Сегодня — Карибы

Сегодня это были Карибы.

Дикий пляж на севере Провиденсии почему-то выглядел ухоженнее, чем популярный Мансанильо на юге. Первый был, как с глянцевой, вкусно пахнущей открытки, как со стартовой страницы фонов для рабочего стола. Вот только, в отличие от них, эта ожившая картинка не была лишена индивидуальности и шарма. Старку со Стрэнджем подходила на сто процентов.

А промозглый нью-йоркский декабрь остался где-то далеко, потому что один доктор любил порталами понтоваться.

Тони, конечно, не жаловался. Трудно жаловаться, когда в руках — стаканчик мангового сока из переносного холодильника, а перед глазами — прибой, усердно лижущий песчаную косу. Даже пальма, шелестевшая над головами, начинала казаться какой-то родной. Тони в своих спонтанных отпусках видел разные Карибы, и эти, с безлюдным пляжем и ворчанием Стивена по поводу слишком яркого солнца или слишком мокрого моря, были лучше уже потому, что Стивен ворчал и на пляже не было других людей.

У колдуна от «слишком мокрого моря» курчавились волосы. Но сколько бы он ни бурчал, настроение Тони только улучшалось. Тони успел обмакнуть палец в жирный лосьон-антизагар, мазнуть Стивену по носу и нечаянно угодить прямиком в ноздрю, — и тут Стивен вновь понтанулся своими порталами, в мгновение ока отправив Тони освежиться за двадцать метров от берега.

Тони выплыл с самым небрежным видом, походкой еще более небрежной вышел на песок. Это словно был лишний повод похвастать физической формой, всеми этими капельками воды на косых мышцах живота. Потому что Стивен, натиравший лосьоном кисти рук, сквозь свои черные солнцезащитные очки мог смотреть не только на морскую панораму или на далекие перистые облака, или на цепочку крохотных крабов, вскоре смытую волной, но и на Тони. Да, скорее всего, именно на Тони он смотрел. Вряд ли крабы были настолько интересными, чтобы заставить Стивена ухмыляться подобным образом.

— А я тоже так могу, — мирно сообщил Тони и плюхнулся обратно на расстеленное полотенце, поближе к Стивену, — устроить тебе свидание с пучиной, швырнув в нее прямо с неба. Не думал заняться парашютным спортом? Говорят, прыжок-другой мозги прочищает на ура.

— Нет, не думал, — так же спокойно ответил Стивен, уже намазывая себе предплечья и локти. — Чтобы дух захватывало и голос сорвало от криков, свиданий с тобой вполне достаточно.

Это был еще один из обычных комплиментов-не-комплиментов в стиле Стивена Стрэнджа, которые было разрешено понимать двояко. Тони, как всегда, выбрал наиболее лестный для себя вариант. Белозубая улыбка сама разошлась от уха до уха.

— Ну, здесь ты можешь орать на меня, сколько вздумается и по любому поводу. — Тони обвел пустой пляж широким жестом, заметив, как Стивен чуть скривился — должно быть, от слова «орать», несообразного такой царственной персоне, фу-ты ну-ты. — А вот выбрались бы на рождественскую ярмарку в Европу, как хотели, там тебе пришлось бы вести себя прилично.

— Пока ты заливал бы в себя глинтвейн в неприличных количествах? О да, вот потому мы и здесь. — Фыркнув, Стивен снова сунул Тони в руки тюбик лосьона и подставил спину: — Плавать уже не пойду. Сделай что-нибудь, чтобы я не обгорел.

— Вы только посмотрите... — И Тони действительно делал что-нибудь, а точнее, все от него зависящее, чтобы сберечь это мраморно-бледное полотно от плеч до поясницы. — Сам Верховный Маг жаждет моей помощи и не может щелкнуть пальцами, чтоб солнце погасло!

Наверное, Стивен снова ответил бы что-нибудь колкое, но руки Тони умели касаться, даже когда забывали втирать лосьон в кожу и просто соединяли родинки и позвонки невидимыми линиями. То, как эти руки картографировали Карибы на коже Стивена, заслуживало не колкостей — задумчивого «хм-м-м...», вибрировавшего под ладонью, что уютно, привычно легла между лопаток.

Тишина умиротворяла, пускай природа понимала тишину по-своему: кричали, рея под небосводом, морские птицы; сливались в шепоте во́лны, песок и камни; все шелестела и шелестела пальма, тщетно стараясь укрыть Тони и Стивена от солнцепека, будто огромного желтого зонтика было недостаточно. Мысли Тони тоже шумели, наталкиваясь друг на друга. Он думал о том, как устроит сиесту прямо на берегу и непременно словит солнечный удар — развлечение под стать возрасту. И о том, как поупрашивает Стивена построить из песка Санктум Санкторум, как прогуляется к синей бухте — вон она виднеется, затем достанет из переносного холодильника такую стеклянную, такую запотевшую, такую насквозь американскую бутылочку колы и будет смотреть, как Стивен наколдовывает на пальме рождественскую гирлянду. Почему бы и нет.

Разомлев, он прижался поцелуем к темным волосам, прилипшим к шее Стивена. Было чувство, что день пролетит незаметно, как случалось всегда, стоило им двоим куда-то выбраться. Что-то Тони уже слышал про карибские закаты: якобы хороши, как ничто другое. Точно, слышал, но не от Стивена — тот скорее сел бы перечислять в алфавитном порядке места и явления, которые, на его взгляд, были более живописны. А сам наверняка ни разу на закатном пляже не целовался, только делал пресыщенный вид.

— Знаешь, к черту эту Европу. — Тони положил подбородок на плечо Стивена, скользкое от лосьона. — Здесь хотя бы погреемся. Да и не скажу, что не устал видеть тебя запахнутым до горла. Сгоришь — запру тебя в бунгало, окружу заботой, никуда не денешься.

Стивен поглубже зарылся пальцами ног в песок, остывающий в тени зонта, и пробормотал что-то про порталы. Не всерьез, конечно. Ему и в голову бы не пришло бежать из столь заманчивого заточения — куда, от Тони? Это было бы глупо, покуда любой из них был готов отправиться за другим на край света и дальше. Нежиться или сражаться, уже не было разницы.

Сегодня — Карибы, закатный пляж и поцелуи, а после — кто знает.