Эндрю вытерся, надел белье и повесил мокрое полотенце, после чего наклонился над раковиной, чтобы перепроверить, не пропустил ли ни одного волоска во время бритья в душе. Убедившись, что все в порядке, он закончил утренние сборы: воспользовался дезодорантом, немного уложил волосы и почистил зубы. Взгляд задержался на заживающей ране на левом боку — покрасневшая кожа постепенно превращалась в шрам, — а затем он перевел его на яркий красно-синий щит, вытатуированный на груди. К татуировке он все еще привыкал, но вынужден был признать, что на прошлой неделе в Эдинбурге она заставила замолчать парочку типа-панков, когда те ее увидели. Тогда все прошло быстро — всего два дня в шотландском городе, туда-обратно и минимум суеты. Просто “разминка”, как назвала это Джейми, чтобы помочь Эндрю вернуться в строй — и заодно успокоить нервы Абрама. Хотя последнее она вслух не произнесла.

Теперь Эндрю начал замечать, как семья ходит вокруг Абрама на цыпочках, стараясь не упоминать Кэла, как они пытаются одновременно дать ему пространство и присматривать за ним. Неудивительно, что он был в таком раздрае. Интересно, что бы о нем сказала Би — о его готовности жертвовать собой, но ненависти к тому, что кто-то собирается сделать то же ради него. О том, что он не чувствует себя достойным помощи.

Эндрю снова задумался о Мэри Хатфорд, о том, как Стюарт мог в один момент говорить о ней как о своей дорогой младшей сестре, а в следующий — костерить за то, что она испортила Абрама, что приложила руку к тому самому раздраю.

Какой же он был, будучи Натаниэлем?

Эндрю не был уверен. Отчасти он корил себя за то, что так много об этом думал, но, блять, Абрам — он же как головоломка, огромная загадка, никак не дающая покоя. После стольких лет скуки, серости и однообразия в жизни… Эндрю снова начал чувствовать. Теперь каждый день он просыпался с мыслью о том, что же случится — в ожидании нового выброса адреналина, новой волны азарта. Даже если весь день сводился к тренировкам и обмену колкостями… все равно находилось место и веселью, и раздражению, и этому тлеющему желанию. Находилось место чувствам.

Поэтому он натянул черные джинсы и мягкий черный свитер, сунул телефон в карман и вышел из спальни — одной из двух огромных комнат, которые занимали третий этаж таунхауса (кому, блять, пришло в голову называть такие дома “рядовыми”? Что вообще такое “рядовой дом”? Эти местные его раздражали). Спустившись вниз, он застал Абрама на кухне, одетого еще более расслабленно — в хлопковые штаны и свитшот, — когда тот пытался приготовить завтрак. Похоже, кое-кто воспринял всерьез упреки дяди о рабочей кухне, которой никто из них пользоваться не умеет. Правда, результаты были сомнительными.

— Только не говори, что опять пытаешься сделать панкейки. Мы тогда целый день квартиру проветривали, — усмехнулся Эндрю.

Абрам зло глянул на него через плечо; его волосы были убраны серебристой заколкой.

— Гори в аду.

— Я там уже был, как раз когда ты попытался приготовить омлет, если вообще его, — усмехнулся Эндрю, подойдя за кофе и проигнорировав средний палец, который показал ему Абрам. Он заметил, что один из лучших способов держать Абрама в равновесии — не нянчиться с ним. Постоянная доза сарказма — и он будет в порядке. Ну, насколько это возможно для Абрама.

— Это скрэмбл, с ним я вроде пока не косячил, — сказал Абрам с легким недовольством. — А еще бекон в духовке. Если будешь так добр и поставишь тосты, то скоро сможем поесть, — последнюю фразу он произнес с изрядной долей сарказма, учитывая, что о чем-то просил Эндрю.

Но, поскольку он был голоден, на этот раз Эндрю решил помочь.

— Ну не знаю, если кто-то и может запороть скрэмбл, то это ты.

— Сказал человек, который никогда не готовит, — с раздражением ответил Абрам.

— Да, именно тот человек, который жил один и не нуждался в том, чтобы кто-то забивал его холодильник едой или привозил ее из доставок, — парировал Эндрю. Пришлось снова поглазеть на чужой средний палец, что он расценил как показатель того, что настроение у Абрама сегодня было особенно “боевое”.

Эндрю поджарил тосты (едва удержавшись от соблазна их пересушить), пока Абрам заканчивал со скрэмблом (на этот раз не слишком жидким — может, он все-таки чему-то учился) и добавлял бекон. Эндрю достал из холодильника сыр и острый соус, чтобы добавить их в свой скрэмбл, и съел почти весь бекон. В целом, завтрак удался — пускай даже каждый из них большую его часть пялился в свой телефон, а не разговаривал с другим. Одной из вещей, которые Эндрю нравились в жизни с Абрамом, было то, что каждый из них располагал своим собственным пространством, и они не навязывались друг другу. Если не хотелось говорить — не говорили. Если кто-то хотел побыть один — без проблем. При таких размерах таунхауса они могли вообще не видеться, если не хотели. И все же они вместе тренировались по утрам, собирались за едой, Эндрю всегда держал руку на пульсе событий, и они как-то непроизвольно тянулись друг к другу — пусть даже Абрам работал за ноутбуком, а Эндрю читал рядом. Но если все шло наперекосяк, всегда можно было спрятаться в своем укромном уголке. В конце концов, у каждого был свой собственный этаж.

Абрам смывал остатки еды с посуды, прежде чем загрузить ее в дорогущую посудомойку, когда Эндрю получил сообщение от Рене и тяжело вздохнул.

— Что-то случилось? — спросил его друг.

Эндрю колебался, стоит ли что-то говорить, зная, что Абрам, скорее всего, оставит тему. Но вместе с этим он прекрасно знал, как Рене умеет давить — с этими ее намеками под налетом христианской добродетели.

— Одна из моих старых тиммейтов приедет на праздники в город и хочет встретиться.

— А, — Абрам загрузил последние столовые приборы в посудомойку. — Это та дизайнер?

— Нет, это та, которая занимается миссионерской работой в Африке. Видимо, ей дешевле и проще приехать в Лондон и провести несколько дней у Рейнольдс, чем лететь в Штаты, — объяснил он.

— Уокер, — заключил Абрам, чем удивил Эндрю: он не ожидал, что тот помнит фамилию Рене. — Тебе решать, хочешь ли ты с ней увидеться, но, думаю, проблем это не создаст. Праздники же, вполне естественно, что захочется немного отдохнуть, пообщаться.

О, Абраму следовало бы подождать, что Эндрю скажет дальше.

— По-моему, она надеется, что я приду не один, а со своим новым “соседом”. Она хочет с тобой познакомиться.

Абрам удивленно моргнул.

— Эм… оу, — он взял паузу, вытер руки. — Почему?

Может, потому что Рейнольдс решила, что они с Абрамом парочка, и Абрам не стал развеивать это заблуждение в отеле тем вечером? Эндрю пожал плечами, объясняя:

— Одно из первых правил общения с Лисами: они обожают вмешиваться в чужие дела и потом заключать пари на исход. Они ничего о тебе не знают — и это их бесит. Они почти ничего не знают о том, чем я занимаюсь в Лондоне — и это их тоже бесит, — Эндрю давно оградил их от своей жизни после Пальметто, и да, это совершенно не давало им покоя. Но ему было плевать. Рене была единственной, с кем он мог терпеть общение, а новенькая, которую он пытался привести в команду, продержалась всего один сезон.

А хочет ли он снова увидеться с Рене? Одно дело — перекидываться парой сообщений каждый день, смесью информации и сарказма, чтобы напомнить ей, что он все еще здесь, что он выжил и даже преуспел, несмотря на все. Несмотря на тех, кто качал головой, когда он отказался от выпускной церемонии и предложений в профессиональной карьере, просто уехав из Пальметто. Последние сообщения от Би и Рене сводились к тому, что “мы о тебе беспокоимся, позвони, пока не вытворил какую-нибудь глупость”.

Интересно, сочли бы они его действия в Штутгарте “какой-нибудь глупостью”? Это, безусловно, стало концом одной жизни и началом другой, но, как и всегда, без сожалений. Без сожалений и без вины. Хм, может, стоить набить и эти слова?

Выйдя из-за островка, он пошел за кофейником и бросил взгляд на задумавшегося Абрама.

— Что? Придумываешь, как испортить следующий завтрак?

Абрам покачал головой.

— Нет, думаю о твоих тиммейтах. Они, похоже… интересные ребята. Пытаюсь понять, как ты выжил с ними несколько лет, вооруженный, по сути, только защитными приемами.

— Слишком много свидетелей, — ответил Эндрю.

— А, — кивнул Абрам. — И если я пойду с тобой, кем я буду? — он облокотился на столешницу с легкой улыбкой, но его светлые глаза внимательно следили за Эндрю.

— Алиби, — какое же это было прозрение — осознать, что больше не нужно играть по этим ебланским, бесполезным правилам.

Улыбка Абрама стала чуть шире.

— Что ж, это будет совсем новая роль для меня — предоставлять алиби вместо того, чтобы в нем нуждаться.

— Честная сделка, — заметил Эндрю, роясь в поисках сахарницы. — Пора немного расширить твой кругозор.

— В последнее время мне часто говорят подобное, — с легким раздражением пробурчал Абрам. — Ну ладно, если сможешь договориться о встрече, когда на горизонте замаячит очередное семейное сборище, я буду тебе обязан. Я не стану ручаться за то, что все обойдется без “несчастного случая”, если мне снова придется терпеть пьяного Элли и омелу, — Абрам снова зловеще ухмыльнулся и направился за ноутбуком.

Ха, нужно будет спросить Брэна про этот случай, когда Абрама не будет рядом. Эндрю решил, что выяснит это при первой же возможности, а пока отправил сообщение Рене, что встреча возможна, и попросил ее дать знать, когда она появится в городе. После этого он вернулся к китайскому, а Абрам занялся переводом каких-то документов.

Позже их вызвали в Кэмден — Маркус, один из людей Стюарта, попросил помощи Абрама с детьми из второго поколения иммигрантов, решившими устроить проблемы в районе. Справедливости ради, они просто отреагировали на провокации местных подростков, с которыми, как сказал Маркус, уже разбирались его люди. Но Маркус хотел решить проблему комплексно — до того, как ситуация выйдет из-под контроля. Эндрю пошел с Абрамом по нескольким зданиям, в сопровождении Надава и Томаса, людей Маркуса. Абрам разговаривал с родителями подростков, перемежая китайский и английский, и Эндрю приятно удивился, подметив, что в основном понимал, о чем шла речь. Угрозы присутствовали, хоть и завуалированные под вежливые разговоры и заверения Абрама, что Маркус разберется с провокаторами. Было ясно, что теперь родители приложат больше усилий, чтобы удержать своих детей от бед.

Однако, когда к Абраму, который заканчивал разговор в последнем бизнесе, ресторане, подошли двое подростков — на вид лет шестнадцати-семнадцати, — они явно не обрадовались тому, что их родители стали объектом визита. Эндрю сразу заметил вину на лице старшего сына и откровенную ярость на лице младшего. Он быстро встал между младшим и Абрамом, прежде чем тот вытворил что-нибудь необдуманное, но Томас замешкался, и старший успел подскочить к Абраму. Эндрю окликнул его, но Абрам лишь стоял на месте и принимал удар в лицо, прежде чем Надав вмешался и оттащил тощего наглеца прочь, пока родители бросились извиняться. Прижав руку к левому глазу, Абрам просто покачал головой и пробормотал что-то себе под нос — слишком тихо, чтобы Эндрю мог расслышать, — а затем толкнул своего пацана, заставив его споткнуться и упасть на землю. Тем временем Надав прикрикнул на этих придурков, чтобы они включили мозги и начали вести себя по-человечески, иначе им не поздоровится.

