Ацуши неловко осмотрелся и последовал за остальными. Лямки небольшого серого рюкзака больно оттягивали плечи, а под подошвами стареньких видавших виды кроссовок мох выглядел местами желтоватым, словно уже умирал.
Мысли странные, но мальчик никак не мог от них отделаться. Смотреть в спины других ребят позволить он себе не мог. Итак несколько раз другие злились и говорили не пялиться.
Правда, Ацуши побаивался, что таким образом потеряется. Однако ничего не поделаешь. Если на него разозлятся, то могут просто бросить посреди леса. Тогда точно не получится найти обратной дороги к приюту.
Ацуши старался не отставать, чутко прислушиваясь к шагам впереди. Лес вокруг страшный и незнакомый. Признаться, он больше привык к широким рисовым полям вокруг приюта, где нередко помогал старшим с другими ребятами. Высокие деревья вокруг вызывали у него тревогу, а от невозможности увидеть ясное небо над головой мальчик уже начинал паниковать.
Пальцы сильнее сжимали лямки рюкзака, пока он пытался концентрироваться на шорохах впереди. Наверное, идея пойти в поход действительно настолько отвратительна, насколько и решил Ацуши изначально. Но разве можно пререкаться с Воспитателями? Откроешь рот невпопад и получишь палкой по спине или указкой по лицу.
С одной стороны, мальчик немного восхищался: они впервые отошли так далеко от приюта за его недолгую жизнь. С другой же, каждая клеточка его тела трепетала от ужаса.
Раньше Ацуши и представить не мог, насколько огромен внешний мир: безграничный, бескрайний, не заканчивался, сколько не иди. Ни в какое сравнение не идёт с тесной комнатушкой в приюте, которую он делил с мальчишками, классными комнатами и подвалом, где нередко коротал время.
Признаться, раньше во время работы мальчик думал, что стоит зайти за определенную границу, и там стоит нечто вроде барьера. Как стена в комнате.
Но в мире кроме рисовых полей вокруг приюта находились и лес, и какие-то горы. Сейчас они карабкались наверх по одной из заросших троп. Мох сменился мелкими камушками, а по краям поднялась длинная трава.
Пальцы вспотели. В ушах шумело, а в горле пересохло. Стук подошв ботинок идущих впереди ребят сливался с шумом ветра, качающего верхушки деревьев и кустов.
Несмотря на то, что они делали перерывы, ему всегда казалось, что таких коротких недостаточно. И как остальные успевали отдыхать? Однако по группе проносился только недовольный шёпот, а после все быстро собирались и шли дальше. После последней остановки прошло какое-то время, и оно тянулось, казалось, бесконечно. Ведь часов ни у кого из них не было.
Голова закружилась, и Ацуши неловко опёрся рукой о каменный выступ. Впереди нечётко покачивалась перед глазами тропинка. Наверное, ничего не случится, если он отдохнёт минутку. Только одну минутку и сразу поспешит следом.
Ветер трепал слишком лёгкую футболку. Ацуши пощупал пояс, куда привязал свитер, потому что тот не влез в рюкзак к другим вещам. И обнаружил, что потерял его.
Несколько минут лихорадочных поисков вокруг не принесли результатов. Если рукава и развязались, то гораздо раньше, когда они проходили через лес по тропе, ещё до подъёма.
От обиды к глазам подступили злые слёзы.
Нечестно! Почему так нечестно!?
Теперь вечером по пути обратно, когда станет холодно, он обязательно замёрзнет и заболеет. Потом на него будут злиться Воспитатели, донесут Тому Человеку.
Ацуши осел на тропинку и разревелся. Плечи дрожали, и как он не растирал лицо ладонями, прекратить не выходило. Грудь сжимало словно стальными тисками. Ветер пробирал до костей, проходился по коже ледяными прикосновениями, вынуждая сжиматься и тихо хныкать. Он прижался боком к холодным шершавым камням и задыхался.
Мальчик понятия не имел, сколько времени прошло, пока он сидел и рыдал. Однако к тому времени, как тропинка перед глазами обрела внятные очертания, шаги давно затихли вдалеке. Даже ветер успокоился.
