— Проходите, присаживайтесь.

Не здороваясь, доктор Маккой прошел к кушетке и пхнулся на нее, со стоном и ворчанием вытягивая ноги.

— Я буду приходить сюда в обед...

— Буду вам рад. Итак. С чем пришли?

— С мигренью.

— Это не моя специальность. Вы это знаете, — улыбнулся психолог.

— Да, но причина проблемы...

— Ваша проблема — мигрень? Или это следствие?

— Следствие. Причина в окружающих.

— Вот как. И что они делают не так?

— Они окружают меня.

— Берут в кольцо? — снова улыбнулся психолог.

— Берут в оборот. Боунс, сделай мне невозможное это, доктор Маккой, подскажите мне неизвестное то, Леонард, будьте добры знать непознанное.

— От вас требуют невозможного?

— Да! От этого и головная боль, когда лезешь из шкуры...

— И вы не справляетесь?

— Справляюсь, конечно.

— Так почему вы говорите "невозможное"?

— Потому что оно было таким до меня. А я взял и сделал возможным.

— Но это же прекрасно, разве нет?

— Конечно, нет! Иначе у меня не болела бы голова.

— Переутомление?

— Моральное. Они меня задолбали.

— Выгорание?

Доктор Маккой поморщился.

— Я бы так не сказал. Я... не опустошен. Я раздражен.

— Но разве делать невозможное возможным не доставляет вам своего рода радость?

Доктор вздохнул и сцепил руки на животе.

— Я просто старый сельский доктор.

— Но вы пришли сюда, на космический корабль, зная, что тут будет. Убежден, что вы не искали здесь покоя.

Доктор снова вздохнул. Помолчал. Очевидно, ему не очень хотелось говорить о правде.

— Не все невозможное в моей компетенции, — через некоторое время ответил Боунс. — Иногда кажется, что этих усилий недостаточно. Словно, умри я ради этого, все равно было недостаточно.

— Недостаточно кому? Начальству? Вам? Вашей семье?

— Вселенной, наверное.

— Вы имеете в виду, что делаете недостаточно во вселенском смысле?

Губы Леонарда тронула улыбка.

— Это звучит смешно. Словно песчинка переживает, что не может сделать достаточно, чтобы спасти взрывающуюся звезду.

— Звучит именно так.

— На самом деле все мельче. Дело в людях. Я могу повлиять на тела, но не на разумы.

— Хотите кому-то влезть в голову?

— Знаете, да. Джим и Спок. То есть, капитан Кирк и мистер Спок. Они так... сконцентрированы друг на друге. Между ними то искрит, то штиль. Они то влезают в передряги, из которых выход только со смертью, а иной раз сами эти передряги создают. И они так самоотверженны в этом, что слепы. И мне снова приходится делать невозможное.

— Вы бы хотели, чтобы они заметили это? Ваши усилия, вас?

— Я хотел бы перестать... волноваться. Перестать думать, что я делаю недостаточно невозможного возможным, чтобы их спасти. Чтобы от их искр не коротило меня.

— Хотите равнодушия? Навряд ли их что-то изменит.

— Нет, не равнодушия. Я просто... немного устал. Я же всего лишь старый сельский доктор. Мне бы хотелось, чтобы они хоть на секунду осознали, что искры сыпятся отчасти потому, что они искрят из-за друг друга...