Предложение

Леви мало что могло удивить. За свою жизнь он повидал столько дерьма, что по-настоящему шокировать его могло только что-то из ряда вон выходящее. Поэтому когда в его комнату ворвалась Ханджи Зоэ с таким лицом, словно ей открылись новые границы вселенной, он даже бровью не повёл. Эту чокнутую в моменте могло восхитить буквально любое событие. Однако стоило ей открыть рот и без предисловий озвучить цель визита, Леви впервые за долгое время оцепенел, потеряв дар речи. Вернее, сперва он подумал, что ослышался, и, зачем-то придвинувшись, переспросил:

— Что, прости?

Ханджи повторила, после чего уставилась на Леви так, будто усомнилась в его сообразительности. Впрочем, Леви и сам в ней усомнился, потому что и на второй раз рассудок отказался обрабатывать запрос, сославшись на недостаток информации. Не могло же быть такого, чтобы Ханджи пришла к нему поздним вечером, когда прозвучал отбой и все добропорядочные члены разведкорпуса разошлись по казармам, чтобы попросить его…

— Я не… — Леви прижал пальцы к переносице, с шумом втянул носом воздух и зажмурился. В голове шумело от усталости — день и так выдался на редкость хреновым, — от виска к виску протянулась тонкая нить зудящей боли.

Ханджи весело фыркнула.

— Поверить не могу, ты что, смутился?

Леви обжёг её взглядом. Он не смутился, он буквально охренел.

— А ты бы не смутилась попроси я тебя о таком?

— Нет. — Она даже не задумалась. — То есть если ты типа хочешь услугу за услугу, я готова…

Ком подкатил к горлу с такой силой, что Леви распрямился. Ханджи, заметив это, осеклась. Несколько секунд их окутывала гнетущая тишина, которую нарушал приглушенный смех из ближайшей казармы, затем Ханджи насупилась и, скрестив руки на груди, пробурчала:

— Да что тут такого?

— Что?.. — Леви почувствовал, что дуреет от неправдоподобности ситуации. Это был сюр, в котором он не желал принимать ни малейшего участия. — Тебе серьёзно нужно объяснять?

Ханджи закатила глаза.

— Ты так реагируешь, будто это что-то омерзительное. Мне всего лишь нужно, чтобы ты сделал себе приятно. 

Леви засмеялся бы, если бы смог протолкнуть сквозь стянутое спазмом горло хоть звук. У этой женщины и вправду не было тормозов, она готова была лезть и в пасти титанов, и в его трусы — на что ещё она способна даже подумать было страшно. 

Проглотив кислую слюну, Леви опёрся бедром на стол, чтобы сохранить равновесие, и уставился на Ханджи так, что у неё должны были задрожать поджилки. У всех дрожали. Но она встретила его взгляд с возмутительным спокойствием, почти с любопытством. Ну точно сумасшедшая!

— То есть ты хочешь, чтобы я подрочил. При тебе.

— Именно.

— И ты всё ещё не понимаешь, почему я в шоке?

Ханджи протяжно вздохнула. 

— Боже, Леви, я же не прошу тебя дрочить кому-то. Себе. — Она вдруг спохватилась и часто заморгала. Леви поплохело повторно. — Хотя если тебя больше возбуждает партнёрская дрочка, я найду, кто составит тебе компанию. Так даже интереснее!

Леви стиснул зубы так, что заболели дёсна. Дурацкой очкастой повезло, что амуницию для битвы с титанами он оставил в оружейной, иначе её голова немедленно слетела бы с плеч. А Эрвину он бы потом как-нибудь объяснил, почему удавил их сумасбродного майора.

— Относись к этому, как к эксперименту, — продолжила Ханджи, успешно игнорируя проступившие желваки и леденящий душу взгляд. — Вернее, это и есть эксперимент. Мне интересен процесс, его механика — как это происходит у мужчин. К тому же, ну что я там у тебя не видела? Надеюсь, ты не забыл, что у нас общая душевая, так что… — Она запнулась, уловив, наконец, атмосферу. — Что?

— Выметайся, — одними губами произнёс Леви. Горло снова сдавило, и он готов был вцепиться в шею Ханджи голыми руками, чтобы наглядно продемонстрировать, насколько это неприятное ощущение.

Ханджи в ответ хмыкнула.

— Жаль. — Она развернулась, взялась за ручку двери, затем глянула на Леви поверх плеча и вдруг улыбнулась. — Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. 

Выскользнуть за порог она успела раньше, чем Леви набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы рявкнуть «Пошла прочь!». Лишь когда бодрые шаги стихли, он выдохнул и понял, насколько был напряжён. Мышцы гудели, будто он вернулся с затяжной тренировки, спину ломило, колени ощущались ватными. Эта непутёвая женщина одной фразой превратила обычный вечер в чёрт знает что, и Леви пообещал себе, что обязательно припомнит ей это.

***

Леви до самого утра так и не сомкнул глаз. Он честно пытался, вертелся на жёсткой кровати, пока на горизонте не забрезжил рассвет, но стоило ему хотя бы попытаться заснуть, в голове мгновенно всплывал образ Ханджи с её раздражающе невинным взглядом, а в ушах раздавалось полное изумления «Да что тут такого?». Леви бесился и сам не мог понять, почему. Очкастая постоянно сыпала идеями разной степени глупости, удивляться им давно перестали даже самые впечатлительные члены разведкорпуса. 

Однако как Леви ни пытался, отмахнуться от навязчивых мыслей не получалось. Он вертел предложение Ханджи и так, и эдак, злился на себя за то, что вцепился в её слова, будто они и в самом деле его заинтересовали. Но…

Боже упаси!

Он никогда, ни за какие сокровища не согласится спустить штаны перед кем бы то ни было. Хотя, положа руку на сердце, Ханджи и в самом деле видела всё, потому что чихала на нормы и, вместо того чтобы ходить мыться в женское время, могла впереться в душевую, когда там толпились мужчины. И хоть это случалось нечасто, учитывая, что гигиена и Ханджи Зоэ были несовместимы на клеточном уровне, Леви попадал на её внезапные голожопые дефиле почти постоянно. 

Леви со стоном сел и накрыл лицо ладонями. Голова так и продолжала гудеть, в глаза будто песка насыпали — он не отдохнул ни секунды, потратив всю ночь на то, чтобы не свихнуться. И чёрт бы с ней, с Ханджи, но чем больше он думал о её предложении, тем менее абсурдным оно ему казалось, так что к утру, когда за окном зашевелилась жизнь в виде сонных зевающих дежурных, он чувствовал себя почти возбуждённым, представляя, как она неотрывно наблюдает, как облизывает губы, поднимает взгляд… Его это ужаснуло.

