Первые полгода своего главенства над кланом Обито делает попытки прыгать домой, где они все еще ведут ленивую войну с Какаши, и обратно в дом Фугаку Учиха с помощью Камуи. Но параноик Итачи, который на каждое перемещение вскакивает и рвется прямой наводкой к младшему брату на пару с Шисуи, что теперь тоже живет в этом доме, защищать Саске от всего и сразу, быстро заставляет понять, что скачки туда-обратно пора прекращать.

Изуми Учиха же вообще кажется единственной адекватной в этом доме, но лишь до того момента, пока он не замечает, как однажды вечером милая девочка-чунин обвешивает всю свою комнату ловушками, превращая ее в неприступный бастион. Старательно, методично, с полным осознанием, что в случае прорыва к ней подорвется весь дом.

Однако… радикальный подход.

Каждый раз, когда ложится спать, Изуми готовится к смертельному бою. И Обито не обольщается, догадывается, от кого она хочет защититься. Хотя, возможно, он утрировал. Но все же не предположить, что Изуми Учиха рассматривает его как угрозу, было бы глупо с его стороны после того, что он совершил.

Обито еще пытался отходить от дома, прежде чем воспользоваться Камуи, но осознал, что это дохлый номер, пусть даже в его понимании хотел сделать лучше и спокойнее для них всех. Двое молодых паронойящих Учиха отслеживают его нахождение даже во сне и почему-то считают попытки свалить домой чем-то из разряда отмашки к боевой готовности. Шисуи же, кажется, вообще спит исключительно тогда, когда поблизости либо Итачи, либо Обито. Изуми он скорее воспринимает как ту, что надо защищать, а не ту, что сможет в случае чего ему помочь. Саске в силу возраста входит в эту же категорию.

Сам временный глава клана Учиха подозревает, что это следствие травматических событий. В конце концов, не каждый может вырвать шаринган у Учиха. К тому же у такого, как Шисуи, чья слава шла впереди него.

Да так, что ни одной зацепки после себя не оставил. Орочимару, павший под подозрение, может, и личность порою увлеченная, но не настолько, при всей своей склонности к безумным экспериментам. Так что его исключили из списка подозреваемых, хотя и было неподтвержденное предположение, что в ту злосчастную ночь Змеиный саннин ошивался у Конохи. Он вообще любил приползать и уползать так, что о его присутствии знало очень небольшое количество людей. Но все же доказательств, что Орочимару был у Конохи в ту ночь, нет. И Обито на эту тему Минато высказывается довольно прямо, и тот в принципе с ним соглашается, Орочимару вообще во многом педант и не стал бы вырывать Шисуи глаза таким образом, что человек теперь, даже если бы и была возможность хоть частично вернуть зрение, наотрез бы отказался, так как довериться врачам просто бы не смог.

Скорее это было бы ювелирно, хотя и с такой же невозможностью восстановить их.

— Кому-то это выгодно, — устало говорит Минато-сенсей, изучая зацепки, которые им оставил неизвестный. Их было немного. И как уже выяснилось, Белый Змей Конохи к ним отношения не имел и вообще в последнее время куда-то запропастился. Но очень уж старательно кто-то попытался скинуть на Орочимару свои или чужие грехи. 

— Кому?

— Не мне.

Больше вопросов Обито не задает и возвращается к своей бумажной работе. И к нервным подопечным.

Через полгода он заваливается спать в свою личную комнату в доме главы клана, уже не пытаясь свалить домой. Зачем, если утром все равно сюда возвращаться?

Но иногда занятой и заморенный внезапно свалившимся на него кланом Обито появляется в своем доме и… в какой-то момент застает дружеские посиделки с вытащенным из подполья Корешком, которого «любезно» одолжил Данзо-сама. Хатаке смотрит на него с каким-то вызовом, но Обито лишь машет рукой, мол, не отвлекайтесь, я ненадолго, и сматывается обратно.

И даже выдыхает облегченно, что Хатаке нашел себе кого-то и, глядишь, теперь не придется за ним приглядывать.

Хотя кажется, что теперь у них немного роли поменялись и Какаши присматривает уже за ним.

