Аято ухмыляется и бросает на стол карту.

 — Это было предрешено! — возвещает он пафосно и сгребает со стола мору, опрокидывая недопитую рюмку. Монеты, перестукиваясь, исчезают в его бездонном рукаве. Саре кажется, что при желании, он может упрятать там что угодно. Даже такую дылду, как Итто.

Неосторожно она высказывает это вслух, и Аято нездорово оживляется. Кудзё жалеет, что открыла рот.

 — Я же пошутила, в твой рукав не влезет даже его тупая башка! — говорит она раздражённо. Возможно потому что речь зашла об Итто, и тему подняла она. Хотя нет, что вы, дело в том, что она проиграла главе Камисато приличную сумму. Аято не успокаивается, и Сара строит Томе страшные глаза. Тома понимающе подмигивает, и хлопает своего господина по плечу, отвлекая его внимание.

Сара не знает, как получилось, что их общение переросло вот в это. Сначала Аято её даже немного привлекал — достойный образец мужского пола. Хорош собой, весьма неглуп и занимает хорошее положение в обществе. Однако, оберегающий кипарис подгрызала крыса рекордных размеров. Камисато носил неисчислимое количество масок, умело меняя одну на другую в зависимости от ситуации. Официозный надменный хлыщ, стойкий защитник чести рода, галантный кавалер, холодный и жестокий дуэлянт, вежливый и обходительный хозяин, прожжённый политик и интриган… Сара не уставала удивляться, раскрывая всё новые его черты характера. Помимо прочего, Аято оказался тем ещё прохвостом и дурным шутником ничем не лучше того же Аратаки. Одного поля ягодки, чего стоили их бестолковые кулинарные схватки! Сара, привыкшая раскладывать по полочкам не только вещи, но и личности людей и своё отношение к ним, здорово терялась что с Аято, что с Итто. Вздорные и нелепые мужчины, не поддающиеся минимальной классификации. Она фыркала, злилась, избегала, но Аято довольно настойчив, и теперь она регулярно гостит в поместье Камисато, впрочем, атмосфера здесь приятная. Да и Тома, протеже Камисато, оказался весьма приличным молодым человеком, каждый раз, фигурально выражаясь, омывавшим от грязи рукава своего господина. Именно этим сейчас Тома и занимался, улыбаясь и упрашивая Аято отправиться отдыхать и отпустить Сару восвояси. Тот, кажется, был не готов расставаться с генералом так быстро, особенно после череды карточных побед, зато вполне готов поломаться и поуговариваться. Сара прищурилась. Рука Аято ненавязчиво скользнула под куртку Томы. Кажется, тут совсем дело пропащее. Тома даже бровью не повёл, но немного отодвинулся.

Возведя очи горе, Сара вздохнула. За что ей это всё? В какой момент её личная жизнь, и так почти отсутствующая, превратилась вот в это? Может, посетить храм? Помолиться, вытащить бирку на удачу? Может, почитать пособие какое? Одолжить книжицу из издательства госпожи Яэ?

Тома таки пресёк шаловливые поползновения в свою сторону, извинился и вышел, слегка порозовев скулами. Стеснительный молодой человек, однако, а с первого взгляда и не скажешь. Аято проводил его взглядом и постучал пальцами по столу.

 — Я тут вспомнил, госпожа Кудзё, что один мой друг просил меня об одолжении… — он снова клонится в сторону полуформального официоза, и Саре это не нравится.

 — Смотря какого рода одолжение, — произносит она осторожно. Осторожность — первое, что нужно соблюдать в общении с Аято.

Сёдзи негромко стукнулись друг об друга впуская Камисато-младшую. Похоже, что Тома, хитрец, донёс, что её братец чутка переступил границы. Что гостеприимства, что субординации.

 — Брат, время заполночь. Госпожа Кудзё, думаю, утомилась твоим обществом. — произнесла она безапелляционно. Сара готова поставить ещё половину зарплаты, что Аяка из брата верёвки вьёт. Младшей сестричке Камисато тоже в рот палец не клади…

А вообще, проницательно. И очень вовремя. Сара ловит извиняющийся кивок Аяки. Аято и правда непозволительно задержал их всех карточной игрой. Сара даже не уследила за временем, так можно и проспать с утра.

 — Благодарю за гостеприимство! — тэнгу встала и коротко поклонилась.

