Яся блуждала уже около часа, опасливо озираясь по сторонам. Лес выглядел тихим и спокойным, но слова о нечисти, желающей отведать ее мясца, не выходили из головы. Домовой однако же чувствовал себя прекрасно, развлекая девушку забавными рассказами. Он предлагал поглядеть налево и отведать малинки, поглядеть направо – дикой сливы, но Яся, конечно же, видела, как он пытается поддержать ее по мере своих сил.

— Скажи, а что для тебя значит мое появление в доме? – как бы между словом спросила девушка, продираясь сквозь плотные ветви кустарников.

— С тобой в избе появилась жизнь, - ничуть не смутившись, ответил голос. – В лесу, знаешь ли, веселья домовому немного. Почти пришли, ступай аккуратно и как увидишь другой берег, спрячься за деревом.

Яся сделала еще пару шагов вперед. За высокой травой действительно оказалось озеро, но это была не та пугающая часть, где девушка плескалась по приезде. Скорее всего, сейчас она была у самой кромки леса.

— Там... девушка? Что она делает? – Яся спряталась за ближайшим деревом, но аккуратно выглянула из-за него.

На другом берегу, на огромном камне, сидела плачущая незнакомка, обнимая свои колени. Одета она была в обычные джинсы и худи, поэтому, без сомнений, явилась из города.

— Перебирает в голове печальные события, приведшие ее сюда, — раздался женский шепот прямо за спиной.

Яся, закрыв рот руками, отскочила в сторону. На нее с широкой улыбкой смотрела еще одна девушка, лицо которой казалось очень знакомым. Ее черные глаза безумно блестели на бледном сером лице, а длинные, почти до колен, распущенные волосы слегка колыхались на ветру. Длинная расшитая красными нитями рубаха в славянском стиле была немного надорвана внизу – девушка явно была «местной».

— Малинка, не пугай ее, - строго сказал домовой. – А ты не пугайся так, сорвешь Церемонию - всем не поздоровится.

— Что ты, что ты... Притащил, значит, хозяйку свою поглазеть? – девица громко рассмеялась. – Не подготовил ее совсем, надо же нашими глазами показывать!

— Я... Яся, очень приятно, — тихо произнесла девушка, стараясь сделать голос более уверенным, чем было на самом деле.

— Она русалка, опасна только в воде, — если бы у домового были глаза, он бы точно их сейчас закатил, — но мы с ней друзья, так что она здесь только чтобы познакомиться.

— Я Малина, знаю, имечко красивое, сама выбирала, — девушка игриво повела плечами и протянула тонкую бледную ладонь с длинными черными ногтями. – Давай ленту сюда, даст бог, за свою сойдешь.

С легкой улыбкой Малина вытянула ленточку из нагрудного кармана Ясиной рубашки и аккуратно повязала ее на лбу. Оценивающе оглядев гостью, русалка похлопала в ладоши, она хотела еще что-то сказать, но внезапно поднялся сильный ветер, разнесший по лесу громкий трагичный вой.

— Ой, — Яся отшанулась к дереву и обняла себя руками. – Это еще кто?

— Лесной Царь прибыл для Церемонии, — Малина приложила палец к бледным губам, второй рукой быстро поправляя белую рубаху. – Он полвека уж воет от одиночества. Все невесту избрать не может. Я замуж не пойду, а в лесу другой такой красы не сыскать!

Русалка снова рассмеялась, но на этот раз так тихо, что ни одна травинка у ее лица не шелохнулась. Ее руки мелко тряслись, а черные глаза без зрачков, непрерывно двигались из стороны в сторону, сигнализируя о чем-то тревожном, что повисло над лесом. Ясе казалось, что Малина видит, а может и слышит, что-то еще, что неспособна увидеть она своими человеческими глазами.

Вой тем временем не прекращался, ветер большим сгустком летал между деревьев вокруг озера. Каждые несколько секунд незримый дух будто бы толкал Ясю в спину, поднимая своей силой тяжелую косу. Еще несколько мгновений – и большая шелковая резинка слетела с волос, распустив их и заставив развиваться медным пламенем за спиной.