К концу года он обнаруживает в доме еще и Майто Гая. Смотрит на странную компашку, бурчит что-то невразумительное, забирает пару шмоток и сваливает обратно в клановый квартал, из которого почти не выползает. А ведь еще полиция, охрана Конохи, миссии хорошо хоть ему не прилетают, Минато-сенсей, Итачи, Саске, тренировки с ослепшим Шисуи, которого Обито гоняет только так, не давая впасть в хандру, буквально вынуждая его делать упор на сенсорику.

Легенду о Слепом Убийце из Учиха, который кошмарил на протяжении десяти лет вражеские кланы, он ему уже сунул через Итачи. Пусть не расслабляется.

Изуми Учиха, которая не хочет с ним лишний раз пересекаться, но стабильно оставляет ему на столе еду, что удивительно — без яда, самая беспроблемная. Она просто берет на себя заботу о хозяйстве, патрули по Конохе и в принципе присматривает за всей их мужской компанией.

 Он за это искренне благодарен и потому таскает ей ее любимые сладости, невольно подав пример остальным. В этом доме каждый мужчина будет уважать женщин, не только тех, что из клана Учиха. Изуми, несмотря на то что Учиха, в первую очередь женщина. Последняя женщина клана, как бы страшно это ни звучало. И невеста Итачи, Саске придется свою искать со стороны. Так что мудаком по отношению к потенциальным невестам Обито быть никому в этом доме не позволит.

Правда, намеки на то, что ему тоже надо жениться, он старательно игнорирует и отчасти даже рад некоторым слухам про них с Хатаке.

Жизнь идет утомительно. Порой невыносимо. А самое главное — нет времени ни на что. Замотанный делами, он даже не находит сил на скорбь по клану, и похороны проходят с его каменным лицом.

Никто доподлинно не знает, что случилось с кланом Учиха, но Данзо-сама не подвел, и хоть все понимали, что ничего хорошего, но приняли факт резни. «Клановые разборки» устроили, в первую очередь, гражданских, которые думали, что либо Фугаку Учиха сошел с ума и вырезал весь клан от жажды власти, либо защищал свою семью. Каждый выбирал в меру своих желаний и фантазий более трагичный вариант. 

Для остальных… все было гораздо очевиднее, но все же Обито понимал, что в некотором роде клан Учиха, не без самоубийства Фугаку, выкрутился красиво. Как Данзо-сама хотел и, в принципе, обещал.

Обито Учиха — герой, да и вообще человек, верный Хокаге, деревне, клану, который сумел спасти и защитить остатки Учиха.

Красивая история. Вот только не идиотам было известно, да и не трудно догадаться, что Обито сам приложил руку к уничтожению и…

И опять его репутация шита белыми нитками по темным пятнам. Если человек готов вырезать собственный клан ради деревни… Силен, жесток, предан.

Как последняя собака.

Но для основной массы людей он герой.

Удивительно, что из пары Учиха-Хатаке именно Обито приобрел такую репутацию. Хатаке — гончая, Учиха — цепной пес.

А Рин Нохара, очевидно, последняя сука.

Самоиронии в Обито достаточно. Как и ядовитых комментариев для всех, кто пытается его словесно укусить.

Пропажа глаз с такой техникой, как Котоамацуками, оставалась тайной. Да и вообще внимание кланов отвлек тот факт, что кто-то пробил брешь в барьере и остался незамеченным, хотя не трудно понять кто, судя по слепому Шисуи. Даже Хьюга, что стояли в тот день на посту. И это опять же спасибо Данзо, что ловко сместил акценты.

Все знали, что что-то случилось, но информация, слава всем богам, не ушла дальше, чем хотелось. Хотя дело не сдвинулось с мертвой точки.

Порой Обито от всего этого внезапно на него свалившегося хочется просто сдохнуть. В некоторые дни ему даже кажется, что он уже почти готов к этому, но каждый раз вынужден просыпаться.

В одну из очередных бессонных ночей, когда дорога к дому на отшибе Конохи поросла травой, а стена из упаковок заварной лапши скорее всего уже давно была выкинута и сожжена с особым удовольствием, к нему явился Хатаке.