Ацуши сделал несколько глубоких вдохов и попытался понять, где конкретно находится.
Деревья, расцвеченные разноцветными листьями, теперь казались неподвижными исполинами и будто бы подросли. Ацуши оттолкнулся от земли и побежал вперёд, тщетно надеясь уловить звук шагов других ребят.
Из-за веса вещей он не мог двигаться слишком быстро, но и бросить рюкзак тоже не мог. Из-под подошв кроссовок время от времени выскальзывали камушки, и несколько раз мальчик почти свалился.
Никого. Ни шума. Ни шороха. Ни звука.
Нет, звуки есть, но они все не те: пение птиц, шорохи в кустах, стрекот насекомых.
Нет шагов других детей, их перешептований время от времени.
Остановитесь на привал. Пожалуйста. Позвольте найти вас.
После резкого поворота на подъёме нога повернулась под себя, и лодыжку пронзила резкая боль. Ацуши нелепо взмахнул руками, попытался зацепиться за кусты, но тонкие веточки не выдержали его вес.
Крик прозвучал на удивление тихо и погас, не подхваченный эхом, когда мальчик сорвался вниз. В первый момент он ударился о каменный выступ головой, и на некоторое время его поглотила темнота.
Когда Ацуши снова открыл глаза, то сначала не понимал, почему вокруг настолько темно. Небо над головой, скрытое макушками деревьев, выглядело неестественно темным. Почти сумрачным.
Затылок болел настолько сильно, что, попытавшись приподняться, мальчик невольно вскрикнул. Свинцовое и неподъемное тело некоторое время не хотело подчиняться.
Ацуши немного постоял, опираясь плечом о дерево и сделал несколько вдохов и выдохов. Голова раскалывалась. На глазах снова непроизвольно выступили слёзы.
Мысли формулировались с трудом, голова словно ватой набита. Падение с большой высоты определенно ему сильно навредило.
Мальчик хотел отмахнуться как обычно, затолкать в самые отдаленные уголки разума, но не смог. Выступ, с которого он упал, темнел далеко наверху, едва различимый в сгущающемся сумраке.
Значит правда. Он действительно чудовище.
Подавив судорожный всхлип Ацуши напомнил себе, что вечером ребята должны уже спускаться обратно, и нужно попробовать их отыскать. Если он будет сидеть и плакать, то никогда не найдет.
Мятый рюкзак отыскался неподалёку. Чудом он уцелел, и порвалась только ручка, зацепившись за какую-то ветку. Вроде даже не дырявый. Наскоро проверив содержимое, мальчик достал оттуда куртку и надел ее. Там находились два онигири для привала, футболка, носки и ещё одна бутылка воды. Видимо, бутылка уцелела благодаря вещам.
Ацуши закрыл молнию и решил попробовать пойти поискать своих. Однако едва он сделал пару шагов, ткань одной из лямок опасно затрещала.
Мальчик скуксился и чуть не расплакался. Придется придерживать одной рукой, чтобы не уронить.
По поводу направления он сомневался, однако выбрал сторону, откуда кажется поднимался. Ведь гора должна уменьшаться.
Правда уже порядком стемнело, перед глазами выглядел ещё более нечётким, чем раньше. Хотя нечётким он, наверное, выглядел из-за падения, и Ацуши сомневался в собственном решении. Однако ещё сильнее он боялся не найти в одиночку дорогу до приюта.
Они ведь не станут меня искать.
Мальчик не злился и не обижался, скорее принимал как данность.
Идти местами было неудобно и сложно. Ноги тонули в мягких перепревших листьях и мхе, обильно покрывающем землю. Здесь не было тропинки, и Ацуши то и дело спотыкался о прятавшиеся под сплошным «ковром» корни.
Время тянулось бесконечно, и как-то неожиданно мальчик понял, что вокруг совсем стемнело. В едва различимом наверху небе блестел серп луны, окружённый далёкими звёздами.
Он остановился и огляделся снова. Местность вокруг совсем незнакомая. В скале, напротив которой он находился, боясь отходить далеко, обнаружился в вход в небольшую пещеру.
