Хотеть не вредно — не хотеть противоестественно.

(Ваш Автор)

Вообще, он хотел пропустить и этот Сезон. Несмотря на то, что его возраст и боевые заслуги уже позволяли добиваться внимания низкоранговых самок, Сумрак колебался. Не то чтобы он боялся женского пола (хотя, между нами говоря, там было чего бояться) или неудач на любовном поприще, просто у него никак не получалось воспринять самого себя физиологически зрелым самцом, участником этой бесконечной и безумной репродуктивной гонки.

Всю жизнь это было чем-то далеким и второстепенным. Юнцы с детства мечтают стать знаменитыми воинами и удачливыми охотниками, но вряд ли кто-то из них грезит о статусе великого оплодотворителя. Это не достижение и не самоцель, это закономерный итог, к которому приходишь, если удается выжить и добиться высокого ранга. Самец начинает хвастаться количеством и качеством своего потомства лишь на старости лет — когда больше просто нечем похвастаться. Тогда да, его статус в обществе измеряется уже лишь его наследием… Иное дело — молодняк, такой как Сумрак. Еще неясно, что за ценность в его генах. Ну да, победы, ну да, трофеи, ну да, потенциал… Но всегда слишком мало с точки зрения большинства самок. И, чем рискнуть, но с позором вернуться отвергнутым девственником, лучше еще годик подождать.

Тем более, пока не начинало действительно серьезно припекать в физическом плане. Самцам средних лет было просто некуда деваться. Им сносило башню в результате интоксикации собственными гормонами, и тогда все, что движется, в зависимости от половой и видовой принадлежности, им хотелось либо убить, либо трахнуть. Молодняку для разрядки требовалось меньше, достаточно было слегка поколошматить собратьев и все, можно жить дальше. Но так только до поры…

Сумрак не отличался повышенной агрессией и ему куда чаще приходилось обороняться, чем провоцировать конфликты, даже во время Сезона. Всегда есть те, кто задирает, и те, кого задирают. В повседневной жизни тихий и терпеливый молодой самец относился ко вторым, поэтому его тело носило на себе слишком много для его возраста следов битвы. Впрочем, те, кому он хоть раз давал отпор, как правило, больше к Сумраку не цеплялись — он был спокоен, да, но отнюдь не слаб. И еще, если хорошо постараться, его можно было разозлить…

Характером он отчасти пошел в отца — Великого Грозу. Тот был очень крупным самцом с темной шкурой и гривой, доросшей почти до пояса, главой уважаемого клана и предметом вожделения самок. Он также слыл своим феноменально спокойным нравом — чтобы вывести его из себя, надо было… Сложно представить, что надо было сделать для этого. Но если уж кому-то удавалось пробудить в нем зверя, то целым обидчик не уходил. Придя в ярость, Гроза полностью оправдывал свое имя, круша все на своем пути и наводя ужас на врагов и на друзей.

Дражайшая матушка Сумрака, Загадка, являлась на редкость плодовитой главой обширного гарема и была в целом самкой весьма положительной, хотя и с некоторыми странностями… В частности, она отказывалась инкубировать Грозе сыновей. «Я не хочу растить пушечное мясо», — с презрением говорила она и раз за разом дарила супругу очаровательных, но слишком уж многочисленных дочек. И Гроза ничего не мог поделать с этим, ибо любил упрямицу больше жизни… Однако периодически он все же по этому поводу срывался и с воплем: «Развела тут бабье царство!» ронял что-нибудь из мебели, после чего надолго пропадал у других жен. Дочерей он, конечно, обожал, но их реально было многовато. И все постоянно клянчили подарки. Подле матери они, обычно, не задерживались — за наследницами Загадки чуть ли не очередь из знатных самцов выстраивалась, но взамен одной повзрослевшей и покинувшей родной дом девки тут же появлялись две другие… Грозе же, как любому самцу, хотелось побольше сыновей, и, по возможности, именно от любимой самки. Но Загадка оставалась непреклонна, хотя другие обитательницы гарема покорно и чуть ли не пачками производили потомство мужского пола.