 — Рады видеть Вас в нашем доме, госпожа Кудзё! — вернула поклон Аяка.

 — Мы вернёмся к нашему разговору. Доброй ночи. — Аято же даже встать не потрудился, снова вернувшись к разгильдяйско-расслабленному образу, черти бы его драли, невозможный человек. Каков нахал, вы посмотрите! Не такие уж они и близкие друзья, чтоб допускать такое нарушение приличий.

Вечер обнимает её плечи холодными пальцами. Небо сегодня очень тёмное, словно нарисованное гуашью на листе бумаги, с иголочными проколами звёзд. Тэнгу дёргает плечами и распахивает крылья, которые моментально пронизывает ночным холодом. Но Сара любит небо любым, любит ловить потоки воздуха, любит дышать полной грудью, любит подниматься высоко и камнем лететь вниз, чуть задерживаясь у самой земли на короткое мгновение. Эти ощущения всегда наполняют острой, словно краденой, радостью, потому что даже будучи неприветливым, небо вымывает все дурные мысли и дарит ей такое редкое ощущение полной свободы. Неприятно как раз спускаться и возвращаться в свой привычный, разлинованный, упорядоченный и до смерти тоскливый режим.

***

Подъемные пять утра знаменуются головной болью от фирменной Камисатовской настойки и недосыпа. Сара стискивает зубы и рывком опрокидывает на себя в купальне сперва полтаза тёплой воды, а потом столько же почти ледяной. Лучшее средство, чтоб взбодриться.

Стрельбища, разбор документов, раздача указаний, учения, снова стрельбища, приём просителей, совещания… Эта ежедневная рутина пережёвывает её каждый день, выплёвывая лишь на краткие, тоже расписанные по минутам перерывы. Именно в один из них Камисато Аято и словил снова Сару в свои липкие сети словоблудия.

 — Госпожа Сара Кудзё, уделите мне минутку? — произносит он с дружелюбной улыбкой. Какая на нем маска? Камисато Аято не приходит просто так, что сегодня? С официальным запросом? С дружеским визитом? С предложением, от которого Саре очень захочется отказаться, но он вынудит его принять? Сара ни в чём не уверена, когда она общается с главой комиссии Ясиро. Особенно, когда он так вежливо улыбается.

 — Хоть пять, — говорит она. Это щедро с её стороны, и Аято деликатно отводит её в сторону, подальше от лишних ушей.

 — Вчера я говорил о том, что один мой друг просил меня об одолжении, которое касается именно тебя.

Он наигранно взволнован, Сара, уже наученная горьким опытом, видит это по микромимике его лица. А раз он позволил ей это увидеть, значит дело несерьёзное, явно сулящее какое-то развлечение. Правда, не факт, что для Сары, но поди разбери.

 — Позволь полюбопытствовать, кто?

Аято дергает уголком рта — явно сдерживается, чтоб не засмеяться — и отводит взгляд. Сара устало хватается за виски.

 — Я же сказала этому балбесу, что я не буду принимать участие в этих идиотских детских соревнованиях. — холодно отчеканивает Сара.

Аратаки её уже достал. После пары дуэлей, в которых она пересчитала лицом Итто камни мостовых Иназумы, он почти преследовал. Обклеил вызовами к реваншу все доски объявлений, заявился с оружием наперевес на тренировочный плац, кричал под окнами имения Кудзё какие-то глупости и даже попытался влезть в окно её кабинета. Кусты глицинии смягчили его падение, поэтому от своих требований он так и не отказался. Разумеется, никакой реванш Сара ему не обещала и ни на что не соглашалась, просто пыталась игнорировать эту крикливую шумную проблему. Итто сменил тактику, и вместо дуэлей стал приглашать её на какие-то дурацкие мероприятия, которые организовывал он и его, с позволения сказать, банда. Типа конкурса бумажных змеев, стройки песчаных замков, ловли крабов и прочей ерунды. Пресекать эти мероприятия Сара не собиралась — они здорово занимали местную детвору, пусть лучше устраивают забеги с лягушками, чем шалопайничают или пытаются запускать самопальные фейерверки. Итто, каким-то звериным чутьём, пронюхал, что её это устраивает, и теперь требовал от неё не просто молчаливого позволения, а прямого участия или хоть какого-нибудь официального статуса для банды Аратаки. Сара, в принципе, не особо-то и против, но ведь существует процедура оформления, которой этот великовозрастный ребенок явно брезговал — возня с бумажками ведь не для Великолепного Аратаки Итто, Который Совсем Не Придумал Все Свои Титулы На Пустом Месте. Тьфу. И вот теперь Итто, похоже, решил подъехать с другой стороны — через Аято. А тот и рад спонтанному развлечению, но ведь Камисато вряд ли настроит его на путь документального решения проблем. О, нет, это же Аято.

