Ян не хочет верить в то, что действительно видел это своими глазами. На том фото точно он, но… Но это не он! Чан даже не водил его в то кафе! Это невозможно!
Он поджимает губы, недовольно хмурясь, а после надевает кепку, стараясь спрятать под ней все волосы. Нельзя, чтобы его кто-то узнал, но и не выйти, чтобы все выяснить он не может. Если Чан ему врет, то узнать все было бы куда проще от самого Бана, но… Но тот все еще говорит, что у них все в порядке. Действительно.
Чонин недовольно фыркает, смотря в свое отражение, а после надевает маску, берет ключи и захлопывает за собой дверь. Он должен все узнать.
Чонин закидывает горсть таблеток в рот и запивает их водой, чуть щурясь из-за вкуса. Компания заставляет его пить эти витамины, а Чан уговаривает, чтобы не портить отношения с компанией. Хенджин, которому Чонин доверяет, проверяет составы. И то, что это действительно оказывается обычными витаминами, что тот подтверждает, является последним аргументом, почему Ян соглашается и пьёт.
Он верит Хенджину, своему шебутному визажисту. Он верит Чану, своему менеджеру, продюсеру и партнёру. Но он не верит компании. Настолько, что считает нужным проверять то, что они ему пытаются давать.
— В порядке?
Хван заглядывает в гримерку, а на его губах видна улыбка, лёгкая, мечтательная и самую малость влюблённая.
— Да. А ты, как вижу, снова болтал с Чанбином. У вас тоже все в порядке?
Хван фыркает, как делал всегда, когда пытался уйти от ответа.
Чонин знает его слишком давно, чтобы не знать повадков парня.
Хенджин мягкий, нежный, трепетный и очень хороший. Ян помнит, как они вместе пошли на прослушивание, потому что Хван не хотел идти один. И помнит как Хенджин был разбит, когда его выставили со словами, что помимо красивого личика, нужно что-то больше. Они даже не слушали как Джинни поёт и не смотрели на его танцы, которыми Хван все еще живёт. Это было некрасиво, пусть тот и нашёл новую отдушину, став визажистом звезды Ян Чонина.
— Да. Он позвал меня на свидание.
— О, я рад за вас.
Чонин улыбается, говоря искренне. Он рад за своего друга и, как ему кажется, кандидатура Со Чанбина крайне хороша. Несмотря на достаточно грозный вид своего телохранителя, Чанбин та самая булочка с корицей из мемов, если не еще более нежное что-то. Возможно Со больше подошло бы звание сладкой зефирки.
— Спасибо. Давай, пора уже выходить, скоро начало.
— Да, спасибо Джинни.
Хван кивает, проверяя цепким взглядом макияж на лице друга, а после кивает, на что Ян морщится, но встаёт.
Нужно выступить на шоу, а после он может поехать домой и отдохнуть. Если повезёт, то его продюсер, а по совместительству ещё и главный менеджер и парень, будет там же и отдыхать, а не пытаться сделать очередной хит, который увидит свет через года, эдак, два, в лучшем случае.
— Как у вас с Чаном?
— Оберегает как зеницу ока после того случая. Даже не спорит с компанией о том, что эти витамины действительно нужны.
— Ну не каждый день ему приходится ловить тебя, когда ты падаешь в обморок, давай честно.
Ян фырчит, переняв эту привычку у друга, потягиваясь. Он не помнит этого, ему рассказывали. Переработал на съёмках, упал в обморок, но все обошлось. Максимум нужно теперь пить эти витамины. Малая кровь, если так думать.
— А так, все в порядке?
— Вроде да, но… Он стал чуть более… Отстраненным?
— У тебя разгар промоушена
— Да, но… Раньше было не так. Словно… Я что-то упускаю, но он стал… Другим?
Хван хмурится, а после сжимает чужое плечо.
— Может быть, это правда все из-за промо?