Ацуши опасливо вздохнул и попытался подавить слезы. В любом случае, посреди ночи никого найти не выйдет. Остальные приютские ребята и воспитатель наверняка давно уже спустились с горы и дошли до приюта. Лучше переночевать и пойти утром поискать дорогу самостоятельно.
Мальчик не верил в свои силы, но ночью он гарантированно потеряется. Повезло, что он хоть на какое-то укрытие набрёл.
Ацуши зашёл в пещеру и немного подождал, пока глаза не привыкнут к кромешному мраку. Так всегда. Когда его запирали в полной темноте, он легко мог различить очертания предметов.
Неправильный. Чудовище.
Ещё несколько шагов, и его взгляду предстал узкий коридор с неровными каменными стенами, и, немного помешкав, Ацуши решил пройти поглубже. Он ничего толком не знал о том, что нужно делать, но когда-то читал в книге, что в пещерах могут жить дикие звери. Лучше проверить и удостовериться, что здесь безопасно.
Он шел некоторое время, испытывая смутное удовольствие от того, что здесь так легко и удобно идти, пока после следующего поворота, он не увидел чьи-то красные глаза. С губ сорвался удивленный возглас, мальчик попятился и позорно шлёпнулся на задницу.
Неужели зверь?!
Взгляд зацепил едва тлеющий алый огонек, который при ближайшем рассмотрении оказался небольшим костром. Напротив него, уложив одну ногу боком сидел парень в рваной странной одежде. Кажется, когда-то она была белой, но сейчас была залита чем-то красным и уже засохшим. Именно его глаза сверкнули странным алым светом.
При виде него незнакомец очевидно напрягся, однако, увидев своего гостя расслабился, и на его лицо наползла тень удивления.
– Ребёнок…?
Ацуши растерялся, застыл на месте и теперь откровенно не понимал, как себя вести. Помимо Воспитателей никто из них никогда не видел других взрослых вживую. Несколько фильмов на проекторе ведь не в счёт. Тогда и книжки ведь надо посчитать, но, наверное, это неправильно. Там ведь люди ненастоящие. Он совсем немного об этом знает, но…
– Извините? – он некоторое время мялся с ноги на ногу и смотрел то на костер, то на удивительного человека. – Вы здесь живёте?
Незнакомец посмотрел на костер, после на мальчика, озадаченно моргнул и начал собирать ветки, лежащие рядом.
– Почему ты так думаешь?
Ацуши почувствовал себя очень глупым. Просто он не был уверен, насколько людям нормально жить в пещере посреди леса. Ведь приют стоит среди полей, так почему кому-нибудь не жить посреди леса.
– Не знаю. Но вы здесь один, я не встречал раньше людей, и… не в смысле совсем, а других, кроме тех, которых знаю, вот я и подумал… простите, – он замолчал. Даже объяснить ничего не получилось.
– Ты потерялся?
Незнакомец выглядел невозмутимым: рассмотрел незваного гостя и вернулся к созерцанию костра. Рядом с ним Ацуши видел только небольшую сумку через плечо, в которую едва поместился бы небольшой свёрток, но не теплые вещи, не куртка и, тем более, не палатка. Да и одежда, пусть и потрёпанная, походила на одеяние богача.
– Я отстал от Воспитателя и остальных, – честно ответил мальчик. Им не раз говорили, что внешний мир – опасное и жестокое место. Директор повторял, насколько важно научиться защищать себя. Однако сейчас Ацуши не ощущал особой опасности от человека, сидящего возле костра. Светлые, будто выбеленные до седины волосы, алые раскосые глаза, но немного странное необычное лицо. Мальчик не мог уловить, чем именно он отличается от прочих.
– Садись, – парень сделал приглашающий жест. Ацуши с готовностью устроился напротив него, с облегчением сбросив рюкзак рядом. Наверное, он поступал глупо, но, если честно, он очень обрадовался при виде живого человека посреди леса. Находись он в полном одиночестве, постоянно думал бы о всяких ужасных вещах.
– Ты из приюта? – продолжал осторожные расспросы парень.
