Контактная коррозия

— Это было обязательно, Вэньцзе? 

Сектор не ответила, тщательно смывая кровь и пятна с кожи. Бесполезное занятие — работа в мастерской, кажется, навсегда обрекла её на грязь под ногтями, как бы коротко она их не стригла. Остатки колодезной воды судорогой свели пальцы — она потратила целое ведро, чтобы держать «клиента» в сознании. 

Сайракс прислонилась рядом, молчаливой настойчивостью требуя ответ. 

— Нет. — Сектор, удовлетворённая результатом, насухо вытерла руки, поправила рукава и обернулась к «заданию». Немного неаккуратно, но она спешила. — Пойдём, нужно убраться отсюда до рассвета.

— То есть, ты просто ускорила процесс? — Сайракс изобразила кавычки в воздухе. Сектор питала слабость к её драматизму, когда он был уместен.

— Форсировала получение результата. Ты же знаешь, как я не люблю отлучаться из мастерской во время экспериментов. Эти криворукие идиоты обязательно что-нибудь испортят. 

Сайракс продолжала упорно не смотреть на тело. В своё оправдание Сектор могла сказать, что в спешке начать и побыстрее закончить задание она забыла прихватить свой «болтливый» чемоданчик с инструментами. Но и без него Сектор знала, как добыть интересующую клан информацию. 

Она поймала локоть Сайракс в темноте, потянула к выходу. Затворившаяся дверь отрезала от них стойкий запах крови. Воздух, густой и тёплый, как парное молоко, обдал их лица духотой месяца петуха. Только к рассвету тяжесть спадёт, давая понять, что осень уже вступила в свои права. 

Сектор почувствовала, как рядом полной грудью вдохнула Сайракс, прижавшись ещё ближе. Тепло её тела знакомой дрожью отозвалось в мышцах.

— Знаешь, Диике, — Вэньцзе отступила от их позывных, переходя на заговорщический шёпот, — у нас есть немного свободного времени, чтобы заглянуть на рынок перед возвращением домой. 

Её имя, непривычное к произношению, до сих пор выходило слишком звучным, как перезвон бубенцов. Ей нравилось, как оно соскальзывало с языка, чтобы веским звуком повиснуть между ними. 

— Я уверена старик Бао с раннего утра будет продавать засахаренный кумкват, — Вэньцзе знала, чем можно амортизировать раздосадованность Диике. 

— Чур, ты покупаешь. Господин Бао любит тебя больше и всегда делает скидку. 

Вэньцзе смолчала: это не потому, что она нравилась ему больше, а потому, что старшее поколение предвзято относилось к чужакам, даже если они носили форму Лин Куэй. 

— Отправляемся. — Сектор ещё раз внимательно огляделась по сторонам. — Не будем давать повода задержать нас. 

Отчёт о миссии она напишет по дороге, умолчав об отклонении от маршрута — о чём Би Хань не знает, ему не повредит.

— Это нечестно.

Вэньцзе утёрла текущую из носа кровь и тут же сплюнула набившийся в рот песок. Скривилась — песчинки поскрипывали на зубах.

— Это преимущество, — оскалился Би Хань. Со рта его клубами вырывался пар, и такой же подымался от ладоней, чьё стылое прикосновение она чувствовала до сих пор. — Жизнь никогда не будет честной, и либо ты достаточно сильна, чтобы брать то, что тебе положено, либо глотаешь пыль в конце гонки. 

Вэньцзе бесцельно сжала-разжала пальцы. Грязь забилась глубже под ногти. Холодные би ханевские пальцы хотелось приложить к саднящей переносице пока отёк окончательно не лишил её способности дышать. 

— Я тебя услышала. 

Она сощерилась в ответ. Сгребла песок в кулак и метнула его вперёд себя, прикрыв глаза. Месиво из их тел повалилось на ринг, и драка переросла в суетливую подростковую возню. 

Когда они разошлись по разные стороны, Вэньцзе была не единственной, кто вытряхивал сор из одежды.

Мать не взяла фамилию мужа, отец не настаивал. Вэньцзе не использовала фамилию вообще, будто в клане, где её знает каждая собака, это бы помогло избежать сравнения с родителями. 

Все ожидали, что она пойдёт по стопам кого-то из семьи. Вэньцзе называла это суррогатом свободы: выбирай, но только из предложенных вариантов. В ней была упёртость матери и сообразительность отца — она урезала сон до пяти часов в сутки и утроила усилия, превращая любую неудачу в топливо для прогресса. 

Тренировки с матерью, которая требовала от неё больше, чем от остальных; стажировка у отца, возлагавшего на неё свои надежды; спарринги с одногодками, ведущими себя хуже, чем невоспитанные дети. Вэньцзе просыпалась, трудилась до кровавых мозолей, приходила домой, вырубалась, иногда не успев раздеться — и так по кругу, каждое утро перезапуская цикл. Если она травмировала руки во время утренних занятий, то после полудня в мастерской зубрила схемы. В какой-то момент сверстники прекратили представлять хоть какую-то угрозу, и на поле она стала сходиться только с сыновьями грандмастера — родными и приёмным. 

С трудом научившись беречь руки на тренировках с матерью, Вэньцзе снова пришлось лечить пальцы — чаще от обморожения, чем от ожогов. Би Хань не брезговал контактным боем — и ей докучала мысль: всякая ли интеракция с ним ощущается как долгая яркая мерзлота. Вэньцзе спроектировала перчатки для экстремальных температур по собственному эскизу и больше не беспокоилась об обжигающих касаниях льда или жгучих ласках пламени. 

Томаш, безобразно отставая от темпа братьев, решил обратиться к Старшей Арканистке для обучения практической магии. Вэньцзе, всего добивавшаяся своими потом и кровью, пренебрежительно обходила его стороной. Куай Лян же вкладывал в слово «тренировка» заложенный в него смысл и всё меньше и меньше искал спаррингов с ней; и, когда Вэньцзе остановила на минуту свой бешеный бег, чтобы оглядеться, то рядом оказался только Би Хань — или, может, она сама по инерции продолжала держаться его.