— Если он будет тебя обижать, Нинни, только скажи, и я надеру ему зад.
Чонин смеётся, не в силах удержаться. Чан ниже, но мощнее Хвана, с этим даже глупо спорить. Он бы посмотрел на эту битву, если честно.
— Обязательно. Но, возможно ты прав и это лишь из-за промо.
— В любом случае, обсуди с ним это. Окей? Давай, твое выступление уже скоро.
Ян выдыхает, потягиваясь и кивая, идя к выходу на сцену. Это не самое сложное его выступление, как в плане вокала, так и хореографии. И Чонину это нравится. Нравится то, как фанаты начинают шуметь, стоит ему появиться, нравится выступать, нравится не думать ни о чем, кроме как о музыке. Сосредоточенность на движениях и мелодии, позволяют расслабиться. Очистить голову, не думать ни о чем, даже о проблемах с Чаном.
В последнее время он и вправду ведёт себя странно. Чуть чаще пропадает где-то, иногда сторонится, словно от Чонина неприятно пахнет, игнорирует, словно не замечает его и вздрагивает из-за прикосновений, словно это не Чонин, а кто-то… Другой. Пусть он и не сказал об этом Хвану, но… Это все странно.
Но эти мысли не важны, когда он слышит, как фанаты радостно галдят, а музыка уже не звучит. Он улыбается, пытаясь отдышаться, смотря в камеру. Он справился, он хорошо поработал, да и решение поговорить с Чаном, которое мигает так же ярко, как и неоновая вывеска, что идёт запись, становится более очевидным. Он должен поговорить с ним.
— Как оно?
— Ты был великолепен, — Хван улыбается, рассматривая то, как сохранился макияж на лице младшего, а после кивает. — И есть ещё немного времени, пока собираются люди на улице для фанмита. Не устал?
Чонин мотает головой, пока на губах сама по себе расцветает улыбка. Ему правда нравится выступать. Это дарит ему больше эмоций, нежели забирает. Возможно, кто-то назовёт его адреналиновым наркоманом. Возможно это и так, но… Ему правда нравится.
Хенджин осматривает его ещё пару раз и кивает, ведя его по закулисью, которое похоже на целый рой. Постоянное движение вокруг, с шумом и гамом, от которого периодически ноет голова. Сегодня, к счастью, не такой день.
Хван передаёт его в руки Чанбина и сам убегает. То, что Чан во время камбэка скинул часть обязанностей менеджера на Хвана, достаточно интересно и необычно, учитывая то, как Бан любит контролировать все самостоятельно. Остаётся надеяться, что Джинни не слишком устаёт со всем этим. С другой стороны, это можно узнать и у…
— Как дела?
— М? Нормально? Ты чего, Чонин?
— Просто…. Интересно…
Со смеется, прикрывая глаза, пока идёт с айдолом к гримерке. Нужно взять вещи, проверить лицо и идти на улицу.
— Дай угадаю, ты волнуешься за Джинни?
Чонин кивает, пока Со чуть кивает, выпуская парня в его же гримерку, заходя за ним следом.
— Как собака, но ему нравится.
— Но это же тот ещё гемор
— Если говорить мягко, то да.
Чонин хмурится, обдумывая чужие слова, пока проверяет собственный макияж и прическу, внимательно смотря в зеркало. Может, Хенджин сам захотел? Чан обычно даёт возможность поэкспериментировать, если он уверен в человеке. Может быть, это тот случай?
Чонин берет свои вещи, телефон, небольшую сумку и куртку, после ещё раз поправляя кудри, которые ему крутили все утро, и кивает Чанбину. Тот пишет в телефоне об этом Хвану, но мотает головой, садясь на один из пуфиков.
— Пока нет отмашки, ждём.
— Окей. Расскажешь пока кое-что?
— И что же ты хочешь узнать, малыш?
— Что у вам с Хенджин-хеном?