В столовую Леви спустился абсолютно разбитым. У него не было аппетита, тошнота от недосыпа каталась в желудке осклизлым комом, но он привык следить за дисциплиной в корпусе, поэтому обязательное присутствие во время приёмов пищи стало своего рода традицией.

Тяжело опустившись на скамью, где уже сидели переругивающиеся Петра и Оруо, Леви упёрся локтями в столешницу и обвёл присутствующих мрачным взглядом. В столовой резко стало на порядок тише.

— Доброе утро, капитан, — осторожно пробормотала Петра. — Как спалось?

— Восхитительно, — не разжимая зубов, процедил Леви.

Петра стушевалась, уловив в его голосе неприкрытую иронию. О том, что у Леви проблемы со сном, не знал только ленивый, но он всегда старался держать лицо, даже когда мучился бессонницей. Но сегодня был другой случай. Его раздражало буквально всё: взгляды в его сторону, гулкие переговоры за соседними столами, звон ложек о тарелки, прихлёбывания, чавканье, чей-то кашель, излишне громкое дыхание Оруо, которому непосчастливилось сидеть рядом. Он искал взглядом макушку Ханджи и бесился ещё сильнее, потому что знал — она вряд ли появится. Наверняка торчит в своей лаборатории со вчерашнего дня и забыла не только о еде, но и о том, что организму нужен сон.

Хотя…

Леви про себя усмехнулся. Откуда бы квакало, в самом деле. Каждый раз, когда Ханджи отказывала себе в отдыхе сознательно, а Леви и рад был бы поспать, но опять не мог, они выглядели так, будто выбрались из одной кровати. Это бесило особенно сильно, потому что слухи о бессоннице капитана перемежались с нелепицей о том, что ночи он коротает с одним конкретным человеком. И чаще всего судачили об этом не новобранцы, а те, кто не первый месяц сражался с ними плечом к плечу. Зелень озабоченная.

Моблита Леви заметил сразу — тот подхватил поднос с одного из столов и принялся осторожно расставлять тарелки. Какая забота, ехидно подумал Леви и собрался уже встать, чтобы перехватить его до ухода, но не успел — слух уловил чей-то возбуждённый шёпот, в котором мелькнуло имя Ханджи. Напрягшись, он обернулся в надежде, что ослышался, но раскрасневшиеся лица и нервные смешки, которыми обменивались парни, обсуждая то, о чём он мечтал забыть с тех пор, как Ханджи открыла рот, заставили его застыть. Петра и Оруо замерли тоже, глянув друг на друга так, что зубы Леви за малым не раскрошились от того, с какой силой он их сжал. Они тоже знали. 

— …никогда бы не подумал, что придётся отказывать женщине, но… — продолжил между тем один из рядовых, пожав плечами, — реально стрёмно было от мысли, что майор будет… ну, смотреть.

— Угу, — подключился другой. — Она симпатичная — и всё такое, но у меня яйца, кажется, аж до горла втянулись, когда я представил, как это будет выглядеть.

— Да уж, — фыркнул третий и, вскинув голову, вдруг махнул рукой. — О, вот у кого можно спросить, какая муха укусила майора! 

Леви, встрепенувшись, успел заметить, как мимо прошмыгнул Моблит. Вернее, попытался прошмыгнуть, потому что взволнованная кучка рядовых обступила его, едва не щёлкая челюстями от голодного предвкушения.

— А вам майор предлагала передёрнуть?

— Придурок, звучит так, будто она сама собиралась тебе подрочить! 

— Ну, мне она сказала, что если вдруг понадобится помощь с поднятием… настроения, она готова посодействовать.

— Пиздишь!

— Да чтоб я сдох!

— Не каркай!

— Кстати, содействовать в дрочке можно по-разному, если ты не знал. Совсем необязательно имелось в виду то, что она стала бы тебя обслуживать.

— Именно, она же посмотреть хотела, а не пощупать.

— Да потому что у половины из вас и щупать-то нечего!

— А у второй половины не стало, как только они включили воображение, ахаха!

— И к какой из этих половин относишься ты?

— К той, которая отказалась по этическим соображениям. Кем я стану, если примусь передёргивать при майоре?

— Тем, кто в следующий раз вдрочнёт перед командиром Эрвином?

— Фу, твою мать, ты из меня импотента сделать хочешь?!

Леви на миг показалось, что он угодил прямиком в ад, а ржущие рядовые — пляшущие вокруг черти с вилами. По-хорошему, следовало покинуть столовую немедленно, пока внимание не переключилось на него, но в голове некстати щёлкнуло и мозг заполонили нехитрые расчёты: если Ханджи притащилась к нему со своим нескромным предложением уже после отбоя, едва ли она стала бы посреди ночи врываться в казармы, чтобы доколебаться до всех сразу и до каждого в частности. Значит, в течение дня она бегала по разведкорпусу в поисках того, кто воплотит её нездоровые фантазии в жизнь, а к Леви пришла… 

Горло перехватило от догадки.

Леви сам не понял, как очутился рядом с краснеющим Моблитом, который не проронил ни слова, неловко перетоптываясь на месте. Зыркнув на рядовых так, что смех мгновенно утих, он аккуратно перехватил поднос и процедил:

— Я сам занесу это Ханджи, надо перекинуться с ней парой слов.

Моблит лишь вздохнул. Он всегда с неохотой делегировал свои обязанности, особенно те, что касались заботы о Ханджи, но если за дело брался сам капитан, он даже не пытался спорить. Кивнув, он воспользовался общей заминкой, чтобы испариться, и теперь все взгляды были прикованы к Леви. Несколько пар глаз просканировали его с макушки до пяток, оценивая, прикидывая — стоила ли игра свеч, потому что насущный вопрос свербел на языке буквально у каждого, но огребать за излишнее любопытство не улыбалось никому. И стоило Моблиту успешно сбежать, так и не утолив любопытства страждущих, один из рядовых неловко прокашлялся и подал голос:

— Капитан, а вас майор… В смысле, вы тоже?..

Леви ощутил, как в затылок впились ещё пара десятков взглядов, включая те, что принадлежали Петре и Оруо. В столовой стало не просто тихо — бесшумно. За окном пронзительно каркнула ворона.

Леви прикрыл глаза, почувствовав себя уставшим и несчастным одновременно.

— Если вам настолько нечем заняться, я могу сделать так, чтобы у вас всех стало нечего щупать. И, поверьте, пользы это принесёт куда больше, чем ваш бесполезный похабный трёп.