Когда Би Хань вернулся единственным выжившим, хотя уходил на миссию с отцом, Сектор не потребовался очевидный ответ на вопрос, откуда на его броне следы от вгрызшегося в неё льда. Она забрала её и спрятала в самый тёмный угол, но не решилась избавиться — это предостережение и угроза, и если с Би Ханем ей станет не по пути, она обнажит этот секрет, как нагноившуюся рану. 

Грандмастер умер, да здравствует грандмастер!

Би Хань подхватил бразды правления, а Куай Ляна объявили его правой рукой. Сектор назначили левой — и Би Хань считал, что им необязательно знать, что они исполняют порознь друг от друга.

Куай Ляна с братом связала одна кровь, но Сектор останется верна грандмастеру, пока он верен идее, которую они разделили на двоих. Пока Би Хань придерживался плана, она будет на его стороне. 

Сектор кровь из носу была нужна свежая кровь — последние старожилы из отряда, перешедшего ей в управление от её матери, собирались на заслуженную пенсию, и ей надоело клянчить бойцов из чужих команд.

Вэньцзе сквозь пальцы смотрела на остальных претендентов — решение о фаворитизме новенькой было принято задолго до объявления окончательного результата вступительного испытания. Она хотела её к себе. И новенькая оправдала её ожидания. 

Ещё две боевые единицы, которые не разочаровали Вэньцзе — сопутствующий успех. Все они станут полезными комплектующими клана.

Отец любил повторять, принимая и проверяя заказы: «Всегда важно самому взглянуть на то, с чем тебе предстоит работать, А-Цзе». Его часто можно было застать копающимся в мастерской по уши в деталях. 

Приветственной речи новички не дождались — Вэньцзе предпочитала оценивать материал тех, с кем ей предстоит работать, в драке. 

Это, в общем-то, было быстро — как может быть только в постели с мальчишкой, который голую женщину видел разве что на фотографии. Один из парней решил напасть в лоб, и тут же получил по этому самому лбу с кулака. Второй продержался на десяток секунд дольше, чтобы уклониться от удара, но завалиться от подсечки и укатиться, пока Сектор не оттоптала ему голову. 

Девчонка была достаточно быстрой, чтобы избегать ударов, и достаточно умной, чтобы не подпускать Сектор ближе расстояния вытянутой руки; но и дать отпор она не могла по той же причине. 

Вэньцзе с интересом следила за её лицом — пухлощёким и бесхитростным. Она била туда, куда был направлен её взгляд и отступала туда, куда вело её тело. Она была самой юной — и самой интересной будущей составляющей Лин Куэй. 

Вэньцзе победила её бесчестным приёмом: позволила глазам зафиксироваться на точке позади противницы и замерла в безобидной стойке. И, когда та, конечно же, оглянулась, Вэньцзе щёлкнула её по носу — больше обидно, чем больно.  

— Правило первое: это не глупо, если это работает. — Сектор беззаботно пожала плечами, пока новички возвращались в строй. — Надеюсь, вы вынесли хоть что-нибудь из тренировки. 

Парни стыдливо спрятали взгляд; девчонка уставилась исподлобья. 

— Все ваши тренировки будут… таким? — Вэньцзе пришлось напрячься, чтобы с первой попытки разобрать чудовищный акцент. Возможно, в Заки обучали хороших воинов, но точно пренебрегали уроками фонетики.

— Нет, цыпа, — она по достоинству оценила канареечного цвета тунику, — дальше будет только хуже. 

Вэньцзе чувствовала провожающий её взгляд как точку прицела меж лопаток.

Кличку новенькая заработала в тот же день: желторотая Диике.

Они и правда были как птенцы, и Сектор старательно вкладывала в них навыки; а если они не хотели усваиваться, то утрамбовывала их кулаками на плацу. 

Как их инструктор, Сектор не могла звать их третий, второй, первая — она пыталась, но сначала Тай и Фэнь подрались за место второго, потом налетели на Диике, и она обваляла их в пыли, а после им влетело от Сектор за подрыв дисциплины в команде. 

Четвёртым стал Джихао с недавно расформированного отряда, и он сразу начал ставить под сомнение главенство Вэньцзе, хотя к своим сорока не заработал ничего, кроме выбитого резца. Сектор думала выбить с другой стороны для симметрии, но потом милосердно сломала безымянный палец в нескольких местах — на продуктивности это никак не должно было сказаться, зато уняло непомерное нахальство. 

Вэньцзе не нанималась быть нянькой, но ощутила себя таковой. 

Тай бил сильно, но не минуты не задумывался перед этим, и Сектор постоянно использовала инерцию против него. Фэнь, наоборот, думал слишком много, и Сектор отправляла его простой подсечкой жевать песок. Джихао рассчитывал на свой опыт, и Сектор не давала ему ни минуты на передышку, раз за разом доказывая, что свой позывной она носит не по наследству, но по праву. 

Диике была самой проблемной из них, и Сектор трепала, ломала, гнула её со всей неравнодушной изощрённостью. Сектор покровительствовала ей, и, вероятно, никто не был бы благодарен за такую заботу, но Диике впитывала всё, что хотела дать ей Вэньцзе, с ненасытностью пересушенной почвы, на которую пролился дождь. 

Вэньцзе не скупилась на обучении, но считала, что самый лучший способ приобрести опыт, это выпнуть их из гнезда. Диике отлично справлялась с координированием. Джихао был хорош в тактике. Тай кулаками мог пробить им путь. Фэнь предусматривал немало вариантов развития событий. 

А ещё он болтал слишком много глупостей.

— Тебе не кажется, что Джихао флиртует с госпожой Вэньцзе?

Диике проскользила взглядом через саму Вэньцзе, неслышно скрестившую руки у него за спиной, и Вэньцзе увидела, как сощурились её глаза в смехе, но с губ не слетело ни звука. 

— Возможно, он не в её вкусе, — дипломатично ответила Диике. 

— Может они скрываются. Или гордость не позволяет ей принять ухаживания того, кто слабее. Или — ставлю сотку на это — он собирается бросить вызов грандмастеру, чтобы побороться за её внимание.

