— Помоги мне! Одолжи свои глаза. Я справлюсь. Проведу ритуал, — запальчиво и безумновато проговорил Астарион.

В этот миг он не видел ничего, кроме власти и силы, которую обещал ритуал вознесения, и уже представлял себя на вершине мира — его эмоции доносились до Лив, как эхо. Астарион хочет на солнце. Но сделки с дьяволами никогда не приносят счастья. И контракт они не видели. Солнце он обретёт, но чем ещё Астариону придётся пожертвовать ради силы?

— Подожди, Астарион. Подумай, — выпалила Лив, предварительно набрав в грудь воздуха. — О ритуале тебе рассказал Рафаил. Не самый надёжный союзник. И взамен за информацию всего лишь пришлось убить ортона. Он дал тебе надежду. Но что ты получишь на самом деле? Сделки с дьяволами никогда не приносят выгоды никому, кроме дьяволов.

— К чему ты это говоришь? Ты просто не веришь, что я справлюсь с этой силой! — обвинил её Астарион.

— В тебя я верю, но не в дьяволов. Ты можешь оказаться связан — и не с кем-нибудь, а с одним из владык преисподней.

— Верно! Дьяволы никогда не дадут силу, не сделав кучу мерзких приписок! — поддержала Карлах. — Мало ты Мизорой любовался? А Рафаил всего лишь хочет получить корону! И манит, как конфетой, сотрудничай со мной. Оглянуться не успеешь, как окажешься в цепях. Послушай старушку Карлах!

— Но ведь нам есть, у кого спросить о деталях, — кровожадно заметил Астарион и схватил Касадора за волосы.

Но тот заверещал, брызгая слюной, что назло букашкам не проронит ни слова об условиях договора.

— Посмотри на него. Ему ведь нечего терять, — продолжила уговаривать Лив. — Семь тысяч душ для него не предел, а всего лишь число. Тебе эта сила не даст свободы. Пожалуйста, Астарион…

Она передала ему свои мысли и чувства, заставила взглянуть на себя со стороны, вспомнив, во всех деталях, каким она видела его раньше — уже на пути к свободе и силе, которую он может найти в себе. Великолепный, неподражаемый, лёгкий и гибкий, притягивающий взгляды — и вовсе не из-за своего вампирского очарования.

«Пожалуйста, поверь мне. Я хочу для тебя только добра».

 Несколько долгих мгновений Астарион прислушивался к ней, потом зажмурился, разорвав связь. Лив задержала дыхание.

— Может, ты и права… — тихо проговорил он. — Но в удовольствии убить его я себе не откажу!

После чего ударил Касадора ножом. Сотню раз, как показалось Лив. Крича и рыдая. Страшно представить, сколько боли и ненависти Астарион вложил в каждый удар.

А потом стало тихо.

Кровь Касадора залила и забрызгала Астариона с ног до головы. Другие отродья, наконец выбрались из печатей.

Шесть своих собратьев Астарион отпустил. Остальных же отправил на встречу с покоем. И бросил посох на пол.

— Вот и всё... После стольких лет… — прошептал он потрясённо и болезненно скривился. — Я… я хочу уйти отсюда. Как можно скорее! Тут всё пропитано смертью, а я хочу вновь ощутить жизнь! И… Шедоухарт, не могла бы ты… окатить меня водой? Иначе меня сейчас стошнит от всей этой крови.

Шедоухарт исполнила его просьбу. Отряхнувшись и нервно взъерошив волосы, Астарион чуть ли не бегом направился к лестнице.

— С-стой, а артефакты? — опомнилась Лив, растерянно осмотревшись на месте побоища.

— Они твои!

— И ты не хочешь осмотреться тут ещё немн…

— Я сказал, что хочу уйти! — сорвавшимся на фальцет голосом огрызнулся Астарион.

— Рубашку-то хоть натяни вместо порванной одежды! — побежав за вампиром, крикнула ему Карлах. — Мне Лив запасную положила. Для тебя, конечно, простовато будет, но не вот так же в город идти! Да остановись ты!

Пока Карлах натягивала на отбивающегося вампира новую рубашку взамен порванного камзола, Лив и Шедоухарт подобрали оружие Касадора: и посох, и короткий меч. Нечего таким вещам валяться тут без присмотра.

— Убери руки, я сам! — огрызнулся вампир, отойдя от Карлах. — Сколько можно копаться?

— Уходим-уходим, не нервничай так, — ответила ему Лив.

Астарион взлетел по лестнице. Но через несколько шагов он встал, как вкопанный. Отряд поспешил его нагнать. И все разом нахмурились.

Впереди их ждали гурцы.

В первый миг Лив подумала, что с охотниками они миром не разойдутся. Но глава племени отметила старания Астариона. И клятвенно пообещала, что племя больше не будет его преследовать.