Надо сказать, среди сыновей Грозы уже было немало достойных и храбрых воинов, он вполне мог ими гордиться, да и гордился… Но всегда втайне надеялся как-нибудь переубедить старшую жену. В данном начинании он преуспел всего лишь раз. Тем самым долгожданным потомком и стал Сумрак, на которого, таким образом, еще с самого детства были возложены огромные надежды. Он не знал всей истории целиком, но был в курсе, что сам факт его рождения явился результатом некоего шантажа, который отец вынужденно применил к любимой самке. Ох, как же Гроза в тот момент ее недооценил…

Загадка души не чаяла в единственном сыне — что правда, то правда, но она приложила максимум усилий, чтобы воина из него не получилось. И даже не специально. Ее всепоглощающая материнская любовь сделала все без помощи каких бы то ни было коварных замыслов…

Стоит начать с того, что рос Сумрак среди сестер. Среди целой толпы сестер. Причем старшие опекали и баловали его не хуже матери, а младшие беспрестанно испытывали на прочность. Он, конечно, общался с единокровными братьями, но в общие игры его принимали редко, главным образом, потому что стоило ему присоединиться к какому-то увлекательному занятию типа барахтанья в болоте или имитации военных действий, как выяснялось, что он вот прямо сейчас и срочно понадобился своей обеспокоенной родительнице. Загадка все время стремилась держать его при себе, окутывая безграничной лаской и заботой, благодаря чему Сумрак хоть и рос более чувственным, чем другие сверстники, но с каждым годом становился все несноснее. Он был брезглив, нерешителен и склонен к пустым переживаниям. Из более приемлемых черт характера у него сформировались практически возведенное в ранг инстинкта почитание самок, чистоплотность и послушание. Был Сумрак наделен также большим запасом терпения — по-другому в женском коллективе просто никак. А еще страдал повышенным чувством ответственности. Еще бы! Попробуй пообещать что-нибудь одной из сестер и забудь потом об этом… Визгу будет! Еще, чего доброго, потом и зубов не досчитаешься — если среди самцов удар в лицо считался самым низким и недостойным, то самки подобное правило не признавали совершенно.

У яутжей на начальном этапе было принято «семейное обучение». Матери, тетки, старшие сестры, а так же не родственные гаремные самки давали молодняку все необходимые для жизни навыки. Первое представление об охоте, самозащите и владении простейшим оружием будущие воины, как ни странно, также получали от них. Лишь потом, когда подросшие самцы отправлялись в орбитальные колонии, за их воспитание брались видавшие виды Наставники. Хотя это воспитание больше походило на игру «Тот, кто выжил — молодец». Тем не менее свои плоды подобная система исправно приносила, о чем свидетельствовали славные победы каждых последующих поколений и новые покоренные просторы космоса. Конкретные научные знания молодняк по мере возможности также получал в колониях, а впоследствии от Вожаков, уже, так сказать, «по ходу практики».

Такая система воспитания и образования работала без сбоев тысячелетиями, но необходимой основой всегда была и оставалась первичная ненавязчивая материнская муштра. Загадка, наверное, была в курсе… Хотя как знать… Сумрака она обучала по своей авторской методике, не особо подпуская к нему других самок. В результате он хорошо рисовал (что, безусловно, пригодилось ему в будущем, позволив стать непревзойденным гравировальщиком трофеев) и разбирался в лекарственных травах (что тоже пару раз выручило). Но при этом самое его удачное упражнение с копьем выглядело как удар самого себя по голове, а в ответ на предложение подтянуться или отжаться, он вместо: «Сколько раз?» спрашивал: «Зачем?»

Время шло, из детеныша Сумрак превратился в подростка, постепенно приобретая черты молодого юноши, а Загадка словно бы не понимала, что уже грядет время обучения, когда ее изнеженного потомка просто сожрут живьем… К сожалению, так совпало, что загруженный делами Гроза в тот период редко наведывался к самкам — бывал лишь в Сезон Любви, когда самых младших детенышей старались держать от взрослого поколения подальше. Но ему бы даже в голову не пришло проверять, насколько правильно жены воспитывают молодняк, ибо это воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Именно потому он забил тревогу слишком поздно.

