***

День, близившийся к обеду, был очень даже обычным и спокойным. У Ёшиды, по крайней мере, уж точно. Присматривать за Денджи на данный момент – его наименее рискованное из всех заданий, что у него было, а ему есть с чем сравнивать. Но предаваться рефлексии на должности охотника на демонов он не собирался – так легко и параноиком стать. Что́ было, то прошло, самое главное – он жив и со всеми частями тела в придачу, что само по себе на этой работе – большая удача. А наблюдать за жующим в углу какие-то подачки Денджи на крыше школы и вовсе было похоже на внеплановый отпуск. Всего лишь следить, чтобы не особо умный подросток не вздумал вновь повторять свои жалкие потуги невзначай раскрыть свою вторую личину, Человека-бензопилу. С этим тоже не было проблем, поэтому Хирофуми свободно облокотился на железную ограду и позволил себе оставить нравоучения для мальчишки, а дать ему немного вольности на расстоянии пятнадцати метров. Этого достаточно, когда Денджи гуляет сам по себе, но стоит ему с кем-то заговорить, то дистанция значительно сократится для предотвращения возможной глупости Денджи и настоящей катастрофы.

 

Его увлечение простым созерцанием странного обеда подростка из каких-то объедков, которые он с остервенением уплетал, будто это подобие еды у него кто-то попробует отобрать (хотя Ёшида был уверен, что их Денджи бросила как подачку одноклассница-стерва), было даже смехотворно. Особенно со стороны внезапно подкравшейся к нему тенью Киги. Она не посчитала нужным как-то окликнуть знакомого, отчего он заметил её периферийным зрением и быстро унял дрожь, возникшей от столь резкого появления таинственной девушки. У него были недурные рефлексы, а демон Осьминог, выжидающий в тени любого приказа охотника или угрозы его жизни, и вовсе сводил к минимуму любую угрозу непредсказуемого появления врага. Но это был не рядовой противник – это была одна из всадников Апокалипсиса, Голод, которая в эту секунду также следила взглядом за неприятным и неаппетитным перекусом школьника.

 

Что́ её так заинтересовало по пустому выражению лица было не прочесть. Ей нравилось смотреть, как другие едят? Или наоборот, её это угнетало, потому что сытых существ она не имела силы взять под свой контроль и сделать своими подручными марионетками? А может всё дело в том, что она (как это удивительно!) сама без еды в руках, о чём ей и напомнили обедающие дети? Столько вопросов, столько догадок, но облачать мысли в слова Ёшида, отнюдь, не намеревался. Вместо этого он терпеливо ждал, когда Кига начнёт разговор сама. Ведь, кто знает, что же у этой всадницы на уме. А для гуляющих одноклассников они казались чудаковатой парой знакомых, которым хорошо просто находиться рядом. Ровно до того момента, как девушка сказала:

 

— Я хочу пригласить тебя на ужин, Ёшида.

 

Она не спрашивала его – она ставила его перед фактом, наклонив голову вслед за серьгами-весами.

 

— Вот как, – его родинка под губой дёрнулась вверх. – Не ожидал от тебя такого порыва.

 

— Ты занят после школы? – и Кига имела в виду совсем не наличие секций и школьных проектов.

 

— С тобой всегда интересно поболтать вне учёбы, – уклончиво отвечал Хирофуми, но девушка его поняла.

 

— Тогда после уроков жду тебя на крыльце, – коротко обозначила она.

 

— Могу я поинтересоваться, куда ты меня приглашаешь? – спросил Ёшида, ещё не осознавая в полной мере, в какую авантюру ввязывается.

 

— Конечно, интересуйся.

 

Немного опешив, Ёшида почти растерялся, но сразу же опомнился. С Кигой предсказуемых бесед никогда не было.

 

— Мы пойдём в кафе? – он решил добиться правды уточняющими вопросами, на что девушка упорно молчала. – В ресторан? Или на фудкорт?

 

— Нет, это будет особое место, – продолжала говорить загадками Кига.

 

— Которое ты не хочешь называть при посторонних? – догадался Ёшида, и она благодарно кивнула.