Наверху в живых не осталось никого из слуг Касадора.

Астарион метнулся через холл к выходу, когда у Лив появилась идея.

— А ты знаешь, где Касадор хранил свои богатства?

Астарион остановился и уставился на неё. Дёрнул губой, но потом задумчиво нахмурился.

— Быть отродьем с деньгами лучше, чем без них. А если сейчас уйдём, богатства достанутся городу. Давай всё присвоим.

— Ушло и разумно. Я за, — поддержала Шедоухарт.

Астарион поколебался, но недолго. Приосанился, с присущим ему изяществом, и осмотрелся.

— Должен признать, эта идея мне нравится.

— И вещей дорогих вокруг много, — потерев руки, добавила Лив. — Думаю, чтобы обчистить весь особняк, понадобятся силы и всего отряда… Сейчас отправлю в лагерь своего фамильяра, — сказала Лив и призвала ворона. — Давай, радость моя, — обратилась она уже к Астариону, — ни в чём себе не отказывай.

***

В апартаменты «Эльфийской песни» все вернулись затемно. И буквально свалились каждый на свою кровать. Завтра нужно будет наведаться в таверну Гильдии и сбыть все драгоценные кубки, вилки, ножики, подносы, цепи и кандалы… Лив надеялась выручить за это хотя бы пару тысяч на покупку новых заклинаний, цены на которые кусались хуже любых вампиров. 

Пока остальные жаловались, что устали выгребать тяжести из дворца, Астарион занял часть апартаментов, где за ширмами стояла большая кадка с водой. И устроил там настоящий ад благовоний. У Лив перехватило дыхание от отшибающего всё и вся аромата бренди, бергамота, сандала и чего-то ещё.

Остальные переглянулись, сморщили носы, но решили не трогать вампира. Едкий запах крови, которым провоняло всё подземелье, въелся в каждого.

«Не представляю, какое отвращение вонь того места должна вызывать у Астариона, — подумала Лив, прислушавшись к плеску воды за ширмой. — И как мне сейчас поступить? Поговорить с ним? Смогла ли я правда его убедить, что так лучше? Он, кажется, близок к очередной истерике… Я просто не хочу его потерять после всего, что было…»

Решив не навязываться, Лив села у камина и стала ждать, когда Астарион закончит с банными процедурами. Но шло время, кто-то открыл окно, чтобы выпустить удушающе сильные ароматы на улицу, а вампир всё не выбирался из кадки. Лив не выдержала и осторожно прошла за ширму. И обомлела, поняв, что Астарион уже целую вечность сидел под водой. Задохнуться он не мог, конечно, но вот теперь Лив начала волноваться за него по-настоящему.

Однако стоило ей подойти к кадке, как вампир вынырнул, расплескав вокруг воду. И испуганно уставился на Лив.

— Ты в порядке? — спросила она, хоть и понимала, что это самый глупый вопрос сейчас. Конечно, не в порядке. — Могу я что-то сделать… для тебя?

Астарион наспех расчесал волосы пальцами и облокотился локтями на края кадки. Лив завороженно уставилась на то, как по его коже катятся капли воды, и не сразу смогла себя одёрнуть. Сейчас не глазеть на него надо, а постараться поддержать. И не задохнуться от благовоний…

«Вот как понять, что у него в очередной раз сдали нервы. По запаху…»

— Я… я всё ещё чувствую… смрад замка, — с отвращением проговорил Астарион. — Запах смерти, трупов, застарелой крови. Вонь отчаяния. Я столько сил всегда прилагал, чтобы отбить от себя этот ужасный запах… А теперь я чувствую его повсюду.

Он скривился, вылил на себя ещё какую-то бутыль с ароматическим маслом (из запасов Джахейры, как заподозрила Лив) и снова ушёл под воду с головой.

«Вонь отчаяния…» — повторила про себя Лив.

Она осмотрелась, не увидела ни полотенца, ни сменной одежды и решила, что хотя бы с этим может сейчас ему помочь. Набросив на ширму полотенца и чистую, красивую одежду, купленную в городе с мыслями об Астарионе, Лив постояла перед кадкой с водой ещё немного, а потом вернулась к камину. 

Невооружённым взглядом было видно, как компаньоны радуются поступку Астариона. Он отказался от силы, устоял перед искушением. Победил в себе тьму, как радостно сказала Карлах. Если бы они не знали, что вампир, чего доброго, пооткусывает им носы за слова похвалы и гордости, то уже качали бы его на руках.

Но правда ли Астарион победил в себе тьму? Лив гадала, что он решит теперь. Конечно, сначала им нужно победить старший мозг, но Лив очень надеялась на будущее после этого. Она справится. Освободится от личинки сама и освободит всех, кого заразили.

