В общем зале, который был и столовой, и гостиной, и местом переговоров, за большим овальным столом уже собрались люди. Не хватало только графини, супруг её восседал во главе стола, за спиной его, словно статуя, замер личный слуга Тортис, остальные из окружения общались между собой. Ханна отметила новое лицо, вспомнив, что это капитан аэростата.

Когда они с Клаусом сели за стол, появилась Лилавати, за которой неотступно следовала Лотта. Мужчинам пришлось вставать, чтоб уважить Её Сиятельство.

В итоге, когда все заняли свои места, граф кивнул своему секретарю Ламре, и тот начал говорить:

— Господа, мы удачно взлетели и сейчас направляемся в Хамри, столицу Тинии. Капитан Баринс, можно от вас прогноз на полёт?

Капитан, немолодой уже усатый мужчина, прочистил горло и произнес:

— Ориентировочное время прибытия в Хамри — через четыре дня. Это с учётом возможных сложностей над Карсиями, в это время года погода над грядой непредсказуемая. Даже если придется сбросить скорость или обогнуть горы, топлива и продовольствия на борту хватит на три недели вперёд, это вас беспокоить не должно.

— Вы решили лететь через Карсу? Неделю назад повстанцы обстреляли два аэростата, — спокойно произнес Клаус, отрывая взгляд от столешницы.

— Я в курсе этого, нет, мы обогнём по границе, заходить на их территорию не станем. Если погода будет совсем не в нашу пользу, возьмём севернее, чтоб сделать крюк, тогда нас не отнесёт ветром. Сутки, двое в пути, не больше.

Клаус кивнул, соглашаясь, а Ханне услышанное не понравилось. Какие ещё два обстрелянных аэростата? Что за повстанцы? А если их всё же отнесёт ветром на чужую территорию, если подобьют?

Она старалась не подать вида, что взволнована, хотя и чувствовала, как в груди снова появился ледяной комочек страха, но внезапно ощутила и тепло. Руки. На своём колене. И тут уже все мысли оказались заняты другим: как не шелохнуться и не подать виду. Столешница скрывала всех до пояса, но… Но вместе с тем страх действительно отступил. Капитан рассказывал о том, над какими местами они будут пролетать, какие мероприятия будут проходить на борту и какие развлечения доступны пассажирам. Из всей этой речи Ханна сделала простой вывод: дамам тут отведен свой салон, и развлекаться они должны там. И всё. Все более-менее важные вопросы по полету, путешествию и Анахору будут решаться мужчинами, преимущественно в их салоне, куда дамам путь заказан в силу… приличий?

Лилавати сидела с равнодушным выражением лица, явно привычная ко всему и не проявляла и малейшей заинтересованности хоть чем-то.

Ханна в замешательстве слушала рассуждения о сложной геополитической обстановке по пути следования аэростата, не совсем понимая, как реагировать на отведённую ей сейчас роль — декоративного элемента или части багажа. В мире магов, по понятным причинам, женщин за мебель не считали. В кланах царила жёсткая иерархия, статусы «учитель-ученик» строго регламентировали права и обязанности, но в профессиональной и личностной сфере различия по полу не имелось, у каждого была своя роль и каждый её придерживался на благо клана. Да, Ханна знала, что у аристократов всё иначе, женщины там в большинстве случаев даже профессии, а иногда и достойного образования не имели, её Анам Кара, что одна, что другая были исключением, можно сказать, редким. Но до сегодняшнего дня судьба не окунала Ханну в это болото. И сейчас ей это не нравилось. Да, в профессиональных вопросах с ней явно будут считаться, а до того…

И это уязвляло. Очень сильно. Настолько, что даже рука Клауса не успокаивала. Сам он сидел с заинтересованным выражением лица и где надо вставлял ремарки. А потом слегка наклонился к ней и, почти не размыкая губ, произнес:

— Не принимай близко к сердцу, чтобы тебя не возмутило. Мы поговорим позже, но сейчас держи себя в руках.

— Я не собираюсь что-то предъявлять…

— Вокруг тебя воздух почти искрит.

— Что такое, Клаус, что-то случилось? — громко спросил Дроер, смотря прямо на них.

— Всё в порядке, просто успокаиваю леди Ханну, — отмахнулся Клаус, — её первый полет пройдет над зоной военных действий, её это волнует.

Ханна натянуто улыбнулась, словно в подтверждение его слов.

— Я полагаю, мы можем вас оставить, — пользуясь паузой в разговоре, графиня поднялась на ноги, — леди Ханна, вы не составите мне компанию?

Отрицательный ответ тут, видимо, не предполагался, и Ханна, кивнув, неторопливо вышла из-за стола. Молчаливая Лотта пропустила обеих девушек вперёд, но перед женским салоном обогнала их и почтительно открыла дверь. А в самой комнате у той же двери и замерла, словно под заклинанием паралича.

Лилавати же опустилась на кушетку у окна, расправила пышную юбку и тяжело вздохнула.

— Вас что-то беспокоит? — присаживаясь на стул с резной спинкой рядом с книжным шкафом, спросила Ханна.