 

— Не задерживайся, – обронила она на прощание.

 

Охотник вперил взгляд ей в спину и долго смотрел ей вслед, пока на своей слегка косолапой походке не скрылась за дверью, ведущей на лестничный пролёт. Уроков сегодня много и заканчиваются они почти вечером, и время ожидания за партой определённо будет тянуться мучительно долго для Ёшиды, честно признавшегося себе, что был заинтригован загадочным предложением Голода. Демоном она была несговорчивым, идущим на контакт исключительно по своей инициативе, потому и информация от неё была как на вес золота и итоговый счёт за неё в любом общепите. А то, что она сама пригласила его куда-то, означало не только её желание чем-то поделиться, но и освобождение юноши от обязанности оплачивать весь счёт. На этот раз она его угощает, но вот чем и где, уже настораживало подающего надежды охотника на демонов. Неизвестная и таинственная природа всадницы Апокалипсиса подстёгивала его осмотрительность и будоражила слабым адреналином в крови за маской внешней невозмутимости. По его лицу и не скажешь, что его беспокоит что-то кроме облаков на высоком небе.

 

— Слышал? – шепнул Исэуми жующему рисовую булку Нобане. – Кажется, Кига пригласила новенького на ужин.

 

— Счастливчик, – печально вздохнул Хигашияма.

 

Ему бы тоже хотелось, чтобы его пригласили на ужин и полностью заплатили за него.

 

***

 

Когда Хирофуми вышел на крыльцо старшей школы, то первым его встретило закатное солнце, опаляющее небо в огненные оттенки оранжевого и алого, а облака – в фиолетовый и нежно-розовый. Свежий вечерний воздух полнил лёгкие и успокаивал, ведь несильный мандраж перед встречей никуда не исчезал. Никто не мог и предположить, что происходит в голове у демона Голода, оттого догадки, куда же она его заведёт, были одна безумнее другой. Но просчитывал все возможные пути и выходы Ёшида недолго – Кига объявилась также незаметно, как и на крыше. Окинув охотника пустым взглядом, она почти склонила всё своё туловище вбок вслед за перевалившей по весу серьгой и криво обошла парня, направляясь к выходу с территории школы. Ему не оставалось ничего, кроме как пойти за ней, свыкнувшись с её немногословной манерой поведения.

 

Но вот уже учебное заведение скрылось за поворотом, улицы мелькают одна за другой, а они продолжают идти сквозь толпу прохожих, будто и не знакомы вовсе. Порочный круг молчания нарушил Ёшида, спросив:

 

— Так ты мне скажешь, куда мы идём?

 

— Конечно, – легко согласилась Кига.

 

Приободрившись, Хирофуми ожидал, что она продолжит говорить. Но девушка этого делать не стала. Напускная таинственность ему была совсем не по вкусу, но, припомнив похожую ситуацию, он задал более точный вопрос:

 

— Мы находимся посреди улицы, и ты всё ещё не можешь назвать это место?

 

Она сдержанно кивнула, но ему показалось, что на её бледном лице мелькнула тень удовлетворения его догадливостью.

 

— Это здесь.

 

Но, когда они подошли к знакомому Ёшиде ресторану с красноречивым названием «Сад земных наслаждений», девушка, к его изумлению, прошла мимо ослепительно освещённого фасада и резко остановилась перед тёмным закоулком между рестораном и офисом нотариуса. Туда Кига безропотно, полная несгибаемой уверенность, шагнула, ведя за собой ничего не подозревающего охотника. А тот чувствовал себя Алисой, следующей за Белым кроликом в другую чудну́ю нору, что может обернуться западнёй. Хирофуми твёрдо знал – вредить Голод ему бы не стала без острой необходимости, если вдруг не захотела ощутить на себе весь гнёт бюро Общественной Безопасности. Но недомолвки и уход от прямого ответа ипытывали безграничное терпение охотника окончательно.

 

— Ты не знаешь, мог ли я раньше посещать это «особое» место? – он стал действовать аккуратнее.

