- Красиво да?

Бернатов обернулся на голос и меланхолично кивнул, возвращаясь к созерцанию кипевшей на базе работы: техники из столицы и его парни с Магаси устанавливали последние нейтринные пушки – и как только Кашев умудрился их достать? Павел не унимался.

- С таким вам ни одно войско не угроза.

В его голосе сквозило искреннее восхищение, которого бывший капитан нисколько не разделял. За прошедшие с того злополучного дня пять суток он успел все и обдумать и посетовать на все, прошел все стадии принятия, как говориться, по одной в день. И все равно происходящее ему не нравилось, оно давило на плечи, сжимало сердце и мешало засыпать, особенно этой ночью, потому что под вечер к нему явился Павел. И уведомил. Именно уведомил, поставил перед фактом одним словом, которое врезалось в Бернатова словно пуля, старая добрая свинцовая пуля, через грудь навылет.

Сегодня.

Он не заметил, что произнес это вслух, и Павел озадаченно уставился на бывшего капитана.

Он улыбнулся.

- Сегодня. А что, грустно?

Бернатов поморщился, хлебнул кофе, который нисколько этим утром не помогал, и перевел взгляд за высившийся новенький забор, на видневшиеся бирюзовые кроны леса.

- Тебе не страшно?

Павел, казалось опешил. Бывший капитан даже слегка повернул голову, чтобы удостовериться, что собеседник никуда не исчез, уж больно мертвым показалось затянувшееся молчание.

Наконец террианец отмер.

- …умирать всегда страшно. – Он опустил глаза к земле, потом посмотрел на свои руки. Бернатов следил за его взглядом, бездумно прихлебывая кофе. И зачем он задал этот вопрос? Чтобы получить очевидный ответ?

- Тогда зачем?

Павел медленно перевел взгляд на него. Серый, безжизненный.

- Вы кое чего не знаете, капитан.

Бернатов безразлично кивнул.

- Я многого не знаю. – За последние несколько недель он в этой истине слишком убедился.

Павел считал скрытую в словах иронию, и хмыкнул.

- Нет, капитан, я не об этом. – Он чуть развернулся. – Смотрите.

Бернатов лениво оторвал от грохочущих работ взгляд.

Павел стоял к нему правым плечом. Почему-то сегодня он был в форме, странно, бывший капитан впервые видел его в ней, обычно террианец предпочитал, в отличии от той же Магаси, что-нибудь обывательское, а тут.

- Ты из десанта.

Павел хохотнул.

- Верно. Но смотрите. – Он почти ткнул плечо Бернатову под нос. Тот поморщился, отодвигаясь, оглядел форму, но ничего странного не заметил.

- Ну?

Павел разочарованно вздохнул.

- Вспомните Василиса.

- Василия? – Бернатов вспомнил, тот был очень хорошим бойцом, как показала пара спаррингов, и прекрасным человеком. Что еще? Ну еще он был анависантом.

Он медленно перевел взгляд на двенадцать едва заметных полос на плече.

Павел тихо рассмеялся.

- Дошло-таки? Да, все верно, - он выпрямился, глядя на ошарашенного Бернатова сверху-вниз. – Двенадцать анависов. И это только официальных, по всем правилам. Больше ста двадцати лет на службе в самых жарких боевых точках. Вы же читали досье Андрея?

Бернатов с трудом оторвал прилипший к небу язык.

- …читал… но я думал… там не было дат…

- Нигде нет дат. – Подтвердил Павел. – Но если бы сопоставили события, то выяснили бы, что анавис Андрей прошел лишь десятилетие назад, в отличии от меня. К сожалению, раньше технология анависа не позволяла полное восстановление на базе одного генетического кода и при отсутствии тела.

- И правда. – Бернатов потер подбородок. Кажется, щетина стала отрастать. – Я почему-то принял все за данность. Мой промах.

Павел махнул рукой.

- Не промах. Просто теперь вы знаете о наших отношениях чуточку больше. – Он подмигнул бывшему капитану. – И теперь у вас есть объяснение…этому.

Павел покрутил пальцем у виска, и Бернатов все же не сдержался, хмыкнул.

- Да… - Он уставился в кружку, где на дне плескался черный кофе, такой же, как его настроение последнее время. – Значит, для тебя Андрей станет и воздаянием, и спасением.

- Именно. – В голосе террианца прорезались тоскливые ноты. – Жаль только вот так его оставлять.

- А тогда было не жаль? – Бернатов замялся, но фраза уже слетела с языка, горькая, пропитанная ядом фраза. Впрочем, Павел ее проигнорировал.

