё и коляску умудрялся катить перед собой. Чувствовал себя Попов грузчиком, но жаловаться не собирался. Настя действительно права в том, что это все ему так или иначе пригодится, да и в целом лучше уже иметь на руках все предметы первой необходимости и докупать их по мере необходимости, чем носиться по магазинам с младенцем на руках, в панике пытаясь успеть все и везде.

— Остальное… Да я, честно говоря, даже не знаю, что тебе ещё сказать. На данный момент Антон по большей части спит, а что будет потом, я и сама не знаю. Я просто не могу тебе предоставить информацию, которой не владею сама, а все, что я успела изучить, я тебе уже сказала, — извиняющимся тоном проговорила девушка, переставляя пакет в открытый Арсением багажник его машины, а файл вручая мужчине в руки, который он на автомате взял, даже не до конца понимая, что именно он делает.

Информации, безусловно, было слишком много, и Попов не был уверен, что он все запомнил. Впрочем, что не запомнилось сейчас, наверняка придет с опытом, не может не прийти. Но что Арс понял наверняка — так это то, что будет нелегко, очень нелегко. С другой стороны, этот крохотный мальчишка уже вызывает в нем столько чувств и эмоции, хотя Арсений-то провел с ним всего ничего времени, которое ребенок к тому же благополучно проспал, что кажется, будто любые, абсолютно любые трудности того стоят.

— Ты уже очень помогла. — Мужчина улыбнулся, да вот только его голубые глаза не улыбались вместе с ним. — Насть… А ведь он подрастет и спросит про тебя. И что ты мне предлагаешь говорить?

— Что хочешь, — тихо сказала Анастасия, явно не желая смотреть мужчине в глаза. — Можешь выставить меня чудовищем, бросившим ребенка, можешь сказать, что ты со мной даже толком не был знаком, можешь придумать какую-то неведомую историю, можешь сказать правду и объяснить ему мою позицию. Твой сын, твое воспитание, и любую информацию обо мне тоже предоставлять придется тебе. Решай сам, какой я стану в глазах Антона, мне все равно. Единственная просьба — не ищи меня. Даже если он… — Она указала рукой на коляску, — вырастет и попросит, все равно не ищи. Потому что я этого не хочу. Я не хочу чувствовать себя виноватой перед ребенком, которого должна была, но не смогла полюбить.

— Ты и не виновата, — совершенно искренне произнес мужчина, — ты не была обязана становиться матерью. Ты этого не хотела, и если уж на то пошло, то это моя ошибка, что так вообще получилось. И это мне нужно просить у тебя прощения и…

— Не нужно, — остановила его Настя. — Пойми, пожалуйста, что я не виню тебя ни в чем и, более того, не сожалею о том, что родила. Антон — чудесный мальчик, я в этом уверена. Просто роль мамы… она не для меня. И это — единственная проблема во всем произошедшем. Я не могу его любить. Но зато это можешь делать ты. Так что не нужно просить у меня прощения, тебе не за что извиняться. Ни ты, ни я не видим в произошедшем какой-то трагедии, так что просто оставь все, что было, в прошлом и забудь, ладно? Просто люби этого ребенка, потому что ты умеешь любить, ты можешь его любить… да ты уже его любишь, даже если не осознаешь этого до конца. Стань для него достойным родителем, потому что я этого сделать не смогла и не смогу никогда. И будь счастлив… Будь счастлив сам и сделай счастливым ребенка… Твоего ребенка, Арсений. Он теперь только твой… А я пойду. Здесь наши дороги разойдутся окончательно и не сойдутся больше никогда. Потому что я не хочу, чтобы они сходились. Пусть у вас все будет хорошо. У вас обоих.

Она развернулась, намереваясь уходить. А Арсений понял, что он никогда не посмеет выставить ее в плохом ключе перед Антоном. Более того, он сделает все, чтобы убедить сына в том, что мама никогда не желала ему зла… Наоборот, она ушла, просто потому что осознала, что папа справится лучше. На самом деле Арс испытывал уважение по отношению к девушке. Она не побоялась признаться в собственной беспомощности, напрямую сказала, что семейная жизнь не для нее, и при всем этом попыталась сделать для сына все, что было в ее силах. Настя оказалась сильной… Очень сильной, хотя бы потому что не пыталась отрицать правду и подстраиваться под общепринятые нормы. Она сумела найти такое решение, при котором все удивительным образом остались в плюсе. Сама девушка получила свободу в полной мере, Арсений неожиданно для самого себя стал отцом, о чем, признаться честно, действительно мечтал, а Антон… У него семья. Пусть неполная, но всё-таки семья, где его непременно будут любить, несмотря ни на что. И разве это исполнение желаний каждого не дорогого стоит?

— Насть, — негромко позвал он не успевшую отойти далеко девушку. Та обернулась, вопросительно посмотрев на мужчину. — Спасибо за сына, — позволив себе улыбнуться, на этот раз ещё и глазами, сказал мужчина, уловив ответную улыбку Насти.

— Прощай, Арс.

Он прочитал это по губам, потому что говорила Анастасия совсем-совсем тихо.

Она развернулась, уверенным шагом двигаясь к своему авто. И больше не оглядывалась, так и уехала куда-то в ожидающую ее новую жизнь и ставя окончательную точку во всем том, что происходило между ней и Арсом на протяжении многих лет. Перевернула страницу, оставляя все, что было, где-то в прошлом и начиная новую историю. Историю, в которой они не пересекутся уже больше никогда…

— Ничего, Антош, — присаживаясь на край открытого багажника и смотря на своего маленького сыночка, все так же спокойно спящего в коляске, пробормотал Арсений, — справимся. Мы с тобой со всем справимся…