 — Всего разок, Сара, просто побудешь судьёй. Ничего сложного в этом нет, обычные жучиные бои. К слову, уже десятый, юбилейный Турнир Золотого Панциря.

Аято снова улыбается, теперь застенчиво, но Сара теперь видит его насквозь, все эти его ужимки и виляния хвостом, почище кицуне.

 — Аято, послушай, мне некогда разбираться с этими развесёлыми затеями. Пусть Итто подаст официальное заявление…

 — Дело не в заявлении, — прерывает её Аято, — Ему важно, чтобы ты лично убедилась в том, что это интересно и увлекательно. Он немного возмущён тем, что ты считаешь его идеи бредом и хочет доказать обратное. Послушай, всего один разок, а потом я лично помогу ему оформить бумаги!

Сара смотрит на него подозрительно:

 — А тебе-то какая с этого выгода?

 — Я из благих побуждений, — так же театрально возмущается Аято, — Из искренно дружеских чувств! Ваш топор войны давно пора зарыть в землю новых начинаний!

 — Да нет никакого топора войны! — Сара аж поперхнулась от предположения, что она может серьёзно относиться к этим смешным противоречиям между ней и Аратаки.

 — Вот и чудно, докажешь это своим появлением! Сегодня вечером, до захода солнца. — говорит он радостно, вручая Саре неказистого вида бумажку. Бумажка разрисована — ну конечно! — разноцветными жуками. Крупные, старательно выведенные кандзи гласят о «Потрясающем турнире всех времен и народов, Иназума содрогнётся от мощи этих бойцов!..», чуть ниже дата, место и время проведения.

 — Это цветные карандаши?

 — Мелки восковые. Итто, между прочим, старался. Посмотришь, развеешься, заодно убедишься в том, что даже детские затеи могут быть весьма занимательными! — он улыбается и театрально взмахивает рукой. За ней тянется полоса ткани. Сара дёргается, ей кажется, что в глубине рукава что-то блестит. И она не понимает, это её инстинкт воина подсказал, что там что-то поопаснее карт, еды и прочего хлама, или это её сущность тэнгу проявила свой паскудно-вороний характер и вознамерилась украсть мелькнувшую блестяшку. Сара качает головой. Аято умело подпёр её к стене, изворачиваться дальше уже просто нет сил и времени — вон там у ворот уже нервно мнутся представители торговой гильдии, опять беда с согласованием иноземных поставок.

 — Хорошо, уговорил!

 — И даже не сильно старался!

 — Надеюсь, это всё не выйдет боком, иначе я реально суну его рогатый котелок в твой же рукав. — Сара пытается улыбнуться своей неуклюжей шутке, но получается не очень. Не привыкла. Да и ухмылка Аято подсказывает, что есть вероятность, что он вполне не прочь попробовать такое провернуть.

 — Посмотрим, — говорит он, и Сара видит, как окончательно трескается его сегодняшняя маска: на лице у него очень хитровыдуманное выражение. Сара уже почти уверена, что она пожалеет, что согласилась, и цирк будет ещё тот.

***

Итто стоит в окружении детворы. Они меряются найденными в ближайших кустах палками — чья больше смахивает на меч. У Итто в руках не палка, а целая дубина, и на меч она не похожа совсем, но он яростно доказывает, что это даже лучше доброго клеймора.

 — Скажи им, тэнгу! — оборачивается он и протягивает Саре здоровенную толстую ветку и своё собственное, окованное железным листом оружие.

Сара с умным видом взвешивает в руках обе дубинки.

 — Очень похоже на оригинал. — говорит она экспертным тоном, Итто надувается от гордости, — Но разве условием не было найти что-то, похожее на меч?

Дети хихикают. Итто раздражённо поднимает подбородок.

 — Мечом каждый дурак махать может!

 — В прошлую пятницу ты говорил иное! Кажется, это звучало, как «Прикольно меч прокрутил, хорошо, сдаюсь!» — слышится сзади насмешливое.