И тут же едва не нарвался на нервных Учиха, которых подбросило с кроватей, стоило только засечь вторженца.

— Спать. Всем. Это ко мне друг заскочил, — краем глаза Обито замечает Изуми, которая не успевает спрятать мангеке, и мысленно обещает ее отловить и провести воспитательную беседу.

Или Итачи натравить.

Вот же шутка судьбы. Все Учиха, и все с мангеке, и все двинутые! 

Одна надежда на Саске! Маленькая надежда…

То, что девочка после всего произошедшего пробудит эти проклятые глаза, ему в голову даже не пришло. Но то, что она их скрывает, это даже хорошо. Просто надо научиться лучше это делать.

Стоит озадачить этим парней, если они уже не озадаченные. И судя по тому, что он долго это не замечал…

Обито спотыкается на этой мысли, устало трет лоб и вздыхает. Отлично, ему не хватает только интриг от подопечных за спиной. Хотя убить его есть за что — заслужил. Но Обито хочет их разочаровать, так как им еще четыре года до восемнадцати лет Итачи придется потерпеть, прежде чем попытаться снести ему голову.

Выводок Учих, в том числе и Саске, который, оказывается, нахватался от Шисуи немного навыков сенсорики и паранойи, подозрительно разбредается по своим комнатам, в то время как Обито ставит на стол сакэ.

— Ты им что, нянька? — ехидно хмыкает Хатаке.

— В том числе, — устало трет он лицо. — Зачем пришел?

Какаши уже давно вытянулся и перестал походить на того тощего нервного подростка. И вообще в какой-то момент даже стал выше Обито, который, если честно, заметил это только сейчас. Впрочем, ему как-то все равно, хотя в другое время, может быть, и слегка побесился, что даже в росте псина сутулая его обошла.

Вот только Обито вырос из детских штанишек. А еще смертельно устал.

— Когда ты вернешься домой? — внезапно выдает Хатаке, отчего Обито едва не проливает сакэ мимо сакадзуки.

— А что, соскучился?

Вид у Пугала просто невъебически уставший и заебанный.

— Заебали сниться кошмары. Выспаться не могу.

 Ах вот оно что. Обито все реже появляется рядом, а у Какаши иногда случаются периодами затяжные кошмары, которые по итогу ведут к качественному недосыпу и паранойе. Обито своим присутствием эту паранойю приглушал. Все же они доверяли друг другу, и наличие рядом того, кто мог бы прикрыть спину, успокаивает.

Но ему казалось, что Хатаке научился сам справляться с этим.

— А я при чем? — устало выдыхает Обито. 

Отвали бога ради, еще с тобой разбираться.

Он невольно отслеживает, где его подопечные, и, уже не скрываясь, закатывает глаза под ироничным взглядом Хатаке, который тоже замечает неспящих Учиха.

Раз психованный за одной стенкой, за другой еще один, Изуми нервная и наконец Саске, растущий в нездоровой обстановке, который, судя по всему, сейчас зачем-то ползет по крыше.

Личинка шиноби, мать его.

Обито напоминает себе, что завтра надо будет отпинать мелкого к Кушине-сан. На терапию имени Наруто. По-хорошему всех бы туда отпинать и забыть, но, увы, не вариант.

Если он их туда отпинает или скинет обязанности главы на кого-то из них, Данзо тут же выкажет заинтересованность в его пребывании в Корне АНБУ. Хотя Обито этот вариант казался порой весьма заманчивым. Но только порой.

Ему хватило одного контакта с Корнем и Данзо, после чего он вырезал свой клан. И пусть Данзо выполнил все свои обещания, Обито больше не желал влезать во все это. Но будучи главой клана, учеником Хокаге, Другоубийцей и Кланоубийцей, героем и кем только еще не в глазах окружающих, отвертеться полностью от соприкосновения с темной стороной Конохи все равно не мог.

А еще завтра годовщина смерти Рин и… блядь. Будто ему годовщины великого кланового вымирания Учиха не хватило месяц назад. Или сколько там прошло уже времени?

Он устал.