Он мотнул головой, глядя на видневшиеся верхушки деревьев.

- Тогда у меня не было выбора. Я этого никому не рассказывал, но… - Террианец посмотрел на бывшего капитана. В его глазах на секунду мелькнула искорка озорства, впрочем, быстро растаявшая. – Что-то сегодня на откровения тянет.

Он улыбнулся.

 - Не говорите ему, никогда.

- Слово.

- Слово. Меня тогда шантажировали. Я ведь и не думал, что можно возродить человека из горстки старых ген-кодов. Никогда было нельзя, а тут, передовая технология, открытие, исследование, они так и так это сделали бы, но всегда лучше убить двух зайцев, верно?

Павел с легкой насмешкой в глазах посмотрел на Бернатова и тот кивнул. Что ж, тут тяжело не согласиться.

- И?

- И они поставили условие. Жизнь Андрея в обмен на выполнение мной одного крайне неприятного задания. Я согласился. И шесть лет умирал и возрождался в стенах чертовой лаборатории в системе 0-1.

- Ноль-один? – Бернатов нахмурился. А потом вскинул голову, встречаясь с упреждающим взглядом.

- Не надо. – Павел покачал головой. – Та история теперь в прошлом.

Бывший капитан только и мог, что подобрать с земли упавшую челюсть и закрыть рот.

- Почему… почему все же не рассказать? За такое…

Террианец сморщился, словно кислоты глотнул.

- Потому что человек должен нести ответственность за свои поступки, а не искать оправданий. Обстоятельства, сложности и перипетии они есть всегда, а решения человек принимает исходя не только из них. Я свое сделал, и мне же за него расплачиваться.

Бернатов сглотнул противный ком.

- …хорошо. Спасибо что рассказал.

Павел пожал плечами.

- Да не за что. Теперь это неважно все.

- Тогда можно вопрос?

- Спрашивай. – Террианец улыбнулся.

- Как ты с ума не сошел? Василий говорил, что уже после третьего-четвертого анависа крышу сносит.

- А ее и сносит. – Павел хитро подмигнул. – Просто потом ты учишься с этим жить. У кого-то выходит, у кого-то нет. У большинства нет. Но нас немало, людей с шестью, даже семью анависами. Куда больше, чем общество думает.

Бернатов поморщился.

- Не понимаю. Зачем? Умирать и воскрешаться.

- А потому что нас не спрашивают. Просто проводят через анавис, а дальше ты становишься собственностью Арторы пока тебя не спишут. – Павел сплюнул на землю. – Я поэтому и не против, чтобы конфедерация сгинула к галактическим пустотам, потому что слишком долго был ее псом.

- Мне жаль.

- А не должно быть. – Террианец похлопал бывшего капитана по плечу. – Не вы отдавали приказы, а значит не вам испытывать за них вину. Помните мою просьбу?

- Приехать через час? Да. Помню.

- Спасибо.

Павел спустился с крыльца и обернулся.

- За все спасибо.

Бернатов отсалютовал ему кружкой.

- Был рад знакомству.

- И я.

Развернувшись, Павел зашагал к Андрею, что-то шепнул тому на ухо, крепко схватив за плечо. На них оборачивались все. Потом смотрели на Бернатова, ждали. Наконец братья исчезли за воротами базы, а Бернатов все стоял и смотрел на их следы в еще не подсохшей грязи: вчера как раз прошел дождь. Может и сегодня пойдет.

Он поднял взгляд в заволоченное тяжелыми облаками небо.

Как раз смоет всю кровь.

Закрыв глаза, бывший капитан глубоко вздохнул. Рядом раздались едва слышимые шаги.

- Они ушли?

- Да. – Бернатов, не открывая глаз, повернулся. Магаси стояла рядом, как всегда, в своих камуфляжных штанах и растянутой черной футболке с въевшимися пятнами. Он оглядел ее, прогоняя из головы непотребный вопрос. Женщина же, словно ощутив его, склонила к плечу голову.

- Да?

Бернатов вздохнул. Потер переносицу.

- Нет, ничего. Просто…ничего.

Он прошел мимо нее, обратно в казармы, и не заметил, как бросив работу, Висалитар побежал за ним. Нагнал он его уже у самых дверей кухни.

- Хух, капитан!

- Что? – Бернатов обернулся. Что-то сегодня слишком много внимания к его персоне.

- Вот. – Висалитар порылся в карманах и вытащил письмо. Бумажное письмо. – Павел попросил отдать, как только уйдет.

Капитан молча взял конверт.

- Спасибо.

Висалитар замялся.

- Капитан… Понимаю, дела дрянь, но не загоняйтесь так. Не надо.

