Play

«Воздуха… не… хватает!»

Открыв глаза, девушка судорожно начала глотать ртом спасительный кислород. Сердце отплясывало бешеную чечётку, в ушах стоял гул, мышцы в теле вот-вот были готовы лопнуть от напряжения и боли, а липкие путы страха, словно паутина искусного паука, охватывали её разум. Она ничего не видела, но при этом чётко понимала, что глаза её открыты. Крик застрял у неё где-то в районе груди, давя на рёбра, будто огромный камень; хрупкое женское тело, покрытое холодным потом, отказывалось двигаться, а разум пытался найти хоть какое-то оправдание всему происходящему. Паника постепенно захватывала здравый смысл, и, если бы не характерный звук удара о бетонный пол какого-то крупного железного предмета, девчонка вполне могла лишиться рассудка.

— Твою мать… — тихо кто-то прошептал в метрах пяти от девушки. — Нихера не вижу!

Затем, наполняя тёмное пространство вокруг, отовсюду посыпались различные звуки. Казалось, по меньшей мере, около двадцати человек пытаются встать на ноги. Кто-то в истерике сразу начинал кричать о том, что он ничего не видит; кто-то стонал, будто от боли; кто-то, шурша ладонью по неровной и шероховатой стене, изучал помещение; кто-то был угрожающе тих и спокоен. После нескольких минут кряхтения (в попытке хоть немного приподнять своё ватное тело) в сопровождении какофонии, исходящей от людей вокруг, девушка всё-таки поняла, что зрения не лишилась: просто она находилась в очень тёмном помещении без единого источника света. Понимание того, что со зрением у неё всё в порядке, позволило немного успокоиться, хоть всего и на мгновение: ведь девушка начала ощущать новую бурю, отнюдь не радостных, эмоций — от осознания, что не знает… кто она такая. Как здесь оказалась? Почему вокруг настолько темно? Кто эти невидимые люди, скрытые во тьме и находящиеся вместе с ней в одной комнате? Сколько их здесь? Как они настроены по отношению к ней? Это враги или друзья?

Поток мыслей и вновь захватывающей разум паники был абсолютно наглым и бесцеремонным образом прерван. На ладонь, на которую девушка так долго пыталась опереться, кто-то наступил. Вскрикнув скорее от неожиданности, чем от боли, она рефлекторно постаралась выдернуть руку, и если бы наступивший на неё человек вовремя не убрал ногу, девушка запросто могла получить растяжение.

— Чего расселась тут? Не видишь, люди ходят? — возмущённо сказал какой-то парнишка, даже не думая извиняться.

— Нет, не вижу… — шипя уже от боли, ответила пострадавшая, потирая тыльную сторону ладони.

Поняв, что лучше поскорее встать, не то её просто растопчут, девушка с трудом поднялась. Ей повезло: она была совсем рядом со стеной, благодаря чему встать ей было намного легче, чем остальным. Однако, даже столь примитивная и, казалось бы, лёгкая задача, заставила девушку замереть, чтобы перевести дыхание. Двигаться было всё ещё сложно. В этот момент где-то вдалеке она сначала услышала скрежет явно ржавого железа, а затем, в стороне этого резкого для ушей звука, в глаза бросилась тоненькая полоска просвета. До неё донеслось чьё-то счастливое: «Я дверь нашёл!», — а после ослепительно яркий свет дневного солнца залил комнату. По глазам неприятно ударило: будто оказался посреди укутанного снегом зимнего поля, сверкающего в лучах сияющего солнца. Девушка, прищурив глаза, выставила вперёд руку, чтобы спастись от столь желанного, но ужасно яркого дневного света.

В помещении находилось не меньше семидесяти человек и все они, как один, рванули наружу, счастливо о чём-то галдя, толкаясь в широком дверном проёме и надеясь в числе первых покинуть место, в котором очнулись. Казалось, проникшие внутрь солнечные лучи помогли облегчить боль в мышцах и очистить голову от навязчивых мыслей. Привыкнув к свету, девушка убрала руку, медленно вдохнула полную грудь свежего воздуха и впервые приняла осознанное решение: не лезть в толпу и не упускать возможность осмотреть место, в котором она непонятно как оказалась.

