На северо-востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Из этого унылого, наводящего тоску города мама сбежала, прихватив меня, когда мне было всего несколько месяцев. До четырнадцати лет каждое лето проводила в этом городе, а потом перестала… Но это другая история.
И вот я переезжаю в Форкс, причем по собственной воле.
Решение далось мне очень легко, потому что этот городок я просто обожала! Я ненавидела Финикс с его ослепительно ярким солнцем, зноем, шумом и вечной неугомонностью. Моя белая кожа постоянно обгорала, и не было речи выйти на улицу без солнцезащитного крема и очков. И ко всему прочему пыль от пустыни, иссушающие ветра, редкие благословенные дожди. Я все гадала, почему мама выбрала Финикс? Наверное, как антипод Форксу.
— Белла, — позвала мама, и я догадалась, что она сейчас скажет. — Еще не поздно передумать, — в тысячу первый раз предложила она.
— Хочу уехать, — твердо сказала я. Впервые за долгое время я не врала. Я хочу уехать.
— Передавай привет Чарли, — сдалась мама.
— Обязательно. Ни о чем не беспокойся, — уверенно отозвалась я. — Все будет в порядке.
Мама храбрилась, и я тоже. Я не знала, увижу ее еще раз. Но у нее есть Фил, кажется, он хороший. Он позаботится о ней. Рене прижала меня к себе, мы поцеловались, и я пошла сдавать багаж.
Итак, впереди четырехчасовой перелет до Сиэтла, затем пересадка, еще час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса.
Порт-Анжелес встретил меня проливным дождем. И я почувствовала, как за долгое время моя кожа начала пропитываться влагой, словно иссушенная земля на которую, пролился благословенный дождь. Как хвойный воздух наполнил мои легкие. Спускаясь по трапу самолета, я поскользнулась и упала прямо в объятия отца.
Папа, казалось, искренне обрадовался, что ему на голову свалилось такое счастье в виде меня. Шестнадцатилетняя девочка подросток в доме холостяка. То ли это будет… Но я знаю, Чарли хороший. И очень тактичный.
— Рад видеть тебя, Белла, — промолвил он, осторожно опуская меня на землю. — Ты почти не изменилась. Как Рене?
— С мамой все в порядке. Я тоже рада встрече, папа, — я искреннее его обняла, носом улавливая знакомый, но забытый запах можжевельника.
Багажа у меня было совсем немного, все уместилось в одну сумку. Стоило позже пройтись по магазинам и накупить теплой одежды. Это не Аризона, где можно в одной маечке гулять круглый год, в Форксе в моде свитера и рубашки.
По дороге мы молчали, я больше думала о своем, а Чарли иногда посматривал на меня в зеркало заднего вида, явно нервничая. Я приоткрыла окно и высунула руку под моросящий дождик. Мягкие капли приятно холодили кожу. А я позабыла, как здесь красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле — толстый ковер из папоротника. Глаза после долгого напряжения от яркого южного солнца наконец расслабились, да и на душе стало легче. Я скучала по этому зеленому миру, где даже свет, просачивающийся сквозь листья, казался зеленым.
Наконец мы приехали к Чарли. За три года моего отсутствия ничего не изменилось. Папа по-прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома стоял блекло-красный пикап, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной.
— Ну как? — спросил Чарли, когда я вышла из машины. — Нравится?
— Вполне, — осторожно ответила я, немного сбитая с толку.
— Он твой.
— Ты купил мне машину? — решила все же уточнить я, теперь с полным восторгом обходя пикап.
— Помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш? — видя мою радость, Чарли разговорился. — Теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап отдал дешево. Машина хорошая, я прогнал ее через автосервис, можешь не волноваться.
— Я не волнуюсь, — улыбнулась я. — Огромное спасибо, папа! Я очень рада! — я уже во второй раз обняла отца.
Я действительно обожаю Форкс!
— Рад, что тебе понравилось, — пробурчал отец, снова смущаясь и скованно похлопывая меня по спине.
Все вещи мы перенесли наверх за один заход в мою прежнюю комнату, которою я занимала летом, когда здесь жила. Деревянный пол, бледно-голубые стены со старыми плакатами — надо будет их снять и прилепить что-нибудь новенькое — высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах — это тоже надо будет снять и купить зеленые. Хватит с меня желтого. Приятным сюрпризом стало то, что Чарли купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял простенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. В потертом кресле-качалке сидели мои старые куклы — вот их я выкину первым делом.