В бордель, что ли, сходить? Обито устало накидывает иллюзию и активирует барьер от прослушивания, уже предполагая, что за любопытным Саске отправился Итачи. Вот и хорошо.

Какаши, уловив иллюзию, недовольно приземляется напротив в кресло, после чего тыкает в свою повязку на глазу.

— Вот при чем. Пока ты рядом, они мне не снятся так часто.

— Потому что на сны у меня сил нет, — бурчит Обито, махом опрокидывая в себя сакэ. — И ты мне в этом совсем не помогаешь своими похождениями.

— Голубые глаза, — внезапно выдает Хатаке, и он замирает на месте. — Тебе они каждую ночь снятся, так что не ври, что я тебе мешаю.

Обито тут же огрызается:

— Хули ты тогда жалуешься, что тебе кошмары снятся? Сам перед Минато-сенсеем закосячился, при чем тут я?

С тех пор как Обито вернулся с того света, вылеченный неизвестным чудотворцем, прошло достаточно времени. Честно говоря, он сам не уверен, было ли это видением, наваждением или просто его фантазией. Поэтому даже во время всех допросов ни разу не сказал о голубых глазах на детском истощенном лице.

Шанс, что они действительно были реальностью, очень мал. Не могла же его маленькая девочка вылечить, правда же?

Или могла. Ведь в этом мире все возможно, не так ли?

— Обито.

Вот только Хатаке ее не видел, но он не идиот. Глюки же, как некоторые воспоминания в виде кратковременных видений, точно не передавались. Они проверяли. Поэтому отмахиваться смысла не было. Но по привычке он всегда это делал. И так же по привычке привирал.

Глаза Минато-сенсея были голубыми, так что технически…

— Что еще ты видел? — вопрос звучит резковато.

Хатаке устало потирает свой родной глаз и вздыхает, невольно заставляя Обито напрячься.

— Я так и не понял, что ты нашел в Юми-чан. Думал, что у тебя со вкусом все в порядке, Обито, — нотки иронии даже обескураживают поначалу, а потом… 

Чего?..

Обито кажется, что это просто попытка сменить тему. Отчасти это действительно так, но то, в какую сторону все повернулось, ему совсем не нравится.

Учиха моргает. За секунду у него на лице сменяется множество эмоций, от непонимания и осознания до…

Обито смотрит на Какаши сначала с потрясением, а потом с возмущением, перерастающим в ярость.

— Хатаке… — медленно говорит он низким голосом. — А ты не охуел?

— Нет.

Вот же сволочь!

 Юми — это юдзе из веселого квартала в Танзаку, к которой Обито начал захаживать пару месяцев назад чисто для того, чтобы хоть немного расслабиться. Не самая красивая, даже не самая дорогая куртизанка отличалась невероятным спокойствием и умением закрывать глаза и не задавать вопросов. По мнению Обито, очень умная девушка, которая давала то, что ему нужно, и не боялась шрамов и повязки на лице, воспринимая следы от увечий с полным безразличием.

Она ему даже нравилась этим. Явно поняла, что он не простой клиент, а из тех, кто любит оставаться неузнанным.

Мало кто знал, что шаринган — такая вещь, которую не всегда можно контролировать. А точнее, во время сильных эмоций он мог активироваться. И чем эмоциональней и порывистей был Учиха, тем сложнее в некоторых моментах, обычно интимных, не поддаться соблазну и… не считать все эмоции партнера. Интимная клановая особенность, о которой не распространялись.

Увы, Какаши пришлось на себе испытать эту особенность…

Как уже раньше было выяснено, порой шаринган Обито и Какаши «пошаливал» и подкидывал им сюрпризы в виде видений, снов, нечетких картинок и ощущений…

Обито не был ханжой, но секс втроем, пусть сам Хатаке в нем не участвовал физически, не то, о чем хочется узнать за сакэ от лучшего друга.

— Или тебе тоже это приснилось? — сардонически усмехается Обито.

— Я просто решил проверить, — отмахивается Какаши, но Учиха, уже наученный долгим общением, видит, как тот косит своим темным глазом в сторону. Сомнений не было. Проверил.

