Мастер гендзюцу

Каждый раз слуги злого ниндзя Осару оставались ни с чем. Розовая лента хвоста – вот и всё, что они видели, прежде чем провалиться в смертельную темноту. Или стегнувшая воздух алая куртка. Или синяя струя прямиком из баллончика – они кричали от боли и яростно тёрли глаза, Раппа не могла перестать улыбаться. Раппа – безумный взрыв красок, но всё же… В душе каждого галактического рейнджера пряталась темнота.

Внутренний зверь, которого они кормили, отправляясь на очередную Охоту. Внутренний зверь, который сожрал бы их с потрохами, если бы они отдались своему горю, если бы всем сердцем не возжелали мести и справедливости. Её друг был механической гончей. Освальдо Шнайдер был гением, не в области маркетинга, а в техниках скрытности, но с каждой новой миссией Бутхилл всё ближе подбирался к нему, и, Раппа готова поставить все свои деньги, однажды по вселенной разлетятся крики и чудовищный хруст. Она же…

В глубине души она – просто банан. Ей хотелось вместе с друзьями резвиться в банановой чаще, печь пироги из дуриана и натирать кожицу кокосом, чтоб придать ей блеск и сладкий аромат, но, увы…

На её друзьях ставил опыты доктор Примитив. Они несли полную чушь про бананы, потому что слишком долго смотрели на психоделические картины и гирлянды под потолком. Диско-шар, почему она не сорвала диско-шар? Он ведь тоже мерцал всеми цветами радуги.

Увы, её друзья висели чересчур высоко. Она прыгала со всей силой, на которую были способны её маленькие жёлтые ножки, но так и не могла до них дотянуться. Вдруг её схватила механическая пятипалая лапа. Помощник Директора Обезьяны! Он поднимет её на ветку бананового дерева, чтобы она снова могла обнять друзей. Как это мило с его стороны!

Ещё немного, и мем раздавит её. Бутхилл говорил, что Пенаконию больше не охраняет Порядок – если она здесь умрёт, то в реальности никогда не проснётся. И жертвы доктора Примитива – Злого ниндзя Осару – тоже никогда не проснутся. Она просто не может…

Она всего лишь банан.

Она – галактический рейнджер.

Банан.

Галактический рейнджер!

Банан.

Рейнджер.

Ба…

Невидимая рука отвесила ей подзатыльник.

Раппа очнулась. Левая рука всё ещё оставалась свободной – прицелившись, она изо всех сил ударила мема пустым баллончиком. Тот инстинктивно разжал кулаки. Раз – приземлиться, два – призвать сюрикен, три – метнуть его в мема, на металле пузырились ошмётки мемории. Будь её жизнь мангой, победа над приспешником Осаму заняла бы четыре фрейма. Нет, пять: она почувствовала чей-то пристальный взгляд.

Раппа огляделась. Выцветшие плакаты с неоновыми надписями поверх, провода, разноцветные стёкла в лужах мемории – ни намёка на засаду или ловушку. Пленники мирно дремали в капсулах. Мужчина, женщина, мужчина, девочка, только-только ступившая на Пенаконию, галовианец… Стоп. Догадка пронеслась в голове слепящей кометой. Идущие по Пути галовианцы способны на ментальные удары – кто-то должен был её разбудить.

С тихим шелестом раскрылись стеклянные створки.

– А ты стоек к чужому гендзюцу. Не поделишься опытом?

Тот покачал головой.

– Тебе лучше забыть о нашей встрече, – у подбородка замерла дирижёрская палочка. – Иначе гендзюцу, как ты это называешь, подействует уже на тебя.

Блеф. Жалкий блеф, Раппа прекрасно видела блестящие от пота виски и подрагивающую линию плеч. Диско-шар всё ещё крутился в гипнотическом танце огней – должно быть, галовианец прилагал слишком много сил, чтоб оставаться в здравом уме. Он не смог бы ей навредить. Он… Пронзительный жёлтый взгляд, два гвоздика в левом крыле и «корона» из глаз на вершине гало – большую часть времени в верхних грёзах Раппа провела, разглядывая плакаты на доске розыска. Ей нужен был запасной план на случай, если её деньги закончатся раньше, чем она поймает всех обезьян. Запасной план сейчас угрожал ей дирижёрской палочкой. Воскресенье, бывший глава клана Дубов, на плакате он казался куда более царственным.

– Я не забываю тех, кто меня спас.

На её кредитке всё ещё оставались средства, а ценный союзник никогда не бывает лишним.

– Я спас только тебя, – в ответ на взметнувшуюся бровь Воскресенье пояснил. – Я пришёл сюда пять часов назад и всё это время пытался распутать мысли похищенных, но… Так ничего не успел.

У Раппы в ухе болтался маяк синестезии, но, даже если бы он выскользнул в пылу битвы, о, она прекрасно бы его поняла. Слишком уж знаком поряжённый наклон головы. Тихая, грызущая ненависть к самой себе, слабой, не способной защитить дорогих ей людей – она стирала в тренировках ладони, лишь бы заглушить мерзкий внутренний голос. Она могла сколько угодно расписывать мир граффити, только он – бананово-жёлтого цвета, его горестный кусочек останется меж тегов и «бомб».

– Эти пленники когда-то были моими подчинёнными, – твёрдо произнёс Воскресенье, у Раппы внезапно зачесались кулаки. Так глубоко ей в душу никто не заглядывал. – По моей вине их сослали на Риф, по моей вине они в итоге лишились рассудка. Никто из них этого не заслужил. Я просто пытаюсь хоть что-то исправить.

Последнее Воскресенье произнёс почти шёпотом.

– Аналогично, – хрипло протянула она.

Мало кто назвал бы месть «исправлением», но у последователей Путей своя мораль. Мораль своя, но интересы порой находятся общие, иначе Бутхилл не смог бы сыграть в русскую рулетку с тем сотрудником КММ. Кто бы из них в итоге не проиграл, на одного Освальдо во вселенной будет поменьше.

– Ты поможешь мне одолеть здесь приспешников доктора Примитива, а я не стану сдавать тебя Гончим. Идёт?

Воскресенье пожал протянутую ему ладонь.

– Это более чем щедрая сделка.