Комната была достаточно просторной. Покрытый пылью бетонный пол и ободранные старые и давно выцветшие обои сообщали о том, что это место прошло не через одно десятилетие. В углу были аккуратно сложены сломанные деревянные стулья и столы; рядом с внушительной железной дверью, покрытой ржавчиной, стоял большой полуразрушенный платяной шкаф с покосившимися полками и оторванными в некоторых местах дверцами. Справа от девушки, будто вросший в стену, виднелся ещё один тяжёлый шкаф, но уже в более-менее презентабельном виде: полки на нём были ровными, а все нижние дверцы оказались на месте. Недолго думая, ведомая любопытством, девушка решила подойти к нему и посмотреть, что спряталось за маленькими дверцами, в самом низу.

Присев на всё ещё непослушных ногах на корточки, девушка отворила первую дверцу. Удручающая пустота и небольшая паутина — вот что её встретило. С чувством лёгкого разочарования она открыла следующие две дверцы, мысленно представляя очередные пустые полки. Однако… Сердце предательски пропустило ощутимый удар, а тёмно-голубые глаза распахнулись от удивления. В них можно было отчётливо прочитать немой вопрос: «Какого чёрта?!».

В шкафу лежали три больших аккуратно сложенных рюкзака, находился огромный запас консервов без этикетки и чёрный (явно совсем недавно вычищенный до блеска) пистолет. Словно под гипнозом, девушка сразу к нему потянулась и, будто боясь обжечься, осторожно подняла его. Казалось бы, что может быть холоднее бетона? Вот вам и ответ — холодная рукоять пистолета в горячей ладони.

Девушка воровато оглянулась и, убедившись, что никто её не видит, приступила к подробному изучению оружия. Им оказался самозарядный Glock 19. Рукоятка пистолета обладала удобной формой, что позволяло обеспечить комфортное сцепление с ладонью. Под тонкими пальцами ощущается каждая выпуклость и каждое углубление. Слева от рукоятки находилась кнопка для выпуска обоймы. Убедившись, что оружие находится в безопасном состоянии, девушка со знанием дела вытащила обойму и проверила её на наличие патронов — ровно пятнадцать. Ещё немного покрутив огнестрел в руках, девушка спрятала его в широком кармане явно большей по размеру, чем нужно, спортивной куртки, а затем проследовала за остальными в уже свободный дверной проём.

Ступив за порог в объятия дневной улицы, молодая особа встретила прохладный ветерок, ненадолго запутавшийся в каштановых волосах, ударивший в нос свежий воздух и буйство природы: кроны деревьев приветствовали тихим шорохом зелёных листьев, им вторила слегка пожелтевшая трава, украшенная разноцветными цветами, над которыми, поддерживая мелодию гулким жужжанием, трудились пчёлы. Девушка могла бы ещё долго наслаждаться призрачным спокойствием, если бы не одно «но» — тяжёлый взгляд чьих-то глаз. Настолько тяжёлый, что это чувствовалось на физическом уровне: прямая спина вмиг была усыпана сотнями мурашек, а кончики пальцев стали неприятно покалывать и холодеть. В голове стрелой пролетела шальная мысль: «Этот человек знает о нём».

Но откуда? Ведь в комнате она проявила всю свою возможную осторожность, чтобы никто ничего не смог заметить. Насколько же хорошо умеет скрываться тот человек? Может в момент, когда девушка прятала пистолет, он находился где-то неподалеку? Пока она крутилась на месте, пытаясь заметить наблюдателя, ощущение пристального взгляда исчезло так же резко, как и появилось. Всё это время девушка не могла даже спокойно вдохнуть. Желая прийти в чувства и немного отвлечься, голубоглазая решила сосредоточиться на ином.

Первое бросившееся в глаза — действительно большое количество людей и то, что все они были одеты одинаково. Проходя сквозь толпу, были видны лишь чёрные спортивные брюки, такого же цвета куртка и светлая футболка. Собственно, в таком же наряде была и девушка. Единственным отличием в одежде была какая-то номерная нашивка, находившаяся слева на груди. Ведомая всё тем же любопытством, девушка приподняла часть куртки с нашивкой, чтобы можно было лучше разглядеть. Плотным рядом белых ниток в прямоугольнике значились её цифры.

«073… Интересно, что же это значит?»

— Ты бы получше прятала, — тихие, наполненные холодной сталью слова прозвучали совсем рядом, над самым ухом, обжигая его горячим дыханием.