Аято элегантно присаживается на лежащее неподалёку бревно. Ухмыляется и потягивает чай с тапиокой. Получается у него препротивно, аж дрожь берет.

 — Йой, Аято! Мы и с тобой ещё устроим реванш! — восклицает Итто и по-медвежьи его облапливает. Саре на секунду становится завидно. Сара и Итто знакомы уже многие года, но она не удостаивалась такого радушного приветствия. Хотя оно ей и не нужно, ни капельки! Подождите секунду, что за «и с тобой»?

 — Мне швырнуть эти палки обратно в кусты? — спрашивает она холодно.

 — Я тебя саму сейчас туда швырну! — немедленно огрызается Итто. — Это лучшее на свете канабо прославленного Аратаки Итто!

 — И самая бесполезная на свете деревяшка прославленного Аратаки Итто! — фыркает Сара и бросает ему обратно обе. О́ни ловит их одним движением, резким, но не лишенным отточенного мастерства, солнце отражается рваным отблеском на шипах канабо. Всё же, в боевых искусствах он далеко не новичок, и Сара замирает, глядя на это скупое качественное движение, а малыши восторженно ахают.

 — Так! Записываю желающих попытать свои силы! — Аято прикрывает лицо невесть откуда взявшимся веером и стучит пером по широкому пню, который был выбран на роль арены.

Дети, количеством около двух десятков, начинают суетиться. У одних жуки припрятаны в карманах, другие принесли их в коробочках или корзинках. Одна девочка скромно развернула шелковый платок. В платке оказалась маленькая проволочная клеточка, в которой сидел довольно крупный оникабуто с небольшими, но толстыми рожками.

 — Это Конфетка! — сказала девочка, заметив взгляд Сары, — Можете его погладить, ему понравится.

 — Милое имя, — отозвалась тэнгу, присаживаясь перед девчушкой и проводя пальцем по розоватому бочку жука. Жук шевельнулся и притиснулся поближе к пальцу, словно ему это действительно нравилось.

 — Спасибо… — девочка слегка замялась, — Я его так назвала, потому что он похож на конфетку с сакурой. Правда, ребята смеялись и сказали, что Конфетка никогда не победит кого-то вроде Грома Небес или Ночного Ужаса.

 — Ну, он очень устойчивый, хоть рожки и маловаты, — сказала Сара добродушно. — Даже если не победит, уверена, покажет себя достойно!

Девочка кивнула, зардевшись, и побежала к остальным детям, которые стояли в очереди к Аято. Тот заморочился настолько, что у него был разлинованный список для участников и турнирная таблица, вывешенная на ближайшем дереве. Организаторский профессионализм не пропьёшь. Закончив приём участников, он подошёл к таблице и вписал в неё порядок боёв.

 — Что ж, поехали, народ! Десятый юбилейный Турнир Золотого Панциря начинается! — крикнул Итто. Детвора загалдела и окружила пень-арену. — Не толпимся, не толпимся! Для начала я представлю вам организаторов! Номер один: Предводитель банды Аратаки, Первый и величайший Аратаки Итто, на сегодня я также ваш комментатор! — он потешно кланяется под аплодисменты, и Сара пытается держать лицо, чтоб ненароком не улыбнуться. — Номер два: господин Камисато Аято, глава Комиссии Ясиро, неоднократный чемпион былых турниров, любезно согласившийся судить турнир. — Аято поднимает ладонь, уже привычный к такому шуму, — И номер три: госпожа Кудзё Сара, генерал комиссии Тенрё, наш второй судья на сегодня! — аплодисментов Сара не слышит, что неожиданно её задевает, но тут владелица Конфетки начинает робко хлопать, а остальные по привычке, видимо, за ней подхватывают. — Итак, первая наша пара участников — Ночной Ужас против Благословленного Богами!

Один из мальчиков ставит на стол крупного черного лоснящегося жучка с одним длинным рогом, с другой стороны жук выглядит ещё солиднее, у него перламутровые крылья и ветвистые большие рожки.

 — На кого бы ты поставила? — лукаво спрашивает вполголоса Аято.

 — На того, что слева.

 — На Ночного Ужаса? Хороший выбор. Он победитель предыдущего турнира, очень стойкий, его ещё ни разу не опрокинули.

 — У него только один рог, два дали бы ему больше преимущества.

 — Зато лапки поставлены широко. Тут не в рожках суть, а в напоре.

Сара моргает немного растерянно.