Вэньцзе считала, что она и так уделяла всем достаточно много своего личного времени. 

— А может ему следовало пригласить меня на ужин вместо того, чтобы оспаривать приказы. — Фэнь комично вздрогнул и уставился на Вэньцзе, как кролик на удава. — Но вот я здесь, а не в ресторане, и почему-то не вижу тренировки — только если ты не качаешь язык. 

Фэню хватило ума стыдливо потупиться. 

— Раз у тебя достаточно сил выдумывать небылицы, то, пожалуй, тридцать кругов по пересечённой местности немного поумерят твой пыл. 

Вэньцзе по упрямому лицу Фэня видела, что он не отказался от идеи сосватать её и Джихао, и ей хотелось поскорее его разочаровать. 

— Я даже не хочу спрашивать, как долго этот бред квасился у него в голове. 

Вэньцзе встала плечом к плечу с Диике, уперев взгляд в борющихся Тая и Джихао. От неё всегда пахло клейкой луговой травой с тонкими нотками медовника, и Вэньцзе искала этот запах на себе после контактного боя. 

— Всё-таки не в вашем вкусе? — Диике лукаво подтолкнула её плечом.

— Никто из них, — честно ответила Вэньцзе. — Поцелуй со змеёй предпочтительнее. 

Джихао опрокинул Тая на лопатки, и Диике вышла ему навстречу новым противником. Вэньцзе поднесла рукав к лицу, полной грудью глотнув зацепившийся за ткань аромат.

Слухи ползли такие явные, что дошли даже до грандмастера. Би Ханю не нужны были оправдание, чтобы появиться на их тренировке. Как большая кошка, которая обходила свои владения, и Сектор видела это нестерпимое желание поточить когти и зубы, чтобы пометить территорию. 

Би Хань был грубым любовником, она ещё хуже: им не понравилось. Они вернулись на тренировочное поле, потому что не было разницы между их дракой и сексом, кроме как в количестве одежды. 

Интимная близость для Вэньцзе не означала близость духовную. Суждение Би Ханя не учитывалось, потому что оно было от лица мужчины, а не грандмастера, а значит — пренебрегалось, потому что они никогда не обещали друг другу ничего больше, чем разрядка.

Вэньцзе закрыла глаза на очередной побег Диике — она была бы разочарована, не случись его — и, приведя себя в порядок после часа валяния в слякоти, спустилась в деревню, ступая след в след по подтаявшей грязи. Ребячески сорванная веточка цветущей сливы легла в центр стола между дожидающихся блюд. Диике не приступала к еде, пока Вэньцзе не взяла в руки палочки. 

Тени от заходящего солнца длинными мазками легли на скатерть, пар клубился над чашкой, о которую Вэньцзе грела руки. Зима в этом году была мягкой, но Диике, привычная к изматывающей засухе, куталась в несколько слоёв и прятала нос в меховую подкладку, изредка высовываясь, чтобы понюхать соцветия. 

Когда Вэньцзе почти прикончила шэн пуэр, Диике протянула ей домик из ладоней. Раскрыла, как лепестки. По коже нерасторопно ползала тигровая пчела. Вэньцзе приподняла брови в интересе, Диике кивнула в сторону цветков на веточке. Мохнатое насекомое забралось повыше, и Диике вытянула указательный палец с пчелой на крае фаланги. 

Вэньцзе знала, что сейчас будет, и всё равно позволила этому случиться — пусть послужит уроком. 

Когда жало впилось в палец, Диике мотнула рукой так, что опрокинула чайник. Остатки заварки перемешались с осколками, крупными черепками разлетевшимися по полу. Пчела издохла почти в тот же миг, как Диике сжала руку в кулак, ещё глубже загоняя зазубренное острие под кожу. Впрочем, даже без этого, попытавшись улететь, пчела бы потеряла часть органов и кончилась через пару минут. 

Вэньцзе перехватила ладонь Диике двумя руками, разжала кулак, салфеткой стёрла остатки насекомого с кожи. Палец покраснел и опух, и Вэньцзе невооружённым глазом видела торчащее основание жала. Она склонилась и взяла палец в рот. И служка, убирающая пол, тактично отвернулась от них; и посетители сделали вид, будто это естественно; только Диике замерла, пригвождённая взглядом Вэньцзе, не зная, вырваться или поддаться. 

Это не заняло и десяти секунд — Вэньцзе оторвалась, раскрыла салфетку и сплюнула слюну, кровь, яд и жало, перемешанные в неоднородный ком. Рот требовалось промыть.

— Повторите, — она щёлкнула и указала на чашку. 

О смерти пчелы Диике переживала больше, чем о том, что завтра будет не в состоянии продолжать тренировку. Хорошо, что её сострадание распространялось на животных значительнее, чем на людей. 

Вэньцзе снова перехватила руку Диике, и она в ответ легонько сжала её пальцы, как пёрышком коснулась. Вэньцзе не собиралась быть милосердной — это было ещё одним уроком. 

— Ей всё равно не суждено было выжить — на морозе, так далеко от улья. 

— Жалить было необязательно. 

— Ты применяешь человеческие принципы на глупую букашку. 

Вэньцзе встала после глотка чая, не заинтересованная в продолжении. Солнце скрылось за кромкой леса, и робкие лучи пытались пробиться сквозь деревья. 

— Пойдём, скоро станет совсем темно. 

Диике зябко растёрла плечи голыми ладонями, и Вэньцзе отдала свои перчатки. Слива, припорошённая снегом, стояла у них на пути. Вэньцзе постучала по стволу — часть снега обвалилась прямо им на головы. Диике возмущённо мотнулась, дреды хлестнули её по лицу. 

— В августе вернёмся за сливами. 

— Разве это не чья-то собственность?

Вэньцзе фыркнула, продолжив путь. 

— Кто нам запретит? 

Би Хань из вежливости предложил присоединиться к отряду, устраивающему «рэкет» на чайную. Вэньцзе — предсказуемо — отказалась. 