- А что надо, Вис? – Он посмотрел на подчиненного, но тот растерянно развел руками. – Вот и я не знаю. Ладно, спасибо. Свободен.

Закусив губу, Висалитар побрел обратно, а Бернатов толкнул дверь в кухню. Теперь тут стоял тот самый красный диван, мало вписывающийся в остальной интерьер, но Бернатов как никогда порадовался его нелепому присутствию. Он устало сел и развернул криво сложенное письмо. В нем было несколько мелко исписанных и изрисованных страниц. Бывший капитан вытаращился на листы, словно ему древнюю реликвию подсунули. По сути именно это Павел и сделал – на листах был описан весь язык дриад и все их с шали ритуалы. Кое-где неразборчиво и кривовато, но в целом Бернатов понимал. Как и понимал, почему такое Павел не рискнул передавать в цифровом виде.

«Если начнется война… Лес встанет на вашу сторону»

Именно так, стоя у самой кромки, сказал ему Павел пару дней назад. Они выкладывали алтарь на дороге, из груды тяжелых камней и каких-то веток, рисовали белым мелом непонятные никому из них символы, а потом сожгли на них несколько пучков трав и три плода. Бернатов не знал, зачем вообще пошел с террианцем в тот вечер, зачем согласился заниматься ерундой. А может и не совсем ерундой?

Он аккуратно сложил листы и убрал во внутренний карман куртки. Посмотрел на часы. Бездушные цифры горели слишком медленно, отсчитывая условный час. Зачем он согласился? Зачем?

Спрятав лицо в ладонях, Бернатов тяжело вздохнул.

Тихо шелестели падающие в его руки карты. Тихо смеялся кто-то по другую сторону стола, собирая силы чтобы свергнуть противника. Тихо падало в траву тело.

- Капитан.

Бернатов поднял голову. На пороге стоял Висалитар.

- Час.

- Пойдем.

Бросив взгляд на часы, бывший капитан поднялся, схватил со стола подготовленную Павлом с утра корзинку и вышел. Висалитар шел впереди, уклончиво отвечал на редкие вопросы встречавшихся по пути сослуживцев, за что Бернатов был ему благодарен, говорить о том, куда и зачем они направляются, ему хотелось меньше всего. Врать – еще меньше.

Мотоцикл Павла стоял в том же ангаре, что и грузовик, что и еще несколько моторных вездеходов, выданных им начальством. Висалитар вставил ключ, и конь взревел, слишком громко, словно понимал, что седлает его отнюдь не хозяин, дернулся несколько раз. Бернатов провел рукой по холодной стали, сел позади Висалитара, крепко прижимаясь к чужой спине. Ехать тут было до смешного близко, но Павел хотел, чтобы конь исчез в лесу вместе с ним – так напишут в отчете. Что он уехал и не вернулся. Дезертировал? Возможно. Плевать.

Висалитар дал по газам, и они вылетели за ворота базы. Темная громада леса выросла перед ними почти угрожающе нависая, а потом внезапно схлынула, расступилась. Они понеслись по дороге, собирая все кочки и колдобины, тропинка извивалась впереди, уходя в самую чащу, и наконец Висалитар заглушил мотор, когда впереди и позади не осталось ничего, кроме непроглядного леса. Он вопросительно оглянулся на Бернатова.

- Мне подождать здесь?

- Да. – Капитан слез, прислушался к тихому плачу и побрел на звук.

Тропинка вела его, как и в первый раз, только на этот не исчезала, оставаясь за спиной такой же видимой, как и впереди. Он вышел на небольшую полянку, и тут же заметил множество бестелесных фигур. А в центре плотную живую человеческую. И еще одну, мертвую.

- Андрей. – Бернатов положил руку на чужое плечо, и вздрогнул, когда парень резко задрал голову. Его взгляд был совершенно безумен и абсолютно пуст.

- Я не хотел. – Из его глаз потекли слезы, и он снова нагнулся к лежащей на своих коленях голове, которую баюкал в окровавленных ладонях. – Не так это должно быть… не так…не снова…

- Андрей. – Бернатов обошел парня, переступая через чужие простертые ноги. Присел перед ним, взял за плечи. – Андрей. 

- Что?! Я к этому шел! Почти десять лет! Я жил ради этого, и убивал тоже! И что?! Что!? Ради…ради чего!?

Он заплакал, как плачут маленькие дети, ничего не понимающие, но страдающие всем своим естеством. Бернатов поморщился.

- Хватит. Ты уже ничего не изменишь и не исправишь. Надо двигаться дальше.