Какое-то время Эндрю просто стоял рядом с Абрамом, который тихо ругался себе под нос, а затем взял его за локоть. Он ждал, отдернет ли Абрам руку, но тот только продолжал тихо чертыхаться, прикрывая глаз рукой. Как только они добрались до McLaren, Эндрю прижал его к машине и потянул за левую руку.

— Дай посмотреть, насколько все плохо. Не мог же этот пацан ударить тебя так сильно, да?

— Подожди, не надо… — выдохнул Абрам, но было уже поздно. Эндрю опустил его руку и увидел ярко-голубой глаз, выглядывающий из-под разорванной серой линзы.

У Абрама голубые глаза.

— Блять, — прошипел Абрам, снова прикрывая глаз рукой; выглядел он скорее расстроенным, чем злым. — Не… не смотри, — почти умоляюще добавил он, неловко пытаясь что-то достать из кармана — бумажник.

— Все нормально? — спросил Эндрю, хотя уже понимал ответ.

— Я в порядке, — пробормотал Абрам; голос его дрожал, как и правая рука, пока он пытался открыть бумажник. — Все нормально. Все… да блять!

Эндрю вздохнул и нагнулся, чтобы поднять бумажник с земли.

— Что ты ищешь? — он открыл его, пока Абрам делал глубокие вдохи, пытаясь справиться с нарастающей паникой. Перелистывая купюры, Эндрю нащупал пластиковый футляр для контактных линз — новый. Линзы были серого цвета, без диоптрий, только с указанием диаметра, а значит, Абрам носил их исключительно, чтобы скрыть цвет своих ярких глаз. — Это?

— Да, — Абрам почти вырвал футляр из его рук, но Эндрю покачал головой и открыл машину, чтобы тот сел. Он заставил его воспользоваться санитайзером, который всегда лежал в бардачке (все-таки, шутки шутками, но у них грязная работа), чтобы очистить руки перед тем, как он вытащит остатки старой линзы и вставит новую. Одного синяка под глазом уже хватало, инфекция тут точно была ни к чему.

Пока Абрам успокаивался, Эндрю подошел к Надаву с Томасом, чтобы выяснить, нужно ли еще что-то сделать, а потом, смерив Томаса недовольным взглядом за его промах, вернулся к машине, чтобы поехать домой. По пути они заехали за пиццей, так как Эндрю не особо доверял кулинарным способностям Абрама этим вечером. Когда они переоделись из костюмов и вернулись на кухню, Абрам уже открыл бутылку вина. День выдался не из лучших, но и не совсем плохим. Хотя, возможно, Абрам просто старался держать себя в руках.

Когда каждый из них съел по паре кусков, а Абрам был уже на втором бокале вина, Эндрю заговорил.

— Зачем ты паришься с этими линзами и покраской волос?

Абрам вздохнул и отложил недоеденный кусок пиццы.

— Ну, конечно, именно сейчас мы будем об этом говорить, — пробормотал он, поднимая бокал и делая пару глотков, пока Эндрю жевал пиццу. — Если ты еще не понял, мой отец убил мою мать, — признался Абрам, допивая вино.

Эндрю замер, обдумывая сказанное. Ну что ж, семейные встречи с таким багажом точно были бы неловкими, да? Это также частично объясняло, почему никто из Хатфордов не отзывался о загадочном отце Абрама хорошо. И поднимало еще больше вопросов, например, что же произошло, когда Мэри сгребла Абрама — тогда еще Натаниэля — и сбежала. Видимо, убежала она не далеко.

Спустя минуту Эндрю просто сказал “понял” и принялся ждать, станет ли понятно, какое это имеет отношение к его вопросу.

Ответом явился сухой смешок Абрама, который встал, чтобы достать еще одну бутылку вина.

— Да, конечно, “понял”, — усмехнулся Абрам, на мгновение задержав взгляд на штопоре в руке, прежде чем поежился. — Дело в том, что я сильно на него похож. Представь, каково каждый день смотреть в зеркало и видеть лицо монстра, который убил твою мать. А теперь представь, каково моим дядям смотреть на то же самое, — распечатав бутылку, Абрам поднял штопор и отсалютовал им, а затем бросил его на столешницу кухонной тумбы с громким звоном.

Из этого Эндрю понял, что у отца Абрама были каштановые волосы и голубые глаза. Постепенно он узнавал о нем все больше… и ничего хорошего.

— Мне, кстати, больше нравятся голубые глаза, — признался Эндрю, откусывая еще кусок пиццы.

— Ты… это уже ни в какие ворота, — пробормотал Абрам, осушив почти половину бокала. — Мнение учтено, — язвительно добавил он, отставляя бокал.

— Скрывать что-то — не значит избавиться от этого, — заметил Эндрю. — Это просто трата сил на бесполезные вещи.

— И сколько сеансов терапии тебе понадобилось, чтобы прийти к этой великой мудрости? — выпалил Абрам.

— Три года в ювеналке, пара месяцев после того, как меня осудили за нападение и избиение, и пять лет в Пальметто, — ответил Эндрю, наполняя свой бокал, чем вызвал у Абрама настороженный взгляд. — Что, я не ответил на твой вопрос?

— Нет, я не к тому, — вздохнул Абрам, потирая лоб; его волосы уже выбились из заколки и падали на лицо. — Просто… мы же правда с тобой поломаны, да?

— Некоторые из нас больше других, — согласился Эндрю, на что Абрам покачал головой. — А зачем ты дал тому пацану ударить тебя сегодня?

Абрам несколько секунд просто смотрел в бокал; похоже, аппетит его уже покинул.

— Потому что он защищал своих родителей, свой дом, хотя из-за него мы там и оказались. Потому что если бы я дернулся, то достал бы нож и… — он медленно выдохнул. — Потому что очень долго я жил именно так. Так приходилось. Я больше не могу представить мир, в котором можно просто ударить кого-то и продолжить жить дальше.

Эндрю задумался над его словами.

— А ты когда-нибудь жил в таком мире?

— Не особо, — с горькой улыбкой ответил Абрам. — Разве что в одном мире я получал удары, потому что у меня не было выбора, а в другом — мог начать защищаться, — он снова заглянул в бокал. — Но в других мирах я точно не бывал. А ты?

А у него были долгие, ужасные годы в фостерных семьях, а потом жизнь с Тильдой и Аароном.

— Примерно то же самое, — признался Эндрю.

— Я же говорил, мы поломаны, — сказал Абрам, опершись подбородком на левую руку и лениво крутя бокал правой.

— Для поломанного ты не так уж плохо справляешься, — заметил Эндрю, откусывая пиццу, пока Абрам переваривал его слова. — Большой красивый дом, дорогая одежда, шизанутая семья — ладно, за это дам тебе балл.

Эндрю получил в ответ такую улыбку, что у него вдруг начало жечь за грудиной — словно из-за изжоги, хотя было непонятно почему.

— Шизанутая семья и раздражающий сосед.

— Нет, это как раз плюс, — возразил Эндрю. — Это же ты пытаешься угробить меня своими утренними пробежками в ненормальную погоду и ежедневными порциями пищевого отравления, а я — тот, кто тушит реальные пожары.

— Я ничего не сжигал уже… три дня, — фыркнул Абрам.

— И это твой аргумент? Жалкое зрелище, — усмехнулся Эндрю, доедая пиццу.

— Кажется, кое-кому снова нужно пулю словить, — слишком уж сладким тоном заметил Абрам. — Когда ты там на стрельбище идешь? Может, подкуплю Брэна чем-нибудь.

С набитым ртом Эндрю показал ему средний палец, и как раз когда проглотил последний кусок, его телефон зазвонил. Увидев, что это Ники, он оставил грязную тарелку и салфетку на кухонном островке, но все же налил себе еще вина, прежде чем ответить.

— Чего тебе?

— Ну, раз ты такой вежливый, значит, у вас там все хорошо, да? — голос Ники был слишком уж жизнерадостным на вкус Эндрю.

— Я могу бросить трубку, — пригрозил Эндрю, ставя бокал на каминную полку.

— Нет, не надо! — теперь в голосе Ники слышалась паника, и это уже больше нравилось Эндрю.

— Ну так чего тебе? — спросил Эндрю, переходя в гостиную и прислушиваясь к бормотанию Абрама о “распиздяях”. Чужое невольно вызвало легкую улыбку на его лице. — Если ты снова спрашиваешь, когда мы приедем, я уже говорил — не знаю.

— Нет, не об этом, но да, было бы круто, если бы вы с Абрамом приехали, — голос Ники странно оживился, когда он упомянул соседа Эндрю. — Я просто хотел сказать, что мы с Эриком собираемся навестить вас!

Эндрю молча держал телефон прижатым к плечу, пока искал сигареты в кармане и размышлял о том, где в Лондоне можно проще избавиться от тела.

— Эм… ты меня слышишь?

— Слышу. Теперь объясни, зачем вы, блять, сюда намылились? — спросил Эндрю, зажав сигарету в зубах и выходя через французские двери.

— Ну… Рене написала, что она тоже прилетит, а я ее уже сто лет не видел, — затараторил Ники. Из всех старшекурсников он был ближе всего к ней, хотя у него были странные отношения и с Рейнольдс, особенно после того, как ее гомофобный парень окончил университет — что-то вроде платонической любви-ненависти.

— Отлично, говорят, в Африке сейчас прекрасная погода. Почему бы тебе не слетать к ней на Новый год? — протянул Эндрю, выпуская облако дыма. На улице было холодно, и он прижался к дверям, чтобы хоть немного согреться.

— Эндрю! — взмолился Ники. — Я хочу, чтобы мы собрались все вместе! Это будет вроде как мини-встреча… Ну и у тебя же теперь огромный дом, да? Мы можем встретиться там, хоть разок?

— Это дом Абрама, не мой.

— Ну, он вроде хороший парень, раз уж тебя терпит. Вряд ли он нам откажет, — фыркнул Ники.

Эндрю сжал зубы.

— Мы просто соседи, а не… между нами ничего нет.

— Ага-а-а, ну если ты так говоришь, — Ники практически захихикал, и это ничуть не улучшило настроение Эндрю.

— Я сейчас…

— А! Так вот, мы с Эриком приедем двадцать первого, это всего через несколько дней, да? Мы снимем номер, но если Абрам расщедрится, мы не откажемся, ага? — и Ники тут же принялся тараторить о том, как идут дела на работе, о том, что Эрик претендует на повышение, и о новом соседе, который недавно переехал в их дом — у того, мол, такие мышцы, что глаз не оторвать. И смотрит ли Эндрю, как идет сезон у команды Мэтта? Портлендские Сапсаны имеют хорошие шансы выйти в плей-офф, может, даже сразятся с Нью-Йоркскими…

— Пока, — сказал Эндрю и тут же отключился. Ему не хотелось слушать ничего об экси, и уж тем более о команде Рико и Кевина.

Наконец устав мерзнуть, Эндрю сделал последнюю затяжку, выбросил сигарету на спящий сад и вернулся в дом. По пути он подхватил свой бокал вина и увидел, что Абрам заваривал чай. Это его слегка удивило — день вроде не был настолько тяжелым. И только потом он заметил, что на столешнице стояло две кружки.

— Я не британец, — ровным тоном напомнил он.

Абрам пожал плечами.

