Вершины канадских Кордильер всегда были покрыты снегом. Круглый год неприступные горы не меняли свой облик, не снимая кристально-белые короны. Такое постоянство успокаивало: время здесь как будто остановилось ещё далеко в прошлом тысячелетии.

У подножия гор расположились крохотные деревушки, обязанные своим существованием редким туристам. Оттуда до местного монастыря можно было добраться только на лошади — для автомобилей и повозок на дороге было слишком много препятствий. Дорога до монастыря занимала около получаса и вела выше в горы, к небольшому поселению верующих, совершающих регулярные паломничества к древним алтарям, которые Кордильеры тщательно прятали от непосвящённых.

Монастырь большую часть года тоже был укрыт снегом. Воздух там был всегда свежим и таким чистым, что покалывал нос. А хвойные деревья, хоть и редкие, росли такими здоровыми, что всё вокруг пахло их иголками.

Каждая деталь этого места так подходила Лине, что Олег легко бы поверил, что она выдумала монастырь сама. Её рассказы об этом месте так живо сплелись в его голове с её образом — прядями тёмных волос, акварельной бледностью глаз — и звуками её голоса, что, когда Олег сам оказался в Кордильерах и прошёлся по туристической деревушке в поисках единственной гостиницы, он словно увидел перед собой душу дорогой подруги.

В деревнях у подножия гор говорили на утомительной смеси немецкого и французского, которую даже Олег, искушенный обилием известных ему акцентов, считал неразличимой, и лишь некоторые представители молодёжи могли поддержать беседу на английском (такие обычно учились за границей и возвращались домой лишь на каникулы). Всё, необходимое туристам, было написано в копеечных путеводителях и на указателях, а на вопросы о необычном монастыре отвечали специально обученные экскурсоводы.

Олег подумывал пойти к излюбленному Линой монастырю в составе экскурсии: заглянуть за ширму тайны, увидеть, чем из года в год Лина занималась в Кордильерах, совершая сюда поездки раз или два в год. Но даже если просто увидеть канадские горы казалось ему проникновением в личное пространство Лины, то приблизиться к монастырю, наверное, было бы сродни выбиванию двери в её сердце. Это было бы неправильно. Всё же они успели отдалиться друг от друга.

Она покинет монастырь завтра, как всегда, день в день согласно своим планам. Тогда он наконец сможет поговорить с ней. К сожалению, ему было, что ей рассказать.

***

Дима Дубин поехал в Диснейленд с Громом и Юлей не как третий лишний. Тогда, перед поездкой, они все ещё были стаей, тройкой закадычных друзей, даже несмотря на то, что знакомы были меньше полугода — с момента поимки Чумного Доктора. Но отношения между Юлей и Игорем развивались стремительно, и теперь, вернувшись из отпуска с друзьями обратно в родной Петербург, Дима всё сильнее начинал ощущать свою третьесть и лишнесть.

Сегодня, в на редкость солнечный для октября день, вся тройка собралась в квартире Грома, чтобы наконец очистить её от нагромождения фотографий и заметок, оставшихся ещё со времён, когда Игорь пытался разобраться в деле Чумного Доктора. Сразу после поимки Разумовского Грома отправили сначала в несколько командировок, а потом и в принудительный отпуск, чтобы спрятать от появившихся у него фанатов и хейтеров, поэтому вынести из квартиры весь хлам сразу не удалось, и до уборки руки дошли только сейчас.

Пока Юля и Игорь ворковали у громадного овального окна квартиры, смеясь над вырезками чумных докторов из энциклопедий и клея кусочки скотча друг на друга, Дима разбирался с обклеенной стеной. Распечатанные на стареньком принтере лично Громом, стену гостиной покрывали фотографии богачей и знаменитостей, которых майор рассматривал в качестве возможных следующих жертв Чумного Доктора. Некоторые из них были соединены друг с другом нитками или линиями маркера.

Почти неприметно, в самом верху коллажа висела и фотография Сергея Разумовского. И только сейчас Дубин заметил, что рядом с основателем соцсети “Вместе” висела газетная вырезка, небольшая, размером где-то с ладонь, на которой была изображена девушка. Обе фотографии были соединены неуверенным карандашным плюсиком, будто инициалы влюблённых, вырезанные в коре дерева.

Дима снял со стены газетную вырезку и всмотрелся в фотографию. Статья, к которой фото относилось, была отрезана, и понять, кто эта девушка, не представлялось возможным. На фото Дима узнавал только фон — детский дом “Радуга”, в котором выросли Разумовский и Волков.

Услышав очередной взрыв смеха Юли и Игоря, Дубин повернулся и вклинился в их идиллию:

— Кто это? Ещё одна одноклассница Разумовского? — он продемонстрировал фото друзьям. — По возрасту подходит.