 — Мы сейчас серьёзно обсуждаем жуков? На турнире жуков? Который организовал этот жук рогатый? — она тыкает пальцем в главного «рогатого жука», что увлеченно комментирует жучиные перетаптывания на поверхности пня.

Аято снова прикрывается веером и абсолютно ребячливо хихикает.

 — Конечно! Нужно относиться к любому делу ответственно, госпожа Кудзё, сколь бы это дело не казалось незначительным! — говорит он тоном бывалого тренера жуков, а ведь и правда, он и сам побеждал в подобных турнирах, — К тому же, это очень похоже на реальный турнир, просто бьются жуки, а не люди. Но и там и там — это дело чести.

Сара недоверчиво переводит взгляд на арену. Там чёрный жучок уверенно теснит своего перламутрового оппонента за границу обозначенного круга.

 — Стоп! Благословлённый Богами находится за пределами ринга! — кричит Итто, — Судьи, вам слово!

 — Победитель поединка — Ночной Ужас! — говорит весомо Аято и подталкивает Сару под локоть.

 — Подтверждаю! — непроницаемо произносит Сара. и неожиданно позволяет себе шутку, — Боги не были благосклонны к проигравшему сегодня.

Дети смеются, Итто тоже довольно хохочет и косится в сторону турнирной таблицы. Аято вписывает в неё имя победителя, и Аратаки объявляет следующих претендентов:

 — Стальной Воитель против Конфетки!

Девочка робко ставит своего розоватого жука, напротив другого, серовато-синего.

 — Давай, Конфетка, у тебя получится!

 — Не старайся, Уми-чан! Мой Стальной Воитель его раздавит! — говорит владелица серого слегка надменно.

Сара вдруг очень хочет, чтоб Конфетка непременно победил. Она внимательно смотрит, как оникабуто перебирают лапками, скрещивают рожки, стараются вытолкнуть соперника как можно дальше. Жучки в сравнении с человеком такие маленькие, но упорства им не занимать. Обе жучиные хозяйки взволнованно прижимают руки к груди, в надежде на победу своего питомца. Итто восторженно кричит откуда-то сверху, абсолютно искренно воодушевлённый этой, казалось бы, нелепой битвой. Наконец, Конфетка поворачивается бочком, делая выпад рогами чуть со стороны, и Стальной Воитель беспомощно переворачивается на спину. Уми-чан радостно вскрикивает. Её соперница разочарованно вздыхает.

 — Прошу судей подтвердить результат поединка! — восклицает Аратаки.

 — Победа Конфетки, — произносит Аято.

 — Безоговорочная, — подтверждает Сара и ловит внутри неожиданное ощущение торжества.

Тэнгу и правда считает этот турнир детской затеей, но теперь она не кажется ей бестолковой. Для детей эти поединки так же важны, как и для взрослых бойцов важны их победы, как для генерала важны победы в битве. Эти клятые жуки видятся Саре всамделишными солдатами, которые ставят на кон свою воинскую честь и достоинство. И каждый из детей сегодня немножечко генерал, немножечко Сара Кудзё.

Сара все же улыбается. Это, конечно, замечает Аято, но деликатно ничего не говорит. Замечает это и Итто, тоже блеснувший ей клыками в ответ. Сара моментально поджимает губы, слегка смущённая такой реакцией и продолжает следить за течением турнира, уже с большей вовлечённостью.

Конфетка теперь её фаворит, глубоко внутри она болеет именно за него, и он оправдывает её ожидания. Он побеждает не только Стального Воителя, но и Рыцаря Смерти, и Кровавого Дождя, и Демоницу, и Стойкого Самурая, и даже грозно выглядящего Грома Небес — тёмно-синего, большого, с крупными рогами. Чёрт, почему большинство детей придумывают жукам такие кровожадные имена? В финальной схватке Уми-чан с дрожью в руках ставит Конфетку против Ночного Ужаса, который тоже одолел всех своих противников, просто выталкивая их за пределы ринга. Лучи заката отражаются на блестящих боках жуков, боевито шевелящих надкрыльями.

 — Итак, последняя схватка этого турнира! — надрывается Аратаки. — Тёмная лошадка, уверенно обошедшая своих соперников. Окрас цвета сакуры, стойкий характер — Конфетка! Ему противостоит чёрный, как сама тьма, чемпион предыдущего турнира, вгоняющий в страх — Ночной Ужас!