— Чай помогает справляться с семейными делами. Можешь плеснуть в него свой драгоценный виски, если хочешь.

— В чай? — эта идея как-то не приходила Эндрю в голову.

— Бейлис тоже хорошо подходит, — предложил Абрам. Когда Эндрю продолжил на него смотреть, тот снова пожал плечами. — У тебя своя терапия, а у меня своя.

— Состоящая из бега, подавления эмоций, алкочая и умения обращаться с ножом? — Эндрю иногда задавался вопросом, не приснился ли ему этот человек. Хотя бег действительно раздражал.

— Пока что работает, — хмыкнул Абрам и, поняв, что Эндрю не издевается, неуверенно добавил с робкой улыбкой: — Так что, Бейлис, да?

— Не знал, что он у нас есть, — пробормотал Эндрю, хотя сам он заботился только о том, чтобы запасы его “драгоценного виски” никогда не истончались.

Абрам проверил чай, налил его в кружки и пошел к шкафу, вернувшись спустя минуту с бутылкой Бейлиса, из которой щедро плеснул в обе кружки. С этим они оба устроились в гостиной: Эндрю разжег камин, после чего плюхнулся в кресло, которое уже давно присвоил себе, а Абрам свернул свои длинные ноги под себя на диванчике.

— Ники? — спросил Абрам вежливым тоном, который давал понять, что он не настаивает на ответе.

— Да, Ники, — Эндрю подул на чай и осторожно сделал глоток, признавая, что это действительно неплохо. Ну, для чая. — Рене сказала ему, что приедет, и теперь он тащит с собой Эрика, чтобы устроить мини-встречу Лисов, — увидев хитрый взгляд Абрама, Эндрю покачал головой. — Да, знаю, можно прибить обоих сразу.

— Будет меньше вопросов, если оба исчезнут, — с легкой улыбкой согласился Абрам.

— Тогда вот эта часть тебе точно понравится — они хотят остановиться у нас, — Эндрю с удовольствием отметил удивление на лице Абрама. — Ники на этот раз не давит, но будет ныть и дуться, если не получит, что хочет.

Абрам задумался на мгновение.

— Ха. Знаешь… ко мне обычно… не заглядывают… вот так просто, — сказал он, помахав левой рукой, так что рукав его свитшота соскользнул, открывая нарукавную повязку.

— Я не сказал ему, что можно, — отрезал Эндрю. — Да и не думаю, что будет безопасно для них с Эриком находиться с нами, — учитывая, что на Абрама охотятся.

Абрам странно посмотрел на него, и Эндрю опустил кружку на колени.

— Что?

Абрам покачал головой, отпил еще немного чая и только потом ответил.

— Дядя Стюарт тебе ничего не говорил, да?

Не это Эндрю ожидал услышать.

— О чем? — переспросил он, прищурившись, когда Абрам сделал еще один глоток. — О чем?

— О твоем кузене, — вздохнул Абрам, — и о том, что к нему приставили охрану, — когда Эндрю продолжил на него смотреть, Абрам нервно дернул прядь своих темных вьющихся волос. — После нашего последнего визита в Штутгарт дядя попросил Мишу поставить человека возле квартиры твоего кузена, чтобы не рисковать тем, что Ники и Эрика могут использовать против нас. За ними тоже следят. Это стандартная практика — присматривать за близкими… друзей семьи, — он выглядел слегка виноватым. — Прости.

Эндрю вспомнил, как Ники говорил ему о “накачанном соседе”.

— Так. Значит, мой кузен пускает слюни на телохранителя, который держит людей Морияма подальше, чтобы они не использовали его против нас? — хм, быть на такой должности явно не самое приятное дело.

Вина на лице Абрама сменилась облегчением, когда он понял, что Эндрю не злится.

— Эм… Миша говорит, что охранять твоего кузена — это… ну, хороший опыт для наших людей. Требует много усилий — терпеть Ники, — Абрам немного поморщился. — Ты же знаешь, какой он.

Эндрю немного удивился, что Стюарт и Миша, по сути, поощряли своего рода “психологическую пытку”.

— Я думал, Хатфорды должны быть лучше Морияма, — пробормотал он, поднимая кружку с чаем, сдобренного Бейлисом. Когда Абрам посмотрел на него с укором, Эндрю склонил голову на бок. — Это жестоко — испытывать людей Ники.

Абрам наконец рассмеялся, и на этот раз это был редкий, искренний смех.

— Ну, лучше уж выяснить, сломаются ли они под твоим кузеном, чем, ну, под кем-то другим, — он на мгновение задумался, и его улыбка слегка увяла.

— Верно. Так что, готов испытать себя им? — Эндрю чувствовал себя должным перед Ники за то, что тот позволил ему пожить в своей квартире, и расплатиться хотелось как можно скорее.

Абрам снова задумался.

— Все и так знают, что он с нами связан, так что, наверное, будет безопаснее, если он остановится у нас, чем где-то еще, даже если к нему приставят охрану, — он слегка пожал плечами. — Пусть живут на верхнем этаже с Эриком. Если будут слишком раздражать — всегда есть сад.

Эндрю надеялся, что Абрам шутит, потому что копать полузамерзшую землю было бы жутко неприятно.

— Дам ему пару дней на то, чтобы понервничать, а потом скажу. Пусть Брэн пока закупит побольше алкоголя, — добавил он. Без этого не обойтись.

После этого Эндрю смотрел телевизор, пока Абрам занимался работой — долбанные часовые пояса не давали расслабиться. К тому времени, как они допили чай, уже было пора ложиться спать. На следующее утро все началось с привычной тренировки, и Абрам снова попробовал приготовить завтрак — на этот раз нечто вроде яичницы с колбасками, что было неплохо, но готовку прервала Джейми, позвонившая с просьбой заехать в “офис”. Офисом оказался переоборудованный склад в Харрингее, на севере Лондона.

Пока Абрам просматривал документы вместе с кузиной, Лиз отвела Эндрю на стрельбище, где он потренировался с 26-ым Глоком, который ему выдали после того случая в гараже. Небольшой, но точный 9-мм пистолет легко скрывался за одеждой, и, похоже, Эндрю был вполне себе приличным стрелком. Брэн учил хорошо, но Эндрю больше нравилось работать с Лиз — она шутила гораздо меньше и, если нужно было поправить его стойку или хват, делала это аккуратно и лишь настолько, насколько было необходимо. Учитывая, что Эндрю знал о ее отношениях с Лилией, уважение к личным границам казалось вполне объяснимым.

Лиз отлично разбиралась в оружии, что неоднократно демонстрировала своим невероятно точным прицеливанием из любого пистолета на частном стрельбище. Она напоминала ему Рене своей яркой улыбкой и спокойной внешностью, за которой скрывалась внутренняя тьма, но хотя бы Лиз не проповедовала никакую религиозную чушь. Было ясно, что она полностью поддерживает Джейми, но при этом Эндрю не чувствовал в ней какого-то слепого подчинения. Ее преданность Хатфордам казалась осознанной и честной, что разительно отличалось от его опыта “общения” с Морияма.

— Неплохо для того, кто едва видит через ограждение, — подшутила Лиз, когда Эндрю попал последними тремя выстрелами точно в центр мишени. Она была выше него почти на фут и явно проводила много времени в тренажерном зале — с такими-то накачанными плечами и руками.

— Хочешь, прострелю тебе колени, чтобы уравнять шансы? — парировал Эндрю, извлекая пустой магазин из пистолета, собираясь закончить тренировку на сегодня.

Лиз рассмеялась и покачала головой, закрывая вентиляционные заслонки на стрельбище.

— Просто продолжай целиться в голову — так хотя бы в грудь попадешь.

— С тебя и начну? — спросил Эндрю, отчего улыбка Лиз слегка дрогнула.

Через секунду она прокашлялась и начала собирать защитное снаряжение.

— Знаешь, хорошо, что ты тренируешься и носишь оружие. Абрам неплохо стреляет, но редко берет с собой ствол.

Эндрю задумался над ее словами, перезаряжая Глок.

— Почему?

Лиз покачала головой.

— Ему просто лучше с ножами. С его скоростью это не большая проблема, но пистолет он берет только если точно знает, что идет на бой.

Этот идиотский суицидальный настрой, подумал Эндрю, убирая пистолет в кобуру.

— Хорошо знать заранее, — закончив на сегодня, они поднялись наверх, чтобы проверить, не разобрались ли их “подопечные” с путаницей в переводах, которую обнаружила Джейми.

Похоже, они были близки к решению, так что Лиз предложила сбегать за кофе и сладостями для всех. Пока ее не было, Эндрю решил осмотреться: проверил шкафы (в одном куча бронежилетов, в другом — боеприпасы, а в третьем почему-то лежали надувные пляжные мячи, и он не хотел знать, зачем они там), порылся в ящиках. Он уже начал копаться в коробке с дымовыми шашками, когда зазвонил телефон.

Номер не был местным — не из Великобритании и даже не из Германии. На самом деле, это был американский номер. Эндрю подумал, что, возможно, Рене решила связаться с кем-то из Лисов. Отчасти он хотел проигнорировать звонок, но решил, что всегда может повесить трубку, если разговор ему не понравится.

— Что?

— Эндрю? — раздался голос, и по телу Эндрю прокатилась волна ярости, когда он узнал его.

— Какого хуя тебе нужно, Дэй?

— Я… я не думал, что это правда…

— У тебя тридцать секунд, чтобы объяснить, почему ты мне звонишь, — процедил Эндрю сквозь зубы, сжав левую руку в кулак. — Я сколько лет назад сказал тебе отъебаться?

— Пожалуйста, просто…

— Не смей говорить это слово!

— Прости! — голос Кевина звучал почти панически — напоминал труса, которым тот всегда был. — Послушай, дай мне минуту, ладно! Просто выслушай меня хоть раз.

— Кто дал тебе мой номер? — спросил Эндрю, хотя был уверен, что уже знал ответ. — Эта мразь? Рико дал тебе мой номер?

— Тебе нужно кое-что знать, — Кевин продолжал говорить, будто Эндрю его и не перебивал, как всегда, отказываясь слушать. — Если это правда, если ты в Лондоне… тебе нужно уехать. Там небезопасно.

Эндрю чуть не рассмеялся.

— По мнению кого? Рико? Он приедет сюда и сломает мне руку? О, как низко пал этот великий. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы снова начать ползать перед ним?

— Блять, он сказал, что ты работаешь на Хатфордов, — вспылил Кевин; в его голосе теперь было больше злости, чем страха, ведь он понял, что Эндрю не собирается слушать. — Ты знаешь, кто они такие? Ты хоть представляешь, во что ввязался?

— И получше тебя, — холодно ответил Эндрю. Как же все это заебало. Все та же старая возня с Кевином. Ничего не меняется. — Так что оставь меня, блять, в покое и забудь этот номер.

— Ты должен уйти, — настаивал Кевин, его злость сменилась тем раздражающим тоном превосходства, будто он знал, как лучше. — Уйди от Натаниэля, пока не стало слишком поздно, Эндрю. Ты не знаешь, что там происходит, что связано с ним, его отцом и Морияма, — он сделал паузу, тяжело выдохнув. — Это битва, которую ты не выиграешь, не против Мясника и главной ветви!

Мясник. Почему это прозвище казалось Эндрю знакомым? Он нахмурился, посмотрел через склад, где Джейми и Абрам что-то обсуждали в кабинете, а затем покачал головой.

— Как и всегда, нихуя ты не знаешь, Кевин. Ты до сих пор верная пешка Рико — повторяешь все, что он тебе скажет. А теперь можешь передать ему от меня: такой жалкий обмудок, как он, никогда меня не запугает и не остановит. Так что передай ему это и больше меня не доебывай, — после чего он повесил трубку и заблокировал номер.