Яся собрала копну в руку, второй убирая мелкие пряди с лица. Она медленно обвела взглядом лес перед собой, с которого будто в раз сняли пелену: в траве девушке чудились едва зримые создания. Кто-то из них напоминал животных, у кого-то были лишь животные черты, кто-то на вид был вылеплен из грязи и украшен цветами. Девушка не могла даже зацепиться за кого-то взглядом, ни одно из созданий не было похоже на другое. В голове у девушки вновь появились пугающие сомнения: за мгновение лес обернулся каким-то волшебным, он будто стал зеленее, появились перешептывающиеся существа, сильный ветер распускал волосы... А волосы изменили свой оттенок. Яся в ужасе смотрела на свои медные концы, еще недавно бывшие обычными русыми.

— Ой, — к горлу подступил ком, девушка сползла по стволу дерева и обхватила руками колени. – Куда же я приехала?

— Хозяйка, ты чего? – беспокойно прошептал домовой, и у ее сердца вновь стало тепло, - Не бойся, я же сказал, что со мной ты в безопасности. Здесь Церемония, а не пир нечисти, с минуты на минуту все начнется.

— Яся, держись. Все с непривычки пугаются, — русалка нежно погладила ее по щеке, беспокойно заглядывая в глаза. – Я тоже сначала знаешь как боялась? Да я тут всех на уши ставила своим мечом! Правда железный я уже взять в руки не могу.., но я и деревянным справлялась: уж леших да чертей болотных тут не счесть сколько перегоняла.

— Там же их десятки... Да мои волосы русые... – Яся сдерживала нарастающую панику, держась за печной камень у сердца.

Она чувствовала, как его тепло разгоняло тревогу, но все же мир вокруг стал таким страшным, что уже мозг отказывался хозяйке подчиняться. И зачем она согласилась куда-то идти? Почему ничего не спросила об этой Церемонии? Яся часто кляла себя за доверчивость, она видела в людях только хорошее и никогда не ожидала зла. Хотя люди часто доказывали ей, что за доброй личиной всегда прячется бесчестное чудовище – нужен только правильный момент, чтобы выпустить его наружу. Почему Яся поверила домовому, он даже не человек? Девушка погрузилась глубоко в мысли, пытаясь найти себе какое-то оправдание, но ничего не приходило на ум.

Но внезапно лес стих, и давящая тишина вернула ее в реальность. На трясущихся ногах Яся поднялась и оглянулась: Малины рядом уже не было. Тогда девушка выглянула из-за дерева на другой берег озера, на камне девушка уже стояла, крепко сжимая в своих руках булыжник. Яся пригляделась: булыжник и незнакомка были связаны толстым шнуром.

— Как Аленушка... Топиться пришла что ли? – Яся в ужасе прикрыла губы ладонью. – Ну, чтобы такой шнур завязать, надо как минимум морскими узлами владеть, такой слабый узелок быстро развяжется.

— Если Морок возвестил о Церемонии, значит, девушке суждено погибнуть сегодня, — обыденным тоном проговорил домовой.

— Не суждено, раз я здесь, то остановлю ее, — Яся подалась вперед, пытаясь забраться на возвышение, чтобы показаться незнакомке и прокричать театральное «Нет!», но не успела.

Камень не успел пролететь и роста незнакомки, как ее колени подогнулись, и она сорвалась в прозрачную пучину. Яся на мгновение будто увидела незнакомку вблизи: ее тело было болезненно худым, на запястьях виднелись следы и синяки от многочисленных уколов, на груди находилось небольшое устройство, а глаза закатились в каком-то приступе. Ей явно нужна была медицинская помощь, но надеяться можно было лишь на чудо.

Тут же из-под воды показалась черная макушка, и серые руки с черными ногтями вцепились в слабое измученное тело, потянув его ко дну. Яся сделала два больших шага вверх по склону, едва не прыгнув в озеро следом, но огромная мужская рука жесткими пальцами обхватила ее шею, потянув назад. Девушка досадливо обернулась, уперевшись пальцами в мягкую покрытую мягкой землей грудь и едва не вскрикнув от увиденного.

Перед ней стоял мужчина с человеческим лицом и руками, однако все его остальное обнаженное тело было покрыто липкой свежей грязью и усыпано зеленой ряской и мхом. Он будто бы рос из-под земли, и его надменный взгляд карих глаз зловеще буравил чуть не помешавшую обряду девушку. Яся отступила назад, но бурлящая в груди злость выместила испуг.