Когда они уходили, Томаш махнул рукой: я передам привет госпоже Бо. Вэньцзе мысленно пожелала ему собрать своим телом все ступеньки, когда его спустят с лестницы. Она не сомневалась в том, что мать на полевой работе не растеряла навыков. Слишком хорошо её тело помнило ежедневные издевательства, по ошибке прозванные тренировками. 

В их последнюю схватку мать сказала: я стала слишком старой, пора уступить дорогу молодёжи — и ушла из клана в деревню греть уши и снабжать грандмастера информацией. Вэньцзе, которой вытерли все уголки арены, не простила ей этого. 

Она единожды пришла поговорить, и это переросло в грызню кошки с собакой — Вэньцзе считала трусостью мирную жизнь, а мать считала её неразумным ребёнком. Бить посуду они обе считали выше своего достоинства. 

Отец разрывался между женой и дочерью и пытался их примирить, но легче научить рыбу летать, чем переубедить их — твердолобием Вэньцзе тоже пошла в мать. Отец очень любил мать, а Вэньцзе любила саму концепцию их любви, но, как будто, стала лишней в этой идее когда повзрослела. 

В последние годы перед смертью на отце почти постоянно держался стойкий запах табака, которым её мать забивала папиросы. После его смерти куревом несло уже от Вэньцзе.

Она поймала себя за потрошением сигареты, когда Диике коснулась её плеча. 

— Разве ты не хочешь увидеться со своей gna?

Рассеянный ум и беспокойные руки сделали её неосторожной в выборе колких слов. 

— Хочешь познавательную аксиому? Собаке положено охранять дом, а не ловить мышей — так заведено. 

Диике потребовалось немного больше времени, чтобы расшифровать «не суй нос не в своё дело» и ещё столько же, чтобы подобрать ответную идиому. 

— Я тоже так могу: собака лает, от собаки слышит.

Вэньцзе от неожиданности рассмеялась. Подвинулась, уступая место рядом. 

— Что? — пожала плечами Диике. Её оголённое предплечье коснулось предплечья Вэньцзе — кофе с молоком. — Я много читала с тех пор, как выбрала служить Лин Куэй. 

Сектор знала, что ничего она не выбирала — Лин Куэй не даёт такого шанса, только обязывает. Впрочем, ей шло быть по одну сторону с Вэньцзе.

— Как ты оказалась так далеко от дома? 

У каждого была история. Би Ханя она привела к паррициду; Томаш оказался приёмышем в клане, причастном к его сиротству; Куай Лян был слеп и глух, огороженный отравляющей опекой старшего брата. А Вэньцзе сделала вывод: нет ничего более жалкого, чем человек, поглощённый своими страстями. 

Диике, хотя бы, было аппетитно слушать. Она медлила перед каждым словом, буквы перекатывались на языке, как кислые ягоды, а голос лился горным ручьём. 

— Моё имя буквально значит «воинская сила», причём ai baaba использовал мужской вариант арабицы, потому что решил, что, раз до этого родилось три сына, то и четвёртый тоже будет мальчик. А получилась я. 

— Неплохо получилась, — обронила Вэньцзе с изяществом бронепоезда с отказавшими тормозами, — мама захотела, папа постарался. 

Диике хохотнула, и этот смех вибрацией зазвучал внутри, как будто кости Вэньцзе вынули и превратили в музыку ветра. 

— Разве ты не желанный ребёнок в семье?

Разговор снова сошёл с рельс допустимой темы. Вэньцзе не понравилось: то, что она могла позволить залезть себе в штаны не значит, что она позволит залезть ещё и в свою душу. Она могла предложить только физическую близость, а не комплекс взаимодействий с брошюры по романтическому времяпровождению состоящих из поцелуя на пятом свидании и женитьбы после секса. 

И точно никакого знакомства с родителями.

— Не думаю, что тебя это касается.

Вэньцзе превратила игру слов в игру прикосновений, и, как на любой тренировке, дала возможность отдалиться — или сократить дистанцию. Диике приблизилась: достаточно, чтобы без труда подсчитать её ресницы — и Вэньцзе посчитала это за согласие. 

Иногда в клан наведывались визитёры по согласованию с грандмастером. Обычно тише воды и ниже травы, и Вэньцзе узнавала об их приходе только от сплетничающих соклановцев или сующего нос не в свои дела Фэня, если это, конечно, были не специалисты, приглашённые по её душу для обмена опытом. 

Чужачку она заметила сразу, не могла не заметить вызывающий оттенок красного, когда как Сектор считала, что этот цвет закреплён за ней одной. 

— Мне не нравится. 

— Тебе ничего не нравится, Би Хань, — Вэньцзе щёлкнула суставами, провожая взглядом девчонку. — Поплачь об этом после того, как выбьешь из неё всё дерьмо на тренировке. 

— Ты, кажется, забываешься, — пророкотал он в ответ с предупреждением в голосе. — Полагаю, совместный спарринг напомнит тебе, что иногда молчание — добродетель. 

Вэньцзе фыркнула себе под нос: и мстительно промолчала о том, как переглядывались Куай Лян и Харуми. Это было не её дело — ставить Би Ханя в известность; Вэньцзе было плевать на Ляна, или на его старшего брата, или на всех мужчин клана в принципе. 

Перчатки пришлось надевать рабочие — лучше, чем вообще ничего против паскудной криомансии. 

— Не думайте, что я буду вам поддаваться, грандмастер. 

Вэньцзе поняла, что всё пошло не так, когда Би Хань вернулся с задания один — это остро напомнило ей об инциденте семилетней давности. Она почти была готова услышать, что Куай Лян мёртв, но Би Хань нарёк его предателем вместе с Томашем и приказал передислоцироваться на другую базу. Сектор не думала, что это поможет от вездесущего ока бога, но поддерживала грандмастерскую осмотрительность.

По его словам Лю Кану сейчас было не до них, но продолжится ли эта халатность после того, как Лин Куэй перейдёт к активным действиям? Не то чтобы у Сектор был выбор, только если между сдохнуть сейчас от рук взбешенного Би Ханя или попытаться обыграть ситуацию и выйти — если не победителем, то, хотя бы, непобеждённой. 