Юля подошла, взяла вырезку и осмотрела девушку на ней.

— Нет. Это Ангелина Морозова, — объяснила она.

— Кто?

— Родители у неё высокопоставленные, вроде. Не помню точно кто.

— Чиновник и судья, да, — подсказал Гром.

— А как она с Разумовским связана? — Дима показал и фото Сергея, на полях которого виднелся тот самый карандашный плюсик.

Юля подняла брови удивлённо, словно он спросил какую-то детскую глупость.

— В кругу его фанатов популярны теории, что они тайно женаты, — ответил Гром. Дубин уже вдохнул, чтобы спросить что-то ещё, но Гром продолжил: — Нет, я не знаю, почему. Да, они много лет дружат, но сопоставления похожих фоток во “Вместе” и разборы их взглядов друг на друга на публичных мероприятиях меня не убедили.

Юля толкнула парня в плечо:

— Ничего ты не понимаешь. Люди найдут любой повод для шипперства.

Гром поймал руку Пчёлкиной, занесённую для очередного шуточного удара, и завязал с ней целый спарринг.

Дубину было не до веселья. Он снова всмотрелся в брошенную Юлей фотографию Ангелины Морозовой и нахмурился.

— А почему тогда её не допрашивали? Она могла быть сообщницей.

— Не-а, — легко ответил Гром, приземляясь на диван, и отпил из кружки остывший чай. — Когда Чумной Доктор начал свои расправы, её уже месяц в городе не было.

— Она, с тех пор как универ закончила, каждый год на несколько месяцев уезжает в какой-то детокс от цивилизации. То ли в деревушку в лесу, то ли в храм в горах, — добавила Юля. С бумажками на окне было покончено, и она приготовила тряпку, чтобы помыть запылившееся и заляпанное скотчем стекло. — Говорят, у неё крыша съехала от завышенных требований родителей.

— В этих её поездках у неё нет связи с внешним миром, поэтому подельничать Разумовскому она не могла, — заключил Гром с усталым вздохом. Погружение обратно в тягомотину окончившегося расследования его совсем не привлекало. — Но она, кстати, должна будет на днях вернуться в город. Надо будет пообщаться. Вдруг расскажет, что там творилось с Разумовским до её отъезда.

Диму не успокоила безмятежность Грома по поводу Ангелины. Юля заметила это и обеспокоенно склонила голову.

— Вряд ли она была причастна ко всему этому, Дим, — сказала она серьёзно. — Посмотри на неё. Она волонтёрит в “Радуге” уже лет десять. Если о ней что-то и слышно в прессе, то только про очередные её пожертвования или наставления выпускникам из детских домов. Она хорошая, правда.

— Разумовский тоже был хороший.

Дима вздохнул и бросил газетную вырезку в мусорное ведро.

***

Время неслось неумолимо. Приблизился октябрь. И хотя Лина необъяснимо любила этот месяц, в октябре она обещала вернуться домой, и это удручало.

Ей и так почти никогда не нравилось возвращаться домой после поездок в родные горы. Но, после того, как жизнь решила испытать её на прочность (Олег погиб, а Серёжа тяжёло это переживал), вспоминать, что существует жизнь за пределами забытых богом канадских деревушек, становилось всё больнее. А возвращение обратно домой было так же важно, как и сами поездки в заснеженный монастырь, затерянный где-то в Кордильерах, — из этого состояла её довольно своеобразная терапия.

Это было единственное место в мире, приносившее Лине покой. И ей опять нужно было его покидать.

В храме отпраздновали равноденствие. Дни стали короче. Осеннее солнце вставало не слишком рано и светило холодом, тонущем в сиянии снегов.

При монастыре вставали задолго до солнца. К восходу Лина успевала не только провести время за молитвой, но и справиться со своими обязанностями.

За завтраком вся община собиралась вместе. Они знали, что сегодня Лина их покинет, поэтому спешили к столовой с особым рвением, чтобы отпраздновать её последнее утро здесь и пожелать поскорее вернуться. Перед зданием дети играли в снежки.

Четверо мальчишек и девчонка, самая младшая, были удивительно шумными для такого раннего утра. Лина посмотрела на них с улыбкой. Вдруг, заметив взрослого, девочка бросилась к девушке и спряталась за широкими полами её стёганного пальто.

— Замёрзла? — Лина присела на корточки напротив неё и приобняла девочку с нежностью. В ответ малышка бросилась девушке на шею.

— Лина, не уезжай! — всхлипнула она. — Кто будет меня защищать от мальчиков и учить писать буквы, когда ты уедешь?

— Я вернусь. Ты же совсем скоро пойдёшь в школу?

— Да, я буду учиться в школе в деревне, как старший брат, — похвасталась девочка.