Не то чтобы Обито это как-то трогало, в конце концов, он не идиот, чтобы ревновать или хоть как-то серьезно относиться к женщине-проститутке, но от Какаши Хатаке, конечно, такого не ожидал.

Хотя от него-то как раз ожидать можно все что угодно.

— И как? 

— В видениях было лучше, — усмехается Хатаке, спуская с лица маску и выпивая сакэ.

Обито фыркает, даже не поведя глазом на такое открытое доверие с его стороны. Какаши хоть лицо и не любил показывать, но столько лет в одной команде и в одном доме не могли не ослабить непреклонность убеждений о скрытии смазливого личика. Видел уже, не впечатлился.

— Ну да, у тебя есть с чем сравнить.

Сучий сын салютует ему сакэ и ухмыляется.

В отличие от Обито, который предпочитал постоянного партнера, Хатаке был более свободен в сексе, хотя и с оговорками, так как АНБУ накладывало свой отпечаток — секс без обязательств среди своих считался нормой. Обито прикола масочного порно не понимал абсолютно, так что, если что и мелькало редкими вспышками перед глазами, не обращал внимания. Ему было не до постельных приключений Какаши Хатаке, более известного как «Гончая», который, возможно, перетрахал всех АНБУ, что были не против.

Вне службы масочники тоже встречались, но это было по предварительному сговору или «случайно», когда каждый делает вид, что не знает другого. Могли даже «познакомиться», но отношения на службе не приветствовались, насколько Обито знал, хотя что ему до личной жизни друга?

Но, что удивительно, Хатаке, видимо, такой же деликатностью не отличался. Псина сутулая.

Сакэ заканчивается, и Обито устало прикрывает глаза, упираясь лбом в сцепленные в замок пальцы, опуская тяжесть своей головы на локти, стоящие на столешнице.

Вымотался. Не физически — морально скорее. И даже попытка Хатаке развести на эмоции не слишком-то действует на Обито, что обычно эмоционировал — с возрастом все чаще матерными конструкциями — на очередную выходку бывшего сокомандника. Сейчас не хотелось. Просто не было ни сил, ни желания.

Но друга, который все-таки наконец решил прийти к нему в гости с разговором, видимо, такое положение дел совершенно не устраивало. Это у Какаши роль молчуна и загадочной сволочи, а Обито всегда в их дуэте отличался эмоциями и энергичным поведением, несмотря на возраст.

— Пошли, — не заметить внимательный и какой-то решительный взгляд Хатаке сложно, но у Обито нет никакого желания куда-либо тащиться.

— Куда? — вопрос без особого интереса.

— В Танзаку, — коротко и лаконично говорит Хатаке.

Обито кривится в ухмылке.

— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?..

— Хочу, чтобы однажды утром тебя не объявили нукенином, когда ты сбежишь от всего этого, — хмыкает Какаши и оказывается рядом, хватая его за плечо, призывая подняться. — Алкоголь, женщины, деньги.

— Ты сейчас назвал три главных порока шиноби, ведущих к скорой смерти.

— Джирайя еще не сдох, — коротко смеется Какаши. — И вроде бы не собирается. Так что пошли.

Обито тоскливо смотрит на друга снизу вверх, а потом вздыхает.

— Аргумент. Но у меня еще работа…

— Похер.

И именно это действительно звучит весомо.

Похер, сегодня он наебенится как последняя скотина. Хатаке за ним присмотрит, раз сам потащил. Не кинет же он Обито в беде, верно?

<center>***</center

Спустя время Обито убеждается, что Какаши в беде его не кинет. Он его втянет в какую-то хуйню.

Вообще, хитай-ате с отличительным знаком деревни разрешалось снимать в нескольких случаях. Если того требует задание, если ты на службе как АНБУ, если ты высокоранговый шиноби из элиты, чья верность Конохе неоспорима, и если ты принадлежишь к тем личностям, которым постовые не зададут вопросов. Хотя с большей вероятностью они просто не смогут их задать, так как шиноби, не носящий хитай-ате, в любом случае из категории тех, кто не хочет быть узнанным.

Но тем не менее в случае обнаружения подозрительного субъекта попросят сообщить определенный код и в зависимости от ответа уже поступят на свое усмотрение. Например, отпустят… и доложат тем, кто отпускать уже будет не намерен.