Тело отреагировало самостоятельно, намного быстрее, чем Семьдесят третья успела осознать свои же действия: широкий шаг в сторону, мгновенно погруженная в глубокий карман рука, указательный палец, сразу же примостившийся на курке, и разворот тела на 180°. Перед ней стоял хорошо сложенный мужчина ростом выше на целую голову. Спортивный костюм явно не подходил под его габариты — сквозь футболку можно было разглядеть рельеф спортивного торса; спокойное, будто высеченное из камня лицо не выражало ни единой эмоции; холодный пронзительный взгляд серых глубоко посаженных глаз, которые смотрели на неё совсем недавно. Это точно были они.

«002. Второй, значит» — мысленно окрестила его девушка.

Мужчина, в свою очередь, так же оценивающе смотрел на своего оппонента: напряжённая поза; натянутое, будто по струнке, худощавое, невысокое тельце; копна слегка вьющихся каштановых волос; рука в кармане, явно держащая пистолет; испуганный, словно у маленького зверька, взгляд, но спокойное и сосредоточенное лицо со сжатыми челюстями. Его взор отметил, казалось бы, каждую родинку на её лице. Единственным, где он ненадолго остановился, был номер на нашивке.

— Тебе стоит быть осторожнее с этой игрушкой, Семьдесят третья.

— Откуда ты знаешь? — почти шёпотом, медленно чеканя каждое слово, проговорила Семьдесят третья.

Незнакомец не ответил. Бросив напоследок многозначительный взгляд, смысл которого понял лишь он сам, мужчина молча развернулся и затерялся в толпе. Девушка, наконец, смогла расслабиться и выдохнуть, но неприятное чувство от того, что её уже дважды застали врасплох, давало о себе знать в виде и без того плохого, испортившегося ещё сильнее настроения. Решив, что в толпе ей находиться небезопасно, Семьдесят третья поспешила покинуть сборище и более тщательно исследовать местность.

К своему удивлению, она обнаружила, что все вышедшие на свет находились посреди огромного пустыря, на потрескавшейся от старости трассе, сквозь которую местами прорастала трава. За спиной находилось то самое одноэтажное здание, которое немного ранее покинули люди: потрескавшаяся штукатурка кое-где оголяла кладку кирпичной стены, открытая нараспашку железная гермодверь, покрытая ржавчиной, и односкатная серая крыша. А чуть поодаль от него Семьдесят Третья заметила потрёпанную временем, съехавшую с дороги полицейскую машину с распахнутыми дверьми. Она решила подойти поближе и осмотреть транспорт в надежде найти патроны или, может быть, ещё одно огнестрельное оружие. Однако единственным, что удалось найти в автомобиле, был пристёгнутый иссохший труп полицейского, сидевшего на водительском сиденье. Девушка поморщила и прикрыла нос рукой. В голове обнаруженного тела зияла дыра от пули, нижняя челюсть давно отпала и затерялась где-то в ногах мертвеца, а руки обвисли в бездействии. На разбитом лобовом стекле виднелась засохшая кровь, а сквозь него можно было заметить очертания большого города.

Больше в машине ничего не было. Отойдя от неё и продолжая осматриваться, Семьдесят третья также заметила в метрах двухстах две некогда жилые пятиэтажные постройки. И даже с такого расстояния вид у них был более чем удручающий: виднелись выбитые стёкла из полуразрушенных оконных рам, заросших травой и кустами.

Мысленно отметив здания в своей воображаемой карте, Семьдесят Третья отвлекла внимание на большую группу людей, которая что-то уж сильно разволновалась. Среди них выбивался худой мужчина, на вид лет сорока пяти, с острым носом и сверкающей залысиной. На его нашивке значился номер 001. Он о чём-то увлечённо говорил, завлекая к себе всё больше людей. В порыве эмоций и, видимо, ударившего в голову вдохновения, мужчина даже залез на ржавую бочку, что выглядело довольно комично, однако людей это лишь ещё больше взбудоражило.

— Мы все здесь неспроста! Спросите себя — кто вы такие? Помните ли вы свои имена? Помните ли вы своё прошлое? Я скажу вам кто мы такие… Оглянитесь вокруг — человеческое начало давно утеряно! Мы — новые люди, новое поколение! Уверен, среди руин и пыли древнего города, мы обнаружим истинную связь с нашим прошлым. Мы сможем обрести новый путь, возродив забытую историю! Следуйте за мной, и вместе мы разгадаем загадки этого места! — Вместе с последней фразой мужчина разрезал воздух поднятой вверх рукой со сжатый кулаком.