— Что тебе? – прокричала девушка. – Вы ее утопили, довольны? Она итак выглядела больной и уставшей, а вы ее добили своими руками, хотя могли спасти!

— Не мешай! – в ушах раздался злой голос домового. – Смотри на воду и не мешай!

Яся проглотила ругательство и вновь обернулась на озеро, которое уже бурлило, будто варилось в огромной песчаной кастрюле. Девушка снова стала слышать пение птиц и негромкие человеческие голоса, воспевающие лес. Песня, если прислушаться, казалась очень красивой, хотя половину слов разобрать было просто невозможно по причине устаревания всего текста в целом. Яся слышала только слова о том, как прекрасна жизнь, как неизбежна смерть и как лес стоит на ее границе, принимая на свою сторону новую душу.

— Они поют о прошлом, о лесных царицах и Церемонии в целом, — прошептал домовой. – Извини, что прикрикнул, я просто испугался, что ты им помешаешь.

Озеро тем временем совсем вскипело, по берегу пошла бурная белая пена, нежно разбивающаяся волнами, в середине медленно закружился водоворот. Пение лесных жителей вдруг стало оглушающим, но как только из воды появилась девица в белой рубахе, оно смолкло.

И лес, и вода вновь стали самыми обыкновенными: стих ветер, защебетали птички, застрекотали лягушки в траве. Из воды вышла Малина, крепко держа за руку новообретенную сестру. Незнакомка стала черноволосой, ее кожа побледнела, а на губах заиграла зловещая улыбка. Яся встретилась с ней взглядом, но не успела испугаться за себя, как десяток девичьих рук обхватили девушку и вновь утянули ее вниз, скрывшись под спокойной водной гладью.

— Нам пора возвращаться, - оповестил домовой. – Вижу, на тебя Церемония произвела неизгладимое впечатление... Наверное, зря я тебя без подготовки привел.

— А где тот мужчина? – Яся опустила напряженные плечи и сдвинула брови. – Он меня остановил, чтобы не прыгнула за ней.

— Не видел никого... А как он выглядел?

— Ну... весь из земли с травой, но как человек все же...

— Леший наверное, - Малина выросла рядом будто из ниоткуда. – Там, ближе к северной части леса, нечисть нелюдимая бродит, живут себе на уме. Вот иногда являются к нам по делам да заглядываются на местных, гляди утащат кого к себе.

— Как ты могла? Ты ведь утопила ее... – Яся со всей серьезностью посмотрела в черные пугающие глаза.

— Чего? – лицо русалки исказила гримаса ярости, а голос стал на тон ниже, от чего у девушки по телу побежали мурашки.

— Малинка, не заводись, прости человеческому ребенку неосведомленность, — так же зло проговорил домовой, неожиданно Яся почувствовала тепло во всем теле, ей показалось, что домовой наложил на нее какие-то защитные чары. – Свою хозяйку я тебе на растерзание не отдам. Иди-ка подуспокойся да загляни на чай, до ночи еще время есть.

— А ты ее научи, Янчик, что мне дорогу переходить опасно, — русалка оскалилась, обнажив острые зубы, чем-то напомнившие акульи.

— А я тебя не боюсь, — уверенно сжав кулаки, Яся сделала шаг вперед. – Меня утопить сил не хватит.

— Мне не хватит? – истерично залепетала девушка. – Да ты жива только потому, что Янчик попросил отпустить! Да я бы тебя... прямо там... но я не стала...

Русалка залилась слезами, от чего Яся почувствовала жгучую вину, заливающую ее щеки краской. Если бы домовой стоял рядом, они бы точно неловко переглянулись, но за неимением лучшего тот лишь шепнул «дома извинимся, пошли уже». И Яся послушно, игнорируя новую подругу, вернулась в избу.

— Сегодня я буду спать как убитая, — с тяжелым вздохом проговорила она, расставляя на столе кружки и маленькую вазочку конфет. – О таком нужно же предупреждать.

— Ты ведь сказала, что все детство здесь провела, а о Церемонии тебе никто не говорил? – недовольно проворчал домовой.

