• • •

Море Пламени было самым тихим местом во вселенной. Теперь.

Раз за разом возвращаясь к тому проклятому дню, когда шторм вырвался на свободу, он чувствует как лёгкие обжигает огнём. Сознание утекает сквозь пальцы, открывая миру то, что Мортефи так сильно пытается запрятать как можно глубже. Позорно опуская глаза в землю он хочет провалиться под неё, к самому ядру. Такому же всепоглощающему и смертоносному как он сам.

Здесь никто не увидит, никто не услышит. В этом месте пока ещё не установленно наблюдение. Всевидящее око, контролирующее каждый его шаг. «Субъект под присмотром». Они боятся его. Того, на что он способен. То, что может повториться.

«Он такой спокойный», смеются они над ним и Мортефи знает, что у него нет выбора.

Но он всегда на пределе. Ходит по острию лезвия, воображая что когда-то доберётся до рукояти меча.

А её нет и не было никогда, здесь только падать или дальше идти, ноги в кровавое месиво превращая.

«Я искал тебя», сквозь вуаль из боли и страха пробивается голос. Словно сон — воспоминание, леденящее душу, успокаивающее нервы. Джиянь.

Они такие разные, полные противоположности. Мортефи так боится, что сожжёт его до тла, а генерал продолжает тянуться к нему своими длинными пальцами. И каждый раз когда они прикасаются друг к другу в ушах раздаётся противный звон, потом весь мир замирает в предсмертной тишине.

Чтобы возродиться в драконьем танце. Ветер лишь раздувает огонь, направляет его. Джиянь никогда не пытался сдерживать Мортефи. Вот почему он так боится его потерять.

Море Пламени было самым тихим местом во вселенной. Почти десять минут, не больше. Мортефи срывается на крик, сжимая кулаки до крови. Кричит, а в голове лишь рёв драконий, такой дикий и устрашающий. Чужой.

А потом холодный ветер подхватывает то, что осталось от его повязок и уносит прочь вместе с осевшим на чешуйках пеплом от халата. Жар его тела слишком сильный, Мортефи это знает и судорожно делает шаг вперёд, чтоб не ранить Его. Но Джиянь всё равно прикасается к нему.

Такой настоящий, теперь уже совсем не сон.

А ветер всё сильнее и сильнее, почти сбивает с ног, гонит прочь жар, постепенно возвращая Мортефи сознание. В конце концов он снова открывает глаза, чтоб увидеть руки генерала скрещённые у себя на груди.

Улыбается, а глаза заслоняют слёзы. Земля всё ближе и ближе, он уже чувствует её коленями, а Джиянь ни на миллиметр не отстранился. Драконий рёв внутри стих, его унесло ветром, а чешуйчатый красный ящер уютно свернулся клубочком под боком у изумрудного дракона. Слова для них излишни, и всё же Мортефи шепчет:

— А я тебя.