— Я не думала, что придется возвращаться на родину предков, вот уже почти двадцать лет назад меня увезли из Тинии. И возвращение не планировалось, — посмотрев в окно, ответила Лилавати.

— Это из-за ваших родителей? Их дипломатической миссии?

— А? Да. Я выросла в Санкии, эту страну считаю домом.

— Но ведь в Тинии остались родственники, вы не поддерживали общение?

— Так получилось. Я не представляла ценности для семьи и совершенно не ожидала, что окажусь наследницей. И сама не решилась бы повидать Тинию. Но супруг настоял.

— Вы же не одна в этой поездке, — улыбнулась Ханна в попытке подбодрить Лилавати. — Мне вот очень интересна Тиния, я никогда так далеко не забиралась в своих командировках.

— А вы достаточно путешествовали, леди Ханна? — охотно сменила тему Лилавати, резко повернув к ней голову.

— Не так часто, как хотелось бы, но стараюсь выбираться в экспедиции каждые полгода. Редко когда получается иначе.

— Вас кто-то сопровождает?

— Нет, обычно я отправляюсь одна. Бывает, что нахожу попутчиков. Несколько раз выезжала в составе научных групп. В частном порядке, как сейчас, работаю впервые. Поэтому мне… немного непривычно. Отношение… другое.

— Я заметила. Вы деятельная натура, вам, должно быть, скучно молчать и слушать.

— Это так. Но я стараюсь следовать правилам поведения.

— Эти правила и мне порой доставляют неудобства, — чуть понизив голос, призналась Лилавати. — К примеру, я в Санкии уже год в качестве графини, и, стыдно сказать, не могу найти себе круг общения, — Лилавати невесело улыбнулась и вздохнула, — статус супруга открывает двери почти всех домов, но не во всех домах есть дамы, к которым я могу явиться с визитом. То их статус выше, то ниже, то возраст не равен, а если и равен, они ещё не замужем и… Это так утомляет…

— Думаю, я могу вас познакомить с дамой, чей статус позволяет ей общаться абсолютно с кем угодно, и вас такое знакомство не опорочит… А супруг ваш будет только рад.

— А эта дама не будет против нашего общения?

— Наоборот, вы ей интересны.

— Это было бы замечательно, но вдруг супруг всё же не позволит…?

Хотела бы Ханна посмотреть, как граф Фэнран не позволит жене общаться с дочерью графа Келнери…

— Тирна Келнери — моя Анам Кара. Я её знаю, как и то, что она хочет познакомиться с вами. А если она чего-то хочет, она этого добивается. И, при всем уважении к вашему супругу, не ему ей препятствовать. Она моя ровесница, девушка острого ума, умеет слушать и рассказывать. И легко представит вас всем нужным семьям. И я представлю её вам, как только мы вернёмся, если позволите.

— Это было бы замечательно! — в глазах Лилавати плескались такая искренняя радость и надежда, что Ханне стало жаль девушку. Как же ей должно быть одиноко в душной клетке этого их высшего общества… — Спасибо вам, леди Ханна, уже за одно желание нас познакомить. А… А можно спросить, возможно, тема эта табуирована, но до этого момента мне не выпадало возможности узнать… А тут…

— О чём?

— О вашем… титуле. Я давно заметила, что в Санкии и ряде соседних стран к женщинам-магам обращаются «леди». Не «мэтресса», ведь это вроде бы правильнее.

— С точки зрения этимологии, да. «Мэтр» и «мэтресса», всё верно. Но исторически это слово приобрело… негативную окраску, и в обществе магов от него отказались, а женщины-маги зовутся «леди». Это не титул, просто обращение. Указывающее на профессию и род занятий, — сухим тоном объяснила общедоступную информацию Ханна, вряд ли Лилавати этого не знала.

— Это болезненная тема? — проницательно заметила графиня.

— Неприятная, — честно ответила Ханна, — я не родилась ещё в период, когда это случилось, но моя бабушка застала и… И рассказала.

— И её нельзя рассказывать? Лотта, принеси нам чая, будь добра.

Горничная сделала книксен и удалилась, а Ханна, чуть подумав, решилась:

— Как вы знаете, три сотни лет назад случился Катаклизм. Магия, которой был пропитан наш мир и которой мог научиться пользоваться абсолютно любой человек, внезапно пропала, и свои способности сохранили очень немногие маги. Был магом каждый пятый человек, остался — каждый тысячный. И тех, кто сохранил способности, выбирал слепой случай. Знаток ты или неумеха, старый или молодой, полон сил или немощен, мужчина или женщина, не имело значения. Да, с тех пор магия стала передаваться только по крови, мы расплодились и сейчас в магах, по сути, недостатка нет, да и наука продвинулась далеко вперёд, но тогда люди цеплялись за всех магов, что были. Хоть какие. И тогда женщины особо в профессию не шли. Но нормальным считалось, что жены и дочери магов что-то по мелочи умеют сами, то есть очень грубо говоря, тоже могли пользоваться магией… Были магами. Мэтрессами. Но случился Катаклизм. Слепой случай… Моя бабушка была целителем, спасла сотни жизней детей и женщин. Её уважали и ценили… Она сохранила магию. Но она была одна из немногих, кто был профессиональным магом, настоящей мэтрессой. Остальные же были неумехами. И подчас даже не пытались чему-то учиться и переучиваться. Им платили за их навыки, они охотно брали деньги, но помощи… какая от них могла быть помощь? Они опорочили наше имя, нашу профессию… Людей не обманешь, они видели и понимали, вот только народный гнев подогнал под одну гребёнку всех женщин-магов. Все стали мэтрессами, и в куче шлака затерялись бриллианты. Все стали шлаком. Следующее поколение им быть не захотело, и со временем выбрали новое слово. С тех пор услышать в свой адрес «мэтресса» очень обидно. Я не для того училась и практиковалась, чтоб меня так называли. Я приношу пользу, я не безнадежна. Как и мои товарки. Но бабушка… Она перенесла это на себе.

