Чонгук болезненно застонал и открыл глаза. Тело болело так, как будто по нему проехался каток. Он почувствовал кислородную маску на лице. Гук медленно закрыл глаза. Он в больнице. Почему? Воспоминания лавиной начали накрывать альфу. Истинный. Изнасилование. Новость о предполагаемой смерти Тэхёна. Избиение Мином.

«Я тебя ненавижу, — чётко раздалось в воспалённом мозгу Чонгука. — Ненавижу».

Внутри альфы всё сжалось в комок. Зверь пронзительно завыл, заглушая звуки пищащих приборов в палате. Чонгук вспомнил свою последнюю мысль, прежде чем потерял сознание. Он любит Тэхёна. Неправильно любит. Больной ненормальной любовью. Но любит.

«Ненавижу», — вновь произнёс голос Тэ в голове Чона.

«Ненавидь, — обречённо начал мысленный диалог Чонгук. — Только будь живым. Я клянусь, я к тебе больше не приближусь. Сяду в тюрьму, если захочешь. Только скажи мне, что ты жив».

Но голос Тэхёна в голове альфы молчал.

«Я схожу с ума, — сделал вывод Гук. — Мне Мин что-то повредил. Люди не могут разговаривать друг с другом ментально».

В палату вошли врач и Хосок. Доктор, увидев, что Чонгук пришёл в себя, начал осмотр. Он снял маску с лица альфы. Задавал какие-то вопросы, на которые Гук еда слышно отвечал слабым голосом.

Хосок стоял в стороне и терпеливо ждал, когда врач закончит свою работу. На сына было страшно смотреть. Лицо Гука напоминало один сплошной синяк. Губы распухли, глаз почти не было видно. Плюс ко всему этому два сломанных ребра и сотрясение мозга. Старший Чон был в курсе, кто это сделал с Гуком и за что. Как бы ему сейчас не было жалко сына, но предпринимать он ничего не собирался. Закон жизни: За каждую подлость рано или поздно наступает расплата. И бумеранг ударил по Чонгуку мгновенно. Судьба не стала выжидать, чтобы в будущем нанести удар. Его глупый ребёнок может этого и не выдержать. Этого Хосок боялся больше всего. Его отцовский долг — быть рядом и не дать Гуку уйти туда, откуда не возвращаются. Хосок не выдержит ещё и смерть сына.

Альфа вспомнил, каким был Чонгук очаровательным ребёнком, его большие наивные глаза оленёнка и милую кроличью улыбку. Как он радостно бежал навстречу к Хосоку, когда тот возвращался с работы, залазил на руки и обнимал маленькими ручками. Как его ещё живой супруг смотрел на своих альф с обожанием и любовью. Они тогда были так счастливы. Больше этого не повторится. Ни у него. Ни, к большому сожалению, у Чонгука. Что же стало с его милым мальчиком? Чувство вины снова затопило душу Хосока. Но он больше не пойдёт на поводу у вины. Да. Она есть. Но пока ты жив, есть шанс всё исправить. Всегда есть шанс. Главное — им воспользоваться.

Врач закончил осмотр и подошёл к Хосоку.

— Его состояние относительно нормальное. Рёбра заживут, синяки пройдут. Меня больше беспокоит его психологическое состояние. Вы сказали, что его истинный погиб?

— Да, — тихо ответил Чон.

— Я бы посоветовал обратиться в реабилитационный центр после того, как он физически поправится. Там специалисты помогут ему справиться с потерей.

«Эх, — подумал Хосок, — если бы это была просто потеря. Здесь всё намного серьёзнее. Но доктора нам точно понадобятся».

— Хорошо, — сказал он вслух. — Спасибо вам. Я побуду с ним?

— Да, конечно. Только недолго. Ему нужно отдыхать, — ответил врач и, поклонившись, вышел из палаты.

Хосок взял стул и, поставив его у койки сына, сел.

— Как ты?

— Плохо, — прохрипел Чонгук.

— Я вижу, — горько усмехнулся старший альфа. — Это Юнги сделал?

— Да.

— Из-за Тэхёна?

— Да, — Гук слегка повернул голову и посмотрел с надеждой на отца. — О нём что-нибудь известно?

Хосок отрицательно покачал головой.

— Блять, — прошептал Чонгук, закрывая глаза.

— Сын, полицейские скоро прекратят поиски, — сообщил Хосок.

— Но почему? — Гук распахнул глаза и попытался сеть. — Прошли всего лишь сутки.

— Лежи! — приказал старший Чон. — Прошло четыре дня. Ты всё это время был без сознания. Мин здорово тебя отделал.

— Я четыре дня был без сознания? — ошалело протянул Гук, чувствуя, как боль в рёбрах усилилась от резкого движения.

— Да. Я думаю, что ты подсознательно не хотел возвращаться в реальность.

— Не знаю.

— Ладно, — Хосок встал. — Мне пора по делам. А ты отдыхай. Я вечером ещё заеду.

«Ненавижу, — снова прошептал голос омеги, — не-на-ви-жу».

— Отец, я тебя прошу. Не прекращай поиски Тэхёна, — сдавленно зашептал Гук. — Пожалуйста. Он жив. Я это знаю.

— Гук, — почти ласково произнёс Хосок, взяв за руку сына. — Это просто твой альфа не хочет его отпускать.

— Отец, я его слышу, — взволнованно сказал Чонгук. — Понимаешь, слышу. Он говорит со мной.