Со фыркает, явно ожидая этого вопроса, но все равно задумывается. Чонин садится на стул около столика, давая время своему телохранителю. Даже если его самого спросят, что же у них с Чаном, он задумается. Раньше для вида, теперь… Теперь он действительно не совсем уверен. Все стало… Сложнее. На порядок.
— Я люблю его, — честно говорит Чанбин, смотря на своего подопечного, так… В чужом взгляде Чонин видит столько, что сердце замирает. Глаза Бинни всегда такие, честные, но теперь, он видит в них просто все. Не нужно никаких других слов и объяснений, чтобы успокоить сомнения. Тут не в чем сомневаться. — Я хочу провести с ним остаток своей жизни.
— Это же прекрасно! Я так рад за вас!
Чанбин смеется, а Чонин подскакивает ближе, обнимая мужчину. Если честно, то он видел другие, предыдущие отношения Хвана. И он рад, что у них с Чанбином все действительно хорошо. Мысль о том, будет ли у них с Чаном все хорошо и дальше, что как паук бежит на тонких длинных ножках по краю сознания, Ян старается игнорировать.
— Все, все, потом споешь на нашей свадьбе.
— Договорились
Чонин готов обещать такое, даже если компания будет против. Чанбин с ним с самых первых дней в компании, а Хенджина он знает столько же, сколько и себя самого. Он будет рад не только побывать на их свадьбе, но… Но что угодно, если честно.
— Можете на меня рассчитывать не только по этому поводу.
— Чана предлагаешь ставить в известность лишь по факту?
Чонин смеётся и кивает, пока Со смотрит уведомление на телефоне и встает.
— Идем, мелкий. Всё готово. На всякий я взял беруши, — Чонин вновь смеется, беря свои вещи и идя за Чанбином на выход. Он видит своих коллег и знакомых, часть которых уже выступила, а некоторым ещё это лишь предстоит. Для него это промо уже почти закончилось, поэтому он даже не ждёт, когда объявят результаты голосований. Награду, если что, он сможет забрать и позже.
Они спускаются в фойе, видя уже за стеклом специальное ограждение и Хенджина, который вертится на месте, походя на какого-то хорька переростка. Такой же длинный и неугомонный. Чонин даже невольно хихикает от этого сравнения, пока Чанбин лишь наоборот. Он хмурится, внимательно просматривая толпу через стекло, словно пытаясь просканировать их как андроид. Чонин несколько раз видел, как те работают и, вне зависимости от сферы деятельности, это все выглядело достаточно необычно. Прямо так… Захватывающе.
— Все в порядке?
Чонин подходит ближе, выглядывая из-за чужого плеча, пытаясь понять, что не так, на что Чанбин лишь хмыкает.
— Да. Просто неприятное предчувствие…
— Предлагаешь не выходить?
— Они тогда порвут Джинни, так что нужно его спасать.
Чонин кивает и мычит утвердительно, идя вместе с Со к выходу. Чанбин впереди, прикрывая собой Чонина. Так было всегда, особенно когда Чанбин считал, что что-то не так. Он вновь приводит взглядом по толпе и отходит чуть в сторону, давая выйти и самому Чонину.
В груди поднимается странное чувство тревоги, которой он не чувствовал до этого. Но он не может сбежать обратно. Это его работа, поэтому он улыбается, стараясь выглядеть уверенным, и идёт вперёд, слыша, как все начинают кричать и шуметь, приветствуя его. Обычная суета для подобных мероприятий. Он щурится из-за солнца, двигаясь вперёд, не сразу понимая, что происходит. Настолько все быстро.
Он слышит, как Чанбин его окликает, издавая свое почти фирменное “йо”, тут же подскакивая ближе, слышит пару хлопков, за которыми тут же раздаются крики, оглушительные, почти такие же, как и на сцене, только они полны ужаса. Видит, как тут же начинают двигаться другие охранники, предоставленные площадкой, но запоминается ему ощущение от какой-то жидкости, попавшей на него, и лицо Хенджина. Резко побледневшее, с глазами полными самого настоящего ужаса. На мгновение кажется, что все вокруг замерло, но после время продолжает свой ход. Он падает, чувствуя, как на него кто-то наваливается, а после их окружает охрана.