— Вот как только ты пойдёшь в школу, я вернусь, чтобы тебя поздравить. — Лина собрала снег голой рукой в маленький шарик и протянула своей маленькой подружке. — А пока меня не будет, ты должна научиться защищать себя сама. Договорились?

Девочка приняла снежок из рук Лины и уверенно закивала.

— Научусь, я обещаю!

И с громким боевым кличем она бросилась со снежком на своих обидчиков мальчишек. Лина распрямилась и отряхнула покрасневшие от холода руки от снега. Пальцы еле сгибались. Стоило, наверное, пойти погреться у огня, а то она опять что-нибудь застудит и не заметит.

***

До гостиницы надо было ехать на лошади. Лина их побаивалась, поэтому довезти её вызвался знакомый молодой монах, единственный в монастыре человек её возраста — обычно добровольно такую жизнь выбирали только люди постарше.

Когда они добрались до деревни, монах слез с лошади и подал руку Лине. Слезая, та запуталась в поводьях и упала прямо ему в руки. Парень воспользовался возможностью и обнял Лину на прощание. Сцена показалась Лине милой, но неловкой.

— Возвращайся скорее, я буду… мы будем ждать, — грустно улыбнулся парень. — Но если не вернёшься, я буду знать, что ты наконец нашла спокойствие и за пределами монастыря.

— Такое маловероятно, — посмеялась Лина. — Но спасибо за пожелания.

Парень резво вскочил обратно на лошадь и, не оборачиваясь, уехал. Лина провожала его взглядом, пока он совсем не исчез из виду, и только после этого вошла в гостиницу.

Внутри было мрачно. Убранство как в средневековой таверне привлекало туристов, но для таких, как Лина, уставших греть воду на костре, прежде чем помыться, были и номера со всеми удобствами. Девушка прошла мимо столов, полных шумных обедающих иностранцев, и подошла прямо к хозяину гостиницы за стойкой ресепшена.

Он узнал девушку издалека и дружелюбно улыбнулся.

— Анжелина! — произнёс он по-английски с сильным французским акцентом. — Неужели уже шесть месяцев прошло? Казалось, только вчера тебя видел.

— Привет, Адриан.

Девушка и мужчина обменялись дружескими поцелуями в щёки. Было приятно наконец видеть новые лица.

— Кажется, что вчера, а это был аж конец апреля! — отозвалась девушка.

— Долго ты в этот раз, но зато как расцвела, — хозяин гостиницы протянул Лине ключ с номером один, проскользив им по столешнице. — Твоя комната ждёт тебя со всеми твоими вещами.

— Спасибо, — Лина сложила руки вместе и поклонилась Адриану. Тот неумело спародировал монашеское движение.

— А, и кстати, тебя какой-то мужик искал, — мужчина показал пантомимой высокий рост и широкие плечи незнакомца. — Вот такой.

Лина закатила глаза. Наверное, это люди отца. Везде они её найдут и из-под земли достанут. Стоило ей лишь на день дольше уговора задержаться в поездке, как за ней тут же кто-нибудь приходил. Но… в этот раз она не задерживалась. Странно.

— Спасибо, что предупредил, Адриан. Если придёт снова, скажи ему, где я. А ты можешь…

— Принести тебе чизбургер и энергетик? Сию же секунду.

Лина благодарно улыбнулась.

— Ты лучший.

Она послала Адриану воздушный поцелуй и ушла дальше по коридору в свою комнату.

Первым делом она достала из чемодана смартфон и поставила его на зарядку. Потом приготовила свою мирскую одежду — ходить всё время в широком монашеском облачении было страшно удобно, но надоедало обычно уже на третий месяц.

Пока ванна набиралась горячей водой (прямо из крана!), Ангелина выщипала брови и сделала глиняную маску для лица. А когда она уже занесла одну ногу над ванной, зазвонил телефон.

Звук, от которого она отвыкла за такое продолжительное время, вызвал тревожные мурашки по всему телу и какое-то дурное предчувствие. Так и замерев у ванны, Лина дождалась, пока телефон перестанет звонить, и только потом подошла посмотреть, кто это был. Увидев имя контакта, она испуганно отшатнулась.

Олег Волков? Вот мошенники совсем разошлись: звонить с номера погибшего недавно человека это уже слишком. Ангелина уняла бешеный стук сердца, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, и вернулась к долгожданным водным процедурам.

После ванны, пахнущая всеми возможными косметическими средствами, Лина расчесала мокрые волосы и подровняла неаккуратно отросшую чёлку перед зеркалом. Наконец, она была голова возвращаться в реальную жизнь.