Славный феномен: стоило только снять с себя одежду с клановой нашивкой, и Вэньцзе не узнали даже торговцы, завсегдатаем у которых она является.  

— Зачем ты здесь?

Вэньцзе облокотилась спиной на стойку и обвела взглядом зал. Целесообразно послушать о чём судачит народ перед тем как залечь на дно. Она не сможет посетить Фэньцзянь ещё долго.

— Так ты встречаешь клиентов, мама? 

— Разве у тебя сейчас нет других дел, кроме как пить чай? 

Это был даже не намёк — прямое указание, что о клане стали расползаться слухи. Её мать, конечно, уже выудила из них суть. 

— Слышала, Смоук спустил тебя со второго этажа, — продолжила Вэньцзе как ни в чём не бывало. — Мирная жизнь не пошла тебе на пользу. 

Маман приняла правила игры. Достала гайвань, от души сыпанула чайных листьев, подвесила чайник над огнём. 

— Юный Томаш стал намного искуснее с нашей последней встречи, я не ожидала от него такой прыти. 

— Возможно, это даже спасёт его в ближайшем будущем. 

Они молчали, пока не закипела вода.

— Познакомишь? — она поставила на стойку две чашки и кивнула на укрывшуюся в тёмном углу Диике. Вэньцзе хмыкнула, принимая чай: маман не растеряла опыт. Было что-то уютное в приглушённом гуле голосов. Она, конечно, не смогла бы здесь работать, но зайти вечером, чтобы поужинать, было бы приятно. 

— В следующий раз. 

Рука легла ей на плечо, как только она попыталась уйти. Хватка была не по-старчески крепкой. Вэньцзе настроилась препираться, но лицо матери было тревожным. Она сжала пальцы в знаке поддержки. 

— Удачи, Вэнь-эр. 

Улыбка перекосила лицо Вэньцзе, как трещина. Она слишком давно не слышала детского прозвища. 

— Мне не нужна удача. — Она отступила с небрежной отрешённостью, ладонь соскользнула с её плеча ласковым жестом. — Я сама кую свою судьбу.

Отец ушёл в добровольную отставку как только Вэньцзе превзошла его на поприще оружейного мастерства. Прошло больше десяти лет с принятия Вэньцзе должности и почти пять с его смерти, но всё вокруг до сих было заполнено отцовским присутствием, и Вэньцзе бережно хранила семейную атмосферу в рабочем павильоне. 

— Какой смертник посмел сунуться в оружейную, пока меня не было? 

Два клановца вытолкнули перед ней третьего. Сектор расплылась в улыбке — у собеседника затряслись руки. 

— В-вам доставка, госпожа Бо. 

Улыбка Сектор превратилась в акулью. Би Хань будет недоволен, если она превратит свежую кровь в заик, ведь только новички не знают, как она сторонится любого сравнения с матерью. 

— Фрост, ну-ка, объясни доходчиво этой молодёжи правила поведения в клане. 

Вэньцзе настороженно относилась к новой выскочке, слишком быстро получившей псевдоним и ставшей протеже Би Ханя. Он был очарован её криомансией, а Вэньцзе выжидала, когда же девчонка попытается цапнуть руку, которая её прикормила. 

Фрост фыркнула, неохотно выполняя приказ. Это будет мучительное времяпровождение для всех — Вэньцзе осталась довольна пустяковой местью.  

— Отчёт по сильным и слабым сторонам новобранцев грандмастеру на стол. 

Фрост пыталась разевать пасть в её сторону, но Вэньцзе с Би Ханем связаны большим, чем просто клан, и он знает, что она будет следовать его видению будущего Лин Куэй до их превосходства или крушения. 

— Она метит на твоё место, грандмастер, — съехидничала Сектор, и Би Хань сжал челюсти так, что она на мгновение забеспокоилась о его зубах. Ей нужно было стребовать ещё материалов, и за годы общения Вэньцзе знала, до какого градуса стоит разозлить Би Ханя, чтобы он уже сквозь пальцы смотрел на запросы, но ещё не тянулся сжать руки на её шее.

Кажется, в этот раз вышло чуточку сильнее обычного — Би Хань рассвирепел, как большая кошка, которой наступили на хвост, стоило лишь намекнуть в сторону удравших Ляна и Томаша, о которых агентурная сеть еженедельно приносила сведения. Им удалось затеряться на территории Японии с помощью настырной девчонки Ширай и основать подобие нового клана. Вэньцзе симпатизировала Харуми как может только девушка девушке в консервативном застоявшемся обществе мужланов, но никогда не позволяла ставить расположение выше долга. Би Хань рыл землю носом и, когда беглецы найдутся, Сектор будет первой, кого пошлют выжечь феномен инсубординации на шкале правления грандмастера. 

— Не будь ты так хороша, то уже лишилась бы головы. 

Всё-таки его рука добралась до её шеи. Вэньцзе хотела наклонить голову, но пальцы Би Ханя жёстко зафиксировали её подбородок. Между ними не было ни нежности, ни страсти, но потребность главенствовать с ранней юности тяготела их к соперничеству; а где, как не в постели, мужчина может доказать своё превосходство с членом наперевес. 

— Я жизнь потратила, чтобы быть не просто хорошей, а лучшей, Би Хань, так что у тебя нет выбора. 

Сектор перехватила его запястье и сжала, пока кожу не стало колоть от онемения, и продолжала сжимать, пока Би Хань не отпустил её лицо. Пальцы покрылись инеем и оцепенели — Сектор спрятала руку за спину. 

— Как скоро будет готова броня?

— В год обезьяны и месяц козы, если ассистенты не научатся правильно составлять заявки. — Сектор не напоминала, что пока это только прототип. — Кстати об этом.

Свёрнутую бумажку пришлось неловко вытаскивать левой рукой. Би Хань дал отмашку, как только закончил читать список затребованных материалов — значит, они буду к концу недели или даже раньше. 

Ведущую руку Вэньцзе бережно укутала в ткань и дала ей время отогреться самостоятельно: никакой горячей воды или тепла от горна, если она не хочет лопнувших сосудов. 