- Зачем? – Андрей засмеялся, прижимая к себе чужую голову. – И куда? Куда! У нас нет дома. Ничего больше нет. У нас даже самих себя нет! Только жалкие клоны, только…

Он захлебнулся собственными словами, когда перед ним опустилась дриада. Бернатов тоже вздрогнул, уж слишком внезапно она материализовалась. Ее призрачная рука легла на плечо Андрея, пальцы едва заметно сжались. Парень побледнел. Бернатов непонимающе смотрел, когда террианец повернулся к нему, прошептал дрожащими губами:

- Она…велит убираться. Нам всем. – Он метнулся к чужому телу на своих коленях, его затрясло. – Нет, нет, нет! Не снова! Не уйду! Нет!

Дриада крепче стиснула на его плече ладонь, две другие кинулись расцеплять его руки.

- Нет! – Андрей кричал, оттаскиваемый от тела брата. – Не надо!

Бернатов медленно поднялся с колен. Бросил взгляд на стоящую рядом дриаду. Другую дриаду, чем-то неумолимо отличавшуюся от остальных, и низко поклонился хозяйке леса. Та грустно улыбнулась в ответ. Бывший капитан протянул ей прихваченную корзинку и кивнул на распростертое тело. Хозяйка проследила за его взглядом, улыбнулась тоскливо-тоскливо и шагнула к Бернатову, передавая корзину одной из дриад. Он склонил голову, и бестелесная рука коснулась его волос, благословляя. Капитан выпрямился и улыбнулся одними уголками губ.

- На что?

Хозяйка лишь развела руками и развернулась к телу. Бернатов тоже отвернулся, только в совершенно другую сторону. В два шага он подошел к застывшему в оцепенении на краю поляны Андрею и, схватив, за плечо, вытащил того на тропинку, дотащил до мотоцикла, мрачно кивнул Висалитару. Тот кивнул в ответ, слез с железного коня и грубо спихнул его на обочину. Мотоцикл беспомощно закрутил колесами, заваливаясь на бок. Умирающий скакун, потерявший хозяина.

Схватив Андрея под руки, мужчины поволокли того в сторону базы. А тот постоянно оглядывался на дорожку из подсохших кровавых следов. Бернатов старался на нее не смотреть. И только лес вокруг шептал траурными голосами. Только лес говорил. А они шли. Шли и шли. Пока впереди не забрезжил просвет, пока не показалась ровная дорога, пока не выросли ворота базы и не уставились на них новые нейтринные пушки. Стоявший на карауле Вакс ничего не спросил и ничего не сказал, просто кивнул и снова вернулся к созерцанию ведущей в город дороги. Бернатов и Висалитар затащили Андрея на территорию. Почти кинули в руки подошедшей Магаси. Хару мрачным изваянием стоял за ее спиной, Андро замер чуть поодаль. Там же был Вильгельм. Они смотрели на кровь на чужой одежде и руках, на размазанные по волосам и лицу бурые разводы. Бернатов остановился, пока Магаси с Хару оттаскивали Андрея в сторону бани. Посмотрел на собственные руки в крови.

Последняя карта с неслышным шелестом упала в его колоду, и игра началась.

Он поднял голову к низкому зеленому небу. Бездушное, оно не пролило ни единой слезинки. И только лес почему-то затих. И почему-то он знал, что сегодня в этой бирюзово-лазурной массе не шевельнется ни единая веточка. Не дрогнет ни единый листок. Тишина и спокойствие в память об уходящем навечно.

Бернатов тряхнул головой и посмотрел на застывшего рядом Висалитара. Его лицо мало что выражало, и уже по одному этому капитан мог судить насколько близко знали друг друга двое мужчин.

- Как долго вы были знакомы? – Его голос прозвучал глуше, чем он хотел. И Висалитар вздрогнул.

- Очень долго. Еще до флота. Задолго до. У меня долг чести перед ним.

Бернатов позволил себе улыбнуться. Да, в этом был весь Вис, не с холодной расчётливостью предательств, а с пылкой горячностью клятв и буйным цветом обещаний.

- Знаю, ты выплатил его данным давно. Задолго до.

Висалитар поежился, он понял.

- Да. Я не люблю оставаться должным, ни себе ни другим.

Бернатов знал это. Прекрасно знал.

- И вы дружили? Ты рассказал…по дружбе?

Висалитар мотнул головой, глядя в низкое небо.

- Нет. Это тоже не по мне. Делать что-то лишь из-за приятельских чувств. Просто я с ним согласился.

Бывший капитан хмыкнул.

- Это в твоем духе.

Мужчина слабо улыбнулся, глядя на Бернатова.