Обито и Какаши входили в число тех, кто мог в случае необходимости снимать хитай-ате. А учитывая, что оба являлись весьма специфическими людьми на высоких должностях, краткий пароль, оброненный постовым на выходе из Конохи и таким же на входе в Танзаку, замаскированным под гражданских, сразу же сделал их неинтересными.

Ученики Хокаге. Один в личной охране состоял, а сейчас действующий глава клана Учиха, другой по сей день капитан АНБУ и глава клана Хатаке. Все явки, пароли, секретные коды, названия. Они знали все и могли грамотно этим распорядиться, даже не оставив в реестре «пришедше-ушедших» своих имен.

Имели полное право.

Цветастый и шумный ночной Танзаку встретил их огнями и смехом проституток в веселом квартале. Бары, бордели, игорные дома. Обито был здесь не раз, а судя по тому, как Хатаке уверенно куда-то его тащил, то не один он был тут частым гостем. Но Обито чаще всего ходил к юдзе, а вот Хатаке направился в игорный дом.

— Азартные игры?

— Расслабляет.

— А, так поэтому ты сдал дома в своем квартале в аренду, — ехидно тянет Обито, намекая на то, что Хатаке все так же живет в их общем доме и платит налоги пополам.

А квартал он все-таки в аренду сдал, сняв барьеры. Зарплаты АНБУ не хватает?

На них обоих простая, но качественная одежда. Оба без хитай-ате, с открытыми лицами. У Какаши на глазу со шрамом линза и сам шрам скрыт под нарисованной татуировкой. Обито же продлил шрамы частично на левую часть, замаскировав пустую глазницу как давнее ранение.

Хатаке, что удивительно, не отвечает, и Обито невольно заинтересовывается, чуть замедлившись, как и друг, на входе в игорный дом.

В отличие от Какаши, который не может контролировать шаринган, сейчас прикрытый линзой, Обито приходится активировать свое додзюцу, тут же накидывая на глаза иллюзию, чтобы не пугать гражданских и…

Женщина. С голубыми глазами. Яркими, выражающими скуку и немного недовольство. Обито на мгновение замирает на месте, а после тут же копирует Хатаке, становясь настороженным, будто готовым к броску, но при этом не показывая свое напряжение, скорее наоборот расслабившись, будто кот, следящий за мышью.

Потому что она кажется знакомой. Ее глаза кажутся знакомыми. И не только ему, но еще и Какаши, который бросает на него короткий взгляд.

Она сидела в светлом кимоно, украшенным цветами сакуры, и расслабленно курила кисеру. На лице ее было спокойствие, и легкое нетерпеливое ожидание конца игры выдавали лишь движения тонких пальцев.

Тонкая, хрупкая, невысокая. Она невольно привлекала к себе взгляд. Нежная шея была открыта, темно-лиловые волосы собраны в высокую прическу. Макияж легкий, неброский, но естественной белизны кожи достаточно, белила были бы даже лишними.

Красивая… и опасная. Обито в этом уверен.

Хатаке незаметно втянул воздух носом, принюхиваясь, делая шаг в сторону азартной компании, сформировавшейся у столика, за которым сидела красавица, и Учиха не мог не отметить, как он на мгновение затормозил, а после бросил быстрый взгляд на Обито, намекая ему быть начеку.

Было что-то еще. Но что, он не смог уловить и расшифровать.

Учиха напрягся еще сильнее, когда увидел, что темный зрачок родного глаза Хатаке… странно расширился.

Что-то не так.

Но Обито все равно кивнул, давая понять, что прикроет, отпуская Какаши на передовую.

<center>***</center>

Игра закончилась. Молодая женщина плавно поднялась, коротко улыбнулась на комплименты и, забрав свой выигрыш, спокойно отправилась на улицу, профессионально теряясь из виду заинтересованных. Они оба последовали за ней, скрывая чакру, но не особо скрываясь сами.

Ее чакра… ее было немного. На уровне слабого шиноби, и Обито невольно подумал, что вряд ли она сильная куноичи, но тут же оборвал себя. Все может быть не так просто.

