— Ну что ты так на её шею пялишься? Совсем у тебя ни стыда, ни совести, — въедливо заметила Карлах.

Астарион элегантно повернулся к ней и с обворожительной улыбкой ответил:

— Куда же мне ещё смотреть, дорогуша? На сталагмиты?

— Ты хотя бы по сторонам смотри иногда, — поддакнула и Шедоухарт. — Зря, что ли, тебя с собой таскаем?

Лив всех обвела хмурым взглядом и потёрла шею.

Несчастная варварша, никакого чувства приватности! На вкусную шею смотреть, конечно, всегда приятно, но от такого созерцания быстро разыгрывается аппетит. Астарион же рассматривал картину в целом — не только шею дроу, но и всю её головку, острые ушки, торчащие из волос, и, наконец, сами волосы. Белые, пушистые, из-за отсветов подземных кристаллов они переливались холодным голубым и сиреневатым светом. Вампир смотрел и пытался представить, так ли здорово смотрятся при таком освещении и его собственные волосы. Они ведь блестят? И от них так же не хочется отводить взгляд? Лив частенько пялится на его локоны, и это очень приятно. Глупо, мелочно, но приятно.

Возможно, если бы у него водились деньги, Астарион заказал бы художнику свой портрет… Но что если он увидит результат и разочаруется? Художник может всё переврать, приуменьшить или преувеличить. Ненадёжный свидетель его красоты. Поэтому всё чаще Астарион размышлял о другой уловке. Эти личинки связывают разумы заражённых. Он мог бы взглянуть на себя глазами Лив. Но был бы это беспристрастный взгляд? И к нему бы прилагались её мысли, которые, как подозревал вампир, могли бы его и расстроить. Стоит ли тогда влезть в голову кому-то ещё? Воспользоваться чужими глазами, и будь, что будет…

«Ну что стоило этой дурацкой личинке вдобавок ко всему ещё и отражение мне вернуть?! Нет в этой жизни справедливости!»

***

«Вечера» в Андердарке никак не ощущались. Грибы и кристаллы светили всё так же, никто не стрекотал только на рассвете или на закате. Лив не хватало звуков поверхности. Мягкого свежего ветерка, совсем другого воздуха. И ощущения безопасности… Но когда они вновь поднимутся на поверхность, весь Андердарк ещё может показаться им милым местом для прогулок. В проклятых землях опасность представляет вообще всё.

Лив собиралась спать, когда заметила, что Астарион упорно смотрится в зеркало. Похлопав глазами и даже сощурившись, не показалось ли, Лив подошла к нему.

— Увидела что-то интересное? — глухо спросил он, так и смотря в зеркало.

— Да так. Что ты делаешь?

— Смотрю, да без толку. Ещё одна странность моего… недуга.

«Недуга, значит? Я думала, что он порой захлёбывается своим вампиризмом, а он вдруг говорит, что это недуг…»

— Тщеславие порок, — пошутила Лив, но вампир развернулся и в первый миг так мрачно зыркнул на неё, что она пожалела о своих словах.

А потом она пожалела вдвойне, потому что Астарион, конечно же, не мог не сказать, что никакой это не порок, и привлекательное лицо открывает все двери. Прозвучало это хитро и самовлюблённо, а улыбнулся он так, словно она немедленно должна была согласно кивнуть ему в ответ. Но улыбка вампира погасла раньше, он с грустной задумчивостью отвёл взгляд и сказал, что не видел своё лицо двести лет. С момента обращения. Прозвучало это настолько трагично, что у Лив защемило сердце. Конечно, должно быть, он помнит, как был хорош собой. Наверняка любовался своим отражением в любом кофейнике.

Лив попыталась представить, каково это — не видеть своего отражения. Не знать, есть ли грязь или синяки на лице. В порядке ли волосы, или в причёске запуталось птичье гнездо вместе с птенцами? Идёт ли тебе этот цвет и фасон камзола? Как тебе стоит улыбаться, а как ни за что и ни при каких обстоятельствах, если только не нужно напугать врагов…

Сама Лив спокойно обходилась без зеркала. А в некоторых ситуациях зеркало вообще может быть твоим врагом. Но Астарион, возможно, считает, что потерял часть себя. Вряд ли у него была возможность заказать художнику портрет. Значит, остаётся только одно.

— Тебе не нужно переживать о своём лице, — сказала Лив.

Он быстро перевёл на неё взгляд, замешкался, что-то обдумывая, а потом приподнял подбородок и спросил с расстановкой:

— И что же ты видишь, когда смотришь на меня?

— Сильный пронзительный взгляд.

Вампир довольно улыбнулся и выбросил зеркало.

— Продолжай. Ещё…

О, вот так дела принимают опасный оборот… Но хорошо, она будет честной.

— Как у тебя чудесно волосы вьются за ушами…

Астарион вздохнул и закатил глаза.

— Я просил лести, а не поэзии! Просто скажи, что я прекрасен, и сегодняшний день будет прожит не зря, — отвернувшись (или показушно подставив ей свой профиль), велел Астарион.

Сперва Лив хотелось его чуток поддеть. Нет, ну что за засранец всё-таки? Ещё и искренний комплимент забраковал! Но Лив сдержалась. И ответила:

— Ты прекрасен.

— Какая наблюдательность, — проговорил он, изогнув бровь. Ну да, зря она ожидала, что вампир просияет и посмотрит на неё с обожанием. — Похоже, мне остаётся только отражаться в глазах кого-то другого… Но, пожалуй, я справлюсь с этим, — добавил Астарион и смерил Лив оценивающим взглядом.

«И что? Он имеет в виду всякого встречного или…»

— Чтобы отражаться в чьём-то взгляде, нужно, чтобы рядом кто-то был, — намекнула она.

«Лив, ты дура! Ну куда ты лезешь?»

— Какая проницательность, — протянул он уже ироничнее. — Осталось поработать над комплиментами.

«Пойду я спать», — устало подумала Лив и развернулась на каблуках.

Ушки у неё предательски пылали.