И тогда Астарион окончательно потеряет возможность оставаться на солнце. Лив старается не думать, что она украла у него этот шанс, испугавшись ритуала и козней дьяволов. Она ожидала услышать обвинения, но… ведь всё ещё может быть впереди? Останется ли Астарион во Вратах Балдура? Захочет ли видеть рядом Лив? Чем решит заняться? Может ли она просто честно признаться, что хочет остаться рядом с ним? Всё это время Лив не хотела сбивать его, привязывать к себе. Думала, что пока достаточно просто быть рядом и поддерживать, не ожидая взамен… ответных чувств… И что она справится, если он решит идти дальше без неё.

Но кажется, это будет очень трудно сделать.

Правда в том, что ей хочется обнять и удержать его рядом с собой так ужасно, эгоистично сильно, что собственные чувства разрывают ей сердце.

***

Под водой Астарион сидел, закрыв глаза. В темноте. Он пытался как-то уместить в себе все мысли и эмоции, принять всё, что произошло, но только темнота и помогала ему не развалиться на куски. Он не готов вылезти. Он не ожидал, что настолько буквально лицом к лицу столкнётся со своими грехами.

Всё кончено — Касадора больше нет. Но и сам Астарион ничего не получил. Кроме ужаса и отвращения, от которых его вот-вот разорвёт. Слишком много грязи всплыло. О нём самом. Скольких он заманил, обманул, сгубил — и в конце убил взмахом посоха. Чтобы они обрели покой? Да, ему было жаль их. Хотя бы покой они заслужили… Сам бы он, конечно, не думал так, если бы сидел среди тех никчёмных оголодавших отродий. Чтобы положить конец всему, что связывало его с Касадором и рабством? Да. Да… И он точно никогда не забудет несчастных дураков и неудачников, угодивших в клетки в вампирском гнезде.

Как теперь будет смотреть на него Лив? Что увидит в нём? Она не потерпит грязи. Не потому ли она так хотела отговорить его от ритуала? Чтобы он не запачкался ещё больше… Он бы переступил через отродий, но её слова зародили в нём страх. Напомнили, о чём он думал сам, когда решил спросить Рафаила о шрамах. Что он всё на свете готов отдать за силу и то, что ему причитается. Кроме одной дроу.

Но что толку развалиться на части теперь? Сохранить бы хоть что-то… незапятнанным, чтобы всё так же бессовестно пользоваться добротой Лив…

Зло приложившись лбом об стену кадки, Астарион вынырнул. И увидел перед собой Лив. И испугался, совершенно не ожидая, что уже так скоро придётся посмотреть ей в глаза. Но сразу же нырнуть в кадку он себе тоже не позволил.

— Ты в порядке? — спросила Лив встревоженным и нежным голоском. — Могу я что-то сделать… для тебя?

Выругавшись про себя, Астарион наспех расчесал волосы пальцами и облокотился локтями на края кадки.

«Даже после всего, что ты узнала, ты всё ещё пожираешь меня взглядом? Так хочешь меня?»

От этой мысли по спине пробежали мурашки. Возможно, он немного преувеличил… впечатлительность Лив и… строгость её морального компаса?  

Боги, где бы он был, если бы она его не хотела?

Но ему нужно чуть больше времени, чтобы… собраться… и выйти к ней.

Однако в ответ на своё искреннее волнение Лив заслужила искренность и от него.

— Я… я всё ещё чувствую… смрад замка, — с отвращением признался Астарион. — Запах смерти, трупов, застарелой крови. Вонь отчаяния. Я столько сил всегда прилагал, чтобы отбить от себя этот ужасный запах… А теперь я чувствую его повсюду.

«Будто он никогда не покинет меня».

Он скривился, вылил на себя ещё одну бутыль с ароматическим маслом, одолженную у кого-то из спутников, и снова ушёл под воду с головой.

Впереди его ждёт тьма и жизнь простого отродья. Он вновь будет слаб. Не сможет не то что искупаться в реке, а сунуть в неё ногу или даже палец без того, чтобы не обжечься. Придётся вновь обманом и уловками добывать разрешение войти в чей-то дом. А будет ли у него собственный? Снова прятаться от солнца. И лишь потому, что Лив смогла его остановить, убедить… Она показала ему, каким она его видит. Боги, не может он быть настолько хорош, дурочка Лив! От этого больно. Настолько, что хочется превзойти всё, что она уже видела. Быть лучше. Быть настоящим. Только придётся… как-то без солнца… сверкать. Точно горе золотых монет в свете канделябров… Нет, золото прекрасно, но алмаз, на который падает свет, ещё прекраснее. И почему, чёрт побери, ему не быть таким алмазом, чьи грани сияют искрами света? Солнечный свет для этого не обязателен…

Никто больше не сможет навязать ему свою волю, не сможет приказать, не сможет заставить делать нечто, совершенно ему противное. Астарион умеет выживать, умеет очаровывать, умеет извлекать выгоду и манипулировать. И Лив прекрасно знает, какой он. Но её это устраивает. Может быть, она даже больше него самого принимает то, какой он есть.

