– Анна, открой дверь…?
Эльза прерывисто вдохнула, стоя перед дверью в комнату сестры. Только на выдохе она поняла, что её тело было напряжено как струна всё это время. За дверью по-прежнему царила тишина. Девушка неуверенно поднесла руку к дверной ручке. Ладонь неосознанно сжалась, ещё не достигнув её поверхности, но королева одёрнула себя.
«В конце концов, я имею право знать, что с ней происходит. После коронации прошло всего несколько дней, а она так изменилась. И Кристофф у нас больше не появляется. Надо бы послать за ним. – Так убеждала себя девушка, пока решительно бралась за дверную ручку и поворачивала её».
Медленно открыв дверь, Эльза так же не торопясь молча вошла внутрь, осматриваясь. Анна сидела на широком подоконнике комнаты, обхватив руками колени, подтянутые к груди и, отвернув голову от двери, смотрела в окно. Эльза незаметно закусила нижнюю губу. Девушка была призраком прежней Анны, внешней оболочкой, кем угодно, только не её веселой, неунывающей сестрой. Тихо вздохнув, Эльза двинулась в её сторону. Анна не шевелилась. Эльзе пришло в голову, что, даже затруби она сейчас в горн, Анна не шелохнётся и это пугало.
«Что с ней? Неужели мой уход так подействовал на неё? Но ведь теперь я здесь, ворота открыты, и я могу хоть каждый день закатывать праздники только, чтобы развеселить её. Тогда в чём же дело?»
Эльза подошла практически вплотную. Она чувствовала исходящие от сестры тепло и… безысходность. Очень аккуратно, неосознанно задержав дыхание, Эльза положила Анне на плечо руку. Та повернула голову, но, прежде чем Эльза успела отметить выражение её лица, уткнулась носом в колени.
– Что с тобой? Что тебя огорчает?
Анна несколько секунд молчала и не двигалась. Эльза уже думала, что е проигнорируют, как тут Анна подняла голову и повернулась к ошеломлённой сестре.
– Это Ханс.
Королева поражённо моргнула.
– Что – Ханс? – спросила она. Это всё, что она могла сказать в данной ситуации. Ханс оказался подлым алчущим власти предателем, обманувшем её сестру, но Эльзе казалось, что та справилась, и Кристофф сыграл в этом не последнюю роль.
«Вспомнить только, как она врезала ему по лицу. Так почему же она убивается?»
Анна смотрела на сестру большими карими глазами, в которых плескалось столько боли и отчаяния, что Эльза тут же мысленно стала перебирать в памяти все последние события вкупе со всеми самыми ужасными вещами, которые могут вызвать такое отчаяние и боль. Но то, что она услышала секунду спустя, заставило королеву немного пошатнуться. Совсем чуть-чуть, но и это уже было дырой в щите самообладания «Молчи, терпи, от всех укрой. Ты – королева и веди себя соответственно». Рядом раздался еле слышный горький шёпот:
– Я, кажется, всё равно его люблю…
Эльза не представляла, что ей делать. Она не знала, как ей реагировать, что предпринять, чем утешить. Из Анны как будто выкачали всю радость, всю жизнь. Пораздумав, она сделала то единственное, что пришло ей в голову – послала разыскать Кристоффа.
Анна чувствовала себя призраком. Она ощущала, как это неожиданное, нежелательное, горькое чувство разъедает в ней дыру изнутри. Дыра росла, и только Ханс мог её заполнить, но…
«Ах, Анна, если б тебя ещё кто-то любил!»
Девушка почувствовала, как ногти впиваются в ладонь. Она знала, что её любили. Эльза любила. И Кристофф любил. Но она…
Перед глазами живо всплыла картинка: вот она дарит Кристоффу обещанные сани, он смущается и она, поддаваясь какому-то внезапному, по ощущениям, дружескому порыву, целует его в щёку. Кристофф тут же краснеет, косится на неё, оборачивается и тут Анна с откуда-то взявшимся страхом понимает, что теперь уже он хочет её поцеловать. Делая над собой усилие, она медленно отстраняется, видя, как счастливая улыбка сползает с лица юноши. Анна дружески хлопает его по руке. Тогда мысли о Хансе только начинают закрадываться в её голову.
Анна прекрасно понимает, что Ханс – предатель, что он не любил её, а только жаждал власти. Что он женился бы на Эльзе, будь у него такая возможность, и тогда жизнь королевы вскоре обязательно трагически оборвалась бы. Это немного отрезвляет, но невольные мысли о том дне – первом и последнем, – который они провели вместе, раз за разом всплывают в памяти. «Любовь открыла дверь» – так они, кажется, говорили тогда. Только вот Анне вскоре пришлось признать, что дверь открыта была только ей одной.