- Думаете? А вот я не уверен.

Пересилив себя, капитан похлопал его по плечу и зашагал в сторону штаба. Висалитар не пошел за ним. Остался стоять под зеленым куполом бездумно задрав к нему голову. По скольким ударит сегодняшнее? Бернатов с точностью мог насчитать семерых, но думал, что событие зацепит всех так или иначе. Потому что они один отряд. Потому что теперь они на войне.

Павел многое рассказал за эти пять дней. Ночами, когда их могли слышать только чужие звезды К-А. он говорил о шали, о дриадах и зонах, о магии и конфедерации, но никогда о себе.

А еще, он рассказал о кроте. Естественно, его имени не было в отосланном Кашеву документе. Иначе это была бы нечестная игра. Но Павел рассказал ему. Даже показал, на какие точки стоит давить, чтобы получить желаемое.

Бернатов поморщился.

Павел походил на жидкость, проникающую во все щели, и намертво связывающую с собой всех, к кому прикоснется. Это…пугало. Пугало до дрожи и отчаянного желания вцепиться в эту жидкость, загнать ее в банку, вечно держать при себе, потому что…

Бернатов был с собой откровенен. Он мало чем отличается от Кашева, именно поэтому они и дружат столько лет.

Каждому можно найти применение.

Каждому приписать роль.

Каждому дать работу.

Чтобы подняться. Чтобы забраться повыше в этом мире, найти новых исполнителей и двигаться вперед пока… Пока кто-то не остановит. Бернатов никогда не думал о себе так, власть и сила его интересовали мало, но стремление устроиться поудобнее в мире, где незнающие ничего страдают и гибнут, даже не понимая причин, он хотел стоять в стороне. Смотреть и видеть. Не управлять, но знать. И почему-то в этом желании они с Павлом сходились.

Кашев был другим. Он действовал. Играл марионетками, выстраивая свою собственную маленькую реальность-империю.

Но он подчинялся.

Арторе, миру, правилам игры. Он грызся за власть с другими такими же маленькими кукловодами, не всегда замечая, что с ним самим ведет игру настоящий кукольный мастер. Искусник. Он не хотел замечать поначалу, а потом уже не мог.

Всегда найдется кто-то умнее.

Бернатову было плевать на игры. Он хотел видеть ветряные мельницы, а не сражаться с великанами в них. Хотел знать, что за ветер крутит огромные лопасти и откуда тот дует. И что происходит там, в этой далекой стране: родине всех ветров.

Наблюдатель. Не вмешивающийся в игру, но знающий у кого из игроков в рукаве спрятан джокер. И он им был. Спящий наблюдатель ничего не значащих игр, не стремящийся вылезать из уютной норки, где ему тепло и комфортно, чтобы взглянуть на огромную картину.

Бернатов спал. Все эти годы. Дремал, с улыбкой наблюдая, как его друг бьется в паутине, строя свою и разламывая чужие. Он думал, ему достаточно. Он думал, ему хватает. Что есть слава и известность? Что есть заслуги и почести? Что значит нашивка на плече формы? Для наблюдателя – почти ничего. Он не стремился карабкаться вверх по карьерной лестнице, его вполне устраивало тихо мирно командовать сорок первым отрядом пятой флотилии Арторы, регулярно сдавая отчеты и вполуха слушая шепотки в коридорах космических кораблей.

Кому он врет.

Он всегда пытался замахнуться на большее. Всегда хотел где-то глубоко в душе. Потому что невозможно заставить себя не видеть всю картину, даже если очень сильно сосредоточиться на ее маленьком фрагменте. А если и удастся, само полотно никуда не исчезнет, и стоит лишь моргнуть, как появится вновь. Бернатов заставил себя не видеть, пока не пришел Павел. Невольный участник вселенских игрищ, невольный зритель общей картины, слишком уставший сидеть за столом. Он нашел Бернатова и слил ему все. Передал пост из рук в руки, показал, что делать дальше, когда полотно рвется на части.

Бернатов тихо притворил за собой дверь собственной комнаты. Посмотрел на руки, покрытые неприятно ссохнувшейся кровяной коркой. Дошел до кровати и сел, стряхнул браслет, звоня тому, с кем не разговаривал уже пять дней.

Трубку сняли быстро. Куда быстрее, чем он ожидал. И он не дал произнести абоненту на том конце ни единого слова.

- Фелизе твой крот.

Потому что, чтобы остаться наблюдателем, надо сперва выжить. И защитить приглянувшийся участок картины, на который смотрел столько лет. Ведь иначе придется глядеть на что-то иное. А оно может и не понравится.