 

— Может быть, – она пожала плечами, – ты бывал в Аду?

 

В переулке было так тихо, что ему точно не послышалось. Остановившись, Ёшида заставил обернуться и Кигу, которая больше не слышала вторящих ей шагов. От её безразличия желваки на его лице играли всё сильнее. И, собрав всю твёрдость и спокойствие в голосе, он выдавил из себя подобие шутки:

 

— А чем хуже «Фемели Бургер»?

 

— Ничем, – отсекла Кига ледяным тоном, – у него просто другая еда. В Аду тоже есть своя. И сегодня я хочу адской кухни.

 

— За «адской кухней» не стоит идти сразу в Ад – достаточно одной придорожной закусочной, – усмехнулся Ёшида, в эту секунду размышляя, как же ему поступить.

 

Это колебание заметила Кига.

 

— Ты отказываешься? – спросила она без увиливаний.

 

— Я думаю. Это, знаешь ли, непростое предложение. Я видел, как в Ад забирают, но не видел, чтобы оттуда все возвращались живыми.

 

— Со мной ты будешь в безопасности, – и, заметив на его лице откровенное сомнение в её словах, демон добавила: – Обещаю.

 

На это Хирофуми со смешком покачал головой, словно она только что сказала какую-то глупость, что, отчасти, так и было.

 

— «Обещаю» от демона звучит как насмешка, и ты это знаешь.

 

— Заключим контракт? – предложила она обыденно.

 

— Ни за что. Уверен, контракт с тобой оставит меня ни с чем окончательно.

 

— Тогда как тебе словесная клятва? – Кига подняла одну руку вверх, а другую приложила к сердцу. – Клянусь, что с твоей головы не упадёт и волосок, или провалиться мне на месте.

 

И в довершении своей почти человеческой клятвы она начертила в воздухе «крест» над своей грудью для полноты обещания. Всё выглядело жутко неестественным и вводило охотника в самый настоящий ступор. Уперев подбородок в ладонь, он размышлял и взвешивал решение, пока тяжело не вздохнул:

 

— Пойдёт. Но я должен задать ещё один вопрос.

 

— Последний, – поставила условие Кига.

 

— Зачем тебе я? – Ёшида сложил руки на груди. – Прости, но я вряд ли поверю, что я нужен тебе как сомелье или спутник.

 

Голод ответила не сразу, о чём-то задумавшись, вперив взгляд в другую точку.

 

— Я пригласила тебя по той же причине, по которой и для тебя нет планов после уроков ради меня.

 

Его подловили на его же неосторожно брошенной фразе, и он мог только прикусить изнутри щёку от досады. А Голод, обозначив конец разъяснительной беседы, обернулась лицом к глубинам закоулка, которые так и манили её, с чем Ёшиде оставалось разве что смириться. Они шли мимо пахучих мусорных баков, и парень насмешливо подумал, что было бы забавно, если портал в Ад откроется в каком-нибудь из этих контейнеров. Но Кига прошла мимо, постоянно озираясь.

 

— Не думал, что портал в Ад можно найти где-то в нашем мире, – сказал как бы невзначай Хирофуми, поддерживая постоянно обрывающийся диалог.

 

— Его двери всегда открыты для нуждающихся и отчаявшихся. Кто желал бы этого всем сердцем.

 

И охотник был готов поспорить, что Кига вновь общалась загадками и метафорами, а то и вовсе бросалась словами, лишь бы не давать полной правды, но какого же было его удивление, когда демон подошла к обычной на вид двери служебного помещения ресторана и потянула себя ручку. Почти открывший было рот, готовый прикрикнуть на неё, Ёшида хотел остановить её, чтобы избежать неловкой беседы с работниками «Сада земных наслаждений», но неожиданно все громкие слова остались в горле, а по спине стекал градом холодный и липкий пот от страха. Что́ с ним произошло за те секунды, что Кига держала на двери свою ладонь? Она открыла эту дверь, и за ней оказалась кромешная тьма.