Выбравшись из кадки с остывшей водой, Астарион заметил на ширме полотенца и одежду, которую он точно туда не вешал. На вещах остался лёгкий запах Лив. Он невольно улыбнулся. Что ж, на его вкус, пожалуй, не слишком роскошно, но… Лив по-прежнему заботится о нём. Она всё ещё выбирает его.

«Светло-кофейный, бледно-голубой и золотой… Лив правда думает, что мне к лицу эти цвета? Хм-м-м… Сама она в последнее время носит кофейный жакет похожего фасона… Ну хорошо… так и быть… Уговорила… опять».

***

Лив вздохнула, смотря на пламя в камине. Напряжение после сражения отступило, уступив место усталости и опустошённости. Потрескивание дров успокаивало, пламя гипнотизировало, но встать с мягкого пуфика и дойти до кровати сил не осталось.

Но когда за спиной вдруг раздался голос Астариона, который произнёс, что ему, пожалуй, пора снова привыкать жить в тенях, Лив чуть не свалилась с пуфика. И когда он подкрался? И как она не заметила?.. Яркий запах благовоний всё ещё укутывал вампира.

Удивительно, но Астарион надел то, что Лив оставила для него на ширме. Кожаный жакет сидел на нём отлично. Отблески огня играли на застёжках и золотой вышивке. Золотом светились и глаза Астариона. Очень грустные и серьёзные глаза.

Лив встала и посмотрела на него, пытаясь понять, как он себя чувствует. И что собирается ей сказать.

— Спишь, радость моя? Прямо здесь? — усмехнулся он, чуть наклонившись.

— Медитирую… в своём роде… Ты… хотел поговорить о том… что произошло… под дворцом? — подбирая каждое слово и одновременно чувствуя, что сердце бьётся всё быстрее и сжимается от страха, спросила Лив.

«Всё же я сделала это. Встала между ним и солнцем. Удивительно, что сейчас он так спокоен. Неужели совсем разбит?»

— «Хочу поговорить» — слишком громко сказано, — криво усмехнулся Астарион и сощурился, смотря на Лив. Словно в чём-то её подозревал или, может быть, хотел обвинить. — По правде я даже не полностью всё уложил в голове. И чувства у меня смешанные. Даже кажется, что ты меня провела каким-то образом, решив, что я не справлюсь с силой, которую даёт ритуал, — указав на неё пальцем, ехидно протянул Астарион. — И мне не нравится, из чего пришлось выбирать. Но я всё же верю, что ты хотела мне добра. Не все наши желания сбываются… — цокнув языком, заметил он и глянул в сторону.

— И ты… смиришься с тем, что не сможешь быть на солнце? — тихо спросила Лив.

Он повернулся и пронзительно взглянул на неё, Лив захотелось втянуть шею в плечи. И извиниться, просто на всякий случай.

— У меня нет выбора, — глухо ответил Астарион. — Конечно, пока ещё остаётся личинка. Но если рискну как-то её сохранить, то так и буду ждать, когда же всё выйдет из-под контроля. Нет, отрастить щупальца после всего, чем пришлось пожертвовать, я не хочу. А потому… — он вздохнул и перевёл взгляд на потолок. — Возможно, никогда больше не видеть солнца — это просто цена свободы. А мне пора заново оценить, чего я хочу. По-настоящему хочу.

Лив даже ушам не поверила, настолько и печально, и серьёзно, и зрело это прозвучало. Она точно с Астарионом говорит?

— Если честно, я не думала, что ты так… быстро откажешься от своей идеи, — призналась Лив. — Ты был совсем другим в том ритуальном зале.

— Был, — невесело усмехнулся он. — И всё готов был отдать за силу и за свободу, которую обещал ритуал. Я не мог думать ни о чём другом.

— Так почему же ты остановился?

— Я… просто вспомнил дурацкую сказочку Уилла. О том, что дьявол забирает всё. Не что-то, но самое ценное. И не захотел рисковать.

Он наградил Лив настолько пронзительным взглядом, что по коже у неё забегали мурашки.

«И о чём же он?»

Астарион же встрепенулся, будто что-то решил или на что-то решился.

— Я бы хотел кое-что тебе показать. Здесь недалеко, — позвал он.

Лив согласилась без расспросов, чувствуя, что начинает волноваться всё сильнее. Но голова у неё окончательно опустела. Будь, что будет.