Почти четыре года назад Кевин Дэй выбрал команду Рико, несмотря на все усилия Эндрю, чтобы привить ему хоть каплю храбрости, отговорить его от возвращения в Эвермор и помочь стать самостоятельным. И все потому, что Эндрю отказался посвятить всю свою жизнь игре, которая не вдохновляла его, не давала ему повода каждый день вставать с кровати, терпеть тренировки и все остальное с этим связанное. Потому что он отказался нянчиться с Кевином до конца его жизни.

А теперь Кевин звонит ему, потому что “беспокоится”? Эндрю не верил ни секунды. Беспокоится за самого себя — вот это да. Это явно была задумка Рико, и Кевин боялся его разозлить. Но в конце концов, Кевин Дэй всегда думал только о себе.

Когда Лиз вернулась, Эндрю взял у нее двойной шоколадный мокко-капучино, который она принесла, и показал, что выйдет на несколько минут. Сделав пару глотков, он устроился на ступеньках снаружи и набрал номер Стюарта. Тот не взял трубку, так что Эндрю отправил сообщение:

“расскажи мне о Мяснике”.

Он допил кофе и наполовину скурил сигарету, когда Стюарт перезвонил.

— Где ты о нем услышал? — голос Стюарта звучал слишком тихо.

— Представляешь, и даже не в первый раз. Я уверен, что слышал его раньше, чем Кевин Дэй позвонил мне в панике и сказал, что мне нужно уехать из Лондона и бросить Натаниэля, пока по мою душу не пришли Мясник и Морияма, — спокойно ответил Эндрю.

Стюарт выдал впечатляющую порцию проклятий.

— Ты сказал Абраму о звонке?

Эндрю презрительно фыркнул.

— Отлично, так и продолжим, — пробормотал Стюарт. — Не хочу, чтобы он снова сорвался, особенно после Кэла.

— Особенно после того, как эти русские тоже называли его Натаниэлем, — вставил Эндрю.

Последовала тишина, а затем тяжелый вздох на том конце линии.

— Не мог бы ты лучше пулю в голову словить, а, чертов карлик?

— И лишить тебя радости видеть мою счастливую физиономию? Прости. Я уже понял, что Абрам был Натаниэлем, он почти подтвердил это. Но при чем здесь Мясник? — Эндрю требовал ответа. Он явно где-то слышал это прозвище вскользь, фоном, раз оно сейчас всплыло в памяти.

Стюарт снова тяжело вздохнул.

— Мясник — это его езлоебаный отец, вот кто он, — Эндрю чуть не выронил телефон. — Балтиморский Мясник, Натан Веснински.

— Ебать, — выдохнул Эндрю. Вот теперь он вспомнил, где слышал это прозвище — в Пальметто. Кто-то из его однокурсников говорил, что хочет написать работу о якобы гангстере и киллере из Балтимора, но другой студент возразил, что доказательств для такой теории недостаточно. Эндрю тогда не особо обращал внимание, он был сосредоточен на своих заданиях да и с одногруппниками не общался. — Ты не шутишь?

— О, как бы не так, — холодно рассмеялся Стюарт. — Эта мразь — правая рука Ичиро Морияма, а раньше был у Кенго, пока тот не сдох. А теперь рассказывай, о чем там пиздел Кевин Дэй?

Эндрю зажег еще одну сигарету, обдумывая, что Абрам оказался сыном печально известного серийного убийцы.

— Он сказал, что здесь небезопасно, что мне нужно уехать и держаться подальше от Натаниэля. Что я не знаю, кто вы такие и во что ввязался, когда согласился на вас работать. Упомянул отца Абрама, Морияма и сказал, что мне их не победить. Ну, я сказал ему передать Рико, чтобы тот сходил на хуй, и повесил трубку, — закончив пересказ, Эндрю затянулся.

Стюарт что-то пробормотал себе под нос.

— А я-то думал, что ебаной вспыльчивостью из вас двоих только Абрам страдает. Может, в следующий раз дашь идиоту побольше выговориться, а?

Эндрю сердито уставился в пустоту, выпуская очередную струйку дыма.

— Этот трус не выдал бы ничего нового: “не связывайся с Морияма, они выиграют. Не сражайся с Морияма, они победят. Что мы будем делать? Великие Морияма, и бла-бла-бла”. Я повесил трубку, пока меня не стошнило.

— Было бы полезно узнать, какими угрозами они сейчас пользуются или начали предлагать взятки, — подметил Стюарт, что только разозлило Эндрю еще больше.

— Думаешь, меня можно купить? — с яростью выплюнул он.

— Нет, но мы не присматриваем за твоим братом, — напомнил Стюарт. — Абрам сказал, что ты узнал о людях, которые следят за Клозе и его мужем, но в США связей у нас гораздо меньше.

Гнев Эндрю немного поутих, когда он подумал об Аароне; он бросил сигарету на бетонные ступени и уставился на свое левое предплечье, на шрамы, скрытые под свитером и нарукавником. Так долго он жертвовал всем ради своего близнеца, отказывался от дома, вырезал куски из своей души — и в итоге получил все это обратно, швырком в лицо, в последние месяцы. На следующий день после выпуска его просто послали, дали понять, что их договор разорван и восстановлен не будет, и что отныне он больше не нужен Аарону в его жизни.

— Все в порядке, — выдавил из себя он. — Дэй знает, что нас с Аароном больше ничего не связывает. Нет смысла пытаться использовать брата против меня.

На линии снова повисла тишина.

— Эндрю, — мягко начал Стюарт, впервые назвав его по имени. — Мы можем попробовать…

— Аарон знает, что он сам по себе, — повторил Эндрю. — Я не собираюсь предавать Абрама ради него, — он не собирался нарушать свое обещание ради того, кто растоптал свое слово прямо перед ним.

— Ладно, — вздохнул Стюарт. — Я все равно думаю, что можно что-то сделать. Увеличим охрану вокруг Клозе, на всякий случай.

— Ники это ой как понравится, — устало ответил Эндрю, закрывая глаза. — Лишь бы больше мужиков было.

— Никаких запросов, — буркнул Стюарт. — А теперь возвращай свою задницу к работе, ебучий карлик-гот.

— О да, пускай твой голос унесет меня в моря депрессии, — сказал ему Эндрю. — Вот так, еще чуть-чуть.

— Дай-ка помогу: кончай еблом щелкать, пиздюк. Надо было тебе в Штутгарте самому в башку пулю пустить, — рявкнул Стюарт.

Эндрю тихо хмыкнул.

— Хм, почти, почти, но от одной мысли, что мне придется слушать тебя еще хоть немного, все кишки аж перекручивает и херово становится. Так что пойдет.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа Стюарта, и, поднявшись, вернулся внутрь с пустой кружкой в руках. Он направился в кабинет посмотреть, чем занят Абрам. Тот поднял глаза от монитора и улыбнулся.

— Вот ты где. Мы почти закончили, еще немного.

— Да, еще немного, и Тиммонс объяснит мне, как он так умудрился проебаться с переводами, — пробормотала Джейми, во взгляде которой сейчас явно проглядывались убийственные нотки.

Абрам покачал головой, сделав шаг назад от стола и кивнув в сторону коробки с чем-то похожим на выпечку.

— Лиз принесла бисквиты, хочешь?

Эндрю, почувствовав голод, поскольку с завтрака ничего не ел, открыл коробку и вздохнул.

— Просто скажи “печенье”, блять, — он сердито зыркнул на Абрама, пока брал сэндвич-печенье с джемом.

— Вот только не начинай, — вздохнул Абрам, качая головой и возвращаясь к Джейми. — Это бисквиты. Имперские бисквиты.

— Это печенье, — упрямо настаивал Эндрю, жуя.

— Он понимает, что жалуется в стране, где, собственно, и придумали этот язык? — спросила Джейми у Абрама, будто Эндрю не было в комнате.

— Мы говорим о человеке, который минут десять орал на меня за то, что я попросил положить вещи в кузов, — пробормотал Абрам. — Проверь транзакцию за двенадцатое число.

— Потому что он так не называется, — возразил Эндрю, беря еще одно печенье.

— Да уж, выбирать ты умеешь, братишка, — подметила Джейми, покачав головой.

— Что выбирать? — Абрам озадаченно посмотрел на нее.

Пока Абрам помогал Джейми разобраться с делом Тиммонса (кем бы он ни был, ясно было одно — влип он сильно, но Эндрю не собирался об этом думать), Эндрю доел печенье. Он стряхнул крошки с рук и достал телефон, чтобы отправить сообщение Рене:

“Морияма снова зашевелились, ты точно хочешь приехать?”

Когда они с Абрамом оказались в машине и направлялись домой, Эндрю дождался момента, чтобы завести разговор на нужную тему, хоть и в несколько смягченной форме.

— Я знаю, что за Ники и Эриком присматривают, но вот с Рене все будет в порядке? С этими русскими уебками, которые крутятся вокруг? — со своей стороны Эндрю был уверен в Рене, даже несмотря на ее маску “хорошей девочки-христианки”, но русские мафиози и Морияма — это уже другая лига.

Абрам задумчиво потянул за прядь волос.

— Наверное, лучше не приглашать ее в новый дом, но в публичном месте все должно быть нормально. Она остановится у Рейнольдс, так? — когда Эндрю кивнул, Абрам отпустил волосы, и Эндрю на мгновение отвлекся на то, как они обвились вокруг его скулы. Соберись, приказал он себе, стараясь сосредоточиться на чем-то кроме гормонов. — У семьи Рейнольдс должно быть приличное количество охраны, учитывая их богатство и бизнес, и вряд ли что-то случится во время визита твоей подруги. К тому же, не лучшая идея трогать людей, которые работают на такие известные организации, как Уокер. Когда такие люди пропадают или погибают, это всегда привлекает много внимания, — он криво усмехнулся и на мгновение сжал левое запястье другой рукой.

— Да, не дай бог что-то случится с симпатичной молодой женщиной из страны первого мира, занимающейся благотворительностью, — сказал Эндрю, пропитав голос сарказмом. — Весь мир на уши встанет.

— Именно. Есть цели попроще и поинтереснее, — согласился Абрам, пожав плечами с притворной небрежностью, но Эндрю видел, что эта тема его тревожила. Абрам не любил думать о том, что другие люди могли пострадать из-за него.

— Ну, будем надеяться, что они нацелятся на Стюарта, — попытался разрядить обстановку Эндрю. — Или на Элли. Может, тебе стоит начать изображать, что ты любишь этого придурка? Распусти слухи, что он твой драгоценный, любимый кузен, и пусть его схватят?

Абрам несколько секунд ошарашенно смотрел на Эндрю, а потом потер лицо.

— Это… гениально. Блядски гениально. Если не считать того, что мне придется притворяться, будто я его терплю, а это было бы настоящей пыткой. Но идея неплохая.

— Я же говорил, что бываю полезным, — сказал Эндрю с явным удовлетворением.

— Временами, — признал Абрам.

— Чаще, чем ты. Последнее время ты только и делаешь, что болтаешь, — фыркнул Эндрю, обгоняя водителя, который еле-еле ехал по скоростной трассе. — Очень полезно.

— А что, по-твоему, должен делать переводчик? Жонглировать лимонами? — Абрам снова отвернулся вперед. — Забираю свои слова про гениальность обратно.

— Поздно, — заявил Эндрю. — Ладно, индийскую еду на ужин?

Абрам вздохнул.

— Карри, и да.