Ацуши неуверенно кивнул. Только теперь он осознал, что по-настоящему разговаривает с другим человеком. Раньше ведь его только ругали воспитатели и гоняли от себя другие дети, а стоило кому-нибудь захотеть с ним общаться, через какое-то время желающего убеждали в том, что оно того не стоит.
– Да. Он стоит среди рисовых полей, и…– мальчик обнаружил, что даже рассказать ему о себе нечего и неумело попытался сменить тему. – А вы здесь почему? Раз вы не живёте в этой пещере? Конечно, если не хотите, то не говорите!
Последние фразы Ацуши оттарабанил почти скороговоркой. Вот опять он лезет не в свое дело и заслуживает наказания! Мальчик зажмурился в ожидании. Но ничего не происходило. Тогда он осторожно приоткрыл один глаз.
Парень достал откуда-то слева тушку кролика. Та лежала на оторванном куске одежды, вероятно его собственной. Ткань заливала кровь, сейчас уже засохшая конечно.
– Ты голоден? Наверное, надо освежевать, но я, признаться, плох в таких вещах, – повинился незнакомец. Ацуши встрепенулся и подсел поближе. Он не испытывал брезгливости, ведь иногда младшие помогали с готовкой на кухне. Лениться в приюте нельзя, не поощряется. И когда из города или с ближайшей деревни привозили тушки, детей учили их разделывать.
– У вас есть нож? Я могу помочь! – мальчик хотел как можно скорее загладить оплошность. Парень смотрел на него внимательными алыми глазами, спокойно, почти выжидающе. Раз они встретились в пещере, Ацуши подумалось, что тот похож на дракона из сказки. Такая глупая мысль.
Нож ему дали, правда неудобный, складной. Таким несподручно резать кости. Правда и это не курица даже, а всего лишь заяц. Мальчик споро принялся за работу. На ткани неудобно, но всяко лучше, чем на каменном полу.
– Я скрывался от людей, которые меня преследовали, – проговорил медленно парень. – Так и оказался здесь. Можно сказать, я тоже потерялся. Кстати, меня зовут Татсухико Шибусава.
Ацуши на мгновение замер. Рука онемела. Ножик короткий, поэтому убирать внутренние органы неудобно, ведь нельзя пачкать мясо. Он ведь сам весь грязный после того как с горы свалился. Наверняка на него только ругаться будут. Только теперь он осознал, что даже не представился.
– Ацуши. Накадзима Ацуши, – выпалил он и вернулся к работе над тушкой кролика. Сейчас он отчего-то испытывал радость, поскольку оказался здесь с этим странным сдержанным парнем.
– Рад знакомству, – Шибусава улыбнулся, однако его глаза не изменили спокойного почти безразличного выражения, в котором, тем не менее, читалось любопытство. Ацуши отвлекся и использовал остатки воды из рюкзака. Бутылку повредило при падении, но на дне осталось немного, как раз хватило сполоснуть руки.
Пока он был занят, парень развел костер сильнее, и теперь ветки прогорали. Самодельные треноги для вертела казались грубоватыми, но стояли устойчиво и выдержали вес тушки кролика.
Мальчик невольно восхитился его навыкам. Шибусава действительно много знал и умел, хотя говорил обратное. Если бы Ацуши был хоть немного умнее, то определенно чувствовал бы себя увереннее, выполнял задания старательнее и меньше злил Воспитателей своим неумением понимать чужие слова с первого раза.
Невольно он задумался, от каких конкретно людей он скрывался. От плохих? Сам Шибусава плохим человеком не выглядел. Он ещё ни разу не разозлился.
Ацуши плотнее застегнул куртку и достал из рюкзака онигири. Вроде те помялись, но все ещё съедобные.
– Вот, держите, – мальчик протянул парню оба. Шибусава аккуратно, почти бережно взял один.
– Нас же двое.
В эту минуту Ацуши окончательно уверился, что этот человек не может быть плохим. С такой добротой он раньше не сталкивался. В носу защипало, и из глаз непроизвольно потекли слёзы. Побоявшись, что сейчас расплачется, мальчик поспешно начал тереть их кулаком.