 

Ресторан несомненно работал и не могло быть так, чтобы тьму служебного помещения не сумел развеять уличный свет. Чернота была словно осязаемой, плотной и вязкой. Ёшида на затворках своего разума понимал: там ничего нет, кроме темноты, что веяла ужасом, смрадом и самое главное – смертью. Вполне ощутимой и близкой.

 

Эта была дверь в Ад, спрятанная в переулке у ресторана «Сад земных наслаждений».

 

И всадница Апокалипсиса выжидающе и пытливо смотрела на него. Чего она ждала? Каких-то слов? Или он должен войти первым? Хирофуми видел много за свою непродолжительную жизнь, но проход в Ад заставил его покрыться мелкой испариной, от которой длинная чёлка вмиг намокла. Взглянув на него в последний раз с немым вопросом в глазах, ничего не дождавшись, Голод просто зашла в проём, начиная исчезать во тьме. И Ёшида, плюя себе под ноги, быстрым шагом моментально оказывается по ту сторону двери, которая сразу же захлопнулась, словно от сквозняка.

 

Но сквозняка здесь не было. Здесь вообще ничего не было.

 

— Чёрт, ну и куда они подевались? – ругнулся Исэуми, который, сгорая от любопытства, проследовал за странной парочкой.

 

И Кига с Ёшидой привели его в закоулок у ресторана, а не в сам «Сад земных наслаждений», что было довольно странно.

 

— А вдруг Кига знакома с владельцем ресторана и может заходить через служебный вход как «своя»? – предположил Нобана, снова вздыхающий о своей бедной судьбе и о том, что Харука заставил его плестись за компанию.

 

— Если это правда, то, клянусь, я съем все свои плакаты с Человеком-бензопилой…

 

Заинтересованный тайнами «мозга» его Церкви, Исэуми, кажется, ни перед чем не остановится, поэтому под тихие протесты товарища дёрнул ручку двери служебного помещения на себя, и в лицо ему ударил дурманящий пар дорогой и вкусной еды. Но не успели ребята опомниться, как в проходе вырос один из поваров, который очень чувственно и с выражениями прогнал хулиганивших детей прочь.

 

Отдышавшись, Нобана спросил:

 

— Так сколько, говоришь, у тебя плакатов?

 

На это Исэуми, цокнув языком, подкатил глаза и поплёлся домой, неимоверно разозлённый сложившейся ситуацией. Слежка не задалась, так ещё и домашней работы задали столько, что о Человеке-бензопиле ему хотелось думать в последнюю очередь.

 

***

 

Когда дверь за спиной Ёшиды захлопнулась без звука, будто тот был поглощён вакуумом, вся окружавшая его тьма вмиг развеялась. Он чётко видел спину Киги, но плоскости этого измерения оставались покрытыми чернотой, неосязаемой и бесконечной, в которой было всё видно как днём. Это не имело никакого смысла с точки зрения науки, отчего охотнику уже было странно тут находиться. Очевидно, его мозг хочет зацепиться за что-то знакомое, понятное, но единственным оплотом разумности в Аду для него стала демон Голода, которая сама по себе никогда не была в своём уме. И Хирофуми спешно шагал ближе к ней, не желая неожиданно потерять её из виду в таком месте без выхода.

 

 — А ты не рассматривала такой вариант событий, где мы с тобой разделяемся? Как мне тогда уйти отсюда?

 

— Рассматривала, – подтвердила Кига. – Ты справишься, потому что Ад открывает двери к любым твоим желаниям. Главное – сильно об этом попросить.

 

— То есть, мне достаточно подумать о двери? Почему другие демоны в таком случае не материализуют себе двери на Землю?

 

— Не у всех есть такая власть. Дверь демонам из Ада открывает контракт из вне.

 

— Значит, у тебя есть такой контракт?

 

— Не совсем.

 

— Бред, – ругнулся себе под нос парень, но демон как будто пропустила это мимо ушей.