— Индийскую еду, то есть блюда из Индии, и не пытайся спорить, я тебя раздавлю, — сказал Эндрю, решив обозначить, кто здесь главный.

— Просто… просто заткнись и веди машину, — пробормотал Абрам, нахмурившись и сложив руки на груди, явно на грани того, чтобы обидеться.

Эндрю решил оставить за ним последнее слово, потому что так Абрам отвлечется от мрачных мыслей: Кэла, Морияма, его отца.

Натан Веснински. Эндрю все еще переваривал недавнее открытие — что отец Абрама был чем-то вроде городской страшилки. Может, в этом действительно крылись причины всех его проблем (хотя был ли Абрам вообще британцем? Стюарт и Абрам говорили, что Мэри сгребла его и сбежала. Сбежала из Америки?). Существование отца — страшного наемника, по слухам управляющего значительной частью криминального синдиката Восточного побережья, — могло бы объяснить, почему Абрам бывает таким бесчувственным в некоторых вопросах и почему многие считали, что он мог бы быть лучшим кандидатом на управление вместо Джейми.

Как же Мэри Хатфорд связалась с таким монстром?

У Эндрю осталось еще много вопросов, на которые хотелось найти ответы, но пока что его устроит взять еду на вынос и уговорить кое-какого идиота посмотреть с ним очередной фильм с субтитрами.

***

Абраму пришлось признать, что поначалу к Ники Клозе его привлекла связь с Кевином Дэем, а потом — та странная нормальность, которую Ники внес в его жизнь. Это было и освежающе, и странно, и порой немного подавляюще. А потом появился Эндрю, и избавиться от общительного Ники уже не удалось… хотя Абрам и не считал это плохим. Возможно. Иногда его это слегка смущало.

Как, например, сейчас, когда Ники и его муж Эрик стояли в гостиной нового дома (Абраму нужно было перестать называть его “новым”, ведь они жили в нем уже несколько недель) и явно пребывали в шоке.

— Это все ваше?

— Ну, моя семья помогла, конечно, — ответил Абрам, пожимая плечами. — Это немного чересчур, если честно, но они настаивали.

— А можно мне в вашу семью? — Ники расплылся в улыбке. — Честно, у меня все прививки есть, и я мою посуду.

— Большую часть времени, — пробормотал Эрик.

— Тс-с, — шикнул Ники на мужа. — Я же для нас обоих стараюсь, — потом он снова повернулся к Абраму с сияющей улыбкой. — Ну так как?

— Я подумаю, но, боюсь, мест у нас больше нет, — ответил Абрам с извиняющейся улыбкой. — Прости.

— Лучше бы ты взял его вместо Элли, — сказал Эндрю на китайском со слегка неправильным произношением.

— Вау, ты еще и новый язык учишь? — Ники снова уставился на Эндрю. — Когда ты успел?

Эндрю просто пожал плечами и пнул чемодан кузена.

— Давайте вытащим это барахло отсюда, — велел он. — Хотите посмотреть, где будете спать, или как?

— Почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы? — Ники наигранно обиделся. — Он никогда со мной не разговаривает, — пожаловался он Эрику, который успокаивающе погладил его по спине.

— Знаю, — мягко сказал Эрик, а Абрам вновь задумался, не было ли ошибкой пригласить их пожить. Очень шумной ошибкой. Ну что ж, он всегда мог запереться у себя в комнате и оставить двух неугомонных родственников на Эндрю. Так он хотя бы честно сможет сказать, что не в курсе, что случилось с Ники и Эриком, если они вдруг исчезнут.

— Иногда мне кажется, что он… ой, я никак не могу привыкнуть к тому, что тут есть лифт! — воскликнул Ники, снова перевозбудившись. Абрам помахал им вслед, глядя, как недовольный Эндрю сопровождает свою семью на верхний этаж. Затем налил себе полный бокал вина, а когда тот уже наполовину опустел, его друг вернулся и сразу полез за виски.

— Если я когда-нибудь снова соглашусь пустить Ники к нам в гости, пристрели меня.

Абрам улыбнулся, сидя на одном из мягких стульев вокруг мраморного островка на кухне.

— Договорились. Значит, тела пока не засоряют мусоропровод?

— Я был близок, — Эндрю залпом выпил большую часть того, что налил. — Может, стоит просто избавить себя от головной боли и отдать их Морияма.

Несмотря на весь суровый внешний вид Эндрю, Абрам знал, что тот никогда бы этого не допустил. Да, Ники мог быть раздражающим, и да, Эндрю в целом, казалось, был доволен своей обособленной жизнью вдали от кузена. Но было очевидно, что Эндрю беспокоился о безопасности Ники: теперь он связывался с Мишей, узнав, что тот отвечает за охрану Ники и Эрика, а еще отвечал на звонки и сообщения кузена (пусть не сразу и не с большим энтузиазмом, но отвечал). Как рассказывал Ники, Эндрю годами отстранялся почти ото всех, и теперь этот процесс начал оборачиваться вспять. Абрам не назвал бы это значительным прогрессом в социальном плане, но было ясно, что Ники от этого очень радовался.

Несмотря на жалобы Эндрю, Абрам все же заметил, что переписка с Ники тоже приносила ему хоть немного радости. Когда он читал и отвечал на сообщения, его лицо становилось более расслабленным — не просто безэмоциональной маской, но выражением, напоминающим задумчивость.

Поэтому Абрам лишь подпер подбородок рукой и улыбнулся.

— Ты же говорил, что мы, Хатфорды, не такие жестокие, как Морияма.

Тут же на лице Эндрю отразилось недовольство.

— Не знал, что я теперь Хатфорд, — сказал он, наполняя свой стакан.

— Хм, но ты работаешь на нас, так что…

— Может, мне просто сдать тебя Морияма? — поддразнил его Эндрю.

— Ох, как жестоко. Продолжай в том же духе, и Санта ничего тебе не подарит, — Абрам чуть шире улыбнулся и сделал глоток вина.

— Ты прав, это уже перебор, — согласился Эндрю, облокачиваясь на столешницу со стаканом виски в руках. — Хотя почему меня угораздило связаться с тобой — до сих пор загадка.

Потому что он не сбежал, когда следовало, а потом предложил Абраму сделку. Но это лучше пока не обсуждать.

— Хм, как там было у Шекспира про небеса и землю?

Эндрю посмотрел на него так, будто тот сошел с ума, хотя Абрам уже привык к таким взглядам — и не только от своего соседа по дому.

— Это же Шекспир, ты должен знать его наизусть. Разве это не обязательно здесь? Никто случайно не должен прийти и арестовать тебя?

— О, какие стереотипы выходят на сцену, — ответил Абрам никому конкретно. — Значит, мне стоит ожидать, что завтра утром весь дом вы с Ники завесите гирляндами — да теми, что поярче и попраздничнее? И в придачу увижу вас в отвратных рождественских свитерах?

Эндрю скривился.

— Ни за что, блять, и если Ники привез что-то такое с собой, я его прирежу.

— Как жаль. Было бы весело включить такое фото в семейную рассылку, — пошутил Абрам. К счастью для него, в этот момент вернулись Ники с Эриком, прежде чем Эндрю успел выплюнуть что-нибудь особо едкое.

— О. Боже. Мой. Мы остаемся здесь жить, ясно? Эта кровать! И ванная! Там есть джакузи! Я вне себя от любви! К вашей ванне, но это нормально, потому что Эрик тоже в нее влюбился, и мы будем ее делить. Это тройничок с ванной, и нас все устраивает! — восторженно выпалил Ники с огромной улыбкой.

Эндрю посмотрел на него с чистым отвращением.

— Во-первых, ни за что, а во-вторых, я тебя не знаю. Вон отсюда.

Ники лишь отмахнулся и улыбнулся Абраму.

— Он меня любит, вот правда.

— Нет, не любит, — настаивал Эндрю.

— Может, вина перед тем, как выйдем? — предложил Абрам, надеясь, что если Ники начнет пить, то перестанет болтать. Это не самый надежный план, но если дело дойдет до крови, оттирать ее с плитки будет кошмаром, так что об этом можно будет упомянуть дяде Стюарту позже.

Предстояли долгие четыре дня.

За ужином Ники все же немного успокоился, рассказывая Абраму истории о временах в Пальметто. Один темный взгляд Эндрю заставил его не слишком углубляться в рассказы о кузене, так что Ники больше говорил о значимых играх и развлечениях во время долгих поездок на автобусах. Абрам узнал, что Кевин Дэй славился тем, что постоянно просыпал и его сложно было разбудить — и что Эндрю не любил, когда Ники упоминал известного нападающего. С учетом того, что Абрам знал о Кевине — о его связи с Морияма и неудачной сделке с Эндрю — причина была очевидна.

Первый вечер закончился относительно спокойно: Ники и Эрик поднялись в свою комнату, а Абрам и Эндрю уединились в своих. Абрам завершил пару рабочих переводов, которые прислал ему Чжоу. На следующий день все началось с завтрака, который готовил Эрик, пока Абрам пил чай и просматривал почту, сразу после совместной с Эндрю тренировки. Эндрю и Ники где-то шлялись, но успели вернуться к довольно вкусным омлетам, приготовленных немцем. Почему-то Ники выглядел довольным, а на лице Эндрю снова появилась маска, которая, к счастью, сошла на нет после нескольких укусов.

Ники с Эриком отправились осматривать достопримечательности, и Абрам был этому несказанно рад, потому что понял — ему тяжело выдерживать Ники дольше коротких периодов. Когда дело касалось “работы”, он мог заставить себя общаться с людьми, особенно если они были связаны с семьей. В таких случаях они появлялись и исчезали, не вызывая лишнего шума. Но постоянное внимание со стороны Ники, без других людей рядом, переносить было тяжело. Абрам надеялся, что, когда приедет Уокер, Ники сосредоточится на общении с ней.

Абрам сосредоточился на работе, а Эндрю вызвали помочь Стюарту с каким-то делом (что было немного странно, но спасло Абрама от необходимости слушать их постоянные перепалки). Через пару часов Абрам решил сделать перерыв, чтобы взять кофе и перекусить, пока не пришло время отправляться на ужин. В ожидании, когда заварится новый кофе, он заметил, что Ники оставил на кухне несколько буклетов о местах, которые они с Эриком собирались посетить в Лондоне. Ники говорил, что они не часто засиживались в городе — отпуск они обычно проводили либо в Европе с семьей Эрика, либо в Штатах.

Кстати, разве это не странно — жить в Лондоне почти десять лет и так ни разу и не побывать в Тауэре? Абрам не был ни в одном из тех мест, которые планировал посетить Ники. Ну, это же все-таки туристические точки, но Абрам… он видел другие стороны города — его вершины и низы, но редко — повседневную жизнь. Даже когда он впервые приехал сюда после смерти матери, то почти не покидал школу, в которую его запрятал дядя Стюарт. Тогда его потрясло все — потеря матери, внезапно открывшаяся правда, необходимость прекратить бегство, резкая перемена обстоятельств. А потом, через каких-то два месяца…

Каково это — проснуться с кем-то, кто тебя любит, просто отправиться куда угодно и бродить без цели, кроме как приятно провести время? Видеть что-то новое, смеяться и создавать воспоминания, которые не будут мучить тебя по ночам? И не будут преследовать кого-то еще? Абрам не мог себе этого представить.

Он заставил себя отложить буклеты, съел яблоко, пока заваривался кофе, и вернулся в комнату работать. Сделав пару звонков Чжоу и Сабине, он почти завершил все переводы на день. Его отвлекло резкое постукивание по двери, и он поднял глаза от ноутбука как раз в тот момент, когда Эндрю открыл дверь. Абрам бросил на него недовольный взгляд.