 — Это просто жуки, — шепчет Сара, но сжимает пальцы в надежде, что Конфетка устоит перед напором Ночного Ужаса.

Конфетка чуть крупнее Ужаса, но упирает лапки в дерево пня-арены, когда сшибается с ним рогами в их противостоянии. Единственный длинный рог Ужаса бесполезно проходит меж маленьких рожков Конфетки, зато Конфетка получает дополнительный рычаг давления. Жуки упрямо топают друг на друга, поднимая толстые лапки. Хоть и маленький, но Ночной Ужас очень прочно на них стоит, тесня оппонента к краю арены. Уми-чан зажимает рот, почти теряя надежду, но Конфетка делает неожиданный финт. Его передние лапы подгибаются и бросают его вверх вместе с соперником, два маленьких рожка подцепляют Ужаса за край панциря и переворачивают его на спину. Ночной Ужас панически мотает головой, в попытке ткнуть врага рогом, но уже безуспешно.

 — И это неожиданно, друзья мои, но Ночной Ужас не в силах продолжать сражаться! Судьи, вынесите окончательное решение и назовите имя победителя этого турнира!

Аято вновь подталкивает Сару под локоть, мол, давай, слово за тобой. Сара смотрит на Уми-чан и медленно произносит:

 — Победитель сегодняшнего турнира — Конфетка!

Уми-чан восторженно визжит, хватает Конфетку и прижимает его к щеке.

 — Какой ты у меня молодец, Конфетка, ты самый сильный и смелый!

Хозяин Ужаса, пухленький миловидный мальчик, поднимает жучка, гладит ему панцирь и прячет его в коробочку:

 — Ты достойно сражался, мы будем тренироваться и обязательно победим ещё раз! — говорит он жуку, потом поворачивается к Уми-чан и протягивает ей руку. — Прости, что смеялся над Конфеткой, вы доказали свою силу!

 — Это был честный поединок! — серьёзно говорит Уми-чан. Дети жмут руки, и это выглядит до жути умилительно.

Сара действительно не жалеет, что пришла. Дети окружают её, наперебой спрашивают, какие схватки ей понравились, кому следует больше тренироваться, как тренируется она сама и придёт ли она ещё раз. Сара не может сказать «нет», глядя в их радостные лица, и она говорит, что подумает. Ребятне этого достаточно, и Аято разгоняет их, осторожно напомнив, что уже темнеет, и родители будут волноваться.

Итто подходит вразвалку, явно довольный турниром:

 — Ну что, тэнгу, как тебе? Согласна, что это просто умопомрачительное мероприятие? Потрясный турнир я устроил, да?

 — Было зрелищно, — сдержанно говорит Сара. Итто удивлённо округляет глаза.

 — Понравилось? Чем ты её опоил? — спрашивает он у Аято. Тот отворачивается, нашаривая в рукаве спрятанный веер, явно, чтоб в него проржаться.

 — Ты мне не веришь? — Сара почти оскорблена. Неужели, она всегда настолько строга, что ей не может что-то просто понравиться?

 — Да верю-верю! Просто… неожиданно… — он чешет в затылке, — Спасибо, что пришла, это было важно. И тебе спасибо, братан Аято.

 — Мне было несложно. Что ж, меня ждёт ужин, Тома наверняка расстарался на славу, так что на этой приятной ноте я вас оставлю. Не покалечьте друг друга. — Аято обозначает поклон кивком и удаляется. Сару отпускает напряжение, в котором она всегда пребывает рядом с Аято, когда он втравливает её в какие-то интриги. Итто такого ощущения не вызывает. Он простой, и честный, как одна монетка моры. И такой же жизнерадостно блестящий, вызывающий подсознательное доверие. Да, громкий и хаотичный, но ты знаешь, что ожидать от Итто.

Хотя она не ожидала, что Аратаки просто предложит ей прогуляться и посмотреть на море.

 — Итак, тебе понравилось? — спрашивает он ещё раз.

 — Это было интересно. Никогда не принимала участия в подобном.

Аратаки громко смеётся.

 — Тебе стоит почаще появляться здесь. Возможно даже не как судья, а как претендент на победу. Могу подыскать тебе жука понадёжнее. Назовёшь его как-нибудь сердито, чтоб точно победил. Ярость Тэнгу, например! — он вскидывает руки, сам уже увлечённый этой идеей, и Саре даже не хочется его расстраивать.