Сигаретный дым щекоткой забился в нос — Вэньцзе не так часто курила, в отличие от матери. Отец был мягким, но журил, если маман появлялась на пороге мастерской с зажённой самокруткой. Вэньцзе же пряталась по дальним кварталам и таскала пахучие травы в карманах, чтобы родители ничего не заподозрили. 

Отец передал мастерскую ей, и после его смерти она — единственная полноправная владелица, а мать слишком давно оставила свою должность в клане, чтобы Вэньцзе всё ещё боялась её разочаровать. 

Сектор методично завесила окна одно за другим, пока единственным источником света не стала тлеющая кометой сигарета на дне металлической урны. Щелчок лампы, и искусственный свет поглотил искру. 

Она снова склонилась над схемой. Вэньцзе должна была прыгнуть выше головы, выгрызть у самой себя этот шанс. Металл будет верен и безропотен в отличии от предательской плоти. Человек подвержен порывам, машина — служит. Индивидуум оступится, а программа — никогда. Лин Куэй, в конце концов, ещё поблагодарит её за работу.

Если хочешь что-то изменить, нужно начинать с себя. Сектор взяла маркер — бумага под спиртом пошла волнами. Цвет её прототипа будет красным — как мак, как кровь, как крик. 

Сумерки растеклись по стенам густой смолой. Духота облепила голову пуховым одеялом, и Диике приняла вид фантома — незваного, но желанного. И такого же пагубного, как мираж оазиса в пустыне. 

Вэньцзе пошла захлопывать ставни, отрезая мастерскую от чужого взгляда, как всегда делала перед началом работы. Описала круг, как тигр в клетке, вернулась на точку старта. 

Со своего места она видела, что схемы и чертежи лежали не так, как она оставляла их в прошлый раз. 

— Чем обязана? — Вэньцзе не обманывала себя — последнее время они сталкивались мнениями, как однополюсные магниты, и чем ближе они находились, тем громче лязгали. — Или ты без повода?

— По-моему грандмастер пытается одним шестом опрокинуть всю лодку с людьми. 

Иногда человеку просто нужно — быть или казаться — правильным, и, видимо, сегодня она отыгрывает «плохого» копа, но Вэньцзе по опыту знала: если слишком сильно затянуть крепёж, то может сорвать резьбу — и она вновь оставила Диике шанс отступить, не растеряв достоинства. 

— Думать о приказах Би Ханя — это не твоя забота. Твоя — исполнять их. — Она предостерегла, как гремучая змея, что трещит хвостом перед тем, как наброситься. — Помни, кому ты давала клятву. 

Она упёрлась в знакомый неподатливый взгляд, который всегда заставлял её хотеть разобрать по винтику хорошенькую голову Диике, чтобы под лупой доказать, что внутри всё устроено так же заурядно, как у прочих девиц.

Вэньцзе щёлкнула замком, отсекая наружность. Двинулась, сжимая кольца, по спирали, центром которой была Диике. Металлические заготовки Вэньцзе аккуратно отодвинула на край стола, схемы скатала в рулон и спрятала в ящик. Сдула несуществующую пыль с поверхности, похлопала ладонью, приглашая — звук отразился от стен и вернулся нетерпеливой дрожью в костях. 

— Располагайся. 

Закатные лучи прощально скользнули сквозь неплотные створки. Сумрак налип на кожу, как сажа. Вечер диктовал свои правила — Вэньцзе включила рабочий светильник. Ладонь Диике поймала её ладонь в ослепительном круге прожектора. Свет лёг сверху петлёй, затягиваясь с каждым прикосновением. 

Вэньцзе замерла, пойманная в западню ног, обернувшихся капканом вокруг её талии. Дала стянуть с себя одежду и симметрично повторила движения. Ткани змеиными шкурками сползли с плеч, смешавшись у ног закатным оранжевым.

Они прижались кожа к коже, как лунный свет, схлестнувшийся с ночной рекой. Пальцы Диике оставили дорожку жгучих укусов вдоль хребта, фаланги Вэньцзе же опалило жаром. Они переплелись, как виноградные лозы, превратившись в ловушку из конечностей и озвученных упрёков. 

Вэньцзе силком оторвалась от Диике, чтобы возложить её спиной на стол и припасть губами, как мог только ненасытно алчущий. Нависла над ней, прижала её запястья к поверхности и прижалась губами к бьющейся жилке под челюстью. Пересчитала языком каждую родинку, как звезду на небе. 

Диике с грудным вздохом запрокинула голову, перевесившись с края, её дреды соскользнули и дребезжанием вплетённых заколок разбили густую тишину. Голова загудела, как улей взбешенных пчёл. 

Вэньцзе пришлось разжать пальцы, чтобы стащить с Диике штаны — она даже не потрудилась снять её обувь, оставив одежду болтаться у щиколоток, связывая ноги. Переступила, самолично впутываясь в западню её бёдер, и Диике свела колени, прижимая её ещё ближе. 

Воздух, густой и влажный, забился Вэньцзе в глотку комом; превратил в наждачку язык, с ласковой свирепостью оцарапавший её изнутри. Диике вплела пальцы в её короткие волосы, расчертила ногтями скальп, пришпорила пятками подгоняя, как взнузданную лошадь. Вэньцзе чувствовала, как под ладонями перекатываются мышцы — и её нежность превратилась в беспощадность, пока Диике не изогнулась под мучительной лаской, как букашка, распятая в янтаре. 

Вэньцзе не гналась за удовольствием, ей нравилось, что тело Диике послушно её рукам и мыслям, как хитроумный механизм, и ей не нужна отвёртка, чтобы добраться до звенящей сердцевины. Но она позволила Диике затянуть её на себя, распластать поверх, силками сомкнуть руки у неё за спиной, припаять тело к телу и превратить их кожу в сварной шов между оплавлеными режущими кромками. 

Вэньцзе бы только сверло, чтобы отыскать, что так гремело в груди, и она бы успокоилась.