— Церемония – это обряд посвящения в нечисть, если так можно сказать, - Малина, за час пути до избы сменившая уже десяток разных эмоций, сейчас пребывала в чудном настроении, разворачивая третью шоколадную конфету. – Если жизнь должна прерваться, а душа все еще достойна существовать, то богиня смерти со своей стороны оповещает царя или царицу леса, а они в свою очередь занимаются подготовкой Церемонии принятия. Если человек сам помрет, то его уже не поймаешь, а вот если нечисть его сгубит – так душа на границе задержится. Там-то ее Царь и ловит, и уже неведомые силы сами решают, какой зверушкой душу обратить.

— И все вы тоже когда-то были людьми? – осторожно поинтересовалась Яся, не поднимая глаз от своей кружки чая.

— Я – нет, таким уродился уже, — грустно проговорил домовой, расстроенный тем фактом, что бестелесному духу никто не приготовил угощений. – Итак несчастный, а ты мне еще печенье в уголок поставить предлагаешь... как собаке какой-то.

— Ну, извини... У нас, у людей, так считается, что вам молоко с печеньем оставлять надо на ночь. Тогда вы будете добрые и все ворованное на место вернете, - виновато улыбнулась Яся.

— Ворованное?! – воскликнул домовой, и все ставни в доме заскрипели. – Я? Да все, что здесь есть – итак принадлежит мне!

— Янчик, не заводись, я тебе твою хозяйку в обиду не дам, - насмешливо съязвила Малинка, корча смешные рожицы, будто передразнивая невидимого друга. – Есть нечисть по рождению, как домовой, ведьмы, ярчуки например, а есть обращенные души. Мавки, кикиморы всякие.

— И тебе не жаль ту девушку? – Яся снова свела брови, на ее лице отпечаталась печаль.

— Жалко... да все же она бы погибла без меня, сгинула в смерти без следа. А так хоть какой-то способ задержаться на бренной земле. Она станет мне сестрицей, будем жить вместе, пировать да длинные косы плести на речном дне, - Малина грустно посмотрела в окно, склонив голову. – Я уже и не вспоминаю свои прежние дни. Здесь мне все стали как родные. Тебе обязательно надо познакомиться с ними...

— Не будет сильно грубо, если я спрошу о твоей истории? – Яся серьезно посмотрела на русалку, и та на секунду замерла. – Я не знаю, почему вижу вас, почему лес преображается передо мной как по волшебству... Но здесь я чувствую почему-то, что нашла себе место в жизни. Это ощущение идет откуда-то из глубины моего сердца, заставляет меня отгонять страх перед неизведанным, будто все это уже мне знакомо, но одновременно и нет.

— Это Морок, - сухо улыбнулась Малина. – Он всех успокаивает. Думаешь, откуда городские приезжают такие свежие и отдохнувшие? Лесной царь питается вашими чувствами, слушай меня. Если тебя что-то сильно тревожит, то он забирает твои переживания и становится все сильнее.

— А как же радость? Ее он тоже высасывает? – ужаснулась девушка, прижав руки к груди.

— Нет, - Малинка прищурилась и тихо, почти одними губами зашептала, — Радость и любовь – это его кощеева игла. Он не способен ощутить эти чувства сам, оттого никто его в лесу не привечает. А лет тридцать назад он от обиды хотел живых в лесу на границу затянуть, как сумасшедший сам Церемонии напроводил, наплодил в результате иродов всяких, да демонов страшных, безумных. Богиня смерти тогда разозлилась и наказала ему: либо невесту сыскать, наследника себе сделать, либо власть оставить и сгинуть, наконец.

— Но что для нечисти тридцать лет? – тут же подхватил домовой. – Все бродит по лесу, ищет. Может быть, мавка новая ему приглянется, да в лесу лад настанет.

Малина молча взглянула в окно, Яся, повторив за ней, наконец-то догадалась, что та смотрела не на лесную красоту, а на положение солнца в небе, которое уже радовало своими последними лучами. Русалка улыбнулась своим мыслям и встала из-за стола.

— Мне уже пора, как только праздник закончится – двери домой закроются, - Малина поправила рубаху и шагнула за порог. – Я очень рада видеть среди нас еще одну сестру, — девушка подмигнула и со всех ног бросилась в лесную чащу.