 

Но они всё шли и шли в неизвестность темноты, что изрядно играло на нервах охотника, пока в один миг натянутая струна напряжения не лопнула, когда его ботинок наступил на что-то мокрое. Посмотрев под ноги, Ёшида обнаружил… лужу. Обычную, небольшую лужу чистой воды, отражающей ночное небо с облаками и жёлтым диском Луны. Но, когда он поднял голову, то никакого неба и, тем более, тихо сияющей Луны там не было – это было только в отражениях то тут, то там мелькающих луж, больших и маленьких. Как и всё остальное – это было необъяснимо, поэтому Ёшида даже не стал утомлять себя расспросами отвечающей такой же бессмыслицей демона.

 

— И где мы будем «ужинать»? – спросил он другое, более насущное.

 

— Не здесь, – снова короткий ответ от неё.

 

И не успел Хирофуми свыкнуться с отсутствием логики этого мира, как перед его глазами возник словно из самой тьмы фонарь. Тоже совершенно обыденный, может быть, слегка устаревший, столбовой фонарь, мягко освещающий вокруг себя небольшое пространство без какого-либо смысла в своём существовании. Что он тут делает? Для чего светит, если всё и так прекрасно видно в темноте? Почему он один? Охотник потерял бы рассудок, будь он один на один с тихим безумием Ада, но рядом была демон Голода, которая протянула руку в пространство рядом с железным столбом. И в тот же миг она сжала что-то невидимое, физическое и потянула на себя, словно это была ручка двери. От этого незамысловатого движения всё пространство ощутимо задрожало, потому что за открываемой чёрной дверью задребезжал настоящий, ослепительный в темноте белый свет. Кига распахнула невидимой проход как что-то само собой очевидное и, окинув через плечо всё тем же невозмутимым взглядом Ёшиду, вошла в другой мир, а охотник – за ней, слепо следуя в глубины этой кроличьей норы.

 

На долю секунды он перестал что-либо видеть, зажмурив глаза от яркого света, который оказался на самом деле совершенно естественным, пускай также без очевидного источника. Как только зрение Ёшиды адаптировалось к резким изменениям, он различил серое пасмурное небо, устеленное лоскутным одеялом из дверей всех форм, размеров и расцветок. А под ногами охотника вместо луж была немного пожухлая, тёмно-зелёная трава, усеянная живыми цветами, колышущимися от лёгкого дуновения ветерка, и отрубленными пальцами рук и ног. Никакой логики Хирофуми больше не искал, но вспомнил, что похожее место описывал один из выживших после Ада охотник, хоть его рассказ был сумбурным и не цельным. Те, кто вернулся на Землю, были одарены драгоценнейшим подарком судьбы – жизнью, и прокляты ужасом пережитого, отчего все воспоминания перемешались и напоминали, скорее, чернильную кляксу, из которой их встретил демон Тьмы.

 

И хотя Ёшида не обладал природным чутьём извергов, но он будто бы каждой клеточкой своего тела ощущал присутствие могущественных демонов где-то очень далеко, когда он был лишь жалким существом перед их вечностью с момента зарождения рода человеческого. А демон Голода так и оставалась непоколебимой перед давящей аурой всего Ада, дышащего и выжидающего за тонкими и хлипкими дверьми. Её мёртвое спокойствие давило на рассудок не меньше всего этого места, неестественно пустого и тихого, потому Хирофуми одёрнул самого себя от импульсивного желания схватить всадницу за плечи и тряхнуть как следует, чтоб ответы посыпались один за другим. Сохраняя самообладание, охотник смотрит прямо в её торчащие сквозь рубашку лопатки, концентрировал внимание исключительно на тонкой фигуре демона – его единственным связующим звеном с внешним миром.

 

— Твоя старшая сестра, она где-то за этими дверьми? – осторожно спросил он.

 

— Гораздо дальше, – не оборачиваясь, отвечала Кига.

 

— А какова вероятность того, что она без приглашения явится к нам?

 

— Ей ещё очень долго идти.