Логово «Чёрного Дракона» находилось прямо в центре города — Сектор хмыкнула, глядя на пестрящий неоном логотип банды прямо над входом в клуб. Возможно, чуть более вычурный и кричащий — на вкус Вэньцзе скорее безвкусный, — но в этом квартале шанс обратить на него внимание такой же, как и на соседнее здание с такой же толпой людей у входа. Хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу, кивнула Сектор и завернула в тёмный переулок заднего входа, потому что вряд ли её вежливо пропустят в полном боевом обмундировании. 

Её даже не обыскивали: то ли нелепая самоуверенность, то ли глупая халатность — почти вежливо подвели к главарю банды. Впрочем, если бы началась стрельба, за грохочущей музыкой никто бы не обратил внимания. Сектор оценила расположение противников прежде чем открыть лицо — эдакий символический жест доверия.

Лин Куэй нужны были их деньги, и конкретно её проект требовал непомерных сумм, и Би Хань дал добро на сотрудничество с чёрным рынком, хоть и презирал наёмников. Сектор было плевать, откуда получать сырьё, и она не видела разницы между бандами и кланом, особенно сейчас, когда они брались почти что за любую грязную работу, чтобы удержаться на плаву. 

Кано пялился на неё, и Вэньцзе посчитала взаимной вежливостью изучить его развороченную правую половину лица — рана не новая, но ещё непривычная, подметила она. Под миганием светомузыки пустая глазница выглядела бесконечным провалом.

— У нас есть всё: деньги, пушки, шлюхи. Пока что взаимовыгодой даже и не пахнет. А ты не настолько хороша, чтобы я за один отсос потерял голову. 

Вопрос про потерю глаза жёг язык, но Сектор лишь брезгливо фыркнула: видела она пустоголовую блонду, которую согнали с колен в начале разговора — её хорошесть, видимо, сосать так сильно, что можно изъять мозг через член. Хотя наличие мозга у него подлежало сомнению. 

— Я могу посодействовать с этим, «красавчик», — Сектор насмешливо отбила пальцем по веку зеркально травме Кано. 

— Мне не нужна помощь, — выплюнул он в ответ. 

О, ещё как нужна, язвительно подумала она, наблюдая, как он отлипает от кожаной спинки дивана и агрессивно наклоняется вперёд, делая упор в колени. 

— Не помощь, нет. — Сектор беспечно подошла ближе, не обращая внимания на следящий за ней прицел — их пукалки могли лишь поцарапать её костюм. Даже сидя Кано был почти одного роста с ней, так что Сектор пренебрежительно схватила его за подбородок, поворачивая слепой зоной к себе. Сзади щёлкнул затвор. — Модернизация. 

У Кано была достаточно крупная ладонь, чтобы полностью обхватить её запястье даже поверх железа. Он медленно повернулся к ней, возвращаясь к расслабленному состоянию, и Сектор заметила, как бегал его единственный зрачок между её глаз. 

— Это совершенно другой разговор. 

Кано дёрнул её за руку, и Сектор пришлось стать между его ног, чтобы вернуть устойчивость. Она победно оскалилась: изучи одного членоносца, и ты изучишь их всех — Кано так сильно хотел заглотить крючок, что пропустил динамит, которым Сектор будет глушить всю рыбу. 

Раздался хлопок, больше похожий на щелчок кнута, чем на выстрел, и Сектор, захлопывая лицевой щиток, решила, что сделка отменяется, но банда выглядела такой же растерянной, как и она. 

— Ты привела за собой хвост? — прорычал Кано, оказавшись с ней за одним укрытием. 

— Обижаешь, — ответила Сектор, выслеживая противника, — единственный хвост, который я бы оставила — это след из мёртвых тел.

Металлические ленты сверкнули в воздухе и снесли голову бандиту, перерубив позвонки, будто они были из пластилина. Фонтан крови брызнул в потолок, окатив всех, кто рядом, как деньрожденьевское конфетти. Сектор выцепила, из какого угла атаковали. Она бы даже в носу не поковырялась, пока «Чёрный дракон» резали, как молокососов, но болтающееся лого со скорпионовским Ширай Рю всё решило за неё. 

Сектор уверена, что её окрик не остановит Кано, поэтому она схватила дуло пушки и со всей дури сжала его за мгновение до выстрела — взрыв онемением отозвался в костях через весь слой металла.

— Какого хуя?! — Он ослеплённо зажмурился и потряс рукой, будто сбрасывая брызги воды. Сектор зафиксировала опасную сталь ножа в противоположной руке, затаившейся у бедра.

— Он нужен мне живым, — она выхватила у соседнего бандита пистолет и позволила костюму предугадать, куда следующим шагом ступит противник, — но необязательно здоровым.

Пуля прошила лодыжку, компьютер зафиксировал, как парень споткнулся и завалился на колено, и сразу же укатился за укрытие. У Сектор буквально пару секунд на принятие решения. Палец зависнул над кнопкой маскировки.

— Вернёмся к нашему разговору, как только я вежливо поинтересуюсь, из какой дыры выполз этот сопляк. 

И, не дожидаясь ответа, она врубила невидимость, чтобы проследовать за пятнами крови. Кровь привела её сначала на задний двор, с которого она сама начала свой путь, а потом повела дальше в переулки, куда не совались простые жители. Малец посчитал себя самым умным, что ж, Сектор решила молча следовать за ним, как хвост за собакой. 

В конечном итоге это привело её прямо к вражеским воротам.

— Одним камнем двух птиц. — Это было настолько нелепо, что Сектор, регистрируя координаты, до последнего верила в западню, но никак не в успех. — Би Хань не поверит своим ушам.

У Сайракс хотя бы хватило глупости сказать прямо, что она недовольна приказом. 

Джихао пожал плечами: он всё равно оставался в тыле составлять план атаки. Тай всё ещё не слишком много думал — ему сказали, он сделал, и Сектор тошнило от его послушания. Фэнь колебался и бегал глазами, но молчал, и она мстительно хотела проигнорировать его состояние — дурость раздражала так же, как подчинение. 

Она, видимо, так долго предавалась гадливости, что они начали мяться под её взглядом.