«Тц… Оратор…» — подумала было девушка, но её мысли перекрыло одобряющее улюлюканье толпы, принесённое резким порывом ветра. Отвлекаясь от несмолкающего рева, Семьдесят третья невольно перевела взгляд на кроны деревьев, что хлестали друг друга ветвями: — «Будто одеяло перетягивают». От неприятного и пронизывающего до самых костей потока воздуха, хотелось спрятаться, как можно дальше и глубже, что и сделал находившийся рядом неизвестного вида жук. Он старательно копошился под камнем, выгребая из под него землю. Может, он готовился к скорой спячке и заготавливал место, под припасы, а может пытался спрятаться от очевидной только для него угрозы.

Выйдя из оцепенения, Семьдесят третья решила, что было бы неплохо как можно скорее вернуться в здание, откуда они вышли. Смотря на этого жука, до ужаса примитивный, но от этого не менее важный для дальнейшего существования, план созрел в ее голове: как можно быстрее наполнить рюкзак под завязку провиантом, а остатки спрятать неподалеку. Ведь кто знает, может тот странный незнакомец сообщит этой бешеной ораве о припасах. Семьдесят третья была уверена, что предводителя этого «нового общества», подобная новость привела бы в ярый восторг.

Убедившись в отсутствии заинтересованных на ней взглядов, Семьдесят третья засеменила в сторону одноэтажного здания и, зайдя в помещение, с облегчением выдохнула: на улице, несмотря на относительно небольшое количество людей, было слишком шумно. Вновь открыв дверцы шкафа, молодая особа взяла рюкзак и поместила в него с десяток-второй консервов. Одновременно с тщательным выискиванием вздутых банок, в её голове роились мысли, постепенно складываясь в картинку.

«У всех людей есть свои номера. Больше сотни я так и не увидела. Возможно, в целом людей здесь около ста человек. Но здесь — это где? Разрушенный город, густая растительность, давно иссохший труп в машине… Как давно здесь произошла катастрофа и что вообще за трагедия случилась? Полицейский, а это явно был он, убит выстрелом в голову, а служителей закона просто так не убивают. Значит люди боролись? Но за что? Простые митинги или же нечто хуже? Возможно, в городе царила полная анархия и многие из него бежали в поисках спокойного места. И даже полиция, видимо, не грешила этим делом, ведь иначе что она тогда здесь вообще делала? Но самый интересный вопрос: — «Почему никто из нас ничего не помнит?..»

Поднявшись с пола и закинув рюкзак за спину, Семьдесят третья увидела небольшую карту, прикреплённую к стене. Удивившись своей невнимательности, она аккуратно сняла от руки разрисованный клочок бумаги, внимательно рассмотрела его. Части нарисованных территорий были обведены разными цветами и в целом напоминали треугольник. На самой вершине красным обведена зона «А»: внутри маленькими квадратами и прямоугольниками помечена куча зданий. «Скорее всего, это тот самый город» — подумала Семьдесят третья.

Ниже, поперёк треугольника, виднелась зона, называвшаяся «С.К.». Найдя пометку, девушка расшифровала это как «Стартовая комната». Далее треугольник делился надвое: зона «В» — жёлтая, и зона «С» — зелёная.

Зона «С», делившаяся поперёк надвое небольшой синей полоской и пестрившая нарисованными деревьями, очевидно являлась лесом; также в самом низу красовались несколько нарисованных зданий с пометкой «В.Б.» — военная база.

В жёлтой зоне обнаружился нарисованнный красный крест, обозначавший больницу и «Н.Ц.» — научный центр.

«Мы что, в военном городке каком-то? Научный центр ещё… Почему больница так далеко от города? И почему зоны разного цвета?»

Один из ответов на вопросы крылся на задней части карты:

«Красный — уровень опасности высокий, полное заражение: там нет людей, только мертвецы»;

«Жёлтый — уровень опасности средний: стоит опасаться мутантов — они очень быстрые»;

«Зелёный — уровень опасности низкий: бояться можно только зверей и военную базу».

В голове девушки мгновенно яркими красками заиграло недавнее воспоминание, когда человек под номером 001 что-то говорил о «руинах города» и про «истинную связь с прошлым». В груди бешено заколотилось сердце. Если вся толпа ринется в город и испустит там дух, Семьдесят третья может остаться совершенно одна. Ведь не факт, что в округе есть ещё люди, кроме тех, что очнулись вместе с ней. Им ни в коем случае нельзя позволить добраться до города! Семьдесят третья пулей вылетела из помещения, предварительно скинув со спины рюкзак, чтобы было больше мобильности и, едва догнав уже отходящую группу, криком привлекла к себе внимание, тем самым затормозив отряд:

— В город нельзя! — закричала запыхавшаяся девушка.