Одно из лучших качеств Чарли — ненавязчивость. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, чтобы я могла спокойно распаковаться и устроиться. В итоге на распаковку и уборку я убила четыре часа. Куклы полетели в мусорный пакет, как и старые плакаты. Из недр шкафа я вытащила пару свитеров, которые не стала увозить в Финикс, там они мне не за чем, но сейчас я с удовольствием натянула мягкий растянутый свитер, немного пахнущий затхлостью. Распахнув окна, я впустила в комнату свежий воздух. Дождь совсем прекратился, и яркая зелень сверкала капельками росы. Ползая по полу с половой тряпкой, я упорно наводила порядок, делая комнату окончательно своей. Стерев с полок пыль и расставив книги в новом порядке, я уже едва держалась на ногах.
— Белла! — позвал папа с первого этажа. — Ужин!
— Иду! — крикнула я, спешно убирая и складывая таблетки вглубь ящика.
На кухне витали поистине мишленовские ароматы. Чарли приготовил нам жаренную картошку, стейк и зеленый салат. Вершина его кулинарных способностей. Я-то знаю, что в основном он питался в закусочных или заказывал пиццу на дом. Но ради меня сегодня постарался. Ну а я, как благодарный едок, после перелета на самолете и затяжной уборки была голодная как вол и съела все, довольно прихрюкивая.
Папа налил мне чай, а себе открыл банку пива.
— Если надо что-то докупить из мебели, ты скажи.
— Хорошо, — кивнула я, обеими руками обнимая кружку, — но мне больше нужно купить вещи, думаю на выходные съезжу.
— Возле старой почты открылся большой Молл, загляни туда.
— Ого, — восхитилась я, — даже до сюда дошла цивилизация. Тогда обязательно.
Несмотря на смертельную усталость я все же закончила уборку. Комната приобрела более жилой вид, только не хватало уютных мелочей. Наскоро приняв душ уже с закрытыми глазами, я легла спать. За окном тихо шумел дождь и шелестел ветер. Новый потолок и запах чистого постельного белья смущали мои чувства. Я была не дома, но теперь эта комната должна стать моим домом. Сон не шел, хотя я не могла и пальцем пошевелить. Трудно представить, какая жизнь меня ждет здесь. Одно дело отдыхать летом, другое — учиться и как-то социализироваться в обществе.
Утро встретило меня туманом и густым запахом леса. Божественно. Я не стала плотно закрывать окно, и за ночь комната наполнилась влагой, но теплое одеяло и пижама спасли меня от простуды. На завтрак я и Чарли выпили кофе с бутербродами и разъехались на своих машинах. Он в участок, а я в школу.
Садясь в машину, я запоздало подумала, что стоило сказать Чарли, что права у меня-то есть, а вот машины раньше не было. Я оглядела кабину, внимательно изучила копки на панели и с грустью посмотрела на ручную коробку передач. Благо на дорогах здесь спокойно и редкие машины не превышают скорости. А иначе папа будет ругаться. Хихикнула я. До школы я ехала предельно осторожно, оглядываясь по сторонам. Страхи не оправдались, машина меня слушалась отлично и я ни во что не врезалась.
Найти школу оказалось несложно, летом я часто проезжала мимо нее. Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно-красного камня, вокруг которых росли деревья и кустарники. Мило и по-домашнему.
Я припарковалась у первого из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью «Администрация». Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагала по каменной дорожке. В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидала. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным.
— Чем я могу вам помочь? — спросила крупная рыжеволосая женщина в очках, стоило мне переступить порог кабинета.
— Изабелла Свон, — представилась я.
— Ну, конечно! — воскликнула она и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов.
Она так же рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории.
— Добро пожаловать в Форкс! — поприветствовала она.
Мне понравилась ее доброжелательность и открытость. Я и с чувством кивнула в ответ.
Сверившись с расписанием и картой, я пыталась запомнить расположение нужных мне аудиторий, чтобы не потеряться в первый день и глупо не спрашивать дорогу. Форкс маленький городок, и соответственно в школе учится мало учеников. Могу поставить на пикап, что все как-то знакомы друг с другом. И мне совершенно не хочется, чтобы пошел слух, как какая-то девочка потерялась в коридоре.