Парни все как один побледнели. Каждый наверняка прикинул, что могла включать в себя угроза капитана, и так как ни один из вариантов не подразумевал ничего хорошего, никто так и не решился снова открыть рот. Кучка молча расступилась, открывая путь к выходу, и Леви не преминул воспользоваться возможностью с высоко поднятой головой покинуть столовую, хотя внутри разве что вулканы не извергались — настолько зол он был: на глупых мальчишек, возомнивших невесть что, на себя, потому что его цепляла и ситуация, и то, какая роль ему досталась. Но больше всего он злился на Ханджи, которая всю эту кашу заварила. С каких пор эту дурищу перестали устраивать картинки в книгах?!

Набрав в грудь побольше воздуха, Леви толкнул дверь лаборатории и едва не отшатнулся, когда в нос ударил кислый запах чего-то очень несвежего. Или кого-то.

— Моблит, — заунывно раздалось из-за стола, на котором высились горы из бумаг и записных книжек, — ты захватил кофе? Тащи сюда скорее, а то я не только плохо соображаю, но и вижу уже так себе.

Леви поджал губы, мысленно посочувствовав Моблиту, которому изо дня в день приходилось мириться с происходящим. Скривившись, он подавил малодушное желание оставить поднос у порога и сбежать, пока его не вывернуло прямо в миску с остывшей кашей, и решительно переступил порог. Когда-нибудь он выгонит Ханджи отсюда и не впустит, пока собственноручно не вычистит всё, включая стены и потолок.

Ханджи обнаружилась возле книжного шкафа. Она сидела прямо на полу, скрестив ноги, и листала книгу, попутно делая пометки на клочке бумаги, который каким-то чудом балансировал на её коленке. Услышав шаги, она вскинула голову и с видимым трудом сфокусировала взгляд. Освещение было скудным, поэтому о том, насколько красные у неё глаза, Леви мог только догадываться. Зато сине-чёрные мешки под ними не могли спрятать даже очки.

— О, Леви, — Ханджи моргнула, — какими судьбами?

— Кофе принёс, — Леви кивнул на поднос, — и новости, что о твоей дрочильной экспедиции ходят легенды.

— Кофе! — оживилась Ханджи. — Прекрасно, давай сюда.

Леви ощутил укол раздражения.

— Вторая часть тебя, смотрю, совсем не заинтересовала, — хмуро пробормотал он, протянув ей кружку.

— А должна? 

Ханджи отпила и, зажмурившись, издала странный звук, который в равной степени мог быть и возгласом удовольствия, и вскриком от ожога. 

— То есть тебе всё равно, что твоим авторитетом теперь можно разве что зад подтереть?

Ханджи пожала плечами.

— Не знаю, не думала об этом. — Она снова отпила и вернулась к книге и заметкам, заставив Леви обомлеть.

Эта… дура!

— Не сомневаюсь, — процедил он. — Вряд ли ты вообще голову включала, когда шаталась по разведкорпусу. И как только мозгов хватило оставить нас напоследок.

— Вас? — переспросила Ханджи, не отрывая взгляда от строчек, а ручки — от бумаги. — Ты про кого?

— Про офицеров, — начал Леви и осёкся. Она ведь не просто так уточнила. 

— А, — хмыкнула Ханджи и замолчала, оставив тишину наливаться напряжением.

У Леви опять загудело в висках. Он честно пытался держать себя в руках и не психовать, но Ханджи Зоэ умудрялась прорываться сквозь любые мантры. И то, что он до сих пор не вывалил на её бедовую голову содержимое миски, можно было считать настоящим чудом. 

— Только не говори, что уже забыла, к кому ходила, — пробормотал Леви, решив от греха подальше поставить поднос на столешницу. Ханджи и так не утруждала себя уборкой, а если тут ещё и каша закиснет, лабораторию будет проще сжечь, чем отскоблить. — Как отреагировал Эрвин? 

Ханджи с вздохом запустила пальцы в волосы.

— Господи, Леви, ты мне мстишь, что ли? Мне и так часов в сутках не хватает, чтобы изучить всё необходимое, а ты будто специально отвлекаешь. — Она наконец-то подняла взгляд. — Если тебя удовлетворит: Эрвин меня на это и натолкнул. Я пришла к нему с утра, чтобы обсудить насущные вопросы, а он был несколько не одет и… возбуждён. Ну я и предложила ему помастурбировать, пока я буду вести доклад. Он отказался, а идея никуда не делась. Вот и вся история.

Леви пришлось приложить усилие, чтобы удержать отвисающую челюсть на месте. Ни в одном из самых страшных кошмаров он не мог представить, как Эрвин дрочит, пока подчинённые отчитываются об обстановке. А Ханджи нашла это достойным внимания.

Отвратительные запахи усилились, тошнота подкатила к горлу.

— То есть началось всё с Эрвина?.. 

— А закончилось на тебе. Отказали все, если тебе и это интересно, что, впрочем, особо ни на что не повлияло. У меня и без ваших пиписек навалом материала для изучения. 

— Так я стал последним? 

— И самым душным, как показала практика. Клянусь, в следующий раз я даже дышать в твою сторону не посмею, только оставь меня в покое и дай доделать исследование.

Леви поджал губы, не зная, как реагировать. С одной стороны, хорошо, замечательно, восхитительно, пусть эта сумасшедшая на пушечный выстрел к нему не подходит, когда в её голове зародятся очередные гениальные идеи, а с другой… С другой стороны, нутро вдруг обожгла обида. Почему Ханджи не пришла к нему сразу после Эрвина? Почему предпочла сперва обегать весь корпус? Что с ним, чёрт подери, не так?!

Осторожный стук вытолкнул Леви из круговорота невесёлых мыслей. Как оказалось, очень вовремя — с языка вот-вот должны были соскользнуть крайне неудобные вопросы. 

— Майор Ханджи, разрешите?

Ханджи, распрямившись, просветлела, её лицо озарила улыбка. 

— Моблит, ты как раз вовремя! Иди сюда, я такое нашла!..

Леви в очередной раз кольнуло куда-то под рёбра. Ну конечно, кого ещё она могла встречать так, что на зубах заскрипело от резко изменившейся атмосферы. Интересно, его она тоже спрашивала?..

Опешив от абсурдности накативших переживаний, Леви встрепенулся. Пусть предлагает что угодно и кому угодно, он в этих играх участвовать не собирается, как бы ни жгло в животе. Ханджи отняла у него достаточно времени, чтобы он почувствовал себя одураченным, что не имело ни к Моблиту, ни к остальным мужчинам корпуса ни малейшего отношения.

