Вопреки ожиданиям окружающих, Стайлз не стал зачёркивать дни в календаре, дожидаясь того самого дня (он вообще выбросил все календари, что висели на стенах или лежали в доступных ему ящиках, а для Стайлза, на минуточку, нет ничего недоступного). Вопреки ожиданиям Стайлза, Дерек не просто так согласился с решением их родителей (которых, кстати, Стайлз вообще не собирал в коллегию по вопросам его личной жизни), а действительно принял обет безбрачия, спокойно дожидаясь стайлзового совершеннолетия.
С того рокового дня, когда старомодные предки испортили Стайлзу шестнадцатый день рождения и следующие за ним два года, Стайлз не мог спокойно усидеть на месте, когда Дерек находился в поле его зрения. Да что уж греха таить, его пробивал эротический озноб всякий раз, когда он только задумывался о своём богоподобном парне. То есть, дрожать он никогда не переставал. Что за его гиперактивными движениями никто не замечал, а потому от недотраха ему приходилось страдать в полном одиночестве.
А вообще-то должен был страдать и Дерек! А он сидел себе на протёртом огромной семьёй едва не до дыр диване, смотрел преспокойно какой-то там фильм, что наверняка крутили по телевизору каждый день уже в течение месяца минимум, и обнимал сидящего на его коленях Стайлза, сияя беззаботной улыбочкой от уха до уха.
— Тебя вот вообще ничего не смущает? — прервал эту раздражающую беззаботность Стайлз. Его тон предвещал серьёзную ссору, которая обязана была продлиться больше суток, в отличие от всех предыдущих.
— А что меня должно смущать? — Дерек давно зарёкся играть в угадайку со Стайлзом, ведь это могло длиться несколько часов, а к ответу, копошащемуся в бесконечности Стайлзовых идей, он бы так и не приблизился.
— Мы уже целую неделю не занимаемся сексом! — завопил тот, махая руками. От получения множественных травм Дерека спасала только ловкость оборотня.
— Ты хотел сказать: «Неделю и шестнадцать лет»? — уточнил Дерек, намекая на то, что в их жизни секса не было в принципе и до стайлзовых восемнадцати лет эти цифры не имели значения.
— Вот именно! — возмутился Стайлз соразмерно увеличению срока неудовлетворённости, едва не свалившись с колен Дерека. — У меня уже все родинки зудят! — для наглядности он почесал покрытую тёмной россыпью шею, к которой Дерек мгновенно прикипел взглядом. Притянув Стайлза обратно, вжав его спиной в свой пресс, Дерек провёл кончиком носа по кромке его уха и так возбуждающе, что член Стайлза тут же вжался в жёсткую ткань штанов, прошептал:
— Я бы пересчитал все твои родинки… в качестве подарка на твои восемнадцать.
Закусив губу в предвкушении, Стайлз прокусил её до крови, услышав уже осточертевшую концовку предложения.
— Ну и пересчитывай! — зло прокричал он, соскочив с Дерека и встав на ноги. — На! Пожалуйста! Все забирай! — стал он отряхивать кожу и вытряхивать одежду, посыпая пол родинками. — И проводи свои скучные одинокие ночи за долбанным пересчитыванием!
Родинки, оказываясь вне Стайлза, скоро обзаводились тонкими ножками и ручками и с широко открытыми объятиями устремлялись к поднявшемуся с дивана шокированному Дереку. Забравшись по обуви, они забирались под штанины и бежали вверх, заполняя всё пространство чистой Дерековой кожи. От щекотки он весь дёргался и издавал целый букет странных звуков, лишь глухому показавшихся бы смехом, что совершенно не помогало ему догонять сбегающего с посиделок молочно-белого Стайлза, совсем на себя не похожего без «шоколадной крошки».
— Пос… уй… той… ай… Ста-а-аха… Ст-ай! Стайлз-ик! Стой-ой-ой!
Дверь с громким хлопком закрылась прямо перед его носом, а родинки, наконец устроившись на своих местах, хором блаженно вздохнули и закрепились, втянув руки-ноги обратно. Взглянув в рядом стоящее зеркало, Дерек увидел бесконечно грустного, словно побитого и выброшенного на улицу щенка, похожего на инвертированное ночное небо.
***
Резко сев в постели, Стайлз нащупал на прикроватной тумбочке свой телефон, включил фронтальную камеру и ослепил себя вспышкой. Перетерпев режущую боль в глазах, он глянул на снимок и облегчённо выдохнул, обнаружив все свои родинки на их законных местах.
— Дерек, мне приснился кошмар! — потянувшись через того к настольной лампочке на его стороне, он включил яркий жёлтый свет. — Мне было снова шестнадцать, а ты отказывал мне в се… А-а-а! — завопил он на высокой ноте.
— Что?! Где?! Кто?! — вскочив с постели, Дерек стал судорожно оглядывать комнату, но, не найдя никакой опасности, перевёл взгляд на Стайлза, закрывающегося тонкой простынёй, будто способной защитить его, и тыкающего в Дерека дрожащей рукой.
— У… у… у тебя… на л-лице, — заикался Стайлз. А Дерек, наконец поняв причину неожиданного ночного пробуждения, выпрямился по стойке смирно и быстро отряхнул лицо.
— Я всё объясню! — начал он оправдываться, а Стайлз вдруг расслабился и уставился на него с подозрением.
— Ты ел моё печенье? — проговорил он медленно и с нескрываемой угрозой. — Ты опять ел моё шоколадное печенье?! — он набросился на Дерека с подушкой, надеясь хоть на этот раз выбить из него всю волче-сладкоежковую дурь.