Эльза сидела в зале для приёмов, на своём, предназначенном для королевы, месте, и ломала голову: чем Анна заслужила такие мучения? Да, Ханс красив, да, он был мил и галантен с ней в тот день, когда Анна пришла объявлять о помолвке, но ведь потом… Он предал Анну. Предал то чувство, которое так и осталось с ней: загнивать и разъедать изнутри.
Кристофф, всё то время, что Эльза видела его, смотрел на Анну так, словно она была центром его Вселенной. Может быть, его любви хватит для того, чтобы залечить разбитое сердце и обрести счастье? Ведь Анна, оторванная почти всю жизнь от сестры, которую так любила, и так уже порядочно настрадалась и ощутила все краски одиночества.
Кристофф, озадаченно почесывая светловолосую голову, вскоре появился в том же зале и недоумённо поинтересовался, зачем его позвали.
– Поговорить, – было ему ответом, но мало что объясняло.
– О чём поговорить?
Эльза встала и пошла Кристоффу навстречу.
– О тебе. Об Анне. Она страдает, и, думаю, в этой ситуации есть только три человека, которые хоть как-то смогли бы ей помочь: это Ханс, – при этом имени лицо Кристоффа исказилось, – я и ты. Я прикажу подать чай, а затем мы побеседуем. И, предвещая твой вопрос, Анна к нам не присоединится. – Ничего больше не сказав, Эльза прошла мимо, направляясь в столовую. Кристофф последовал за ней.
Эльза внимательно выслушала всё, что Кристофф рассказал ей о себе и о том, что происходило после того, как он встретил Анну.
«Он и правда её любит. В таком случае, они должны видеться чаще. Я не дам Анне сидеть взаперти и упиваться своим горем. Тогда…»
– С этого дня ты будешь жить здесь, – возвестила Эльза, поставив изысканную фарфоровую чашечку на блюдце. Фарфор звякнул в воцарившейся тишине. – Можешь не считать это королевским приказом, но, в любом случае, возражения не принимаются.
Анна не выходила из своей комнаты. Она увядала на глазах. Комнату проветривали только слуги, приносившие еду, которую принцесса тоже почти всегда игнорировала. Девушка понимала, что так не может больше продолжаться, что это не приведёт ни к чему хорошему – она только сама себя погубит, – что нужно любой ценой отвлечься, но всё, на что она была способна – это менять своё местоположение в комнате: кровать, стул, подоконник, иногда пол и так по кругу и тут… внезапно что-то изменилось.
В коридоре начали слышаться постоянные шаги, кто-то что-то таскал, переговаривался, командовал. Голоса были знакомые, но Анна не могла их различить, не могла прислушаться. Звучащий в голове навязчивый голос тут же начинал твердить: «Ах, Анна, если б тебя ещё кто-то любил!» и все зародыши изменений увядали.
Но вот однажды дверь в её комнату открылась (Анна не запиралась. Зачем? Ей хватило закрытых дверей на всю оставшуюся жизнь.), и на пороге застыл Кристофф. Анна, сделав над собой титаническое усилие, командуя в голове: «Выйди из меланхолии! Давай же! Ну!» и стараясь изо всех заглушить эту треклятую фразу Ханса, разбившую ей сердце, повернула к нему голову и попыталась улыбнуться.
– Кристофф, – выдохнула она, чувствуя, как по телу разливается тепло, а в голосе прозвучало облегчение.
Юноша тут же подбежал к ней и обнял. Анна неожиданно для себя поняла, что плачет. Плачет и та тяжесть, ставшая такой привычной и казавшаяся такой неподъёмной, потихоньку отпускает её.
– Тише-тише, всё хорошо. Он – гад, знаю, он тебя недостоин. Это пройдёт. Пройдёт, – бормотал Кристофф, с трудом отдавая себе отчёт в том, что говорит сейчас. Главное – быть рядом. И он всегда будет с Анной, чтобы ни случилось, даже если она никогда не полюбит его так, как он её.
Когда первый приступ слёз прошёл, Анна подняла заплаканное лицо и улыбнулась. И в этой улыбке уже можно было отследить какой-то намёк на счастье.
Пусть её любовь оказалась несчастной, пусть боль в сердце всё ещё не утихла и вряд ли пройдёт совсем так уж скоро, но у неё есть любимая сестра и Кристофф, который любит её просто за то, что это она, и всегда будет рядом. Анна вздохнула. Да, Кристофф замечательный и она очень тепло к нему относилась, но она не любила его так, как Ханса.
Она не любила его. Но как бы хотелось.