— Это ужасно, — тихо произнесла Лилавати, глядя на Ханну с сочувствием. — Я не знала, что всё так печально. Прошу меня извинить за любопытство и благодарю за откровенность.

— Эта тема особо не поднимается, причины никого не интересуют, — Ханна спокойно пожала плечами, хотя участие Лилавати было приятно.

Дверь открылась, и с подносом, заставленным заварочным чайником, чашками, блюдцами и вазочками печенья, вошла Лотта. Сервировав круглый столик, горничная заняла место у двери и снова замерла. Ханне было немного неуютно пить чай в обществе прислуги, у магов в их больших домах тоже имелся обслуживающий персонал, но повара и горничные обычно не мозолили глаза и, сделав свою работу, уходили по своим делам и домам. Лилавати же никак не реагировала на живую статую у двери, но заметила состояние Ханны и отпустила Лотту.

— Вам непривычно видеть прислугу? — взяв в руки фарфоровую чашечку и вдохнув аромат чая, улыбнулась Лилавати.

— Нет, от чего же? Просто обычно в нашем клановом особняке прислуга работает строго оговоренное время, а после уходит. И даже в эти часы мы обычно их не видим. Сами на работе или заняты делами. Так всем удобнее.

— Клановый особняк… Наверное, очень интересно жить большой семьёй под одной крышей.

— Наверное, я в наш особняк прихожу только ночевать, обычно я всё время провожу в академии. Но на семейные мероприятия мы собираемся и… тогда действительно бывает интересно. Девяносто семь человек под одной крышей — это не может быть не интересно. И хорошо, что такие мероприятия случаются не часто.

— Девяносто семь человек… Ваш клан считается большим?

— Да. Но бывают и больше. Корвет, например, их, если я правильно помню, около ста двадцати. Телекинезники, разбросаны по всей стране. Очень известны. Но не численность делает клан сильным. Влияние, сфера деятельности, навыки членов… Польза государству. Те же Ард-Содденрен, некроманты. Их чуть больше семи десятков, но они, по сути своей, монополисты, состоят на службе у короля. За последние два века поглотили почти все кланы той же специализации и сейчас являются одним из влиятельнейших кланов.

— Надо полагать в обществе магов свои политические игры и интриги?

— Не без этого, но то — дело главы клана и его приближенных, я в их число не вхожу. Я занимаюсь исследованиями. И мне нравится моя жизнь.

— Вы счастливы? — внезапно с тоской спросила Лилавати и сама испугалась столь личному вопросу, но Ханна лишь улыбнулась и честно ответила:

— Да. Любимое дело, теплые отношения с главой клана, свобода в рамках дозволенного. Мои Анам Кара. Что мне ещё нужно?

— Наверное, ничего… — медленно кивнула Лилавати и грустно улыбнулась: — Приятно это слышать. А что такое Анам Кара?

— Члены триад Бранъярна по отношению друг к другу. Студентов при поступлении делят на триады, так мы живём всю учебу и после. Делим души. Мы друзья и… больше, чем друзья.

— Должно быть, иметь Анам Кара — это истинное счастье. Такого… друга хочет себе каждый.

— Это лишь одна сторона медали. Говорят, что потерять Анам Кара — это потерять часть души. А потерять двоих… Говорят, что это страшная боль. Её можно пережить, она не смертельная, но даже проклятия такого нет, чтоб кто-то пожелал потерять Анам Кара. Настолько это страшная даже мысль. Но, знаете, оно того стоит. Жить, чувствуя, что где-то в мире есть два человека, которые примут тебя любой, всегда будут с тобой, несмотря ни на что… Просто мысль о них даёт силы и согревает… Ведь их две души всегда обнимают твою… Это сложно передать словами.

Лилавати понимающе кивнула, по ней было видно — она впечатлена. Словно ей, как ребенку, рассказали сказку или историю о прошлом… А Ханне стало искренне жаль эту девушку, которая совсем одна оказалась в явно чуждом для неё закрытом, полном условностей, мире, без родителей и друзей… Нет, однозначно, надо будет познакомить их с Тирной. А пока можно попить чай и обсудить что-нибудь нейтральное… А хоть бы и те книги в шкафу…