Она пробиралась сквозь людей, словно те были зарослями леса, ища их самоназванного предводителя. Из-за того, что она долго пролежала в одном положении на холодном бетоне, её тело нещадно ныло после небольшой пробежки. Наконец найдя Первого, девушка смогла остановиться, уперев руки в колени, и перевести дыхание. Первый терпеливо её ждал, не скрывая своего интереса. Немного отдышавшись, Семьдесят третья продолжила:

— В город нельзя! Внутри какая-то инфекция, всё заражено! Всё что мы в нём найдём — лишь разбросанные по углам трупы! Я нашла карту в комнате, где мы все очнулись. На ней всё указано. Вот, сами посмотрите. — Она протянула пожелтевший от времени клочок бумаги Первому, чей интерес резко сменился нескрываемой неприязнью.

С наигранной брезгливостью мужчина взял карту и поверхностно осмотрел её. Ему явно не нравилось, что с большим трудом построенный на его словах авторитет собиралась подорвать некая сопливая девчонка. Её худощавое мелкое телосложение почему-то придавало мужчине некую уверенность и превосходство над ней. Волнения в толпе усиливались с каждой секундой молчания Первого, выстреливая, словно пуля, то в самого мужчину, то во всё ещё пытающуюся отдышаться девушку. И с той же скоростью длинноносого начинала раздражать эта обстановка, но ему жизненно необходимо было выдержать паузу. Нужно довести до накала эту стихию. Стихию, с которой мог совладать только он один. И когда волна громких вопросов посыпалась отовсюду и люди наперебой пытались задать свой — самый важный, он заговорил:

— Отступникам и сомневающимся здесь не рады! Наше дело — исследовать истину, даже если она скрыта за развалинами и забвением. Я даю тебе право выбора, — гордо задрав острый подбородок и смотря прямо в удивлённые глаза девушки, проговорил предводитель: — Либо вы, юная леди, идёте вместе с нами, либо на вас не падёт благословение возрождённого города! — Вслед за его последними словами толпа начала неодобрительно перешёптываться, теперь направив весь свой гнев в сторону лишь одного человека. Наконец поймав настроение людей, Первый развернулся и обратился к ним, разведя руки в стороны: — Не будьте трусами! Ничего не бойтесь и идите вперёд с годро поднятыми головами, иначе… — Мужчина сделал паузу, снова обратив свой взор на Семьдесят третью. — Останетесь во тьме и забвении, как и все остальные мерзавцы, не достойные великих открытий!

Оттопырив мизинцы, он на потеху людям разорвал карту на несколько мелких частей прямо перед лицом явно не ожидающей такой реакции девушки. Казалось, ещё немного и удовлетворительный рёв волной смоет находящуюся в недоумении юную особу. Внутри, будто в ведьмином котле, бурлили самые разные эмоции: от ярости до стыда, от обиды до полного опустошения. Стадо смотрело на неё со злостью и недоверием, а среди них стоял лидер, с упоением наблюдающий за разворачивающейся картиной. Как он сумел убедить стольких в своей правоте известно лишь одному Богу, но противостоять этой бушующей стихии Семьдесят третья не решилась. Если ты плюнешь в общество, оно этого даже не заметит, но если общество плюнет в тебя — ты утонешь в омерзительной и зловонной жиже. Проглотив все свои эмоции, рвущиеся наружу, девушка покорно отошла в сторону. Первый же, с надменной улыбкой, грубо всучил ей клочки бумаги и прошествовал с толпой в сторону разрушенного города.

Семьдесят третья ещё некоторое время молча наблюдала за удаляющейся толпой, будто ожидая какого-то чуда. Почему она не пошла вместе с ними? Это явно не желание выделиться и не быть «не такой как все». Почему-то она больше верила тому, что написано неизвестным человеком на некогда целостном клочке бумаги, остатки которого она до сих пор сжимала в кулаке, будто цепляясь за последнюю соломинку в этом бурлящем океане. А может это просто её внутренний эгоизм… и стоило просто пойти за остальными? Может попытаться извиниться и исправить свою ошибку? Она подняла глаза к небу. Небесное светило, что недавно ярко приветствовало пробуждённых, сейчас было спрятано за облаками, из-за чего находиться на улице становилось зябко. Почему-то Семьдесят третьей захотелось, чтобы сейчас пошёл дождь. Пылающая решимость и смелое бесстрашие — всё пропало всего в мгновение, стоило лишь какому-то выскочке так её пристыдить. Она вновь посмотрела вперед, моля неизвестного ей бога, чтобы хоть кто-то развернулся к ней лицом. Когда люди слились друг с другом и стали одной тёмной массой, уходящей всё дальше к линии горизонта, когда её сжатый до боли кулак с клочками бумаги в нём начал разжиматься, произошло то, в чём она так отчаянно нуждалась — чудо.