— Ты цел?
— Да?
— Вот и хорошо, — он с каким-то запозданием понимает, что свалился он из-за Чанбина, придавившего его собой. И что тот издает эти странные кряхтящие звуки из-за того, что ему больно. И та жидкость, которая теперь на нем есть, это чужая кровь.
— Бинни? Чонин?!
Хенджин прибегает всего за пару мгновений, тут же оказываясь на коленях и перетягивает к себе Со, на что тот лишь смеётся, кажется, откровенно храбрясь, пусть и шипит, когда Хван неосторожно касается торса, на котором словно цветы раскрываются следы от пуль, из которых достаточно активно льется кровь. Тёмная, красная, пусть она и выглядит скорее как фиолетовая.
— Спокойней, спокойней, Чонин в порядке, не волнуйся.
— А ты?! Ты же ранен!
Чанбин фырчит, пока истерика Хенджина лишь нарастает. Чонин сидит рядом, пытаясь осознать происходящее. Хван обнимает своего парня, раненого из огнестрельного. И достаточно быстро теряющего кровь, которая постепенно меняет цвет, становясь… Более голубой? Ян смотрит на это, словно завороженный, пока народу вокруг становится больше. Охрана, несколько медиков, которые тут же начинают суетиться вокруг, кажется, ещё кто-то, но парень не до конца осознает кто
— Ты андроид?
— Браво, Шерлок!
Чанбин смеется, пытаясь приподняться, но быстро падает обратно, на что на него тут же шипит Хван, помогая ему устроиться на своих коленях удобнее. Кажется, Хенджину нужно успокоительное…
Он касается натекшей лужи из тириума, пока вокруг продолжают двигаться люди. Фанаты разбежались, а круг из охраны вокруг становится… Меньше. Но странное оцепенение не проходит.
— Тебе нужно отдохнуть, мелкий, — Чанбин стирает с его щеки собственную кровь, а после сжимает руку Хенджина, который не хочет уходить, даже не смотря на то, что медики очень упорно на этом настаивают. — И тебе тоже. Меня починят, и все будет в порядке, — Продолжает Со, пытаясь вразумить своего человека.
От чужого прикосновения откуда-то со стороны, со спины, он вздрагивает, пугаясь, но плед на плечах успокаивает. Пусть крик Хвана о том, что он не собирается никуда уходить от Чанбина, стоит в ушах ещё долго, как и вид чужой крови перед глазами.
Остаток промоушена, как бы это удивительно ни было, сворачивают. Мероприятия переносят, а шоу, на которых он должен был появится, проводятся без него. Это было совместное решение, как его самого, так и компании с Чаном. Чонину страшно вспоминать о том, как выглядел Хван, когда после слушал о том, в каком состоянии находится Чанбин. Честно, он никогда не видел Хенджина настолько убитым… И самое малое, что он может сделать, это уговорить Чана, чтобы они оплатили все расходы по поиску деталей и прочего для Со. Он не разбирался в моделях, но то, что что-то не так просто, уловил.
— Да. Нет, повторяю, он в безопасности, — Чонин хмурится, смотря в сторону коридора, где Чан разговаривал с агентством. После инцидента, он не перестал исчезать, только теперь это было сложно списать на камбек. Для Чонина, а следовательно и для Чана, он закончился… По идее.
Еда в горло не лезет, но Ян самоотверженно кусает бутерброд вновь, с тоской смотря на почти нетронутую порцию Чана. Вопрос о том, все ли у них в порядке все чаще и чаще всплывает в голове, как и картина Хенджина, который не хотел отходить от своего андроида ни на минуту, пока его пытались оттащить подальше. Помогло лишь успокоительное.