– Я тебя обидел?
На лице Шибусавы отчётливо отразилась растерянность, и Изуку помотал головой.
– Вы очень добрый, – негромко прошептал он и улыбнулся. – Единственный человек, который так хорошо ко мне отнёсся. Я не заслуживаю, но спасибо.
Ацуши торопливо размотал онигири и вцепился в него зубами. Пересоленный, да и рыбы совсем мало, в самом центре. Но сейчас лакомство казалось самым вкусным на свете. Потому что его с ним разделил человек, который отнёсся к нему как к равному.
Удивительное чувство. Чудесное. От него чуть ниже груди очень тепло, а вся пещера словно становится светлее, словно днём.
Шибусава внимательно вглядывался в его лицо.
– Ты чувствуешь себя несчастным в приюте? – медленно спросил он.
Ацуши подавился комком слипшегося риса и опустил голову. Иногда ему бывало больно или грустно. На самом деле всё, что с ним делают, он заслуживал. Но ведь любой ребёнок из приюта хотел найти свой дом, хотел, чтобы за ним вернулись родители или на него обратили внимание приемные.
И даже Ацуши… даже такой, как он, не исключение!
Грудь распирало столько эмоций, а в голове червячками скользили мысли, однако если он откроет рот, то всё же расплачется. Нельзя казаться слабым и жалким. Как бы ему хотелось хоть раз в жизни показать себя с лучшей стороны. Внимательный взгляд алых глаз прожигал насквозь, лишая возможности солгать.
Драконий взгляд. Зрачки сузятся, а лицо превратится в морду. Воображаемый жар ощущался кожей.
Мальчик медленно через силу разлепил губы.
– Нет. Вернее я… мне там не очень плохо, просто…– он замолчал.
– Иногда плохо? – Шибусава достал из своей сумки воду и отпил немного.
– Наверное? – Ацуши запнулся. Он не мог сказать с определенностью, плохо это или нет. – Нет, наверное, не очень плохо… Просто… запирают в подвале раз в месяц на несколько дней или, если я совершаю плохие поступки, запирают в темной кладовке и не дают есть, бьют палкой по спине, выбивают зубы и ломают кости, – он осекся. Вязкое ощущение неправильности оседало горечью на губах. Наверное, не такого ответа от него ждали.
Сегодня он упал со склона и определённо должен был умереть. Однако по какой-то причине цеплялся за жизнь, сидел напротив странного человека и рассказывал ему о себе. И о причинах думать не хотелось. Ведь, если Ацуши допустит мысль, если окончательно признает, тогда…
– Я не думаю, что это называется «не очень плохо», – заметил Шибусава спокойно. В его голосе звучало едва заметное неодобрение, и мальчик привычно сжался, взглянув на взрослого из-под неровно стриженой чёлки. Однако парень лишь перевернул тушку на самодельном вертеле и придержал. – Тебе обидно?
Ацуши сжал губы и зажмурился. Разве честно задавать такие вопросы? В животе свернулась вязким комком обида.
Теперь он сожалел, что настолько поспешно избавился от своего онигири и вместо ответа дотянулся до бутылки с водой и отпил немного.
– Немного. Время от времени. Наверное.
Он замешкался с ответом и совсем не понимал, отчего не видит на чужом лице привычного отвращения.
– Почему вы сказали «не очень плохо?»
Шибусава медленно распаковал онигири, однако выражение его лица ничуть не изменилось, когда он попробовал.
– Когда тебе причиняют боль, нужно давать сдачи.
Ацуши недоуменно моргнул. Мысль для него была совершенно непонятной, даже кощунственной. Разве возможно ударить в ответ на справедливое наказание? К тому же, допусти он хоть малейшую ошибку, кто-нибудь пострадает.
Тогда придётся признать…
– Почему? Я ведь плохой ребёнок…
– Никто не заслуживает того, чтобы его били палкой или выбивали зубы. Даже плохие дети, – Шибусава снял тушку кролика и деловито разрезал ее ножиком. Распилил, если вернее. И половину передал мальчику. – К тому же, пока мы разговаривали, ты не сделал ничего такого. Почему ты плохой?