Я быстро нашла нужный мне корпус, а там и аудиторию. Меня удивил маленький класс от силы всего на человек двенадцать. Я подала формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Прочитав мое имя, он окинул меня оценивающим взглядом, а я ответила ему застенчивой улыбкой.
— Присаживайся, куда нравится, — милостиво разрешил мне мистер Мейсон.
С таким богатым выбором я заняла последнюю парту, чтобы не чувствовать, как мне будут пятиться в спину. Мое появление, немного оживило сонный класс. Все подняли головы, и я в глазах бегущей строкой прочитала дикий интерес. Ну еще бы! Новенькая! Я перевелась в конце сентября, и от начала учебного года прошло пара недель. Уверена, все уже разбились на группы по интересам.
Я вполуха слушала учителя, тупо глядела на список литературы. Мысли мои были далеки. Шум дождя и ветра за окном убаюкивал не хуже колыбельной песни. Поэтому звонок для меня стал неожиданностью, и, будто это сигнал, ко мне подошел долговязый парень, явно желая пообщаться.
— Ты — Изабелла, я правильно запомнил? — широко улыбаясь, спросил он.
— Белла, — уточнила я. Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках.
— Какой предмет у тебя дальше? — поинтересовался он, и мне пришлось лезть в сумку за расписанием.
— Политология у мистера Джефферсона в шестой аудитории.
— А мне в четвертую, так что могу проводить! Кстати, меня зовут Эрик.
— Очень приятно, — кивнула я.
Мы вышли из аудитории и тут же смешались с толпой.
— Откуда ты приехала?
— Из Аризоны.
— Ого, наверное, дождей там почти не бывает?
— Бывает, несколько раз в год.
— Не представляю, как же без дождя?! — изумленно воскликнул Эрик.
— Солнце светит, — объяснила я.
Мы прошли мимо столовой, где я мысленно сделала себе зарубку. Повернув по длинному коридору, Эрик довел меня прямо до двери, наверное, опасаясь, что я могу заблудиться.
— Ну ладно, пока, — попрощался он, когда я толкнула дверь, — надеюсь, мы будем часто видеться.
Меня смутило такое внимание.
Утро прошло в том же духе. После двух уроков я стала потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Форкс.
С одной девушкой я сидела на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ленч. Моя новая знакомая была миниатюрной, сантиметров на десять ниже меня, но шапка темных кудрей скрадывала разницу в росте. Джессика оказалось просто кладезем информации и сплетен. Мы сели за столик к ее подругам, которых она тут же мне представила. Признаюсь, я тут же забыла, как кого зовут, тем более что девушки оказались куда более робкими, чем Джессика.
Именно тогда, во время ленча, болтая с новыми знакомыми, я впервые увидела его.
Он сидели в самом дальнем углу, грустно смотря в окно, хотя перед ним лежал поднос с едой. Казалось, от него исходил свет, холодный и печальный. Он был очень бледным, будто белый мрамор еще сверху посыпал мелом, черные волосы возводили этот контраст до Абсолюта. Я не видела его глаз, но мне подумалось, они тоже темные, как горький шоколад.
Я смотрела на него, потому что никогда в жизни не видела ничего прекраснее, будто среди серых камней сверкнул бриллиант.
— Кто это? — тихо спросила я Джессику. Она обернулась, чтобы увидеть, на какого я киваю.
— О, — многозначительно протянула она. — Это Эдвард Каллен, приемный сын доктора Каллена. Он тоже новенький. Перевелся к нам только этой осенью.
— И как он не разбился? — удивилась я, больше говоря с самой собой.
— То есть? — не поняла Джессика.
Но одна девушка захихикала, кажется, оценив мой юмор.
— Ты имеешь в виду, когда упал с неба? — И я вспомнила ее имя — Анжела. Ангел. Вот так каламбур.
— Ага, — кивнула я и снова посмотрела на Эдварда. И так дёрнулась на стуле, напоровшись на его внимательный взгляд. Божечки, надеюсь он ничего не слышал? Мы ведь далеко сидим…
— Хм, — прочистила я горло и быстро отвернулась. — Никогда не слышала о Калленах. Давно они в Форксе? — спросила я, удивляясь, что не знаю эту фамилию.