 

Поведя рукой, гипнотически плавно и медленно, Кига потянулась к карману школьной юбки. Хирофуми даже не видел, как она залезла в него ладонью, а в её кулаке уже была сжата непонятная иссушённая фигурка, напоминающая старинного идола для поклонения язычников. Ещё одно ускользнувшее от внимательных глаз охотника движение девушки, и статуэтка пропала из её рук, но вместе с этим Ёшида ощутил затылком, что в этот мир, в эту секунду ворвалось нечто ужасное. Окружающий пейзаж был неизменным: серый и умиротворённый; слишком подозрительный для Ада. Однако, Хирофуми чувствовал нутром – это затишье перед настоящей бурей.

 

Его догадки очень быстро обратились в явь, потому что двери с громкими хлопками начали распахиваться одна за другой, за чем Кига и Ёшида безмолвно наблюдали: он с нескрываемым отчаянием на лице, а она – откровенно скучая. Из открывшегося десятка дверных проёмов на сырую землю с глухим стуком упало в груду несколько демонов, но, к удивлению охотника, они не вставали. Они были либо мертвы, либо без сознания, распластавшись друг на друге, истекая кровью.

 

А потом из этой кучи трупов вынырнул белый силуэт, издалека схожий с человеческим, но Ёшида отчётливо видел: у явившейся фигуры нет головы. Вместо неё вокруг шеи и выше были руки, множество рук, обхватывающих друг друга, словно закрываясь от чего-то. Ассоциации роились в голове сами по себе, хотя это было последним, о чём хотел думать Хирофуми в миг, когда опасный демон в их поле зрения. И всё равно он невольно вспомнил, что подобным образом человек складывает руки при падении.

 

Падение.

 

Осознание пробило дрожью по позвоночнику и окатило холодным потом липкого страха, который скрывать не было никаких сил, но Ёшида упрямо держался на налитых свинцом ногах. Избежав прямого столкновения с демоном Падения тогда на Земле, он не надеялся и не мечтал встретиться с ней лицом к лицу, потому что любое взаимодействие с демонами первородного страха чревато летальным исходом с самой высокой вероятностью. И из-за такого «упущения» в прошлом охотник и не сразу признал в обнажённом демоне Падения её же, но без формы шеф-повара и головы убитой девушки над плечами. Впрочем, проблему отсутствия головы существо решило радикально, просто оторвав голову одному из демонов, покоившихся рядом. Раздался громкий треск костей и плоти, а за ним и предсмертные каркающие хрипы отродья, похожего на большого сизого ворона, чью голову Падение несколькими парами рук теперь удерживала вместо шеи, которой у неё и не было. Следить за приготовлениями демона со стороны было чем-то одновременно жутким, но от того увлекательным, что невозможно оторваться. Но когда демон с головой многоглазого ворона оказалась прямо пред своей «хозяйкой», Голодом, Ёшида еле устоял, чтобы не рухнуть наземь от сокрушительной аурой силы, стоявшей вокруг ещё ослабшей Падения. Кига украдкой оглядела внешне спокойного охотника, у которого еле заметно подрагивала щека, и только наклонила голову на другой бок. Он поймал себя на мысли, что она, возможно, так следит за его состоянием? Реакцией на происходящее? Спрашивать вслух он был не намерен, особенно когда её ровный голос зазвучал средь шелеста травы:

 

— Оденься.

 

— Прошу прощения, госпожа, – демон Падения сразу поняла, что это было сказано ей, единственному обнажённому существу здесь. Один взмах её руки и гермафродитное тело покрылось тканью, напоминающей форму шеф-повара, а на покойной голове птицы появился поварской колпак. – Смею заметить, что Вы пришли со своей едой?

 

Некогда заворожённый изменившимся тоном демона Падения, которая говорила одновременно и отчётливым женским голосом, и редкими вкраплениями мужского тона, под стать своей двойственной сущности, Ёшида понял, что не ослышался и с опаской покосился на притихшую Кигу. От неё и её негромкого слова зависело, станет ли охотник жертвой кулинарного эксперимента демона первородного страха, где его подадут в собственном соку со свежим осьминогом и веточкой тимьяна.

 

— Нет, это мой гость, – но Голод ответила отказом, тем самым продлив этот ужин для Хирофуми, который только и рад не оказаться главным блюдом на столе.