— Чонин? Все в порядке?
Он моргает, понимая, что даже не заметил, как Чан вернулся. Он выглядит обеспокоенным.
— Да… — Бан садится за стол, на всякий все равно бросая взгляд на экран телефона, а после возвращает взгляд к Чонину. На мгновение Яну кажется, что в чужих глазах он видит что-то странное, необычное, похожее на… Отвращение? Но это быстро исчезает, словно наваждение, которого никогда и не было. — Чан.
— М? Еда невкусная? Ты почти ничего не съел, Нинни.
— Нет. Нет, не в этом дело, — Ян рассматривает чужое лицо. Чан сосредоточен и крайне внимателен, что даже вибрация телефона не отвлекает его от Чонина. Пусть чужая рука и дергается на мгновение, но телефона он в итоге не касается. Может, ему кажется? Чан всегда был внимательным, понимающим и сопережевающим. Может быть, он и правда себя просто накручивает?
— Ты бы любил меня, будь я — андроидом?
Чан на мгновение каменеет, явно не ожидая подобного вопроса, а после его лицо принимает какое-то странное выражение.
— Прости?
— Ты любил бы меня, окажись я андроидом? Как Чанбин?
Кажется, надежды Чана, что от этого вопроса можно легко отделаться, тают крайне быстро. Прямо как снег, что выпал вечером. К утру от него не остается никакого следа, лишь воспоминание.
И то, как Чан вздыхает, заставляет напрячься. Это, на взгляд Яна, говорит достаточно много. Как и его молчание, которое затягивается. Раньше, даже когда Чонин спрашивал, будет ли Чан любить его в виде дождевого червя, Чан не выглядел так.
— Чонин…
— Я понял, не важно, все…
— Чонин, — Чан продолжает, несмотря на то, как Ян пытается закрыть тему, которую сам же и начал. — Ты знаешь мое отношение к андроидам, я… Не доверяю им, — Он подбирает слова, не смотря в лицо парня, выглядя крайне задумчивым, пусть его голос и звучит как обычно уверенно. Это же Чан, он не обманывает, нет повода даже сомневаться в его словах, правда же? — Но, даже не беря во внимание то, как я отношусь ко всем этим железкам… Я бы любил тебя. Даже если бы ты оказался андроидом. Даже если бы был самым опасным андроидом, я бы не перестал бы тебя любить.
Чан берет его руку в свою и мягко сжимает, заглядывая в глаза. Чонин улыбается, кивая и отпуская, когда Чану опять звонят и он уходит, извиняясь, говоря, что опять компании что-то требуется.
Только Чонин уверен, что это не кто-то из офиса. Ни у кого там не было такого номера. Ян провожает Чана взглядом, а после вновь смотрит на чужую нетронутую порцию. Еда в горло все еще не лезет, пусть ему и нужно съесть хоть что-то, чтобы выпить очередную порцию витаминов. Витаминов ли? Кажется, впервые в жизни, он начинает сомневаться в том, что ему сказал Чан. Даже в начале, когда они только начинали работать, он не сомневался.
Он слышит, как закрывается дверь чужой комнаты, чтобы он не мог услышать даже отголосков чужого голоса, и поджимает губы. Какое-то неприятное чувство копошится в груди, помогая выстраивать картинку всего происходящего. И главное в ней то, что Чан не говорит правды…
Даже удивительно, как с помощью денег можно решить кучу проблем. За хорошенькую сумму девушка, на аккаунте которой, он увидел фото Чана с кем-то слишком похожем на него самого, рассказывает, где именно и когда было сделано фото. За еще одну транзакцию он находит адрес, по которому “его” часто видели и где так же появлялся Чан.
Он не хочет верить, что тот ему врет, но Чонин точно знает, что сам он никогда не был по этому адресу и в те моменты, когда были сделаны те фото, он не был с Чаном. Что ему еще остается делать и думать в подобной ситуации?