— Что?

— Мы скоро выходим, — напомнил Эндрю, облокотившись о дверной косяк. На нем были черные джинсы, плотно обтягивающие ноги, и джемпер, подчеркивающий, сколько времени он проводил в тренажерном зале. Абрам вдруг поймал себя на мысли, что Эндрю стал чуть массивнее — или просто показалось? И только потом осознал, что не только не ответил, но и, что еще хуже, уставился на него.

— Ах, да, мне, э-э, надо переодеться, да?

Эндрю посмотрел на него с презрением.

— Не думаю, что в спортивках и футболке тебя пустят в ресторан, так что да.

— Убирайся из моей комнаты, ебанат, — вздохнул Абрам, откладывая ноутбук.

— Я не в ней, — с довольным выражением подметил Эндрю, прежде чем оттолкнулся от дверного косяка и закрыл за собой дверь.

Оставшись один, Абрам привел себя в порядок в ванной, проверил корни волос (хотя у него не было времени что-то с ними сделать, но это вошло в привычку), выбрал пару джинсов и достаточно закрытый трикотажный топ, в котором не должно быть слишком жарко, если в ресторане станет людно. Он раздумывал, не собрать ли волосы, но решил, что времени на это уже нет. Когда-нибудь он их подстрижет, но ему никак не удавалось выкроить время на нормальную стрижку. К тому же он ненавидел, когда его расспрашивали о цвете волос и прочих мелочах.

Выйдя из комнаты, Абрам обнаружил, что все его ждут. Ники одарил его широкой улыбкой, а Эндрю просто сунул ему в руки пальто, прежде чем они отправились в гараж и сели в Jaguar, который оставил для них Дэвис на время пребывания Ники и Эрика в городе. Дорога до ресторана, где они встречались с Рене Уокер и Эллисон Рейнольдс, заняла какое-то время, и Абрам как раз успел закрыть несколько рабочих вопросов на телефоне.

— Ты собираешься сидеть в телефоне весь вечер? — недовольно спросил Эндрю.

— У меня есть манеры, — ответил Абрам. — Скоро сам увидишь.

— О-о-о, может, и на Эндрю они повлияют, — вставил Ники с заднего сиденья. — Мечтать не вредно, да?

— Я могу вышвырнуть тебя из машины, — как бы между прочим вставил Эндрю.

— С возрастом люди обычно становятся спокойнее, — обиженно фыркнул Ники, но Эндрю в ответ просто показал ему средний палец и закурил. Абрам покачал головой и глубоко вдохнул дым, чтобы немного успокоиться перед приездом в ресторан.

Но Ники быстро пришел в себя и начал рассказывать о приключениях, которые они с Эриком пережили за день, а Эрик время от времени добавлял свои комментарии. Абрам, сам того не ожидая, начал улыбаться — в основном из-за энтузиазма Ники и того, что этот безумец каким-то чудом все еще остается на свободе, несмотря на свои выходки. К тому времени, как они добрались до Blanchette East, Абрам даже немного улыбался, хотя впереди предстояла встреча с Рейнольдс на несколько часов.

Они прибыли раньше девушек и уже заказали напитки, когда появились их спутницы. Рейнольдс снова была при полном параде — в золотистом коктейльном платье, подчеркивающем ее длинные ноги и открытую спину, волосы были собраны в небрежный пучок. Рене Уокер была в более сдержанном наряде — простом, но стильном платье, скрывающем большую часть тела, а ее волосы до подбородка были выкрашены в насыщенный фиолетовый цвет.

Ники вскочил, чтобы ее обнять.

— Рене! Так давно не виделись! Волосы просто супер!

— Ники, рада тебя видеть. Спасибо, я только сегодня их покрасила, — ответила Рене, улыбаясь. — Эллисон отвела меня к своему стилисту.

Рейнольдс цыкнула.

— Ее корни были просто ужасны, ужасны, — громко заявила она, обняв Ники менее эмоционально. — Но ты выглядишь отлично.

— Хм, семейная жизнь явно пошла мне на пользу, — с улыбкой заметил Ники. — А ты как всегда великолепна. Я слышал, последняя коллекция хорошо продается.

— Да, и следующая будет еще лучше, — уверенно ответила Рейнольдс, прежде чем перевести взгляд на Абрама и Эндрю. Эндрю лишь кивнул, когда Рене улыбнулась ему, а Абрам встал, чтобы вежливо поклониться.

— Рад знакомству, — сказал он. — Абрам Хатфорд.

— Рене Уокер, мне тоже приятно познакомиться. Эндрю немного рассказал о тебе, — ответила она, садясь между Эндрю и Рейнольдс.

— А мне ни слова не сказал, — возмутилась Рейнольдс, положив подбородок на сложенные руки и бросив на Абрама кокетливый взгляд. — Чем ты занимаешься, м-м?

Абрам вежливо улыбнулся ей.

— Я работаю переводчиком для своей семьи. Наш бизнес существует уже давно, и мы занимаемся разными направлениями, такими как логистика и транспортные услуги. Уверен, с Вашим опытом Вы прекрасно понимаете важность диверсификации активов.

— И мон… ах, Эндрю, — Рейнольдс быстро исправилась, заметив строгий взгляд Рене, — помогает тебе? Он у тебя кто-то вроде личного ассистента?

— Эллисон, мы только пришли, а ты уже устроила допрос бедному человеку, — упрекнула ее Рене.

— Все в порядке, — заверил Абрам. — Давайте сразу проясним этот вопрос. Да, Эндрю действительно оказался очень полезен, — он произнес это таким тоном, что Рейнольдс даже моргнула от удивления. — И, думаю, на этом мы закроем тему.

— Поддерживаю! — радостно вмешался Ники, махнув официанту, который как раз проходил мимо их стола. — О, а вот и наши гости!

Официант спросил Рейнольдс и Уокер, что они будут пить, и Абраму показалось любопытным, что Рене не заказала алкоголь. В ее манере держаться и в том, как ее темные глаза внимательно следили за всем вокруг, было нечто, вызывающее у Абрама беспокойство. Но, похоже, Эндрю ей доверял. Абраму казалось, что за этим скрывается какая-то история, какая-то причина тому, что Эндрю поддерживает связь только с этим Лисом… и что однажды в их “игре” ему придется пожертвовать ответом, чтобы узнать об этом.

— Тогда хотя бы скажи, что McLaren твой, — обратилась Рейнольдс к Абраму, когда официант ушел. — Не может же быть, что ты платишь Миньярду столько, чтобы он мог себе позволить такую тачку в роли какого-то ассистента?

Абрам с удовольствием улыбнулся ей и покачал головой.

— Нет, к сожалению, он действительно его. Я даже ни разу не водил эту штуку.

Эндрю фыркнул, поднимая свой стакан с виски.

— Ты вообще водить-то умеешь?

— С десяти лет, на минуточку, — ответил он. — Хочешь, я поведу в следующий раз, когда у нас будет работа?

— Да ни за что на свете я не пущу тебя, идиота, за руль своей тачки, — поклялся Эндрю. — Ты даже двери открыть не смог.

Абрам улыбнулся сквозь стиснутые зубы.

— Потому что у нормальных людей нет необходимости раздувать свое эго, выбирая самую кричащую машину, спасибо.

— Я хотел ее не из-за внешнего вида, а из-за скорости, — возразил Эндрю, крутя последние капли виски в стакане. — Хочешь, куплю тебе велосипед? Это достаточно скромно?

— Отлично, его в тебя и брошу.

Ники, перегнувшись через Рейнольдс, засиял, глядя на Уокер.

— Видишь? Видишь! Я же говорил! Они идеальны!

— Да, все в точности как ты говорил, — согласилась Уокер с широкой улыбкой.

Тем временем Эндрю начал поглаживать нож, лежащий на его месте, пока Абрам нахмурился, глядя на этих двоих.

— Что-то не так?

— Нет-нет! Все в порядке! — с излишним энтузиазмом заверил Ники. Официант вернулся с напитками для девушек, а Рейнольдс бросила на Абрама и Эндрю задумчивый взгляд, прежде чем достать телефон и начать что-то в нем печатать.

Разговор затих на какое-то время, пока все выбирали, что заказать на ужин. Когда закуски и основные блюда были выбраны, Уокер начала рассказывать о своей работе в Корпусе Мира в Южной Африке. Казалось, что она не только приносит много пользы, но и получает огромное удовольствие от своей деятельности. Эндрю говорил с ней немного, но они иногда переглядывались, и она каждый раз улыбалась ему.

К тому моменту, как они расправились с закусками и выпили по паре коктейлей, подали основные блюда — маленькие порции, как и принято. Рейнольдс и Ники взяли на себя основную часть разговора: Рейнольдс травила байки из мира моды, а Ники активно подначивал ее, пока тема не сменилась на их бывших тиммейтов, которых не было с ними сегодня.

— Я видела Мэтта в Сан-Франциско несколько месяцев назад, когда его команда там играла, — заявила Рейнольдс, держа в руке бокал вина. — Пришлось звонить Дэн и выговаривать ей за то, что позволила своему мужику ходить в таком ужасном виде, а потом срочно тащить его в ближайший магазин, пока его никто не заметил. Он жаловался, что у него были тренировки одна за другой и багаж потерялся, но это не оправдание, серьезно.

— Ну, Сапсаны в этом году играют на износ, — возразил Ники. — Делают все, чтобы попасть в плей-офф и стать чемпионами дивизиона.

Рейнольдс фыркнула.

— Это им не поможет, если они столкнутся с Баронами.

Упоминание команды Рико Морияма немного испортило настроение Абраму, да и Эндрю, похоже, это не обрадовало.

— Ну, все-таки будет интересно посмотреть, как Мэтт сыграет против Кевина, да? — Ники улыбнулся, оглядывая всех за столом, но его выражение быстро погасло, когда он поймал мрачный взгляд Эндрю. — Или не будет.

— Не думаю, что это будет хорошая идея — сталкивать двух бывших друзей, — заметил Эрик.

— Они не были друзьями, — отрезал Эндрю. — Кевин Дэй всегда думал только о себе.

— С этим я могу согласиться, — отозвалась Рейнольдс, слегка подняв свой бокал.

— Как-то это нехорошо, — тихо пробормотала Уокер, хотя и не особо спорила.

— Мы же говорим о Кевине Дэе, — напомнила ей Рейнольдс.

— Да, о том самом парне, который пару лет назад в интервью заявил, что Лисы не вышли в финал, потому что “одному человеку не под силу тащить всю команду на себе”, — добавил Ники, передернувшись. — Забавно, я не припомню, чтобы он играл на поле один.

— Или тот факт, что с тех пор, как его помпезная задница нас покинула, Лисы каждый раз доходили до полуфиналов, — подметила Рейнольдс.

— Он все же научил нас полезным упражнениям, — добавила Уокер, и Абрам понял, что она обычно играет роль миротворца.

Рейнольдс раздраженно взглянула на нее.

— Да ладно тебе, он был и останется мудаком, — затем она повернулась к Эндрю. — Ну что, неужели у тебя не осталось ни одного доброго слова для старого друга? Вы же раньше постоянно таскались вместе, пока ты не отказался от его грандиозных планов на твою жизнь. Ты почти заставил меня гордиться тобой тогда — почти.

Эндрю бросил на нее свой характерный безразличный взгляд.

— Он был трусом — им и остался. Мне больше нечего о нем сказать. Если хотите обсасывать эту хуйню, у меня есть дела поинтереснее.

— Например? — с усмешкой спросила Рейнольдс, бросив взгляд на Абрама. — Играться с новым парнем?