Лабораторию Леви покинул на негнущихся ногах под аккомпанемент восторженного голоса Ханджи. Он чувствовал, что Моблит неотрывно смотрит ему в спину, но разбираться ещё и в этом посчитал лишним. Больше эта женщина его не интересовала.

***

Меньше, впрочем, тоже.

Леви вздохнул, повернувшись к стенке. Сна не было ни в одном глазу, как и прошлой ночью, и позапрошлой, и позапоза… Он не спал почти неделю, вертясь в кровати, как на раскалённой сковородке, а если случалось проваливаться в короткую тревожную дремоту, сознание подкидывало такие картинки, что впору было хвататься за голову. Ну или за головку, учитывая, какая каменная эрекция у него случалась по пробуждении. 

Было тошно от мыслей и образов, которые преследовали Леви, где бы он ни оказался. Но ещё больше его мутило от того, что теперь необходимость держать Ханджи в поле зрения превратилась во что-то нездоровое. Он чувствовал беспокойство, если не мог найти её взглядом, а когда получалось — облегчение всё равно не наступало, потому что она, как правило, разговаривала с кем-то из рядовых или офицеров. Леви не мог понять, что его так раздражало в обычном взаимодействии людей друг с другом, но то, что Ханджи постоянно находилась в центре внимания, заставляло его крепче стискивать зубы и отвлекаться. Он не мог сосредоточиться ни на тренировках, ни на муштре новобранцев. Даже когда Эрвин приглашал его в кабинет с целью обсудить очередную экспедицию, он продолжал думать о чёртовой Ханджи Зоэ и о том, что вокруг неё опять толпа мужчин. 

— Ты в последнее время несобран, — заметил Эрвин, в очередной раз подловив Леви на том, что тот не слушает подробности плана предстоящей вылазки.

Леви застыл, осознав, что опять утонул в мыслях о Ханджи. Это начинало доставать.

— Плохо сплю.

Бровь Эрвина дёрнулась. Он придвинулся, упёрся локтями в столешницу и посмотрел на Леви так пристально, что внизу живота нервно заныло.

— Оправдываешься? 

— Тебе показалось, — процедил Леви, стараясь не отводить глаз от прямого, пробирающего душу взгляда. 

— Может быть. — Эрвин приподнял уголки губ. — Но это не отменяет того, что ты стал напряжённым. Более напряжённым, чем обычно. С чем это связано?

Леви хотелось сказать, что это не его дело, но командир имел полное право отстранить капитана от экспедиции, если его состояние могло отразиться на её успехе. А оставаться в стенах и сходить с ума от беспокойства было удовольствием ниже среднего.

— Сомневаюсь, что ты в силах мне помочь.

— И это тоже может быть. Но если не попробовать, ничего не поменяется.

Леви с присвистом вдохнул, провёл ладонью по волосам, пытаясь натянуть доверительный разговор на ситуацию, в которую попал по вине одной шиложопой очкастой. Выходило откровенно так себе. 

Знаешь, мне тут предложили подрочить напоказ — хотя кому я рассказываю, тебе тоже предлагали, — так вот теперь я ни о чём думать не могу, не сплю ночами, а если сплю — вижу, как неистово трахаюсь с Ханджи, что, как видишь, сказывается на моём здоровье, а самое смешное в этом то, что даже когда я пытаюсь подрочить, не могу кончить, скоро волдырями покроются и член, и ладони, такие дела.

Леви вспотел, представив, какое лицо будет у Эрвина, если он выложит всё подчистую. Хорошо, если его не отправят в лазарет на принудительное лечение. Ну или в бордель.

Припомнив, что последняя любовница давным-давно вышла замуж и была счастлива, нянчась с близняшками, которых родила пару лет назад, Леви стиснул зубы. О более ранних и говорить не приходилось — как только они понимали, что с Леви нечего ловить и он скорее женится на своей лошади, тут же находились мужчины поперспективнее. Вариантов оставалось не так чтобы много.

Ни одного, если быть совсем честным.

Так и не дождавшись ответа, Эрвин хмыкнул. Он откинулся на спинку кресла, продолжая сверлить Леви взглядом, после чего скрестил руки и медленно склонил голову набок. Он не произнёс ни слова, ни одним жестом не дал понять, что его не устраивает повисшая в кабинете тишина, но то, как въедливо он смотрел, заставляло неосознанно нервничать. И будь Леви хоть капельку суеверным, он бы подумал, что командир погружён в чтение его мыслей.

Наконец, Эрвин вздохнул, прикрыл глаза, позволив Леви немного расслабиться, и вдруг выдал:

— Что ж, молчание никуда нас не приведёт, но и вытаскивать из тебя правду клещами я тоже не собираюсь. Считаю, что тебе надо проветрить голову, — он прижал пальцы к переносице, — и сходить на задание. У меня как раз есть одно, которое я давно откладывал. Дело плёвое, но муторное и времязатратное, поэтому туда отправишься ты. Ну и чтобы я был уверен, что ты точно его выполнишь, компанию тебе составит майор Ханджи.

Леви, до этого хмуро внимавший, встрепенулся и выпалил раньше, чем успел подумать:

— Нет! 

Эрвин тут же открыл глаза. Он впился в лицо Леви очередным взглядом — ещё более въедливым, на губах медленно расцвела усмешка. 

— Так, значит, дело в ней? В Ханджи Зоэ?

По позвоночнику скользнул мороз. Командир не зря носил своё звание: он щёлкал весь разведкорпус, как орешки, но вот так легко попасться ему на зуб всё равно было немного досадно.

— Что вы с ней не поделили?

— Скорее, поделили, — пробормотал Леви, поняв, что теперь точно никуда не денется — Эрвин душу из него вытрясет. — Мою жизнь — на «до» и «после».

— Вот как. — Эрвин качнул головой. — Даже страшно спрашивать…

— Так не спрашивай, — скривился Леви. Раздражение стало подниматься от колен выше, забивая каждый сантиметр кожи мурашками.

Эрвин осадил его взглядом.

— Надеюсь, тебе не требуется объяснять, почему я копаюсь в ваших конфликтах, хотя у меня и без этого геморроя хватает? — Леви, поджав губы, отвёл взгляд. — Славно. Поэтому я всё же спрошу: что такого сделала или сказала Ханджи Зоэ, если ты стал непохож на себя? — Он сделал паузу и со смешком закончил: — И, ради всего святого, пусть это будет не про историю с дрочкой.