Ацуши открыл рот и сразу же закрыл. В голове мгновенно стало абсолютно пусто, хотя ранее внутри варилось множество оскорблений, услышанных от Воспитателей и других детей.
– Ну… я медленный. Глупый, – неуверенно проговорил он, взяв предложенную еду. – Никогда ничего не понимаю с первого раза.
Шибусава улыбнулся уголками губ и покачал головой.
– Не все люди способны понимать с первого раза. Большая часть моих клиентов вопиюще глупы. Если бы я бил каждого из них, они бы поразительно быстро закончились, и я бы ничего не продал.
Ацуши жевал мясо, игнорируя попадающиеся кусочки меха. Ощипать нормально только с перочинным ножом он не имел возможности. Однако его это не смущало.
– Глупее меня? Ну, ваши клиенты?
– Ты умнее них, – хмыкнул Шибусава. – Ты хотя бы слышишь, что я говорю.
От похвалы мальчик зарделся, даже уши покраснели.
– Спасибо…
Пока Ацуши не знал, каким образом добираться до приюта, но ему хотелось оттянуть этот момент как можно дальше. Теперь у него появятся теплые воспоминания, которые захочется сохранить как можно на более долгий срок.
– Тебе незачем меня благодарить, – Шибусава протянул ему бутылку с водой и Ацуши, пусть немного стесняясь, взял предложенное. У него ещё оставалось немного, однако путь обещал быть долгим, и стоило отнестись экономнее. Чему мальчик давно научился, так это беречь немногие вещи или запасы еды. Ему могли бросить пару бутылок воды на неделю или кусок хлеба на сутки.
– Нет, есть за что, – уверенно сказал он, чувствуя, как в груди зарождается искренняя признательность к человеку, с которым их свела случайность. – Я всегда буду испытывать к вам благодарность! Вы очень хороший!
На лице собеседника отразилось лёгкое недоумение. Тот словно не сразу осознал, о чем вообще мальчик говорит.
– Я? Хороший?
Второй раз на бледном лице появилась улыбка, только теперь немного неуверенная, и, Ацуши боялся ошибиться, отчасти благодарная.
– Даже не помню, когда в последний раз кто-то называл меня хорошим человеком. Наверное, это мне следует сказать тебе спасибо, а… не наоборот? – тень неуверенности, мелькнувшая на лице, осталась почти незамеченной.
Мальчик невольно задумался. В голове не укладывалось, каким образом человек, так по-доброму относящийся к нему, так долго не слышал подобных слов в свою сторону, что теперь даже растерялся. Неправильно.
– Но ведь это правда!
Когда его макушки коснулась ладонь с длинными пальцами, оканчивающимтся острыми ногтями, Ацуши не сразу осознал происходящее и зажмурился. Его потрепали по макушке. Но ни привычной боли, ни попытки дернуть за волосы.
Раньше он несколько раз видел подобное, но всегда наблюдал со стороны, как похвалу получают другие дети.
Тогда сейчас… почему?
– Вроде так делается? – в голосе Шибусавы читалась откровенная задумчивость. – Ложись спать, Ацуши. Ты наверняка устал.
Мальчик так и сидел, сжимая в ладошке маленький кусочек мяса. Парень вернулся на своё место, подкинул ещё немного дров в костёр и отвернулся к стене.
Ацуши выдохнул, только сейчас осознавая, насколько долго не дышит, и тоже лег, закутавшись в куртку и подложив под голову рюкзак. Грудь распирало от восторга, такого странного и непонятного. Пусть и незаслуженного.
Теперь совсем не хотелось сожалеть о том, что он потерялся и отстал от своих, ведь у него будут свои драгоценные воспоминания, которые можно беречь темными ночами, когда грустно и одиноко. Даже если Ацуши когда-либо решит, что эта встреча была лишь сном, где-то в глубине души его сердце будет помнить эмоции, которые он испытал этим вечером.
Интересно, встретятся ли они с этим человеком снова, после того, как завтра их пути разойдутся? Отчего-то очень хотелось надеяться.