Из слившейся в единое целое массы, словно «зёрна», по одному и незаметно для многих начали отделяться люди. Они шли медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, сливаясь с местностью и надевая на себя личину невидимок. Медленно, но уверенно, с каждым шагом отдаляясь от толпы и приближаясь к одинокой фигуре девушки, что терпеливо их ждала. Внутри Семьдесят третьей всё рокотало — она одержала хоть и маленькую, но победу. На лице, украшенном лучезарной улыбкой, запрыгали солнечные лучи.

Среди «зёрен» победительница быстро узнала силуэт Второго: высокий, широкоплечий, излучающий ауру мёртвого спокойствия. Рука машинально потянулась к карману, но на полпути остановилась. Теперь он не может быть врагом. Так ведь?

Когда все желающие остаться собрались, воцарилось неловкое молчание, лишь изредко прерываемое шмыганьем носа мальчишки лет пятнадцати на вид. Каждый изучал другого. Всего отделившихся от толпы было семеро: две девушки примерно такого же телосложения как Семьдесят третья и пятеро совершенно различных друг другу мужчин. Первой прервала тишину милая темнокожая девушка с пушистыми каштановыми волосами и очень большими, по-детски наивными, глазами:

— Ты же ничего не писала на этой карте? А где ты её нашла? А можешь повторить: почему нельзя в город? А то я не услышала. А какой у тебя номер? Я вот — Девятая! А ты Семьдесят третья? Длинновато, давай сократим до… Сетри! И семь, и три — здорово же! А этот Первый — тот ещё козёл! Как можно так обращаться с девушкой? Ты не сильно переживаешь, надеюсь? Ты такая смелая! — Ещё немного и Семьдесят третью смоет шквалом вопросов. Девятая даже не думала останавливаться, выстреливая всё новыми и новыми вопросами, словно миниган. — Я поэтому и ушла: если он так прилюдно унизил одного, значит унизит и другого! Ой, я опять сыплю соль на рану, да? Извини! А когда...?

— Да почему же ты так много болтаешь! — перебил возникший парнишка лет двадцати. Его окрашенные зелёные волосы привлекали внимание, но знакомые нотки в возмущённом возгласе ещё больше. Голос Сетри сразу узнала: именно он наступил ей тогда на руку. — Ты можешь хоть на минуту заткнуться?

Девятая насупилась и надула губки. Ей явно было не по нраву такое обращение. Второй, что стоял дальше всех со сложенными на груди руками, кажется, издал хмыкающий звук.

— Ребята, давайте не ссориться? — робко спросил рыжий парнишка под номером 006, который до этого только шмыгал веснушчатым носом. — Нам вместе держаться надо…

— Слышь, ботаник, говори погромче — я не слышу! — снова начал парень с номером 027, однако ему на плечо упала тяжёлая рука здоровяка, что стоял тише воды, ниже травы. Казалось, от этой тяжести Двадцать седьмого вдавило в асфальт. Рост и телосложение силача вызывали внутреннее рокотание всего животного, что есть в человеке, а номер гласил: «085». Мужчина покачал головой, тем самым призывая парня успокоиться.

— Да ладно тебе, Двадцать седьмой, не будь такой злюкой, — высказала своё мнение Девяносто девятая, милейшая на вид блондинка.

Казалось, ещё немного и от этого балагана у Сетри закружится голова, а её эмоции выйдут из-под контроля: она начнёт кричать на всех без разбору, возможно, даже кого-то попытается ударить. Однако преклонного возраста темнокожий человек с длинными седыми волосами, спутанными в дредлоки, мягко обратился к девушке:

— Карту-то покажешь? — На его куртке была цифра 100.

— А, да, конечно. Вот. Правда, пользы от неё, уже никакой. — Сетри неловко протянула клочки карты Сотому и вокруг него сразу столпились люди. — Там в здании есть ещё два рюкзака и консервы. Воду, правда, я так и не обнаружила.