— О, блять, — выдохнул Ники, а Уокер недовольно посмотрела на подругу. Абрам же ответил ей холодной, но вежливой улыбкой, в то время как его левая рука под столом легла на колено Эндрю.

— Не дергайся, — предупредил он по-китайски.

Эндрю слегка нахмурился, глядя на него, но не убрал его руку — Абрам сам убрал ее спустя пару секунд.

— Почему?

— Потому что это была твоя идея, — ответил Абрам на том же языке, стараясь использовать простые фразы. Эндрю быстро учился, но сложные слова и структуры предложений ему еще давались с трудом.

— Не… полностью, — сказал Эндрю после небольшой паузы, бросив взгляд на Рейнольдс, которую в этот момент как раз отчитывала Уокер.

— Тем не менее, я здесь из-за тебя, так что не начинай, — настоял Абрам.

Эндрю молчал около трех секунд, а затем, повернувшись вперед, произнес: “семейная вечеринка”, напомнив Абраму, что может сослать его на одну из таких, которые устраивали его многочисленные родственники. Так что Абрам лишь снова натянул улыбку и повторил свое: “не начинай”.

И конечно же к этому моменту все уже глазели на них. Ники, Эрик и Уокер улыбались, а Рейнольдс самодовольно ухмылялась. Абрам тяжело вздохнул и огляделся в поисках бутылки вина, которую они заказали, в то время как в глазах Эндрю мелькнул какой-то опасный огонек.

— Так, все, хватит про экси, да? — сказал Эрик, схватив бутылку и налив Абраму остатки вина. — Праздники на носу, давайте говорить о чем-то более радостном?

Разговор снова подхватили Ники и Рейнольдс, с редкими комментариями от Уокер и Эрика, пока официант не принял заказ на завершающее блюдо. Абрам закатил глаза, когда Эндрю принесли зубодробительно-сладкий шоколадный десерт, а затем отдал свой слоеный торт сладкоежке, когда понял, что тот слишком приторный. Это вызвало оценивающий взгляд от Уокер, но когда Абрам взглянул в ответ, она тут же отвела глаза и продолжила говорить о своих планах на строительство новой школы в следующем году.

Абраму этот вечер казался странным — от него не ожидали какого-то особого участия, и он мог просто сидеть и слушать, не чувствуя давления. Даже если он не всегда понимал, о чем шла речь, это его вполне устраивало. Рейнольдс и Ники, похоже, довольствовались тем, что их слушают и, в основном, воспринимают всерьез. Хоть назвать их нарциссами было бы слишком, они явно наслаждались вниманием. Рейнольдс, разумеется, была куда более закаленной, чем Ники, и по мере того как Уокер все плотнее прижималась к ней, а на столе становилось все больше пустых бутылок вина, ее резкость постепенно сглаживалась. Уокер же весь вечер оставалась любезной и дружелюбной, хотя Абрам не мог избавиться от странного чувства по отношению к ней — словно в ней было что-то, заставляющее его оставаться начеку.

Эндрю говорил лишь тогда, когда это было необходимо, не раскрывая слишком много информации о последних годах своей жизни и еще меньше — о своей новой жизни (что было вполне объяснимо), но его друзья и семья воспринимали это спокойно. Казалось, им хватало всего лишь его присутствия, хотя Рейнольдс все-таки подметила, что “Дэн и Мэтт проиграли по-крупному”, видимо, имея в виду какое-то пари о том, появится ли Эндрю вообще на ужине. За исключением редких вспышек раздражения при обсуждении определенных тем, Эндрю казался почти скучающим, но Абрам уже начинал понимать, что это далеко не так.

Когда вечер наконец подошел к концу, и Рейнольдс с Уокер уехали домой, а Эрик придерживал немного подвыпившего Ники, пока они ждали, когда подадут машину, Абрам вздохнул с облегчением. Вся компания собиралась снова встретиться 24-го числа за бранчем, перед тем как Ники и Эрик вернутся в Германию, а девушки отправятся в одно из имений семьи Рейнольдс.

— Ах, так классно посидели, — протянул Ники.

— Говори за себя, — ответил Эндрю, закуривая сигарету.

— Ой, да ладно! Ты же с Рене повидался! Ты обожаешь Рене! — Ники нахмурился, а потом чуть не упал, пытаясь повернуться к Абраму. — Ты ведь тоже ее теперь обожаешь, да?

— Думаю, “обожаю” — это слишком сильное слово, но она кажется приятной, — ответил Абрам, кутаясь в пальто.

— “Приятной”? Да она потрясающая! Боже, да что с тобой не так?

— Вот не надо, а то он начнет, — вмешался Эндрю, стряхивая пепел с сигареты, за что Абрам недовольно покосился на него.

— Эм, детка? Думаю, тебе стоит немного помолчать, — сказал Эрик своему мужу на немецком, и Ники тут же начал жаловаться на “поехавших британцев”. Абрам же спокойно забрался в машину, не обращая на него внимания.

Еще полтора дня, сказал он себе. И Эндрю больше никогда не сможет жаловаться на его семью.

На следующий день Ники с Эриком отправились на прогулку с Рене и осмотр достопримечательностей — к великому облегчению Абрама, который остался наслаждаться тишиной дома. Брэн заехал на пару часов, пока Эндрю встречался с Уокер за ланчем, но, кроме обсуждения очередного позора Элли на одной из вечеринок (что, конечно же, никого не удивило), Брэн не мешал Абраму, а просто смотрел телевизор, пока тот работал.

Чуть позже, выйдя из своей комнаты, Абрам застал Эндрю на кухне, задумчиво смотрящим на коробку пирожных, лежащую на столешнице.

— Что-то не так? Странно, что что-то сладкое так долго живет в этом доме.

Эндрю продемонстрировал ему средний палец.

— Это Рене их купила. Подумала, что раз у нас нет особых планов на Рождество, стоит что-то сделать по этому поводу.

— А, — их пригласили поехать к дяде Уиллу, но в этом году Абрам вежливо отказался, сославшись на то, что для Эндрю это может быть немного перебором. Они решили устроить что-то более спокойное — заказать еду и игнорировать праздник, радуясь, что не нужно выслушивать шум и возню. — Ну, думаю, они прекрасно подойдут к тому, что мы закажем.

— Хм, — Эндрю еще немного постоял, глядя на коробку, а затем спрятал ее в шкаф. — Какое-то затишье.

— Да, так, скорее всего, будет еще пару дней, а вот ближе к Новому году начнется движение, — пояснил Абрам, пожав плечами, и достал из холодильника бутылку воды.

— Ну и херь, — презрительно сказал Эндрю.

— Хм, ну, раз уж мы пропускаем семейный ужин, вполне возможно, что нас вызовут разбираться с чем-то другим. Смотри на это с положительной стороны, — сказал Абрам, на что Эндрю снова продемонстрировал ему палец.

Абрам задержался на кухне дольше, чем планировал, обсуждая с Эндрю документы от Сабины и возможную поездку во Францию после Нового года, когда сработал сигнал, оповестивший, что Ники с Эриком вернулись. Эрик был нагружен несколькими пакетами, что указывало на удачный шопинг, а Ники держал в руках посылку.

— Эй! А вы вообще в курсе, что одна из ваших соседок — знаменитость? Ну, лично мне ее музыка не очень нравится, слишком уж визгливо и танцевать под нее сложно, но многим заходит, — сказал Ники.

Абрам нахмурился, а Эндрю рядом с ним резко выпрямился.

— Ну, это такой район, хотя мы с соседями особо не знакомы. К чему ты ведешь? — и что это за коробка?

Ники поморщился, а Эрик поставил пакеты на пол.

— Вам бы чаще выбираться из дома. В общем, ее помощница заходила — милая девчонка, предложила билеты, но мы уезжаем слишком скоро — и сказала, что посылку доставили не по адресу. Она для тебя, — он протянул коробку Абраму, но Эндрю резко выхватил ее из рук Ники, двинувшись темным размытым пятном. — Эй! Я сказал, она для Абрама!

— Я слышал, — холодно ответил Эндрю, его лицо было абсолютно бесстрастным, когда он направился в комнату, официально считавшуюся кабинетом, за кухней. Абрам последовал за ним, бросив Ники и Эрику дежурную улыбку.

— Скоро ужин, да? Увидимся на нем.

Любая почта для Абрама всегда проходила через Брэна и Дэвиса, проверялась и одобрялась до того, как попадала к нему в руки. Да и в принципе ему редко что-то приходило. “Семья” оплачивала его счета, расходы на дом и любые покупки. Все, что ему отправляли, было либо документами, либо файлами для анализа, и они не приходили напрямую домой — все отправлялось в более безопасное место. Если Абраму что-то было нужно, он сообщал об этом Брэну или Дэвису, и те доставляли необходимое — опять же, безопасно и бесследно. Ничто не доходило до Абрама без тщательной проверки.

Так что просто не могло быть, чтобы посылка пришла вот так, неожиданно, да еще и “не по адресу” соседям.

Коробка выглядела непримечательно: средних размеров для нынешнего времени года, достаточно большая для небольших предметов (или головы, мрачно подумал он). Отправлена одной из крупных компаний, с его адресом, хотя Абрам был готов поспорить, что обратный адрес — фикция.

Эндрю поставил коробку на почти неиспользуемый письменный стол в комнате, где полки были почти пустыми. Он пару секунд держал ее в руках, а затем осторожно встряхнул.

— Слишком легкая для бомбы или чего-то такого, — заключил он, глядя на Абрама.

Стоило, наверное, позвонить Дэвису и попросить просветить коробку рентгеном… но это заняло бы время и вызвало бы вопросы у Ники и Эрика.

— Открой ее, — решил Абрам. Морияма не могли себе позволить что-то, что принесло бы много разрушений — не в таком районе. Да и Абрам им был нужен живым.

Эндрю на секунду замер, а затем вытащил нож и начал разрезать скотч. Это заняло всего пару секунд, и он откинул красную оберточную бумагу, извлекая оттуда мягкую игрушку. Это был плюшевый Кролик Питер. Кролик Питер Абрама. Точнее, Кролик Питер Натаниэля.

Он помнил, как мать подарила ему эту игрушку, когда он был маленьким. Помнил, как обнимал ее по ночам, когда лежал в кровати, не в силах заснуть от страха, когда сворачивался запятой в боли, когда старался не плакать от того, что отец сделал с ним — отец, ДиМаччио, Лола и…

И вот Эндрю уже оказался рядом с ним, положил руку на затылок, другую — на плечо; его ореховые глаза смотрели прямо на него.

— Дыши. Дыши, — спокойно сказал Эндрю, пока Абрам изо всех сил пытался подавить страшные воспоминания. — Если упадешь в обморок, я тебе врежу.

Абрам продолжал смотреть на друга, на его спокойное лицо, и слабый, сдавленный смешок вырвался у него, когда он закрыл глаза и вытер вспотевшее лицо.

— Ха… хорошо, — выдохнул он через несколько секунд. — Ебанат.

— Это не я тут из-за рождественского подарка на грани срыва, пусть и немного стремного.

Эти слова заставили Абрама вновь взглянуть на стол, где Эндрю оставил плюшевого кролика. За годы его краски выцвели, велюровая шубка побледнела настолько, что из голубой стала почти серой. Абрам сдавленно вдохнул, когда заметил, что живот кролика был изрезан и грубо зашит черной ниткой, а пластиковые глаза заменены на две голубые пуговицы. Он потянулся к старой, когда-то дорогой ему игрушке, но заставил себя остановиться. В детстве у него было так мало личных вещей, и эта была особенной не только из-за своей редкости, но и потому, что ее подарила ему мать. Подарила в знак противостояния отцу, который считал такую игрушку “глупой” и бессмысленной для мальчика.