Леви оцепенел, боясь поднять глаза, Эрвин тут же осёкся. Несколько мучительно долгих секунд воздух звенел от повисшего в нём напряжения, а потом тишину прорезало короткое «Оу…», после чего опять наступило молчание, которое показалось ещё более тяжёлым и многозначительным. Леви было стыдно признавать, что да, вот такой он впечатлительный, раз одно нескромное предложение выбило его из колеи так надолго. Но ещё больше его бесило, что он стал единственным, кто зациклился — остальные пропустили ситуацию сквозь себя и уже через пару дней даже шептаться перестали. И только Леви увяз. Увяз и никак не мог выбраться.

Эрвин постучал пальцем по столешнице, обвёл взглядом кабинет, вздохнул. Он явно подбирал слова — и челюсть с пола заодно, — чтобы дать более-менее вменяемую оценку невменяемым обстоятельствам. Но говорить тут было особо нечего — Леви и сам понимал, что рехнулся буквально на пустом месте. Ханджи едва ли баловала корпус разведчиков адекватными выходками, и если раньше он спокойно сносил любую её придурь, конкретно этот случай действительно стал чем-то из ряда вон выходящим. 

Наконец, Эрвин кашлянул.

— Ну, что ж… Сомневаюсь, что могу посоветовать что-то действительно дельное, но, может, попробовать с ней поговорить?

Леви опешил. О чём? О том, что он быстрее руку себе отгрызёт, чем признается в своей заинтересованности? Ну тогда придётся ещё и ногу отгрызть, чтобы точно никуда не идти.

— Нет, — отрезал он. — Во-первых, это выдаст ей карт-бланш на любые дурости в мою сторону, а во-вторых, я даже представлять не хочу, как будет идти этот разговор.

— Потренируйся на мне. — Губы Эрвина дёрнула усмешка.

Лицо Леви окаменело.

— Издеваешься? 

— Если только самую малость. А вообще, — Эрвин пожал плечами и откинулся на спинку кресла, — разговоры — хорошая штука. 

— Чудесная, — ехидно процедил Леви, — жаль, что я в них не силён.

— Что правда, то правда. — Эрвин вдруг прищурился. — Тогда дружеский спарринг? Сразу выясните, кто будет сверху.

Леви цыкнул.

— А раньше ты казался таким умным. 

— Боюсь, чтобы разобраться в ваших взаимоотношениях, нужен ум, который не поместится ни в одну голову. Человечеству такой интеллект пока, увы, недоступен.

— Тогда остаётся ждать.

— Чего? Момента, когда ты сорвёшься и вынесешь дверь в её комнату?

— Люблю твою веру в меня. — Зажмурившись, Леви прижал пальцы к переносице. Идея была не то чтобы совсем плохой.

— Поверь, это ещё не худший сценарий. 

Леви резко вскинул голову.

— Ты меня совсем за животное считаешь, что ли?

— Я вообще-то про отсутствие концентрации и неизбежную смерть на экспедиции. — Эрвин откровенно ухмыльнулся. — А ты о чём подумал?

— Я… — Леви не нашёлся с ответом. Он снова цыкнул и поднялся, поняв, что ничего путного не добьётся, пока Эрвин в таком настроении, а колкостей в свой адрес он уже наслушался.

Эрвин только вздохнул, когда Леви в мрачном молчании направился к двери.

— Сожалею, что не смог тебе помочь, но если бы я оказался на твоём месте… — взявшись за ручку, Леви замер и невольно навострил уши, — я бы исполнил просьбу Ханджи Зоэ.

С трудом построенная в голове логика с хрустом разломилась. 

— Опять издеваешься? — Леви обернулся, готовясь обрушить на голову Эрвина гром и молнии, но тот выглядел таким серьёзным, что становилось тошно.

— Ни капли. Будь я на твоём месте, я бы пошёл к ней и подрочил.

В горле забулькал нервный смех. Хреновая постановка дешёвого драмтеатра, а не ситуация, и его угораздило вляпаться в самую главную роль.

— Тогда почему ты не сделал этого сразу, как она попросила?

Эрвин хмыкнул.

— Неправильный вопрос. Лучше спроси, почему я отказался и забыл, а ты — нет.

Леви почувствовал тошноту. Стиснув зубы так, что в висках заломило, он навалился на дверь всем весом и вылетел из кабинета с такой скоростью, будто за ним гналось стадо пятнадцатиметровых титанов.

***

В комнате Леви просидел до глубокой ночи. О том, чтобы лечь спать, и речи быть не могло, в десятый раз перечитывать книгу, вернуть которую никак не доходили руки, тоже не сильно хотелось. Поэтому он метался из угла в угол, переваривал, анализировал, сопоставлял. И чем тише становились голоса в казармах, чем сильнее сгущалась тьма за окном, тем чётче он понимал — Эрвин прав. Нужно наведаться к очкастой. Наведаться и…

Леви зажмурился, ощутив одновременно волнительное возбуждение и всепоглощающий стыд.

Ну придёт он к ней — дальше что? Предложить выпить чаю и завести светскую беседу? Или прямо на пороге стащить штаны? 

Бред. Оба варианта.

С другой стороны, это же Ханджи Зоэ, с ней стандартные сценарии не прокатывали. 

— Дерьмо! — Леви растёр лицо ладонями и уставился в тёмный оконный проём. 

Последние шорохи скрыла безлунная ночь, неспящими оставались только дежурный караул, он и, возможно, Ханджи, которая наверняка опять обложилась тонной книг.

Леви так резко повернулся к столу, что в шее неприятно хрустнуло. Точно, книга! Давно следовало вернуть её в библиотеку, так почему бы не заняться этим прямо сейчас. А если там вдруг окажется ещё кое-кто, можно будет сымпровизировать. Ну или хотя бы попытаться, чтобы было что сказать Эрвину, когда тот снова привяжется с тупыми советами.

В коридорах было тихо и пустынно. Леви всегда ходил тихо, но в этот раз он почему-то почти крался, прислушиваясь к малейшим шорохам. Его едва ли стали бы донимать ненужными вопросами, особенно с учётом того, что все были в курсе, как сильно его замучила бессонница, но лишний раз испытывать судьбу и смекалку всё равно не хотелось. Поэтому у двери библиотеки он остановился напряжённым, как струна, и воровато оглянулся, чтобы снова убедиться, что весь разведкорпус погрузился в сон. Оставалось сделать последний шаг.

Натужный скрип петель прокатился эхом по стенам. Леви стиснул зубы, просочился в образовавшуюся щель, потянул за собой ручку, стараясь, чтобы в этот раз шум получился минимальным, и застыл, снова обратившись в слух. Чернильная темнота улицы проникала сквозь окна, растекаясь по выщербленному полу и ветхим стеллажам. Леви прищурился, цепким взглядом ощупывая каждый угол, и усмехнулся про себя, заметив дрогнувший на дальней стене бледный отсвет свечи. Очкастая точно закопалась в книги по самую макушку и, чтобы не нервировать караул, взяла самый неприметный источник света. 