— Не совсем, доктор Каллен приехал два года назад. — Джессика потерла подбородок, а потом заговорщически наклонилась над столом. — Я слышала, что Эдвард — сын его старшего брата, который с женой разбился где-то в горах на горнолыжном курорте. И доктор Каллен по доброте душевной усыновил его, чтобы не отдавать в детский дом. Сам-то Каллен очень молодо выглядит!
О, видит бог, чего мне стоило не заржать в голос от этой байки. Нет, может быть, доля истины в этом и есть, но горнолыжный курорт и детский дом?
Я осторожно покосилась на Эдварда и клянусь, мне кажется, он улыбался!
— Не говоря уже о том, как все мамочки и незамужние девушки сходят по нему с ума, — вставила Анджела.
В третий раз я смотреть на него не стала, и так уже спалилась большее некуда. Но боковым зрением я проследила, как он, поковырявшись в еде, встал и пошел на выход. И как-то стало сразу грустно и пасмурно.
Я засиделась с девочками, и мы чуть дружно не опоздали на следующий урок. В этот раз у меня была биология с Анджелой, и мы буквально залетали в класс под звонок. Анжела села за заднюю парту. К сожалению, сосед у нее уже был. Оставалось только одно свободное место в среднем ряду. И кто бы мог подумать с кем…
Мистер Баннер подписал мой формуляр и выдал учебник, не задавая глупых вопросов. Похоже, с ним мы поладим. Естественно, он предложил мне сесть с Калленом. Как будто были варианты. Или мне сегодня везет?
Глядя прямо перед собой, я положила учебник на парту и села, краем глаза заметив, что Каллен заерзал. Дернулся. Потом шумно втянул носом воздух. И чуть не закашлял. Так… Единственное, чем от меня могло вонять, это затхлым свитером, который я вчера вытащила из закромов шкафа, а сегодня надела в школу. Или у Каллена аллергия на шерсть? Я покосилась краем глаза на него, он сидел, закусив губы, и медленно дышал, уперев взгляд в стол перед собой. Я посмотрела на руку Эдварда, закатанные рукава темной рубашки открывали бледную кожу, на которой проступили жилы и синие вены. Пальцы сжимались в кулак, что костяшки побелели. Наверное, он почувствовал движение моего взгляда и подтянул руку к себе поближе, а потом и вовсе убрал ее под парту. Он сидел так напряженно, что мне подумалось, дернись я слишком резко, Каллен выпрыгнул бы в окно. Я усмехнулась, довольно громко, и тут же сделала вид, будто у меня запершило в горле. Честными глазами я посмотрела на учителя.
Урок вроде проходил как обычно, мистер Баннер что-то бубнил про одноклеточные, класс дружно слушал вполуха. Я не сразу почувствовала неладное, а когда почувствовала, то изрядно удивилась. Каллен, отодвинувшийся от меня в начале урока, каким-то образом теперь сидел, буквально касаясь моего локтя, и мало того, продолжал наклоняться ко мне еще ниже. Я медленно повернула голову. У него глаза не горького шоколада, а черные, будто бездна. Я могла видеть каждую ресничку на веке, могла пересчитать волосинки в бровях. Но Каллен дышал так размеренно, словно отсчитывал каждый вздох. И меня бросило в жар.
— Откуда ты? — одними губами спросил он. Но мне показалось, вопрос прозвучал как-то двусмысленно.
— Из Аризоны, — так же одними губами ответила я.
Он смотрел мне в глаза, словно хотел прочитать мои мысли. Теперь моя очередь пришла отодвигаться на край парты. Его экстремальная близость выбивала меня из колеи.
Когда там звонок?
Видно, поняв намек, Каллен отодвинулся от меня, но боковым зрением следил, склонив голову на бок, и как будто еще к чему-то прислушивался.
Когда прозвенел звонок, Эдвард медленно поднялся, не сводя с меня взгляда, и снова глубоко втянул носом воздух.
Я подумала о гончих собаках, которые запоминали запах, чтобы потом найти свою жертву. Я будто приросла к стулу и, пытаясь унять сердце, тупо смотрела вслед Каллену. Почему-то в этот момент я почувствовала опасность, исходившую от него.
— Ты — Изабелла Свон? — раздался мужской голос. Оглянувшись, я увидела симпатичного парня, светлые волосы которого с помощью геля были разделены на мелкие пряди.