Женщина тем временем завернула в один из переулков, четко давая понять, что заметила слежку, хотя они особо и не прятали своего присутствия. Незачем было в пределах своей страны.

Обито расслабленно привалился плечом к стене переулка, контролируя пространство, тогда как Хатаке приставил к тонкой белой шее женщины тускло блеснувший кунай. На переулок плавно легла иллюзия.

— Номер.

— Цветочный отдел, — ровно прозвучал голос, и Обито переглянулся с Какаши, невольно зеркаля друг друга. Оба нахмурились. Гончая заколебался.

— Номер, — повторил он.

Женщина бросила на него раздраженный взгляд.

— Момо.<footnote>Персик.</footnote>01746. Устроит?

— Не самый популярный цветок, — выдержав паузу, проговорил наконец капитан АНБУ, убирая кунай. — Но вам подходит.

— Редко когда можно встретить кого-то из Цветочного отдела, — оттолкнувшись от стены и приблизившись к внезапно начавшему распространять свои флюиды очарования Хатаке, проговорил Обито. — Обычно вы… не показываетесь на глаза.

Женщина фыркнула, а потом улыбнулась.

— Думаю, увидеть учеников Хокаге под прикрытием в веселом квартале — тоже достаточно редкий случай. Но мы можем сделать вид, что этого не было. И не будем мешать отдыху друг друга, — тон голоса четко намекал на то, что их интерес к ее персоне слишком навязчив и на этом разговор стоило бы закончить.

Обито, в принципе, был согласен. Да и это было наилучшим вариантом.

Если бы не одно но. Ее нужно проверить получше. Возможно, он ошибся, но странное беспокойство…

— Предлагаю другой вариант, — Хатаке мягко улыбнулся из-под полуприкрытых век. — Не хотите ли вы разделить с нами эту ночь, что с рассветом развеется, оставив лишь приятные воспоминания?

Обито, собирающийся дать сигнал местному отделу, отвечающему за Танзаку, как и за любые другие крупные города, косится на Какаши.

Чего?

На лице Момо отразилась легкая тень удивления. Она склонила голову к плечу, задумчиво рассматривая Хатаке снизу вверх. На его фоне она выглядела хрупкой и маленькой, но, вопреки всему, равной.

И, кажется, такой же ошарашенной, как и Обито. 

— Неожиданно, — протянула она. — Весьма неожиданно.

— Не воспринимайте слова моего друга всерьез, — Обито совсем не понравилось то, к чему клонит Хатаке. Да и вообще, какого?… — Он просто…

— Втроем? — внезапно игнорирует Учиха цветочная АНБУ.

Мир, казалось, замирает. И Обито чувствует себя очень странно, столкнувшись с одновременно знакомыми и незнакомыми голубыми глазами, на дне которых смешивался смех с беспокойством. В горле внезапно становится сухо, и фантомно он ощущает, как его чакра, всегда такая огненная, непокорная и сложная, будто в первый год после чудесного спасения, смешанная с другой, мягкой и текучей, освежающей и дающей надежду, замирает. Словно весна после затяжной зимы отголосками звучит в изувеченном теле.

Это слишком.

Не может же Какаши устроить все это…

— А если и так? — низким голосом говорит Хатаке, тем самым заставляя разорвать короткий зрительный контакт, возвращая Обито из вороха ощущений и воспоминаний обратно в реальность.

Что за?..

Какого биджу? А самое главное, она ведь не боялась смотреть ему в глаза, как и в глаза Какаши, когда прекрасно знала, кто они! Подстава?

— Интересное предложение, но…

Учиха вглядывается шаринганом, накидывая легкую иллюзию ради проверки, и тут же едва сдерживает удивление, когда гендзюцу мгновенно слетает с девушки.

Хотя чему он удивляется, если она их подразделения цветов? Постельные убийцы не ходят на передовую, но порой опаснее, чем кто-либо. Правда… глаза. Но женщина выглядит юной, даже очень. Но глаза.

Они принадлежали той девочке. Но если предположить, что они все же встречались и…

Да нет. Это все Какаши со своими играми.