Как-то в один из свободных вечеров, пожелав впервые встретиться в резервации с подросшими сыновьями, дабы рассказать им о своих славных подвигах, вожак заметил, что для полного числа не хватает одного из юнцов. Он еще не знал это поколение в лицо, но о численности-то был хорошо осведомлен. Когда он спросил, кого нет на месте, подростки захихикали[1], и кто-то из них осмелился просветить папашу, сказав: «Так это Сумрака нет Загадкиного, он уже спатеньки лег, у него режим!» После этих слов среди парней уже начался настоящий неконтролируемый ржач. Но надо было видеть, что в тот момент сделалось с Грозой… Его глаза позеленели[2] от злости, и самец в два счета с оглушительным ревом разогнал молодежь, а сам точно ураган ринулся в покои старшей жены. Испугав возлюбленную до полусмерти, он, трясясь от гнева, потребовал предъявить ему сына, а когда Загадка вывела за руку заспанного и оробевшего Сумрака, чуть не сполз вниз по стеночке. Крупный, но совершенно неразвитый физически для своих лет, подросток не производил не только впечатления будущего воина, но и самца вообще. На его лоснящейся полосатой шкурке не было ни одной царапинки, в еле достигающую плеч гриву были вплетены разноцветные бусины (явно дело рук сестричек), а узкие мальчишеские бедра вместо стандартной замусоленной тряпки прикрывала затейливо повязанная изысканная ткань.

Придя в ужас от увиденного, Гроза не придумал ничего лучшего, чем, схватив упирающегося и орущего сына за шкирку, уволочь его к себе на корабль и увезти из проклятого места побыстрее, несмотря на истерику матери. С Загадкой он, наплевав на приличия, остаток Сезона даже не разговаривал. Потом он, конечно, ее простил, но больше уже никогда не заикался насчет потомства мужского пола. Воистину, если тебя о чем-то просят, не отказывай, но сделай так, чтобы больше не просили…

Гроза выбивал из сына дурь несколько лет кряду, измочалив о его спину не один кнут. Первые месяцы на корабле казались Сумраку сущим адом. Отца он боялся до дрожи, до оцепенения, до безумия. И не только отца: гоняли подростка, дабы привести в надлежащую форму, практически всем кланом. Но то ли жесткая методика воспитания имела свои плюсы, то ли Сумрак внутри оказался сильнее, чем даже думал сам, а только спустя некоторое время прежнего неженку было просто не узнать. Он оказался способным учеником, постигая искусство владения всеми видами оружия, привыкая сражаться, забыв о страхе и превозмогая боль, проникаясь кровавой философией Охоты.

Наконец настал момент, когда Гроза не только смог вздохнуть с облегчением, но и с уверенностью выпустить юнца во взрослую жизнь. Сумрак с честью прошел Посвящение и начал стремительно завоевывать отцовское одобрение на многочисленных заданиях. Некоторые странные замашки у него по-прежнему оставалась, но в целом молодой самец уже не отличался от остальных перспективных бойцов. Отец всегда имел для него непререкаемый авторитет, с матерью же юный воин так никогда больше и не виделся, однако ее последнее напутствие не забывал ни на минуту. «Ты должен выжить, сынок, обязательно!» — только и успела прокричать она в тот вечер, когда судьба Сумрака так круто переменилась. И он выживал. Назло врагам, назло обстоятельствам. Тысячу раз он мог пасть от ран, сотни раз оказывался в западне, но звучащее где-то на границе сознания «Выживи, сынок!» заставляло подниматься и сражаться, собирать волю в кулак и идти напролом, последним усилием возвращать себя почти с той самой грани, откуда нет пути назад…