Именно этот вопрос набатом звучит в голове, пока он стоит перед дверью той самой квартиры, адрес которой ему дала, он даже не обманывает себя, одна из его сасенок.
И, как оказывается, самое сложное это решиться узнать, что или кто скрывается за этой дверью. О чем именно Чан ему не договаривает? Что именно скрывает? И на сколько больно будет узнать эту самую правду. Он выдыхает, пытаясь собраться с мыслями и силами. Так ли ему нужно знать правду? Стоит ли это того?
Мысль, что они с Чаном могут продолжить и так жить, медленно формируется уже в голове, когда дверь открывается и он видит… Себя. С другой прической, чуть более отдохнувшего, но себя. Ян Чонина, который удивленно моргает, а после улыбается.
— Заходи, нет смысла стоять на пороге, — Этот странный блондин, который явно куда-то собирался выйти, запускает его в квартиру, после закрывая дверь. — Чанни не говорил, конечно, что все уже закончилось, но я правда рад тебя видеть.
Он молчит, не понимая как себя вести и вообще реагировать на происходящее. По идее, он должен рвать и метать, кричать и буянить, но он замирает, не отводя взгляда от копии самого же себя.
Он продолжает болтать, разуваясь и не замечая странной заторможенности своего гостя. Чонин моргает, пытаясь осознать происходящее, лишь на мгновение замечая как стены стали красными. Или они всегда были такими?
— Аен, — блондин резко появляется в поле зрения, осторожно касаясь чужих щек, заглядывая в глаза. — Оу… Он тебе ничего не сказал…
— Не сказал что?
— Разувайся, нам нужно поговорить. Найдешь кухню, хорошо?
Блондин отходит, поворачиваясь спиной, а в голове почти натурально, точно ли почти, начинает сбоить. Вопрос о том, какого черта происходит, звучит все отчетливей, как и наваждение, что это все неправильно.
Ему хочется не послушаться, хочется сделать все так, как он задумывал изначально. Ударить под ребра, в самое солнечное сплетение, чтобы этот пацан согнулся, а после дать коленом по чужому, или это скорее своему же, лицу. Чтобы лилась кровь, чтобы было больно. А после он бы схватил его за блондинистые волосы и приложил бы лицом о стену. Или дверной угол, чтобы сломать нос и крови было больше. Он видит, как перед глазами движутся силуэты, человеческие, представляет, пока стены становятся более красными, а после поджимает губы. Перед глазами, как старая кинопленка, вновь проносится Хенджин с Чанбином на руках. Чем он лучше тех, из-за кого пострадал Чанбин, если сделает такое с этим парнем?
Ничем.
Он опускается на колено, с трудом разуваясь, пока пальцы почти не слушаются его, а после идет искать. Телом управлять сложно, оно задеревенело, стало дубовым и неподатливым, что он с трудом поворачивает, сам прикладываясь лицом о дверной короб. Такого никогда раньше не было, пусть Яна и не назвать самым ловким, но даже для его уровня неуклюжести это… слишком? Он идёт в глубь чужой квартиры, сталкиваясь со своей копией в коридоре, почти падая, когда его придерживают.
— Тише, все в порядке, малыш. Иди садись за стол, я все объясню, хорошо? Дай мне ещё пару мгновений.
Этот странный клон улыбается, отпуская и направляя в нужную сторону, что спорить с ним становится бесполезно. Он подчиняется автоматически, словно он дрессированный пёс, которому отдали команду. Он садится за стол, невольно осматриваясь.
Кухня небольшая, похожа на ту, что у них в квартире с Чаном, светлая и уютная, наполненная красивыми, но функциональными вещами, лишь подтверждает то, кто изначально занимался дизайном и обустройством. Ну или в большей части.