— Белла, — мягко поправила я.
— Меня зовут Майк.
— Рада познакомиться, Майк.
— Хочешь, помогу найти следующий класс?
— Вообще-то у меня физкультура. Думаю, спортзал я найду.
— Я тоже иду в спортзал! — радостно воскликнул Майк.
Вот так совпадение, кисло подумала, все еще пребывая под большим впечатлением от Эдварда. Теперь после неземного и странного, будем честны, чуда среднестатистический школьный парень едва мог как-то меня зацепить. Все они казались мне блеклыми, потерянными и какими-то хилыми. Перед глазами так и стояла обнажённая рука Эдварда со вздувшимися венами.
Пока Майк трещал без умолку, мои мысли витали явно где-то далеко от школы и Форкса.
— Слушай, что ты сделала с Калленом? — внезапно, спросил Майк, когда мы входили в спортзал. — Он сегодня был страннее чем обычно.
— Каллен — это тот парень, с которым я сидела на биологии? — невинно уточнила я.
— Ага, — кивнул Майк. — Он всегда странный, ни с кем не общается, бродит как призрак, весь из себя такой готично-романтичный… — мрачно закончил он, с какой-то ноткой ревности. Я прикусила язык, чтобы не рассмеяться. — А сегодня на уроке… ты не подумай, я не следил специально, но он к тебе лип?
— Он что-то спросил про… инфузорию, — брякнула я первое, что пришло в голову, — я ответила, что не знаю.
— Инфузорию? Но мы вроде молекулярную анатомию проходим, — Майкл выглядел искренне потрясенным.
— Или нет, я не поняла, — пожала я плечами.
— М, оке-й, — протянул он, — ну… мы пришли. — Махнул он рукой на дверь.
— Ага, спасибо, — сдерживая улыбку изо всех сил, кивнула я, и убежала от него в женскую раздевалку.
У меня уже как три года освобождение от физи-ры и оставалось только наблюдать за четырьмя волейбольными партиями одновременно.
Наконец прозвенел звонок. Облегченно вздохнув, я понесла формуляр в канцелярию. Дождь кончился, зато подул холодный сильный ветер. Я брела, втянув руки в рукава теперь уже своего любимого свитера. И плевать, что у Каллена, возможно, аллергия на шерсть. Так ему и надо, не будет близко подходить, тем самым сохранит мое душевное равновесие.
Войдя в теплый административный корпус, я тут же испуганно попятилась к двери — у стойки администратора стоял Эдвард Каллен собственной персоной. Кажется, он не слышал, как хлопнула дверь. Я прижалась к стене и обратилась в слух.
Низким, очень приятным голосом Каллен очаровывал пухленькую женщину-администратора. Как я могла понять из разговора, он просил перенести шестой урок биологии на любой другой день.
Биологии? Это где у нас совместный с ним урок?
Ай как интересно! Уж не я ли и мой свитер виной тому?
— К сожалению, расписание уже утверждено и все классы укомплектованы, — искренне сокрушалась женщина, мужественно выдерживая сногсшибательную красоту Эдварда.
Я злорадно порадовалась. Не так просто, красавчик.
Входная дверь открылась, и порыв ветра разметал лежащие на стойке бумаги и мои волосы. Маленькая девочка молча передала администратору какую-то папку и ушла. Эдвард вздрогнул всем телом, грудь его расширилась, будто он сделал глубокий вдох. А затем он медленно, как деревянный, повернулся ко мне.
Я улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой.
Лицо его застыло. Он сглотнул. Потом едва кивнул головой, словно признавая поражение. И выдохнул.
— Что же, ничего не поделаешь, — произнес он низким бархатным голосом. — Простите, что отнял у вас столько времени. —Такой же деревянной походкой он направился к двери, возле которой все еще стояла я. Чуть отодвинувшись в сторону, пропуская его, я сдержалась, чтобы не подмигнуть.
Задрав подбородок к потолку, он прошел мимо.
Дверь тихо закрылась.
А я подумал, что тоже хочу знать, как он пахнет.
Едва не пританцовывая, будто только что сделала хорошую пакость, я подошла к стойке и протянула формуляр.
— Как прошел первый день? — спросила эта прекрасна женщина, которую я полюбила до конца своей жизни за то, что она послала Каллена.
— Отлично!