Об этом не знал никто, даже отец. Все поражались находчивости и выносливости сына Грозы, но думали, что он обязан этими качествами лишь тренировкам, дисциплине и хорошей генетике. Старшие воины прочили юнцу блестящее будущее, родитель довольно потирал руки… А Сумрак просто делал то, чего от него ожидали, давно уже не задумываясь о том, чего хочет на самом деле. Со временем он полюбил Охоту, но чувства его были иными, чем у большинства. Если для остальных самцов яутжей Охота была средством показать свою доблесть, то для него это, прежде всего, был эксперимент над собой, испытание пределов собственной выносливости — пари с самой Смертью. И когда Сумрак в одиночку кидался на очередное сверхопасное существо, а за его спиной шептали, что этот юнец слишком много о себе возомнил, сам он как молитву мысленно повторял: «Я обязан выжить». И выживал.

Получив ранг Кровавого, молодой самец пришел к Вожаку на поклон и испросил разрешения перейти в другой дружественный клан, мотивируя свою просьбу тем, что не хочет, чтобы все вокруг считали, будто он пользуется излишним отцовским покровительством. На самом деле, конечно, Сумраку просто хотелось как можно дальше оказаться от требовательного родителя и от корабля, полного тяжелых воспоминаний. Он, безусловно, уважал отца и преклонялся перед его силой и мастерством, но предпочел бы дальше делать это с более почтительного расстояния. Гроза отпустил его скрепя сердце, но внутренне в очередной раз возликовал и при следующем своем визите осыпал Загадку подарками с ног до головы…

Да уж, Гроза всегда был большим дамским угодником. И в последнее время он ежегодно тормошил своего нерешительного потомка, дескать, пора уже, чай не мальчик… Теперь, когда не мог тормошить лично, слал недвусмысленные сообщения. И ежегодно Сумрак находил очередной отмаз. В этом году он сказал отцу, что… Что-то он уже забыл, что ему сказал…

Сумрак, тяжело вздыхая, нервно нарезал круги по своему отсеку. Третья неделя Сезона была на исходе. Он собирался его пропустить… Но с каждым днем все четче осознавал, что на этот раз не продержится. Терялась ясность ума, уже пару раз самец с психу принимался громить все вокруг, а с утра, пожалуй, впервые нарвался на драку сам, да еще и с более сильным и крупным соперником — тот-то какого черта, кстати, не у самок был?

Сейчас, когда чуть схлынули эмоции и перестали саднить обработанные раны, снова начало немилосердно тянуть живот. От этого чувства хотелось лезть на стену. Зная, что в опустевших коридорах корабля его никто не услышит, самец начал тихонько измученно подвывать. Вместе с телесными страданиями навалилась беспросветная тоска. Сумрак, морщась, оглядел свою каюту, где в последние дни все было перевернуто вверх дном. Стало противно…

Как же он только не пытался отвлечься — все было без толку… Пробовал изматывать себя тренировками, но каждая вторая оканчивалась незапланированным поединком; пытался гравировать черепа и перепортил больше, чем в ученические годы; затеял, наконец, уборку, а в конечном итоге взбесился из-за какой-то мелочи и разнес вообще все. Можно было нажраться успокоительных, но это как-то уж совсем было бы недостойно. Оставалось одно…

…Туманные угодья самок были прекрасны. Приятный климат, пышная растительность, чистый воздух… Прибывавшие сюда самцы, конечно, вряд ли любовались этими красотами, не придал им значения и взволнованный Сумрак: мысли были заняты совсем другим.

Он был здесь впервые. Родился он не просто в другом месте, а даже на другой планете — всего их в распоряжении самок было четыре. Сунуться на родину он бы сейчас ни за что не рискнул, слишком велик был соблазн проведать мать и сестер. Делать это в Сезон строго запрещалось — одна из немногих вещей, категорически в это время недопустимых. Так что от греха подальше Сумрак выбрал одну из трех оставшихся планет. Выбрал, особо не заморачиваясь, — Чертоги Серой Провидицы. Просто потому что они были ближе всего к Центральному комплексу. Ничтожные шансы на успех у новичка в любовных делах были везде приблизительно равны нулю, так что существенной разницы он не видел.