Надев бельё и широкую футболку, Лина вышла из ванной комнаты и тут же с восторгом отметила стоящий на столике у окна поднос с ягодным энергетиком без сахара и тарелкой с картофелем фри и чизбургером. Она тут же взяла одну дольку картошки и съела.

— М-м, — протянула она. Наверное, полгода без фастфуда это слишком большие жертвы, даже ради восстановления ментального здоровья.

— Ну и сцена, — раздался за спиной чей-то голос.

Лина взвизгнула и испуганно обернулась.

Посреди комнаты стоял Олег Волков.

Застыв на месте как вкопанная, Ангелина в ужасе смотрела на друга, на своего вообще-то мёртвого друга. Глаза не могли её обманывать, Олег перед ней точно был жив, но как реагировать на такие новости, девушка пока не поняла.

Воспользовавшись заминкой, Олег подошёл ближе к столу.

— Ты же, вроде, не любишь такое. — Он откусил кусок её бургера и облизал соус с пальцев. — Вкусно. Ешь давай, а то остынет.

Олег почти не изменился. Но волосы он теперь стриг немного короче, да и накачался сильнее. Или она просто забыла, как он выглядел раньше? Голос друга всё так же звучал, как летний вечер, а карие глаза по-прежнему были такие тёмные, что прочитать их не получалось даже у близких.

Наконец Ангелина осознала, что происходит.

— Ты совсем отбитый меня так пугать?! — возмутилась она и, начав ругаться, разозлилась ещё сильнее. — Мы думали, ты умер. Мы похоронили тебя, Олег!

— Я просто пропал безве…

— Сейчас я говорю! — властно перебила Ангелина, и Олег послушно замолчал. — Почти полгода от тебя ни ответа, ни привета. Конечно, все подумали, что ты умер! Это уничтожило Серёжу. Я тоже чуть с ума не сошла! Где тебя носило?!

Наконец закончив тираду, Ангелина бросилась к Олегу и обняла так крепко, как могла. Олег неуверенно обнял её в ответ.

— Придурок, — проглотив подступающие слёзы, сказала Лина уже беззлобно.

Несколько долгих мгновений они только молча обнимались.

В конце концов Олег решил нарушить молчание:

— И что за рыцарь на чёрной кобыле подвёз тебя до деревни? — спросил он с ухмылкой, и Ангелина тут же выпуталась из его объятий и посмотрела с укором.

— Не твоё дело, — ответила она сурово, но позже смягчилась. — Никто.

Знакомый монах ни в каком смысле не интересовал Лину, и она не хотела обсуждать его с Олегом. Она села за стол и уже без удовольствия надкусила свой чизбургер. Олег сел напротив, внимательно проследил, как она жует и глотает, и только потом заговорил.

— Значит, ты теперь доедаешь такие большие порции? — спросил он, но в этот раз без издёвки.

Лина всё ещё поглядывала на друга исподлобья. Она отодвинула от себя тарелку и придвинула Олегу.

— Ты испортил мне весь аппетит. Можешь доедать.

Он не стал спорить.

Девушка встала из-за стола и влезла в свободные джинсы — ходить перед Олегом без штанов стало уже слишком неловко, но его, кажется, ничего не смущало. Лина открыла банку энергетика и отпила несколько больших глотков, после чего тоже поделилась с Олегом, отдав ему ровно половину.

— Ну давай, рассказывай, куда пропал, — она покачала головой, всё ещё осознавая, что Олег вернулся.

Волков помрачнел.

— Сейчас не до моих рассказов. Ты собралась? Нас самолёт ждёт, нам нужно как можно скорее в Питер вернуться.

— Почти, — девушка вернулась к чемодану и принялась укладывать в него свои вещи. Олег прилетел на частном самолёте? Где бы он ни пропадал год, денег он, должно быть, заработал немало. — Серёжу удар хватит.

От такого замечания Волков ещё посуровел.

— Вот как раз из-за Серёжи мы так и спешим, — аккуратно начал он.

— А что с ним? — Лина напряглась и подняла на друга цепкий взгляд.

Хоть он и репетировал эту речь несколько раз, нужные слова в нужный момент к Олегу просто не пришли. Он устало вздохнул.

— Дай свой телефон, — попросил он. — Мне нужно открыть новости, а Нокия тридцать три десять может всё, кроме этого.

Опасаясь того, что он хочет ей показать, Лина отцепила смартфон от зарядки, разблокировала экран и протянула Олегу. Тот быстро ввёл что-то в поисковик и вернул телефон. Статья называлась “Чума в Петербурге”.

Лина ахнула.

— В городе какая-то эпидемия? — испугалась она.

Несмотря на тяжёлый момент, такая искренняя реакция подруги заставила Олега улыбнуться уголком губ.

— Прочитай сначала, — ответил он. — Лучше б это была эпидемия.