Группа внимательно рассмотрела остатки карты и попыталась соединить их воедино, но некоторых частей не хватало. Карта и впрям стала для них бесполезной. А затем Сетри провела всех в «стартовую комнату» и в подтверждение своих слов показала находки. Сотый многозначительно кивнул. К тому времени солнце начало потихоньку близиться к тонкой линии горизонта: ушлые тени начали выползать из своих укрытий, заявляя права на новое время суток; ветер, что игрался с листьями и травой весь день, улетел в свою далекую небесную колыбель, к воздушным облакам. Близился вечер. Чтобы не терять времени, пожилой афроамериканец взял на себя роль предводителя, предварительно спросив мнения остальных, и распределил обязанности между людьми. Группа разбрелась по промежуточной зоне, которую Сетри попыталась каждому условно обозначить — в её памяти карта оставила после себя очень чёткий отпечаток. Сейчас самым ценным ресурсом была вода, а уже после неё — топливо на ночь и подобие одеял. Спать на открытом пространстве люди не договаривались, но точно знали, что свои первые сны они увидят на свежем воздухе.

Сетри решила попытать счастье в одной из разрушенных пятиэтажек, что приметила ещё днём. Золотистые лучи заходящего солнца играли на поверхности разрушенных зданий, придавая им причудливые контуры и оттенки. Окрашенные в оранжевые, красные и фиолетовые цвета облака нежно обвивали обломки зданий, словно пытаясь утешить их за тяжёлое время, проведённое в забвении. В этом вечернем свете обнажённые балконы и раскрошившиеся стены зданий казались ещё более беззащитными и уязвимыми, подобно раненым живым существам. И в это вечернее время, когда природа и человеческие следы переплетались в изящном танце света и тени, разрушенные пятиэтажки приобретали новую, почти мистическую, красоту, напоминая о силе природы и бренности человеческого творения. Окружающая старые здания трава кланялась в ноги девушке, приветствуя её, и как гордый хозяин приглашала войти в дом.

Железная дверь, ведущая в подъезд, валялась рядом со входными ступенями, приминая под собой всякую растительность. На ней была огромная вмятина, оставленная нечеловеческой силой. Дверь явно выбили. Воспоминание о пометке про мутантов заставило девушку невольно передёрнуться. Что же здесь всё-таки произошло?

Зайдя в первую открытую дверь, ведущую в некогда прелестную квартиру, Сетри чуть не вывернуло наизнанку: её встретила гора обгоревших трупов. Будто их кто-то специально складывал, чтобы сжечь. Даже не рассматривая их, можно было найти повторяющуюся закономерность — дыра в голове, как у найденного ранее полицейского. Задрав футболку так, чтобы можно было закрыть нос, девушка поспешила выбраться из злополучной квартиры и, пролетев лестницу на этаж выше, юркнула в первое попавшееся помещение. Судя по встретившей её пустоте, здесь найти тоже ничего не удастся, и Семьдесят третья, выйдя на лестничный пролёт, продолжила поиски.

На третьем этаже её, наконец, ждала удача: не до конца вскрытая дверь и лежавшая рядом погнутая монтировка. Квартира явно не была обчищена до неё, а значит хранила в себе много полезных ресурсов. Доломать прогнившую дверь не составило труда, поэтому, когда та с грохотом упала наземь, Сетри с гордым видом прошла в квартиру. Обыск занял, по ощущениям, несколько часов, зато карманы были доверху набиты так же, как и импровизированный мешок, созданный из простыни. Но даже так девушке не удалось унести с собой всё. Решив вернуться сюда завтра с остальными, она вышла из здания.

Приветливые тёплые оттенки закатного солнца сменились на холодные лунные. Ночь вступила в свои права. Поднимающийся из глубин страх обострял все возможные чувства, позволяя заметить малейшую опасность. Благо, на небе сияла полная луна, что освещала путь Сетри обратно до их импровизированного лагеря.

До места назначения оставалось метров двадцать, когда Семьдесят третья заметила фигуру, стоящую вдали. Подумав, что это может быть кто-то из их группы, она радостно окликнула человека, сбрасывая с себя тяжёлый груз. Тот странно дёрнулся. Слишком резко. Слишком неестественно. Он повернулся в сторону девушки, несколько секунд бездвижно простоял, а затем сорвался с места. Инстинкты вопили и требовали бежать, но усилием воли Сетри заставила себя остаться на месте — возможно это всё просто разыгравшееся воображение и к ней приближается кто-то из её группы. Луна предательски спряталась за небольшим облаком, не давая рассмотреть неизвестного. Когда оставалось совсем немного, Семьдесят третья услышала хрипение. Слишком агрессивное. Слишком животное. Это явно был не человек.