Прибыв на место, Сумрак посадил свой старенький, несколько лет назад щедро выделенный отцом челнок в первом приглянувшемся лесном массиве неподалеку от одного из крупных поселений, мало-мальски прихорошился и отправился завоевывать дамские сердца. Как того требовали правила и традиции, он был безоружен; на перевязях размещались любимые трофеи, из одежды — только набедренная повязка.

Он выбрал для самок самые лучшие и ценные дары, хотя почти не сомневался в том, что в этот раз все они при нем и останутся. Конечно, ему ничего не светило… Сезон переваливал за свой экватор, все особи женского пола репродуктивного возраста уже были в гаремах или парах, разве что отбить чью-то подругу… Ну нет, Сумрак был в плане размножения неопытен, но ведь и не дурак. Какой самец в здравом уме поделится партнершей? За своих самок воины дерутся с двойным остервенением, это уже не нелепые стычки озабоченных юнцов…

— Не меня ищешь, боец?

Погруженный в раздумья, сын Грозы не сразу ее заметил. Он просто не ожидал встретить здесь кого-либо: вся движуха начиналась ближе к центру поселения, а здесь простирались пустынные окраины. Самка стояла в тени деревьев, приняв небрежную позу со скрещенными руками. Она была взрослая. Сильно взрослая. Раза в два старше Сумрака и на голову его выше — и это притом, что он был достаточно рослым самцом.

Самка, не дожидаясь ответа, игривой походкой направилась к нему, заинтересованно приподнимая максиллы. Сумрак остановился и нервно потянул воздух. Самка была готова к спариванию. И не просто «в целом готова», а готова прямо сейчас и прямо здесь.

Стоило манящему аромату достигнуть молодого воина, и он ощутил, как мощный спазм болезненно скручивает его внутренности, а ноги начинают предательски подкашиваться. Он был застигнут врасплох. Новые ощущения захлестнули с головой, лишая воли. Что с ним происходило? Он не думал, что будет… так. Почему накатила такая слабость? И что подумает самка, когда заметит его состояние? А она заметит, такое не скрыть…

Ненавидя себя, сгорая со стыда, последним усилием подавляя дрожь, самец приосанился и сделал шаг навстречу, безуспешно пытаясь изобразить спокойствие и уверенность.

— Приветствую тебя, о достойнейшая, — поздоровался Сумрак, как того требовал этикет.

— Назови свое имя, воин, — властно приказала самка, награждая его пристальным взором ярких, желтых, как две полные луны, глаз.

— Сумрак, сын Грозы, — он склонился перед ней.

— Гроза — смелый и сильный предводитель, если его потомок хоть вполовину так же хорош, то он желанный гость в моем доме.

— Я не разочарую тебя, достойнейшая, — самец поднял голову и вновь встретил долгий испытующий взгляд Матриарха. Да, это не иначе как была Матриарх…

— А моих сестер?

Боги! От этих слов молодой воин похолодел. Им заинтересовались сразу несколько самок? Нет, одно дело разок опозориться, получая первый опыт с одной партнершей, и потом забыть это как страшный сон, но совсем другое, когда их три или четыре, и кто-то из них всю не факт что эстетичную картину спаривания будет наблюдать со стороны, а потом они еще и со смаком обсудят любовника за его спиной…

Ему отчаянно захотелось сбежать. Но…

— Твои сестры останутся довольными.

«Боги, что, ЧТО я несу???»

— Я Прорва, дочь Свободы, — последовала немедленная реакция. Путь назад оказался отрезан.

Так выглядела обязательная часть ритуала знакомства. Самец обязан был назвать имя отца, а самка — имя матери. Так они понимали, что не являются родственниками.

Хм… Свобода… Что-то он слышал об этой самке… У сына Грозы на миг шевельнулось некое подозрение, но с чем оно связано, он не понял, а ломать голову сейчас было не самое подходящее время. Следовало отреагировать соответствующим образом и приступать уже к ухаживанию, раз такое дело.

— Узнать тебя — большая честь для меня, — Сумрак снова поклонился, и Прорва знаком повелела следовать за ней.