Сердце гулко билось в горле, ноги горели, шнурки тащились по лужам, грозя попасть под кроссовок и повалить во все те же лужи, но Цинхуа не было до этого дела. Он нервно поглядывал на телефон и бежал-бежал-бежал. Его заносило на поворотах, а машины гневно сигналили ему вслед, когда он сигал прямо перед ними, но Шан отвечал лишь красноречивым жестом руки, не тратя дыхание на крики.
Ну-ну-ну, ещё немного, еще чуть-чуть. Лишь бы светофор вовремя переключился!
Под звон самодельного дверного колокольчика Цинхуа ворвался в маленький ресторанчик неподалеку от университета и завалился на барный стул, растекаясь по столешнице. Выглянувшая из кухни повар мило улыбнулась ему, скрыв смешок за кулачком. Хозяин ресторанчика вылетел из своего кабинета, споткнувшись на пороге, и, неловко потирая затылок, искренне поприветствовал.
- Братец Шан, ты успел вовремя.
- Ещё бы! – Цинхуа грохнул мелочью о стол. – Богиня... то есть, шеф Цзян, большую тарелку вашего фирменного супа! Пожалуйста.
Цзян Яньли полупоклонилась и скрылась на кухне, а хозяин, господин Сэ, поспешно прибирал барную стойку и наводил красоту. Получалось у него не очень: салфетки разлетались, с тряпки летели капли не слишком чистой воды, а от неловкого движения осыпался пепел с красиво тлевших благовоний.
И все же здесь было уютно. Цинхуа нравился этот теплый домашний хаос, искренняя радость хозяина при каждом его визите, воистину божественный вкус стряпни кулинарной богини и демократичные цены.
Особенно цены.
Когда он говорит "демократичные", он имеет в виду, что даже он, бедный студент, мог здесь есть чаще трёх раз в неделю. Поверьте ему, это показатель.
На самом деле, ресторанчик "Сяньлэ" любили не только бедные студенты, но и весь университет. Уж Цинхуа точно мог определить, были ли булочки бао в руках сокурсников слеплены нежными ручками Цзян Яньли и упакованы косоруким Сэ Лянем или нет.
Завхоз и охранник в университете часто ворчали на "старые времена", когда господин Сэ сам хозяйничал на кухне, и вспоминали их исключительно с ужасом, не гнушаясь пустить скупую мужскую слезу, воздавая хвалу богам за явление девы Цзян в их окрестности. Богатенькие буратины скабрезно шутили про милое личико повара и ее ладную фигурку, но при этом с упоением вдыхали аромат горячей еды и душистого чая.
Цинхуа же всегда торопился, чтобы успеть на ланч – уникальное меню и низкие цены были слишком заманчивы. Другие студенты обычно посылали кого-нибудь за едой, приходили после пар или во время окон, но Шан всё-таки был не настолько богатым, чтобы питаться вне ланча.
Он тоже приходил вечерами в "Сяньлэ", но заказывал только чай и изредка – простой маньтоу. Сидел со старым глючащим ноутбуком в углу, вдыхал ароматы горячей еды, слушал разговоры и писал.
Стыдно признаться (и это ему-то!) но любимейшего своего персонажа – после Бинхэ, разумеется, его сын непревзойденный! – он списал во многом с девы Цзян. Лю Минъянь была столь же прекрасна, скромна... и сильна.
Шан до сих пор помнит день, когда хрупкая нежная Цзян Яньли выкинула из "Сяньлэ" двух дебоширов, с которыми не мог словами справиться господин Сэ. Хозяин был добрым, мягким – податливым даже – и не любил ввязываться в конфликты.
...что не мешало ему быть зловещим и откровенно страшным, когда кто-то осмеливался пытаться приставать к его любимой сотруднице, которую он обожал, как милую племянницу. С господина Сэ Цинхуа взял образ Юэ Цинъюаня, которого видел самым сложным для себя персонажем – во время написания глав именно Юэ выкидывал фортели, ведя себя совсем не так, как ему полагалось. Даже Шан не мог предсказать, когда Юэ поведет себя как лапочка-котик, а когда включит злобную псину под маской доброй Гуаньинь.
"Сяньлэ", на самом деле, было истинной родиной его романа, его сердцем. И одним из секретов романа, который знал Шан, но не знали остальные, скрывался в родине Шэнь Цинцю. О, с каким упоением Цинхуа продумывал его родину – государство Сяньлэ! Придумал даже историю наследного принца, знаменитого своей красотой и талантами, но несчастливого – но вписывать ее было бы неуместно. К сожалению.
Поэтому такие маленькие секретики знали только господин Сэ и дева Цзян – только в общих чертах, высказанное как шутка. Потому и отвечали такими же шутками, которые Шан после превращал в сюжет.
А потом в ужасе смотрел на телефон и сломя голову бежал на пары, едва не снося хлипкую дверь под испуганный вскрик господина Сэ и тихий необидный смех шефа Цзян.