 — Думаю, сегодня все убедились, что имя — ещё не самое главное, — говорит она. — Спасибо, но не думаю, что у меня есть время тренировать жука.

Итто останавливается напротив обрыва, за которым блестит последними лучами солнца холоднеющее море. Сара подходит к самому краю и присаживается на корточки, так, чтоб растущий там цветок мяты казался торчащим из самого моря, стремящимся вверх.

 — На что у тебя вообще есть время, тэнгу? — спрашивает о́ни, — Ну кроме работы, понятно. Я приходил за тобой не раз, но ты всегда занята. Пришлось даже попросить братана Аято об услуге, он лучше ориентируется в ваших служебных расписаниях.

 — Ты приходил не подраться разве?

 — Я умею принимать поражение, — он возмущённо складывает руки на груди, — Я хотел просто поговорить, чтоб ты не считала меня идиотом, а мои великие дела дурацкими. Но ты слишком занята, чтоб разговаривать со мной.

Сара закусывает губу.

 — У меня действительно много работы, — извиняющимся тоном произносит она. — Я не знала, что ты хочешь просто со мной поговорить, а не вызвать на ещё один реванш.

 — Никогда не против реванша. И всё же. Неужели настолько всё сложно? Что ты делаешь в конце рабочего дня?

 — Ужинаю, разминаюсь, иногда хожу в гости, читаю, — Сара пожимает плечами и таки выдает последнее своё занятие, самое желанное, — Летаю.

Дует ветер, мятный росток отклоняется, выглядит, словно пушистое соцветие вот-вот окунётся в облака, сорвется и полетит, совсем как одуванчиковый пух в далёком-далёком Мондштадте.

 — Любишь летать, тэнгу?

 — Люблю, и что? — Сара с вызовом оборачивается. Итто клыкасто улыбается.

 — Могу подкинуть тебя повыше.

 — У меня есть крылья.

 — А у меня нет. Я летаю по-своему, и готов поспорить, что так ты ещё не пробовала. — говорит Аратаки.

Он отходит чуть в сторону, к растущим неподалёку деревьям, подпрыгивает и шарит руками в ветках. Из ветвей, чуть ли ему не на голову сваливается дощечка, подвязанная верёвкой.

 — Иди сюда! — машет он рукой.

 — Это качели?

 — Верно! Да садись, садись, вот так, лицом к обрыву. Не бойся, верёвки тебя выдержит, ведь меня выдерживают, а я помассивней буду, — Итто сгибает руку и горделиво хлопает себя по бицепсу.

Сара аккуратно опускается на дощечку и покрепче хватается за верёвки.

 — Это безопасно?

 — Не опаснее жучиных боёв — шепчет он ей в самое ухо, обжигая его дыханием, и Сару пробирает томной дрожью. — Генералу не пристало бояться такой мелочи.

Он подталкивает качели сзади, сначала слегка, а потом сильнее и сильнее, пока амплитуда размаха не становится совсем большой. Это не похоже на полёт, совсем нет, но вот же оно, Сара оказывается высоко, будто желая коснуться небесного свода, а потом устремляется к земле, задерживаясь на краткий миг не в самой низкой точке, а в самой высокой. Ноги её над головокружительно высоким обрывом. Высоты Сара не боится, но дыхание всё равно перехватывает. Крылья распахиваются абсолютно рефлекторно, и Итто за её спиной видит, как переливаются алым, ловя отсветы закатных облаков, её чёрные перья, как развеваются полы одежд. Ему становится жарко и немного не по себе от осознания того, что его восхищение этой женщиной, как личностью и как воином, кажется, уже перешло границу обычного уважения и ухнуло вместе с сердцем в безнадёжную пучину влюбленности. Итто не дурак, и вполне себе разбирается в своих чувствах. Сару Кудзё ему хотелось вытащить из её холодного панциря, вытащить и немедленно расцеловать, чтоб она, всегда неприступная и строгая, растерялась, раскраснелась и раскрылась.

Но пока раскрыты только её крылья, и Итто потрясённо наблюдает за её полётом. Стал бы он катать на качелях генерала Комиссии Тэнрё? Да никогда. Стал бы он катать на качелях Сару Кудзё? Он делает это именно сейчас, и абсолютно счастлив.

Сара спрыгивает с остановившихся качелей, легко, как девчонка. Её слегка потряхивает.

