Солнце пробивалось сквозь неплотно задернутые шторы – в Обелии наступило особенно теплое время года. Клод хотел скрыться от мешающего сну света, но прежде чем перевернуться на другой бок, его сознания коснулась деталь, которая не давала ему покоя даже в таком состоянии. Он приоткрыл один глаз и отдернул руку – она чуть было не придавила золотистые волосы девочки, лежащей между ним и Императрицей.
Рубиновые глаза Дианы полнились безусловной любовью, пока она смотрела на спящую дочь. Императрица почувствовала его пробуждение, и нежная улыбка скользнула по ее губам. Внутри Клода все замерло в сладком оцепенении, когда девушка осторожно, чтобы не потревожить сон ребенка, потянулась к его щеке и ее мягкие губы оставили поцелуй.
- С добрым утром, Ваше Величество.
Даже после стольких лет проведенных с ней, его щека горела от проявления ее любви. Клод хотел бы сжать ее руках, Клод хотел бы целовать улыбающиеся губы, пока Диана не попросит о большем, но в одной постели с ними находился их ребенок, которому было еще рано видеть такое проявление чувств между родителями.
- Ей пора приучиться спать в своей постели.
- Ваше Величество, принцессе всего пять, а в этом возрасте детям все еще необходима забота со стороны родителей.
Клод обреченно откинулся на подушку. Что в детстве, что после становления Императором – он никогда не учился воспитывать детей, да и не представлял себя в роли родителя. Но Диана права – маленькой девочке важно знать, что она любима. Во всей Обелии только Диана имела власть указывать ему на очевидные вещи, и он даже не чувствовал протестов внутри себя по этому поводу.
Взгляд Императора вернулся к крохотному личику Атанасии, на сомкнутые глаза которой упало несколько золотистых прядок и Клод потянулся, чтобы их убрать. Девочка улыбнулась сквозь сон и поплотнее завернулась в детскую рубашечку с вышитыми по ткани кроликами.
В императорской семье магия текла по венам вместе с кровью, окрашивая цвет глаз в кристальный топазовый оттенок. Клод знал, что внутри Дианы растет гениальный маг. Клод боялся рождения Атанасии, опасаясь, что это погубит его любимую женщину, но он готов благодарить Диану за то, что она настояла на своем и решилась дать их ребенку жизнь.
Их маленькой принцессе, рожденной в любви.
В той самой любви, от которой меркли и исцелялись раны прошлого, уступая размеренному тихому счастью настоящего.
Взгляд Императора приковывают глаза Дианы, а в воспоминаниях момент, когда она, светясь от счастья, сказала ему, что ждет ребенка. Клод полюбил эту девушку, впервые увидев, его покорила ее свободная душа, но он даже мечтать не мог о том моменте, когда почувствует себя рядом с ней мужем и отцом.
Диана тянет к нему ладонь, и он смаргивает воспоминания, позволяя нежным пальцам жены зарыться в короткие светлые волосы. Ее прикосновение дарит тепло, ее любовь является силой, чувствуя которую он способен осушить моря.
Клод почти сдается, когда Атанасия у него под боком начинает возиться, а потом открывает глаза. Сонно моргает, протирает реснички кулачком, а потом видит это почти объятие между родителями и ее глаза сияют от радости.
- Мамочка! Папочка! С добрым утром!
Диана нежно целует дочку в маленький лобик и поднимает светящийся весельем взгляд на своего Императора, призывая его к действию. Клод давит вздох, но придвигается ближе, смыкая руки вокруг жены и дочери. Они здесь, они в его руках – два бесценных сокровища, которые он не намерен выпускать из поля зрения.
- Что тебе снилось, милая?
Атанасия задумывается над вопросом матери, а потом вспоминает.
- Как мы с тобой и папой собирали вместе звездочки.
Этот совершенно детский ответ ненадолго выбивает Клода из колеи, но он настолько светлый и искренний, что Император не может подавить улыбку в то время, пока нежный смех его жены колокольчиками разносится по спальне. Малышка целует их обоих в щеки и выбирается из родительских объятий, спрыгивая с постели. Топот ее маленьких ножек скрывается в соседних комнатах, переполошив служанок.
Клод знает – пока он не прикажет, никто и носа в их спальню не сунет.
Желание вновь просыпается в нем, когда его тела касаются волнующие изгибы Дианы. Он подминает ее под себя, видя в рубиновых глазах согласие и жажду, пока Диана льнет к его рукам. И прежде чем их губы смыкаются, Император ловит полный желания вздох.
Именно Император решает, когда ему стоит начать день.
«И все-таки нужно поторопиться», - вспоминают они.
Чтобы собраться к тому моменту, когда Атанасия успеет соскучиться по маме и папе.