Недавно был период, когда я видела сны не самого приятного содержания и желания засыпать просто-напросто не было. Еще давно хотела перенести это ощущение на Авантюрина, потому что теперь мне знакомы его чувства и все поступки, чтобы не спать подольше.

      Но в этот раз не вышло. Насыщенная собраниями неделя длилась бесконечно и подходила к своему концу со скоростью плетения обезвоженного путника до миража оазиса в пустыне.

      Авантюрин уснул под пледом на диване еще до прихода Рацио. Тот правда старался переложить спящее тело на кровать, но получил в лицо ладонью, невнятный посыл куда подальше с припиской, что он чертовски устал и внимания не желает. Больше Веритас не пытался.

      Тишина в квартире без каких-либо звуков, неважно, телевизора, музыки или ярких эмоций Авантюрина на их выбранное вечернее занятие, оставляла пустоту и непривычные противоречивые ощущения, которые хотелось заполнить хоть чем-то.

      Он не засиживался допоздна, железно и строго соблюдал режим за редкими исключениями — угадайте, с кем связанными, — но в этот раз карточный домик с легкостью порушился и разлетелся по столу.

      — Веритас?.. — сонный голос донесся со стороны дверного проема.

      Источник хриплого полушепота прошелся тихим шагом до рабочего кресла и, обнимая со спины, повис на шее и плечах Веритаса.

      — Мне казалось, у нас выходные, — коротко взглянув на бумаги, Авантюрин вздохнул и этим отрицал абсолютно все происходящие перед ним, кроме ощущения теплого тела, к которому сейчас прижимался.

      Потому что сам он дрожал и обжигал ладони о веритасовскую кожу.

      — Ложись, я почти закончил, — Рацио невесомо поцеловал Авантюрина в висок и почувствовал, как хватка на его плечах нехотя ослабла, а потом и исчезла вовсе.

      Авантюрин свалился на кровать и обнял одеяло, лег так, чтобы доставать до ног Веритаса руками и чувствовать рядом единственного человека, с которым все отвратительное и пугающее пряталось обратно по темным углам и позволяло о себе забыть.

      Авантюрин лениво рисовал завитки на бедрах Рацио, молчал, уткнувшись в одеяло, и не требовалось никакого монолога, чтобы узнать о причинах ночного подъема, ледяных рук и нужды прикосновений с разговорным дополнением.

      — Я подожду тебя, вместе ляжем, — Авантюрин зевнул и поджал ноги к груди. — Пока можешь почитать свои исследования, если хочешь, послушаешь, как это будет звучать на публику. Люблю твой привлекательный важный голос.

      И Веритас правда цитировал какие-то действительно интересные моменты, объяснял на пальцах точно не знакомые для Авантюрина вещи и остановился, когда его теплая рука упала вниз и с глухим ударом коснулась пола.

      Другая область применения исследований — тоже область. Веритас уложил руку на постель, смахнул с лица, наполовину скрытого в подушке, светлые пряди и решил оставить все дела до завтра.

      Липкий страх и неконтролируемая паника — это то, что никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах Веритас не желал и отказывался допускать даже в малейшем его проявлении.