Голова ноет, пусть он и не так сильно ударился, но она болит, словно в черепушке ковыряются раскаленным железом, перемешивая этот своеобразный суп, на который его мозг похож сейчас куда больше, нежели на что-то иное.
Он закрывает глаза, пытаясь снизить нагрузку, но перед глазами все краснеет, пусть чужая кухня и светлая. Ему кажется, словно он видит, как общий красный раскалывается, крошится и ребрится гранями, словно изображение покрывается сеткой пикселей, которые становятся лишь более явными. Словно слишком долго играл в виар очках, а теперь расхлебываешь последствия всего этого.
Но он не играл, а пиксели перед глазами лишь сильнее ребят, пока в ушах шумит, словно помехами, старое радио, давая расслышать лишь обрывки происходящего.
— Ты хоть понимаешь всю серьезность происходящего?! Тебе угрожают, Чонин!
— И что?! Это не значит, что нужно подвергать опасности андроида!
— Подвергать его опасности? Он и есть опасность! Ты забыл, что они устроили в Детройте? Это гремело по всем новостям!
— Это не значит, что он опасен! Крис, так нельзя! Это ненормально!
Чонин хмурится, открывая глаза и вновь видя перед собой светлую кухню. Спокойную, по-домашнему уютную. И дымящаяся чашка, что стоит перед ним, невольно успокаивает. Наверное, это все галлюцинации. Да, от стресса! Это все ему кажется!
В это легко поверить, если не видеть перед собой свою блондинистую копию, которая делает глоток чая из чашки, не отрывая внимательного лисьего взгляда, из-за которого становится не по себе.
— Расслабься, Аен. Я не наврежу тебе, ты в безопасности. Мне жаль, что ты подвергся угрозе, — блондин делает еще глоток, после поджимая губы. В этом чувствуется недовольство и самая малость горечи. — Я должен был настоять на том, что…
— Что я не должен быть заменой?
— Что ты, как минимум, должен быть в курсе всего происходящего.
Блондин выдыхает, прикрывая глаза, а после ставит чашку ну стол, подталкивая к своему собеседнику ближе пару папок.
— Послушай, пожалуйста, внимательно. Я правда желаю тебе лишь всего наилучшего. И мне безумно жаль, что мы вынуждены знакомиться при таких обстоятельствах, но, прежде чем я начну… Хенджин с Чанбином? Они в порядке?
— Хенджин весь на нервах и не может найти себе места, постоянно мельтеша… Чанбин под присмотром, но…
— Проблема с деталями?
— Да. Откуда…
— Понятно. Можно было ожидать, что после Детройта все для андроидов станет сложнее, но… Я поговорю с Чаном.
Мысль, что он уже пытался, неприятно оседает где-то на задворках сознания, словно случайно просыпавшийся из пакета песок. Совсем немного, лишь легкий след, который может исчезнуть от малейшего дуновения ветра, но… Он есть, оставаясь неприятной тяжестью внутри.
— Я,— Все же начинает двойник, садясь ровнее и чуть придвигаясь к столу. Лишь протяни руку и чужая шея окажется сжата. Так просто, но что-то мешает, чтобы осуществить это. Почему он снова видит эту красноту? Стены же были другими? — Ян Чонин, певец с псевдонимом Аен. И ты андроид, сделанный как моя полная копия. Компания заказала тебя, после того, как мне начали поступать угрозы от некоего анонима. До этого похожим образом уже пострадали несколько моих коллег, из-за чего компания решила, что это будет хорошим выходом.
В голове что-то трескается, ломается и мнется, пока все, что он знает, на самом деле оказывается ложью.
Желание схватить этого блондин и стать единственным, вновь резко загорается внутри, пока перед глазами все краснеет. Это же не может быть правдой!
А парень продолжает говорить, становясь более расстроенным.