Ханджи забилась в самый угол — подальше от окон и возможных неприятностей. В её зубах была зажата ложка, на полу рядом стояла миска, и, судя по покрытому плёнкой супу, она едва притронулась к ужину, который сердобольно приволок Моблит. И если бы не одна приметная деталь, Леви почти умилился бы: на Ханджи Зоэ не было штанов — только длинная рубашка сомнительной свежести, расстёгнутая почти до пупка, с пятном неизвестного происхождения на груди. Самое отвратительно сексуальное зрелище, которое Леви приходилось видеть. 

По позвоночнику вниз скользнули мурашки.

Поставив точку в конце очередной строчки, Ханджи с усталым выдохом потянулась и наконец-то повернула голову. Ложка со звоном упала на пол. 

— Господи, блять, Леви! — Ханджи прижала руку к груди. — Ты бы хоть голос подал, я же чуть дуба не врезала!

— А ты бы меня прям услышала, — хмыкнул тот. 

— Услышала бы, — насупилась Ханджи и тут же поправилась: — Вряд ли обратила внимание, но хотя бы зафиксировала, что не одна. В такое время тут редко появляются гости, вот я и… — Она вдруг осеклась. — Кстати, а ты какими судьбами? 

Леви ощутил укол стыда за предстоящее враньё, но всё же заставил себя поднять руку с книгой.

— Решил сменить колыбельную, а то на одиннадцатый раз она уже не действует.

Глаза Ханджи прояснились, она придвинулась с любопытствующим видом, чтобы разглядеть обложку, из-за чего ворот рубашки распахнулся сильнее. Леви пришлось сделать над собой усилие, чтобы не шарахнуться в сторону, хотя ничего особо пикантного он не увидел — чуть впалая грудная клетка, острые ключицы, мягкая округлость груди, обтянутой тканью.

Внизу живота опасно быстро потеплело. Леви едва не застонал от того, насколько жалким он стал из-за бессонницы и этой женщины.

— Могу что-нибудь порекомендовать, если хочешь. 

Ханджи вернулась на исходную позицию и, опёршись спиной на стеллаж, подтянула колени к груди. Полы рубашки съехали, полностью обнажив бёдра, на которых до сих пор виднелись следы от ремней — вжатые в кожу бледно-розовые росчерки, которые, казалось, не проходили никогда. У Леви тоже были такие, он видел их в зеркале каждый день — и до переодевания в форму, и вечерами, когда приходилось её снимать. Немое свидетельство их чертовски нелёгкой жизни.

— А ты читаешь что-то, кроме заунывных научных трактатов? 

— Разумеется! — Ханджи хохотнула. — Мне ещё детские сказки нравятся.

Леви скептично заломил бровь. 

— И какая из них твоя любимая?

Ханджи кинула на него недоверчивый взгляд. Самое время было прикусить язык и сворачивать разговор ближе к волнующей теме, потому что если очкастой дать волю, она до утра будет трепаться на посторонние темы, а Леви сюда пришёл точно не за тем, чтобы слушать ностальгические бредни. Но вопрос выскочил сам собой, пришлось сохранять постную мину, несмотря на желание сочно выругаться.

— Капитан Леви и майор Ханджи, офицеры разведкорпуса, которые не раз и не два рисковали жизнями в вылазках за стены, торчат глубокой ночью в библиотеке и обсуждают детские сказки, — фыркнула вдруг Ханджи. — Надо будет утром рассказать Эрвину, пусть тоже поржёт. 

— Не надо… Эрвину, — поспешно вставил Леви и, зажмурившись, проклял всё на свете.

Ханджи заморгала.

— Почему? 

Что ж, шила в мешке не утаишь.

— Будет лучше, если он вообще не узнает, что я был тут. С тобой.

Глаза Ханджи стали трогательно круглыми. Оттолкнувшись от стеллажа, она выпрямилась и с подозрением уставилась на Леви.

— Совру, если скажу, что хоть что-то понимаю. Кажется, из нас двоих тараканы в башке только у меня. Или парочка всё-таки к тебе перепрыгнула?

Нелепый смешок застрял в горле кактусом. Удивительная прозорливость.

— Можно сказать и так. 

Леви неловко почесал затылок. Вот оно, можно переходить к основной части. Или лучше всё же стащить штаны, чтобы было нагляднее?.. Тогда и слова выдавливать не придётся, особенно учитывая, что ни одна из заготовленных фраз не ложилась на язык.

— Ну, — Ханджи зеркально повторила его жест, — это немного странно. В смысле, всё тип-топ, Эрвин ни о чём не узнает, но… — она прищурилась, — могу я в качестве оплаты за молчание рассчитывать на обстоятельный рассказ о том, что между вами произошло? Он тебя обидел, что ли? Или наказал? — Ахнув, она щёлкнула пальцами. — Ты нарвался на запрет ночных прогулок по корпусу из-за бессонницы! Эрвин может быть тираном, знаешь ли…

В висках загудело от её трескотни. Леви почувствовал, что уже на пределе, и, мысленно послав всё к чертям, выпалил:

— Это всё ты!.. То есть твоя просьба. Я здесь из-за этого.

Ханджи запнулась на полуслове и застыла, забыв при этом закрыть рот. Вид получился комичным, если не обращать внимания на резче обозначившиеся под тканью рубашки соски. Леви понятия не имел, что именно её так взволновало, но тоже ощутил, как по телу прошлась тёплая вязкая волна.

Несколько воистину бесконечных секунд в библиотеке стояла оглушающая тишина. Ханджи не отрывала обалдевшего взгляда от Леви, который, в свою очередь, всеми силами старался держать себя в руках. Ситуация получилась глупая и бессмысленная — совсем не такая, какой он рисовал её в голове по пути сюда. Не то чтобы он рассчитывал на что-то, но неожиданная пауза заставила его занервничать. Ему ведь не приснилось то предложение? Или Ханджи была слишком Ханджи и уже забыла, с чем приходила в его комнату одним не самым прекрасным вечером?

Встрепенувшись, Ханджи наконец со стуком сомкнула челюсти, сглотнула и почти шёпотом уточнила:

— Что, сейчас?

Леви обомлел. Нет, это пиздец и сюр, и он отказывается в этом участвовать, пусть Эрвин затолкает свои невероятные советы себе в…

— Стой! — Ханджи вдруг рванулась вперёд, в секунду подползла на четвереньках и схватила Леви за штанину, будто тот собрался сбежать. Вернее, он действительно собрался, но заблестевшие глаза за стёклами очков буквально приколотили его к месту. — Подожди, дай выдохнуть! Я просто… У меня сейчас сердце из груди выпрыгнет!