— Джихао — на базу; Тай в авангарде; Фэнь останется в клане. — Сектор недоговаривает, но надеется, что осуждение в её голосе проступило чётко. — Выполнять.

Они разбежались из мастерской как тараканы при включенном свете. 

— Для меня у тебя что-нибудь есть? 

Если Диике и ожидала приказов, то делала это с самым непочтительным выражением. Вэньцзе подавила желание смять её лицо двумя руками, как мягкую глину, стирая острые грани непокорности. 

— Подарок. В твоём любимом цвете. 

Вэньцзе отодвинула ширму и любовно погладила жёлтую сталь брони, над которой трудилась последние несколько ночей. Каждый костюм требовал почти что индивидуального подхода, и она постаралась учесть предпочтения Диике, улучшив её сильные стороны. 

— Я не должна пройти какое-то обучение? — Диике с сомнением наблюдала, как Вэньцзе защёлкивала на ней броню, часть за частью скрывая кожу под металлом. 

— Ты умная девочка — разберёшься.

Вэньцзе ворковала вокруг, как гордая мать. С последней вставшей на место деталью они предстали перед зеркалом, покрытым слоем пыли. Оно тускло отразило механический цвет от загоревшихся показателей и пятнами раскидало их по помещению. 

— Разве выглядит не чудесно? 

Вэньцзе дыханием всколыхнула торчащие из дредов волоски, уложила подбородок на плечо Диике — неудобно и холодно, но зато улитарно, как и требуется от любого её детища. 

Диике смолчала, но Вэньцзе не требовался ответ на её риторический вопрос. 

Входные ворота послушно ввалились внутрь после залпа ракет. Празднование перетекло в беспорядки за считанные секунды — миссия была ясна, и Лин Куэй не требовалось дополнительных приказов. Сектор выискивала главную цель, но невеста нашла её раньше.

— Невежливо являться на свадьбу без приглашения. 

Её многослойные одежды уже успели запачкаться чужой кровью и волочились шлейфом по взрытой ногами земле; волосы беспорядочными лентами рассыпались по плечам. Харуми оценила броню Сектор и отшвырнула окровавленную заколку, которую использовала как заточку. Она мучительно скривилась, разрывая подол свадебного кимоно и обнажая танто, прикреплённое к бедру. Вэньцзе одобрила параноидальное стремление иметь при себе оружие. 

— Ты ранишь меня в самое сердце, мы ведь почти семья, Харуми. 

— Какая жалость. — Харуми крутанула запястьем, примериваясь к весу кинжала. — Позволь я метнусь за циркуляркой, чтобы вскрыть твою консервную банку и ранить куда-нибудь ещё.

— Не в этот раз. — Сектор дала команду захлопнуть шлем, глазами пробежалась по показателям боеприпасов и топлива. — Да и потом, какая свадьба без драки?

— Ты умоешься своей кровью.

Сектор понравилась бессильная ярость на лице Харуми — как у букашки, которая бьётся о стенки стеклянной банки. Больше никакой пощады — хэппи-энд для молодожёнов не входил в планы Би Ханя. 

— Для этого тебе сначала придётся ранить меня. 

Путь Сайракс был расцвечен обломанными ветками и утоптанными листьями — проще было бы только запустить сигнальный огонь в небо. Сектор не собиралась давать ей фору, о нет, она давала понять, что охота началась залпом самонаводящихся ракет, загоняя Сайракс как хищник, почуявший свежую кровь. Пульс колотил в ушах и отражался превышенными цифрами на дисплее. 

Броня Сайракс выдержала взрыв, и это заставило Сектор гордиться своей работой. Она была следующей после самой Сектор, кто получил обновлённую униформу, и Сектор не потребовалось снимать мерки — её руки и разум могли воссоздать фигуру Диике по памяти. Удар костюма о костюм глухим лязгом затих среди умертвлённого леса. Сайракс пропустила первую атаку из невидимости, но ко второй была готова. 

— Это нечестно, Вэньцзе. 

Сайракс сдвинула маску — открыла слабое место и обнажила уязвимую гримасу, замерла, как заяц, который увидел гончую и точно знает, что это последняя собака в его жизни — и Вэньцзе сознательно упустила шанс для нападения. 

— Это преимущество — и ты его недостойна. 

Они обменялись ударами, как спортсмены — подачами.

— Ты же помнишь правило: никаких имён на заданиях. — Сектор разочарованно покачала головой будто на очередной тренировке. — Всегда любила нарушать — правила, которые я устанавливала; клятвы, которые ты давала. 

— Я клялась защищать Земное Царство, а не потакать вашим безумным амбициям. Ты с грандмастером — одна змея о двух головах.

Сайракс захлопнула шлем, и Сектор больше не могла следить за её взглядом. 

— Жаль. — Вышло буднично, даже сухо. — Ты мне правда нравилась.

— Не обманывай себя. — Сайракс крутанула бомбу в руке, Сектор приготовилась считать, потому что самолично изготавливала секцию под арсенал. — Я нравилась, только когда была простой и понятной, как подчиненные тебе механизмы. Тебе не жаль — это досада.

— Раз ты меня так хорошо знаешь, — костюм исказил смешок до механического хрипа, — то понимаешь, что последует дальше. 

— Твоя мать была бы разочарована.

Сектор проверила объём топлива для огнемётов. Она собралась выжечь стремление к своеволию, оставив после себя пепелище. 

— Моя мать потеряла право голоса, как только покинула клан.

И пока Сектор натаскивала свой отряд, Сайракс всё это время училась сражаться против Сектор. Вэньцзе дала ей свои знания и обучила своим трюкам. Все попытки сломить лишь пригибали Диике ближе к земле, как тростник, чтобы сейчас, с силой распрямившись, она хлестнула её по лицу. Ученики превосходят своих учителей: как Би Хань занял место отца, как она сама заменила своих родителей на их должностях — и всё же Вэньцзе не была готова.  

И победа Сайракс ощущалась, как предательский удар в нежное брюхо, которое она сама беззащитно оголила; ножом, на рукояти которого сама сомкнула чужие пальцы.