 — Никогда ничего подобного не испытывала! — говорит она возбуждённо. Итто довольно скалится и поднимает вверх кулак.

 — Так что, ты признаёшь, что идеи величайшего Аратаки Итто — это потрясно?

 — Допустим, — крыльев она не убирает, как и не замечает того, насколько восторженно Итто разглядывает её широкие иссиня-чёрные маховые перья. — Но всё же потрудись подать заявление.

***

Сара слегка огорчена этим заявлением. Сёгун всемогущая, дурака лишь могила исправит!

Официально документы в порядке. Но заявление написано настолько размашистым почерком, что половину слов не разобрать. Вторая же половина изобилует красочными хвалебными эпитетами в адрес заявителя. Да ещё и приписка на обороте бланка: «И приходи на то же место, тэнгу!» Да за кого он её держит?!

Она вдруг поверила в то, что Итто способен сделать всё, как надо. Что у неё больше не будет с ним проблем. Сара вообще не любит, когда возникают проблемы, а проблемы с Итто — это какой-то непрекращающийся круговорот нелепостей. Неужели так сложно сделать всё, как нужно, как правильно? Так сложно хоть немного понять её?

Денёк выдался напряжённым и в результате, на то же место, к обрыву она приходит рассерженная.

 — Слушай, Аратаки. Ты меня позлить хочешь? — восклицает она и пихает сидящего на качели Итто в спину, особо не церемонясь.

 — А ты моей смерти? — кричит Итто, еле удержавшись от полета вниз. Падать пришлось бы далеко и больно, — Какая муха тебя укусила?

Он встаёт с качели, сразу возносясь над Сарой не меньше, чем на голову. Вид у него самый, что ни на есть, воинственный, и Сару аж подбрасывает.

 — Можешь ты хоть что-то делать нормально? Существуют регламенты и правила, от тебя требовалось просто заполнить заявление!

 — В свободной форме.

 — Что?

 — В правилах подачи написано, что заявление можно подавать в свободной форме. — поясняет Итто. — Чего ты нервничаешь? Там всё, как надо, я заставил братана Аято перепроверить два раза.

Крыть Саре нечем. Если уж Камисато проверял, то там комар носа не подточит. Свободная форма, уел, Аратаки Итто, ничего не скажешь. Сара немного завидует этой лёгкости, с которой Итто относится к реальности. Таким, как он или она тяжело живется в человеческом мире, остро не хватает ощущения свободы. Люди постоянно загоняют себя в неистовые рамки, такие, что ни одна демоническая сущность не выдерживает. Не потому ли Сара так любит подниматься в небо. Не потому ли Итто старается сломать привычный порядок хоть как-то. И Итто более свободен в своих убеждениях, мыслях и действиях.

Сара хватает его за ремни на груди, дёргает вниз и шипит в лицо:

 — Как же я тебе завидую! Так бы и врезала!

 — Что ж не врежешь? Это слишком дерзко для пай-девочки из комиссии Тэнрё? — нахально откликается Итто, столь близкое и столь неопределённое соседство его тревожит и будоражит. Самое время, чтобы поставить точку. А последует ли дальше ещё глава, видно будет, — Хочешь, дам повод?

Он ещё больше сокращает расстояние. Коротко и сухо прижимается губами к её губам. Поцелуй невинный, почти детский. Сара продолжает растерянно держать его, заставляя оставаться очень близко. Если Итто хотел снова выбить её из равновесия, то у него не получилось.

 — Недостаточно вызывающе. — говорит она абсолютно серьёзно, — Нужно понаглей.

Сара упирается одной рукой в его плечо, а другой хватает его за левый рог. Ощущение, правда, приятное, что скрывать. Есть в этом что-то… волнующее.

 — Рога — гордость о́ни! — отмечает Итто, обеспокоенный уверенностью в её глазах. Обломает ещё…

Всё, что он себе представлял, не сбывается. Сара решительна — не поэтому ли она ему так нравится? Поцелуй от неё — почти укус приоткрытыми губами. Итто теряется от её напора, но всё равно реагирует достаточно быстро, чтоб обхватить её бёдра и приподнять прежде, чем поцелуй закончится.

 — Не устояла перед моим обаянием, тэнгу, а?

 — Проверяю, насколько далеко ты можешь зайти в своей бесцеремонности.

 — Пока не очень. Тут победа за тобой, но я всегда могу потребовать реванш.