Рядом с ним Эндрю проверил коробку и достал оттуда листок бумаги.

— “Для младшего, кусочек прошлого Рождества. С нетерпением жду, когда мы снова проведем праздники вместе”, — он нахмурился, переворачивая бумагу, но это был просто лист, отпечатанный на обычном принтере, без водяных знаков и следов почерка.

— Это от моего отца, — произнес Абрам, заставив себя отвести взгляд от плюшевого кролика. — От него или от кого-то из его людей. Я даже не думал, что он сохранил мои вещи, столько лет прошло, — они оставили все, кроме пары смен одежды, когда сбежали. Эти вещи и деньги, которые украла мать.

— От твоего отца, — Эндрю внимательно посмотрел на него, присев на край стола и поднимая кролика. — Довольно трогательный подарок, разве нет?

— Просто избавься от него, — хрипло попросил Абрам, чувствуя, как больно думать о том, что он теряет эту частицу своего прошлого, свою связь с матерью. Но в конце концов, отец или его люди осквернили ее, и Абрам больше не хотел держаться за эту игрушку. — Убери и сожги, — добавил он, потерев левое запястье.

Эндрю бросил на него еще один долгий, тяжелый взгляд, прежде чем положить записку и кролика обратно в коробку и поставил ее на пол за столом.

— Стюарт захочет посмотреть.

Абрам коротко и горько рассмеялся.

— Великолепно, именно то, что мне сейчас нужно — чтобы дядя снова начал наматывать вокруг меня круги, — резко выдохнув, он провел правой рукой по волосам. — Никто и ничего с этим не сделает, понимаешь ты или нет? Этот уебок сидит на другом конце океана в окружении самых садистских охранников на свете, — он вспомнил о Малькольмах и Планке, покачав головой. — Он сюда не приедет — условный срок не позволит. Но он все равно находит способы напомнить о себе, — напомнить, что Абрам живет взаймы.

Эндрю снова встал перед ним; его лицо посерьезнело.

— Я говорил, что не позволю Морияма тебя тронуть. А раз твой отец работает на них, он тоже входит в сделку.

— Ты даже не знаешь, кто он, блядский ты идиот! — выпалил Абрам, устав от безумной решимости Эндрю стоять между ним и его верной смертью. — Ты не знаешь…

— Натан Веснински.

Услышав имя отца, Абрам почувствовал приближение очередного приступа паники. Он несколько секунд смотрел на американца, а потом обессиленно привалился к столу, после чего сполз на пол, зажав лицо ладонями, пытаясь сдержать дрожь.

— Уйди.

— Слушай, я…

— Уйди! — заорал Абрам, сжавшись еще сильнее, не желая ничего слышать, не желая вообще ничего, кроме как остаться в одиночестве. Да сколько уже… нет, он не хотел даже думать об этом.

Повисло несколько секунд тишины, и как раз когда Абрам подумал, что Эндрю наконец уйдет, тот сел рядом с ним на пол, достаточно близко, чтобы Абрам ощущал его тепло, но не касаясь.

— Ты, блять, не уходишь, — хрипло и низко произнес Абрам.

— Потому что мне кажется, что ты творишь всякую херь, когда остаешься один, — спокойно ответил Эндрю. — А я этого не допущу.

— Ты мне не нянька, блять, — раздраженно бросил Абрам, потерев лицо.

— А вот тут ты не прав, — возразил Эндрю. — Согласно Стюарту и нашей с тобой сделке, я как раз твоя нянька. Так что хватит ныть и вести себя как идиот, — последовали звуки шуршания, затем щелчок зажигалки, и вскоре Абрам почувствовал легкий толчок в локоть. Вздохнув, он взял сигарету, не особо беспокоясь о том, что “курит” в помещении. — Я узнал несколько дней назад, — продолжил Эндрю, наклонившись к мусорному ведру, чтобы стряхнуть пепел. — Кевин Дэй позвонил — истерил и пытался предупредить меня держаться подальше от тебя. Можешь винить его.

— Ладно, — проговорил Абрам, вдыхая дым. — И что потом?

Эндрю пожал плечами, глядя на тлеющий кончик сигареты.

— Поговорил со Стюартом, узнал больше о твоем отце. Думаю, нам следовало ожидать чего-то такого. Похоже, он пытался отправить что-то Уиллу в напоминание о Генри.

Наверное, поэтому он и уходил тогда.

— Кевин меня знает, — сказал Абрам спустя минуту, погруженный в сигаретный дым и в воспоминания… ну, о не самых лучших, но в каком-то смысле более простых временах. — Когда… когда мама еще пыталась, когда мы еще жили с отцом. Когда она пыталась создать вокруг меня хоть какую-то нормальность. Даже записала меня под другим именем в детскую лигу по экси, — он усмехнулся и закрыл глаза. — Представляешь? Кажется, я даже был неплох. Играл на позиции защитника и просто обожал все это, а потом так радовался, когда отец отвел меня в Замок Эвермор, чтобы поиграть с Рико Морияма и Кевином Дэем, — он почувствовал, как Эндрю напрягся. — Тогда я ничего не подозревал, не задавал вопросов — просто радовался. А потом однажды мы застали его за тем, как он разделывал какого-то беднягу, — звук, который сорвался с его губ, едва ли напоминал смех. Абрам бросил окурок в ведро, не в силах больше вдыхать дым, пока перед глазами стояла картина отца, снова и снова опускающего мясницкий топор. — В ту ночь моя мать украла деньги и сбежала со мной. И только спустя шесть лет я узнал, что в тот день отец привел меня в Эвермор, чтобы Тэтсуи Морияма посмотрел, есть ли у меня талант. Если бы да, на следующий день я бы стал собственностью Морияма. А если бы нет… то отец сделал бы со мной то же, что и с тем беднягой, — иногда Абрам ненавидел мать за то, что она уволокла его с собой. За то, что лишила его конца — пусть и медленного, но все же конца.

Эндрю молчал несколько секунд, а потом фыркнул.

— Ебаный экси, чего я ожидал.

От такой реакции друга Абрам невольно улыбнулся, несмотря на тяжелую тему разговора.

— Он, похоже, слишком часто всплывает, да? — он открыл глаза и откинул голову, прислонившись к столу. — Знаешь, когда-то я любил этот спорт. Пока мать не рассказала мне всю правду перед смертью. С тех пор я больше не мог смотреть на экси, Кевина или Рико так, как раньше.

— Дэй — просто талантливая марионетка, — с оттенком горечи в голосе произнес Эндрю. Абрам даже подумал, что дело не столько в презрении, сколько в разочаровании от того, каким мог бы стать Кевин. — Какая бы смелость у него ни была, Морияма высосали ее из него давным-давно. Если бы твоя мать оставила тебя у них… ты бы сломался еще сильнее, чем сейчас.

— Страшно даже представить, — а возможно ли было вообще? Порой ему казалось, что он всего лишь кучка плохих решений и ужасных воспоминаний, скрепленных шрамами.

Они оба замолчали на несколько минут, и первым снова заговорил Эндрю.

— Похоже, теперь я должен тебе ответ.

— Хм? — Абрам не сразу понял, о чем говорит его друг. — Я не думал, что мы сейчас играем.

— Не важно, ты дал мне ответ, — повел плечом Эндрю, слегка соприкоснувшись им с Абрамом.

— Ответ, который ты и так уже знал.

— Нет, это было больше, чем просто прозвище твоего отца, — возразил Эндрю, нахмурив свои светлые густые брови.

— Я… — Абрам простонал, потирая шею. — Ладно, почему ты разрешил Ники приехать к нам на этой неделе? И не говори, что потому, что здесь безопаснее, чем в отеле. Из всего, что я от него слышал… создается впечатление, что ты очень даже нормально чувствовал себя в одиночестве после выпуска. А теперь ты снова общаешься с ним и с Уокер, — хотя, может, было бы лучше, если бы Эндрю этого не делал.

Эндрю посмотрел на свои сигареты, явно размышляя, закурить или нет, но в итоге решил не брать.

— Отчасти потому, что здесь ему правда безопаснее, и я знал, что он все равно приедет, даже если я скажу ему не приезжать, — Эндрю несколько секунд разглядывал свои кисти, свои мозолистые костяшки. — Потому что он был единственным, кто остался со мной, когда все остальные отвернулись. Рене пыталась, даже когда я ее оттолкнул, но с ее занятостью это было сложно. А Ники продолжал писать, звонить, каким-то образом находил мои новые номера — упрямый придурок. Так что теперь я приглядываю за ним и сделаю все, чтобы с ним ничего не случилось только потому, что он связан с таким проебком как я. А Рене… она справится сама, так что засветиться с ней — пустяк. И я попросил ее сказать остальным, чтобы они перестали лезть ко мне хотя бы немного. Но Ники — моя ответственность.

Это Абрам мог понять — потребность защищать семью, даже если она сводит тебя с ума.

— Хорошо.

Они снова замолчали, и Абрам неожиданно ощутил странное чувство комфорта от того, что Эндрю сидел так близко, был рядом — теплый, надежный, настоящий. Если бы на месте Эндрю был кто-то из людей семьи, они, скорее всего, пытались бы его успокоить, сказать, что все будет хорошо, что нужно просто забыть про посылку и про отца. Но не Эндрю. Этот человек не боялся сказать Абраму правду в лицо, вместе с этим каким-то образом успокаивая. Это… это было наистраннейшее чувство.

Через несколько минут Эндрю тяжело вздохнул и поднялся, снова слегка коснувшись левого плеча Абрама, оставив после себя непривычное покалывание на коже.

— Наберу Брэну, пусть заберет это барахло, — он на мгновение замешкался, прежде чем наклониться за коробкой. — Так что, будешь прятаться у себя в комнате весь вечер или как?

Абрам провел правой рукой по волосам.

— Я… не уверен, что хочу куда-то выходить, правда. Прости, — последнее, чего ему хотелось, это провести весь вечер в ресторане, размышляя, не пасут ли его люди отца или Морияма.

Эндрю слегка нахмурился, стоя с коробкой в руках.

— Давай тогда просто закажем что-нибудь домой? Думаю, Ники против не будет. А если будет — пусть вызывает такси и пиздует с Эриком куда хочет.

Чуть было не сказав, что он просто хочет поработать вечером, Абрам заметил, как хмурое выражение Эндрю усилилось, когда он открыл рот, и решил, что лучше не начинать этот проигрышный спор. Он неохотно сдался.

— Я оставляю за собой право вето на выбор еды.

Эндрю лишь слегка пожал плечами.

— Лучше ты, чем Ники, — бросил он и вышел из кабинета.

Абрам еще несколько минут оставался в тишине комнаты, пытаясь привести мысли в порядок, прежде чем выйти к остальным и снова говорить с людьми о нормальных вещах, играя в нормальность. И если в какой-то момент вечером его мысли возвращались к игрушечному кролику с грубыми швами, такими похожими на его собственные шрамы под толстым серым свитером, или к тревожным праздникам, проведенным в том мрачном особняке в Балтиморе… все, что ему требовалось, — это легкое, мимолетное прикосновение руки Эндрю к его шее или плечу, длительный взгляд ясных ореховых глаз. Это помогало отбросить воспоминания о прошлом и вернуться в настоящее. Улыбнуться шуткам Ники или заразительному, теплому смеху Эрика, почувствовать себя в безопасности в тихом, но надежном присутствии Эндрю.

Он не понимал этих чувств, но все равно за них цеплялся.