— А если я скажу, что вы не пожалеете об этом? — лукаво улыбается Хатаке, наклоняясь к девушке слишком близко.

— Вы медик? — не в тему спрашивает Обито. Хороший контроль чакры — самый лучший враг иллюзий.

Хатаке смотрит на него с раздражением.

Момо задумчиво окидывает Обито взглядом.

— Боитесь медиков? — с усмешкой тянет она.

— Всем известно, что лучшими убийцами, не оставляющими следов, в стране Огня являются Яманака, отдел дознания, медики и цветочные куноичи.

Она тянет с ответом, а после беззаботно улыбается.

— Думаю, у нас ничего не получится с таким подходом, — мягко говорит она, обращаясь к Хатаке. — Ваш друг излишне любопытен.

А излишнее любопытство не приветствуется. 

— О, простите его, он просто порой дурак, не знающий правил, — убийственно ласково и мягко говорит Какаши, на секунду пересекаясь с Обито взглядом. Мгновенная иллюзия передает едва ли не приказное «заткнись, блядь!».

Вот только Обито не успевает ответить, так как Какаши не дает утянуть его в иллюзию.

Правил, значит… Какие у тебя там правила, Хатаке? Это ты со всеми АНБУ перекувыркался и…

Неужели это действительно его рук дело? Развлечь его захотел? Или докопался до девчонки?

На второе походило больше. 

— Правила… — задумчиво тянет Момо. — Хорошо. Я согласна, но при условии.

— Каком? — с готовностью подается вперед Хатаке. Внезапная близость Какаши, что склонился к лицу Момо, Обито раздражает. Но лишь мимолетно.

То ли это затянувшаяся шутка, то ли он решил сам узнать все, что ему нужно, совместив приятное с полезным?

Обито бы не удивился. Хатаке — идиот.

— С рассветом эта ночь станет иллюзией, — с улыбкой говорит она нежным голосом. Какаши склоняется чуть ниже. — И никто из вас двоих не будет искать меня.

Обито недоверчиво смотрит на Момо. Неужели согласится?..

— Даже если очень сильно захочется вас найти? — тихо проговорил Какаши, и в его голосе звучал азарт, заигрывание.

— Особенно если захочется меня найти.

Мгновение, и тонкие женские пальцы ложатся на губы Хатаке, властным, но мягким движением отстраняя его чуть назад, четко устанавливая дистанцию.

Обито внезапно обнаруживает, что все это время наблюдал за ними двумя и за тем, как они завершают «сделку», не дыша.

Что-то не так. С ними обоими что-то не так. Ладно Хатаке отлично отыгрывает озабоченного, но почему Обито вдруг повело? 

Он пытается себя встряхнуть и невольно задумывается о том, что, может, действительно Цветочный отдел настолько опасный, как о нем ходили легенды? И эта шутка — совсем не шутка?

Хатаке осторожен до крайности. Он параноик похлеще Обито. И такое поведение напоминает ему…

Будто Хатаке напал на след и начинает играться со своей жертвой.

Хотя кто его знает, может, это его обычное поведение при совращении коллег по цеху. А ведь Учиха так надеялся на его здравый смысл — больше, чем на свой. Но здравый смысл Обито и, видимо, Какаши разбивается обо что-то непонятное.

Ему хочется… Обито сам не знает, чего ему хочется, но взгляд прикипает к тонкой фигурке куноичи и не собирается терять ее из поля зрения. Обито ищет подвох, пытается прочитать, просчитать действия, но лишь выхватывает шаринганом ее ресницы, движения рук, считывает и запоминает плавную походку, отблеск фонарей, рассыпавшихся искрами на волосах.

Надо погасить шаринган. Надо… Надо… Надо…

Иллюзия держится, скрывая додзюцу от посторонних, но почему-то погасить глаза не выходит.

И Обито смотрит. Смотрит. Смотрит. Смотрит.

Это ненормально. Ему нужно, им обоим необходимо, они должны…

Обито Учиха перехватывает взгляд Какаши Хатаке и сглатывает, понимая, что не один сходит с ума.

В глазах у Какаши тоже… что-то нехорошее. Нездоровое.

Надо заканчивать это все!