В горле пересохло. Ханджи умудрилась защипнуть кожу вместе с тканью, от этого по ноге вверх — к паху — стрельнуло острой приятной болью. Да и поза эта, где она стояла перед ним на коленях, не отводя взгляда и нервно дыша… 

Между приоткрытых губ скользнул язык, и дёрнувшийся член напрягся, оттянул ширинку так, что выпуклость проступила отчётливее. От внимания Ханджи это, разумеется, не ускользнуло. Не моргнув, она сразу расслабила пальцы, прижала ладонь к его бедру и мягко провела выше. Леви захотелось нервно зашипеть, отшатнуться, но он, будто завороженный, во все глаза смотрел, как руки Ханджи оглаживают его ноги, как взволнованно вздымается её грудь.

— С ума сойти, — прошептала она, разглядывая чёткую выпуклость на его штанах. — Это так… интересно. В смысле, в книгах физиология описывается достаточно подробно, но видеть, как оно происходит, да ещё и так близко… 

Она сглотнула и снова подняла глаза, пустив по коже Леви очередную волну мурашек. Такой возбуждённой он её ещё не видел. Исследования титанов воодушевляли её, делая взбалмошной и суетливой, но это было что-то качественно новое. Ханджи выглядела почти оробевшей, что с ней случалось примерно никогда.

— Чувствую себя одним из твоих подопытных, — натянуто усмехнулся Леви, ощутив потребность как-то обозначить своё присутствие, чтобы Ханджи хоть немного пришла в себя.

Подопытным он себя не чувствовал.

Ханджи наконец-то моргнула. Встрепенувшись, она убрала руки и отодвинулась.

— Да, ты прав, мне понадобятся блокнот и карандаш, а ещё — больше света, чтобы рассмотреть всё в подробностях. — Она стала лихорадочно шарить ладонями по полу, сшибла дурацкую миску с супом, по воздуху поплыл стылый кислый запах. — Ух, зараза! Не страшно, документы не пострадали. Не начинай, пока я не подготовлюсь.

Леви скрипнул зубами. Шагнув вперёд, он запустил пальцы в собранные в небрежный хвост спутанные волосы и легонько дёрнул, заставив Ханджи замереть и поднять оторопевший взгляд.

— Я сказал, что чувствую себя подопытным, но становиться им не собираюсь. Либо ты затыкаешься и смотришь, либо я ухожу.

Ханджи открыла уже рот, чтобы возмутиться, но, внимательнее вглядевшись в лицо Леви, лишь смиренно кивнула. А затем, когда тот отпустил её и вернулся на исходную позицию, скрестила ноги и сжала ладонями щиколотки, всем видом демонстрируя готовность идти на уступки. Леви подозревал, что она потом всё равно набросает что-то в своих исследовательских черновиках, но раз уж это будет происходить без его непосредственного участия, пусть развлекается.

С штанами возиться не пришлось — ремень легко выскользнул из петель, ширинка поддалась без проблем. Леви едва не застонал, высвободив член из давящей ткани. Было немного странно, учитывая антураж и то, что Ханджи не отводила глаз, нервно перебирая пальцами лодыжки, но возбуждения это, на удивление, не умаляло. Леви всё ещё чувствовал, всё ещё хотел, поэтому первое же движение сорвало с его губ короткий горячий выдох. 

Ханджи почти одновременно с этим втянула носом воздух и затаила дыхание. Она опять не моргала. Леви это заводило.

Повторив, он на мгновение зажмурился — короткий, почти болезненный спазм внизу живота заставил его стиснуть зубы, но нахлынувшая томная дрожь наполнила тело силой и слабостью одновременно. Пришлось опереться бедром на стоящий рядом стол, чтобы колени не подкосились в самый ответственный момент.

Снова глянув на Ханджи, Леви чуть запрокинул голову, затем медленно облизал ладонь, опять обхватил член и задвигал рукой активнее. Ему нравилось, как она смотрела, нравилось, что чуть подрагивающее пламя свечи высвечивает её силуэт, ложится бликами на колено, чётче обозначая каждую складку, каждую выпуклость рубашки. 

Дыхание Ханджи было отрывистым, из-за чего ткань на её груди постоянно была в движении, упруго натягиваясь на сосках. Её возбуждение считывалось во всём: в том, как побелели костяшки её пальцев, когда она стиснула лодыжки, в том, как она временами ёжилась, проводила языком по пересохшим губам и переминалась, ёрзая на месте. Всё было так, как он себе представлял — с той лишь разницей, что в этот раз он наконец-то получит свою разрядку.

Удовольствие волной прошлось по нервным окончаниям. Подобравшись, Леви уже не сдерживал напряжённых выдохов, ловя подступающий оргазм. Но стоило ему окончательно расслабиться, отдаться захлестнувшим его ощущениям, за дверью библиотеки вдруг раздались голоса. Разом придя в сознание, Леви в секунду кинулся к растерявшейся Ханджи, одним движением толкнул её в нишу между стеллажами, а вторым — затушил свечу, после чего вжался в неё всем телом, чтобы тоже скрыться за внушительными стопками книг.

— Что ты?.. — услышал он у самого уха.

— Тихо! — шикнул он и для верности накрыл болтливый рот ладонью. Другой, не той, которая всё ещё была влажной и скользкой от слюны и смазки.

В следующее мгновение дверь открылась, раздались шаги.

— Ты точно что-то видел? — с сомнением уточнил мужской голос. Леви его не узнал.

— Вроде какие-то блики в окне, — неуверенно пробормотал второй. — Подумал, может, опять майор тут зависла. Моблит просил следить за библиотекой, чтобы она не засиживалась до утра, как обычно. 

Леви заскрежетал зубами. Чёртов Моблит с его чёртовой заботой!

Убрав ладонь от лица Ханджи, он осторожно сдвинулся, чтобы в просвет между полками видеть вход. Прямо на пороге в темноте застыли два рослых силуэта — скорее всего, караульные, которым пришло время делать обход.

— Ну… — Первый, уперев руки в бока, огляделся. — Сомневаюсь, что тут кто-то есть. Сейчас ведь хоть глаз выколи, а майору точно потребовался бы какой-нибудь источник света. 

— Думаешь? — Второй завертел головой.

«Да, — мысленно проговорил Леви, не сводя с них взгляда, — тут никого нет, проваливайте!» 

— Господи, какой ты мнительный, — вздохнул первый. — Если сомневаешься, можем пройтись, чтобы убедиться.