— К несчастью, компания не слушала мои доводы о том, что это неэтично и небезопасно в первую очередь для тебя самого. От моей идеи, что ты изначально должен знать, что происходит, тоже отказались, посчитав её небезопасной. О том, что ты есть знали, не считая директоров компании, только Чан и Хенджин. И чтобы тебе было “легче”, — Чонин может почувствовать, как в чужом голосе свозить яд, словно он хотел бы плюнуть кому-то в лицо, пока делает кавычки пальцами, — быть мной. Надеюсь, Чан не обижал тебя? Я правда до последнего надеялся, что те угрозы будут лишь пустым трепом… Ни ты, ни Чанбин, не должны были пострадать из-за какого-то фанатика!
Злость, на мгновение возникшая внутри, пропадает, когда оказывается, что… Блондин говорит искренне. Он правда не хотел, чтобы кто-то пострадал. Остаётся лишь неприятное чувство несправедливости. Оно похоже на зловонный смрад гниения, который наполняет внутренности, раздувая что-то внутри. Он моргает, смотря на блондина, улыбка которого полна сожаления и боли, из-за чего перед глазами проясняется а этот странный красный фильтр исчезает, словно кто-то решил наконец проветрить задымленную комнату.
Они оба вздрагивают, когда дверь на кухню открывается и в ней появляется Бан.
Взъерошенный, запыхавшийся и очень встревоженный. На чужом лице не остается и следа от очень смешного выражения полной, почти по детски наивной, растерянности, стоит ему только понять, что именно он видит.
— Чан!
— Чонин! Отойди от этого монстра! Сейчас же!
Андроид моргает, не понимая ничего, пока Ян тут же вскакивает, выглядя крайне возмущённо.
— Не смей называть его монстром! Аен не монстр!
— Аен? Ты ему уже и имя придумал?! Он опасен!
Чан всплескивает руками и только сейчас андроид замечает в чужой руке пистолет. Оружие, которое говорит лучше, чем любые слова. Бан пришёл сюда убивать, сделать что угодно, но чтобы его живой Ян Чонин, остался жив. Глаз невольно дергается, пока перед глазами вновь все краснеет. Это же нечестно. Или чужая ненависть сильнее чужой же любви?
— Прекрати! Чан! Успокойся, пока я тебя не выгнал!
— Чонин!
Аен отводит взгляд. Это не то, чего он ожидал увидеть, когда решил узнать, кто же был на той фотографии. Это совершенно не то, чего вообще можно ожидать, если честно. Мысль, что нужно уходить, бежать отсюда куда угодно, пусть даже ему и некуда, заставляет его подняться, но у судьбы другие планы, как, впрочем, и всегда.
Выстрел оглушает своей громкостью, а боль, которая на мгновение взрывается в руке, роняет его обратно на стул, выбивая землю из-под ног. В ушах звенит, а он может лишь смотреть на Чана. Бледного, испуганного, вцепившегося в пистолет, как в последнее спасение, Чана. Но даже оно выпадает из руки, а сам Бан падает на колени, прижимая к себе Чонина.
Аен сглатывает, не понимая, как это все произошло, но он видит, как мир рушится, разноцветными осколками падая и растворяясь. Нет больше никакой красноты, из-за которой он не может двигаться. Нет больше ничего красного вообще.
Если не считать крови, пятно которой расползается по полу.
У Чонина кровь красная, не такая, как была у Чанбина. Она похожа на варенье и сильно пачкается, если судить по виду Чана.
Он трогает собственную руку, как-то горько усмехаясь. Чонин, настоящий, сейчас лежащий на коленях Чана, истекает настоящей красной кровью. Его же кровь, если её можно так назвать, синяя, но иногда и фиолетовая, кажется, на воздухе она меняет цвет. Он не может отвести взгляда от того, что видит, не может, пока руки Чана дрожат, а сам он диктует адрес, чтобы к ним как можно быстрее приехали медики.
Но Аена волнует лишь то, что чужая кровь красная и пахнет металлом. Наверное, от неё останутся следы.