— Это последствия сотрясения, — заметил альфа. — Успокойся. Я позову врача.

— Нет! — упрямо возразил Гук, вспомнив кое-что. — Я его и раньше слышал. Помнишь, я тебе говорил? Сразу после того, как я его взял силой. Это было до сотрясения.

Чонгук вцепился в руку отца, не отпуская его.

— Гук, не волнуйся.

— Отец, он жив, — повторял Чонгук. — Он жив. Он не мог умереть.

— Я сейчас позову доктора.

Хосок мягко высвободил руку и вышел из палаты.

Чонгук обречённо закрыл уставшие глаза, прислушиваясь к себе. Для него было жизненно необходимым слышать этот голос. И пусть он говорит о ненависти к нему. Только так альфа будет знать, что истинный жив. Он жив. Чонгук в этом не сомневался.

Чон беззвучно пошевелил разбитыми губами. Безумно хотелось пить. Но звать кого-то он не собирался. Ему казалось, что чем больше он будет страдать физически, тем меньше будет становиться душевная боль. И внутренний альфа был с ним согласен.

«Как только я отсюда выберусь, я найду тебя, Тэ, — пообещал он. — Хотя бы для того, чтобы попросить прощения. Я знаю, что я никогда его не получу. Но я должен. Ты меня слышишь?»

Ответом было молчание и поскуливание внутреннего зверя, который так же был в ожидании бархатистого голоса, наполненного ненавистью.

Чонгук тихонько застонал. Боль в голове и рёбрах становилась невыносимой. Действие лекарств заканчивалось. Но при всех страданиях, физических и душевных он чувствовал, что упускает что-то очень важное. Что именно, Чон не мог вспомнить.

**********

— Тэхён, быстро ляг в постель! — строго приказал Намджун, увидев, как омега выполз из своей спальни и черепашьим шагом исследовал длинный коридор. — Куда ты направился?

Альфа нёс обед Тэхёну. Юнги и Вичан куда-то уехали по семейным делам. И в доме сейчас находились только Тэ, Джун и повар, которого привёз Вичан, аргументировав это тем, что Тэхёну нужна нормальная еда. На возражения Намджуна, что он сам может готовить, омега заявил, что Ким — телохранитель, а не шеф-повар.

— Просто гуляю, — слегка улыбнулся Тэхён. — Мне надоело лежать в кровати.

Намджун с удовлетворением отметил эту слабую улыбку на бледном лице омеги. Синяки у Тэхёна уже практически сошли, оставив после себя желтоватые пятна.

Все эти дни они постоянно были рядом с Тэхёном, не оставляя омегу одного практически ни на минуту. Вичан всегда пытался разговорить Тэ, понимая, что омега попросту может замкнуться в себе. Даже когда Тэхён ничего не отвечал, старший омега болтал без умолку. Он рассказывал забавные случаи из жизни своей семьи. Он даже привёз фотографии маленького беззубого Юнги, сидящего в детской ванночке с резиновым утёнком на голове. В любой другой ситуации Юнги бы придушил папу за такой компромат. Но сейчас только закатывал здоровый глаз, отмечая, как у Тэ начинают блестеть глаза. О замужестве пока речи не шло. Юнги решил, что ещё не время. Для начала Тэхён должен полностью окрепнуть.

Каждое утро Тэ обнаруживал на прикроватной тумбочке свежий букет цветов из сада. Это старался Намджун. Ким вставал ни свет ни заря и любовно собирал букетики. Когда он принёс первый букет, Тэ на него даже не обратил внимания, безразлично скользнув взглядом по нежно-розовым бутонам. Ко второму омега несмело прикоснулся рукой. А третьему подарил что-то наподобие улыбки.

— Гулял бы себе по комнате, — пробурчал альфа. — Пойдём есть.

— Джун, а где Юнги? — поинтересовался Тэхён, входя следом за Намджуном в свою спальню.

— Уехал с Вичаном.

Джун поставил поднос на тумбочку и помог лечь Тэхёну.

— Джун, — тихо начал Тэхён, но замялся.

— Что такое, Тэ? — альфа обеспокоенно заглянул в глаза омеге. — Тебе больно?

— Нет, — омега теребил длинными пальцами краешек одеяла. — Я просто хотел тебя попросить.

Тэ вновь замолчал. Джун взял с подноса миску с супом и подал её омеге.

— О чём?

— Расскажи мне о Юджине, — прошелестел Тэхён, боясь, что альфа его сейчас пошлёт. — Понимаешь, спрашивать Юнги или Вичана мне неудобно. Я могу доставить им боль. А ты его тоже знал. Расскажи мне, каким он был.

— Ладно, — согласился Джун. — Но с условием, что ты съешь весь обед.

— Я согласен, — быстро закивал Тэ.

Ему очень хотелось узнать о погибшем брате Юнги. И хотелось понять, не заменяет ли он Минам омегу, который так рано ушёл из жизни. Тэхёну было сложно поверить, что они к нему относятся просто потому, что хотят помочь. Ладно ещё Юнги, но не Вичан. В последнее время в его жизни было столько дерьма, что как-то сложно начать просто верить в хорошее.

— Как ты к нему относился? — спросил Тэ, запихивая в рот ложку супа.

— Я его любил, — с ходу признался Намджун. — Очень сильно. Как омегу.

Тэхён перестал есть и уставился на Джуна.

— Что?

Продолжение следует…