Леви едва не выругался. Если их застанут здесь в таком виде, отвертеться будет сложно. Давать пищу новым сплетням страсть как не хотелось, старых хватало за глаза, чтобы раздавать наряды вне очереди направо и налево. Нужен был план — и чем скорее, тем лучше.

Однако стоило Леви погрузиться в идейный штурм в надежде свести ущерб к минимуму, между прижатыми друг к другу телами вдруг скользнула рука. Мягкое тёплое прикосновение сперва прошлось по обнажённому бедру, на долю секунды задержалось на мошонке, заставив всё внутри сжаться, а затем остановилось на зажатом между животами и по-прежнему напряжённом члене. Леви, не веря в происходящее, посмотрел на Ханджи. Та, облизав губы, улыбнулась.

— Я поняла принцип, — тихо, почти на грани слышимости, произнесла она и обхватила член крепче. 

Леви едва не охнул, когда она огладила большим пальцем головку, размазывая выступившую смазку и повела ладонью так, чтобы размазать её по стволу.

— Совсем из ума выжила?! — так же тихо процедил он, пытаясь отодвинуться, но места для манёвра оставалось не так чтобы много.

— А ты не шуми — и проблем не будет, — прижавшись губами к его уху, шепнула Ханджи и стала двигать рукой так, как недавно двигал он — мучительно медленно, постепенно ускоряя ритм. 

Леви вцепился в полку за её спиной обеими руками, борясь с вновь накатившей слабостью. Кто бы мог подумать, что советы Эрвина и дурная голова буквально загонят его в ловушку. Ни в одном из всех возможных вариантов развития событий он не предполагал, что окажется в такой ситуации, особенно в свете того, что караульные так и продолжали топтаться на пороге, споря — стоит ли сделать дежурный обход или Моблит удовлетворится и таким проявлением бдительности. Леви очень надеялся на последнее, потому что Ханджи продолжала дрочить ему, её влажное прерывистое дыхание у самого уха заставляло голову невыносимо кружиться. Он не переживёт, если их застукают сейчас. И дурацкие дежурные тоже не переживут, потому что он убьёт их на месте.

Собрав всю волю в кулак, Леви снова посмотрел в сторону входной двери. Он уже не различал голосов — надрывный стук сердца заглушал всё, но судя по тому, что один из караульных оказался за пределами библиотеки, спор решился в сторону лени. Однако порадоваться он не успел, потому что Ханджи вдруг уткнулась лицом в сгиб его шеи, чуть отстранилась и запустила вторую руку в свои трусы. Движения стали сбивчивыми, а дыхание — ещё более отрывистым и нервным. Леви чувствовал, как она старается подстроиться под ритм, чувствовал, как её тело дрожит от возбуждения. От этого перед глазами всё поплыло. Ханджи извивалась, между шеей и плечом стало влажно от её слюны. И когда второй парень шагнул вслед за первым и прикрыл за собой дверь, оргазм буквально вырвал из горла вымученный сдавленный стон. Ханджи кончила следом, так впившись зубами в кожу, что Леви с шипением втянул воздух. Удовольствие от этого получилось ещё более острым.

— Пиздец, — едва справляясь с дыханием, выдавил Леви и отшатнулся. С трудом переставляя ноги, он вернулся к столу и тяжело привалился к нему, всё ещё сотрясаясь от оргазма и пережитых эмоций. Марево испарины повисло перед глазами непроницаемым облаком.

Ханджи поддержала его тихим срывающимся смехом. 

— Интересное получилось приключение. 

Леви захотелось её стукнуть. Если этот ужас показался ей увлекательным, он умывает руки. Составлять ей компанию в следующих безумствах он точно не станет. Хватало того, что он до сих пор не мог понять — кончил он всё-таки или кончился, а если ещё и караульные до сих пор не ушли и успели что-то услышать… 

Ханджи вылезла из ниши спустя пару минут. Она одёрнула рубашку, поправила очки и подошла к Леви, который всё ещё собирал себя по кусочкам. Удивительно, но когда глаза привыкли к темноте, он стал различать почти всё. В том числе то, какая счастливая улыбка цвела на физиономии Ханджи, пока она разглядывала его.

— Леви, ты не представляешь… — начала она, но Леви не стал дослушивать.

Махнув рукой, он подтянул штаны, вжикнул молнией и застегнул ремень.

— И представлять не хочу, — буркнул он. — Избавь меня от этого.

Ханджи пожала плечами. 

— Как хочешь. В любом случае, — она вдруг встрепенулась, заставив Леви похолодеть от неприятного предчувствия, — у меня ещё столько планов! 

— Ка… каких ещё планов? — против воли слетело с губ. Прикусывать язык было поздно.

— О! — Линзы очков сверкнули, когда Ханджи наклонилась к нему. — Ну ты же сказал, что не хочешь представлять. Тогда я покажу. Завтра после отбоя приходи ко мне в комнату.

— И не подумаю! — угрюмо отмахнулся Леви. Этого ему только не хватало.

— Хорошо, тогда я приду к тебе, — опять пожала плечами Ханджи. — Придётся вести себя тише, конечно, ваши с Эрвином комнаты находятся в одном коридоре. Хотя… — она вдруг хлопнула в ладоши, — мы можем позвать и его! Что скажешь?

Леви хотелось сказать, что он в ахуе. От того, что согласился и пришёл, а ещё от того, что, кажется, собирался опять идти у неё на поводу, лишь бы Эрвин и его спокойствие оставались неприкосновенными. Леви едва ли можно было назвать заботливым, но приобщать командира к… хрен его знает, что удумала эта неугомонная женщина. Да и, следовало признать, обиталище Ханджи и впрямь считалось уединённым, в то время как в его можно было услышать, как тараканы маршируют за стенкой.

— Я приду, — проскрипел Леви, с трудом веря, что добровольно вешается на этот крючок. — Но, учти, если тебя в комнате не будет, ждать я не стану. В твоих интересах нигде не задерживаться.

Ханджи даже дыхание затаила, глядя на него так, что в груди застрял дрожащий смех. Какой же он лопух…

В комнату Леви вернулся опустошённым и уставшим. Он рухнул в кровать, уткнулся лицом в подушку и, едва успев подумать, как будет объясняться с Эрвином, который всё-таки слишком умный, чтобы не врубиться в происходящее, уснул. Так крепко и беспробудно, как не спал никогда. А утром, когда в дверь робко поскреблась Петра наперевес с завтраком, который он в кои то веки проспал, решил, что если эти эксперименты приносят такой результат, игра всё-таки стоит свеч. Со слухами он потом как-нибудь разберётся.