Тело вновь отреагировало быстрее разума: она достала пистолет и, прицелившись, выстрелила. Уши заложило мгновенно. Вопросы о том, откуда она знает как нужно стрелять и правильно держать пистолет, пролетели в её голове с молниеносной скоростью и не остались даже на секунду. Сердце бешено колотилось. Фигура, получив выстрел в живот, под силой ударной волны и пули слегка пошатнулась, но через время продолжила бежать. Во рту пересохло. Следующий выстрел последовал в грудь. В уши ударило давление. Нечеловек так же шатнулся, но остановился. Оно согнулось, ненадолго замерев, затем подняло голову и взревело. У девушки затряслись колени.

В свете выглянувшей так кстати луны она, наконец, смогла рассмотреть это: оборванные куски давно бескровной серой кожи; белёсые мёртвые глаза; оскалившиеся зубы, измазанные в чёрной жиже; вспоротый живот, из которого можно было разглядеть болтающиеся кишки и ещё пару органов. Существо уже было готово схватить девушку, когда Сетри дрожащими руками выстрелила тому в голову. Оно замерло с раскрытым ртом, одарив оцепеневшую Семьдесят третью невыносимым запахом гнили, а затем упало на спину. Теперь нечто было мертво.

Не в силах больше выдержать собственный вес, всё ещё слыша только звон от давления в ушах, девушка, сделав неуверенный шаг назад, рухнула на колени. Она не отводила взгляда от мертвеца, крепкой хваткой вцепившись в пистолет, и хватала ртом холодный воздух, не в состоянии насытить им лёгкие. Немного погодя, с самодельными факелами на звуки выстрелов сбежалась вся группа. Одни трясли её за плечо; другие, взглянув на существо, мгновенно зашлись в приступе тошноты; третьи просто молча смотрели. Кто-то попытался забрать пистолет из рук Сетри, на что та, резко придя в себя, вскинула огнестрел в сторону Второго: именно он хотел изъять у неё оружие. На его лице, будто высеченном из камня, не дрогнул ни один мускул. Он лишь спокойно и нарочито медленно поднял руки, показывая тем самым, что не нанесёт вреда. Семьдесят третья шумно и быстро задышала носом, ощущая себя загнанным в угол зверьком.

— Всё в порядке, тебе больше ничего не угрожает. Я возьму?.. — Второй осторожно и так же медленно протянул руку к пистолету, который всё ещё был на него направлен.

Теперь Сетри не сопротивлялась. Наконец ослабив хватку, она разжала руку, отдав огнестрел. И в это мгновение по её испуганному лицу покатился град горячих слёз. Она не всхлипывала и не кричала, а просто молча плакала. Кто-то с усилием поставил её на негнущиеся ноги и обнял. В нос, заполненный запахом гнили, ворвался новый аромат: тёплый, успокаивающий, мягкий. Сотый осторожно гладил её по волосам и спине, монотонно что-то шепча на ухо. Крепко, но в то же время со всей нежностью, он обнимал девушку, не давая той вновь упасть. В этих объятиях было безопасно. С ними всё плохое забывается и можно дать волю эмоциям. Семьдесят третья всхлипнула и заплакала в голос. Страх, что мёртвой хваткой вцепился неё, ушёл, оставляя после себя неприятное опустошение внутри. Всё ещё крепко обнимая Сетри, Сотый двинулся в сторону лагеря. За ним потянулись остальные, не желая оставаться наедине с мертвецом. Лёгким движением закинув на спину брошенный мешок с вещами, Второй напоследок посмотрел на существо. Оно лежало неподвижно, распластавшись по траве, отравляя трупным запахом округу.

«Надо будет закопать» — переступив через него, подумал мужчина и проследовал за группой.

Поход до импровизированного лагеря, распределение предметов, которые люди нашли, и сама ночь прошли как в тумане. Каждый думал о своём и не решался высказаться. Все были напуганы. Что это было за существо? Одно ли оно здесь такое или есть и другие? Почему они оказались здесь и кто они такие? Сколько им ещё предстоит пробыть в этом месте и смогут ли они выжить? Ответов не знал никто. Но на подсознательном уровне люди понимали, что однажды ответы найдутся. И они вряд ли им понравятся.