 

— Простите мои поспешные выводы, – демон поклонилась. – Позвольте приготовить для Вас и Вашего гостя место.

 

Падение не спрашивала разрешения – она оповещала о своём намерении сделать пребывание хозяйки и её экзотического гостя более комфортным, если это, конечно, возможно в Аду. И Кига с Ёшидой безучастно смотрели, как демон с оторванной головой птицы свободно ориентируется в пространстве. Для всадницы Апокалипсиса это было слишком привычно и безразлично, что она уже видела не одну сотню раз, а для охотника было весьма познавательно. Природа демонов была также несуразна как и их родина, но и подобна людской: продуманная и предусмотренная ко всему, пускай и по своим негласным законам, известных только ей и не всякому демону. Пожалуй, Кига единственная из знакомых Ёшиде демонов, кто знала много, очень много об Аде, его правилах и обитателях, но упорно держала эти ценнейшие знания при себе. Но обвинять её никто в бюро не торопился: она и так достаточно «дружелюбно» настроена к Общественной Безопасности и очень своеобразно «помогает» охотникам порой. До той поры, пока она не представляет прямой угрозы, её секреты могут храниться при ней.

 

Однако, в данной ситуации Хирофуми твёрдо считал, что заслуживает множество ответов от неё. Но всё, что он получил – это большую белую, чугунную ванну, которую легко принесла демон Падения, словно та весила как пёрышко. «Шеф-повар» поставила ванну обломанными ножками кверху, соорудив импровизированный стол, и парень даже не стал вопрошать, что человеческая ванна делает в Аду.

 

— Одно мгновение – я сейчас принесу стулья, – учтиво оповестила демон Падения и переместилась к груде поверженных демонов.

 

К этому времени, думал Ёшида, эти демоны должны были умереть, но раздавшийся нечеловеческий крик опроверг его размышления. Если они были живы, то после этого точно умрут. А агонизирующие стоны и хрипы продолжали и продолжали отдаваться эхом, казалось, по всему Аду. Вскоре Хирофуми понял, что демон Падения несёт стонущих и искалеченных прямо к их «столу». По внешнему виду демонов порой сложно определить, какой страх они олицетворяют, но конкретно в этих двоих Ёшида узнал демона Бабочку и демона… Камня? Первый был похож на гуманоидное насекомое с вытянутым хитиновым телом, широкой сегментированной грудью, толстым брюшком, а на голове – большие фасеточные глаза, характерный бабочкам хоботок, а под ним – острозубая пасть. Хирофуми не увлекался коллекционированием насекомых, но узнал в окрасе крыльев этого демона существующих вид бражников «мёртвая голова».

 

Не отпуская неудобного и тяжёлого второго демона, Падение стала остальными своими многочисленными руками и крючковатыми отростками из-за спины деформировать демона Бабочку на весу, выворачивая его конечности в разные стороны. Насекомое пищало, скрипело, но такой слабый демон, как он, ничего не может противопоставить олицетворению первородного страха – остаётся только терпеть эти мучения, пока не Смерть не заберёт его в мир людей. Но пока что демон продолжал дышать, его брюшко вывернули и зафиксировали так, чтобы оно держалось вертикально, в то время как нижнюю пару лапок-ножек выпрямили вверх параллельно брюшку. На оставшихся двух парах ног демона Бабочку поставили в неестественную позу, которая могла показаться даже смешной, но Хирофуми понял, чего добивалась демон Падения: она делала из своего собрата подобие стула. Брюшко походило на спинку, грудь демона стала сиденьем, а бархатные чёрные крылья с рисунком человеческого черепа – мягкой подушкой, которую «шеф-повар» не забыла несколько раз согнуть и придать более компактный вид. Бабочкины ноги стали ножками стула, и, чтобы голова насекомообразного демона не мешала при посадке, Падение сломала ему шею, но в таком месте, отчего Бабочка не умер, а остался парализован.

 

Закончив, слуга Голода поставила собственноручно изготовленный стул и жестом пригласила свою «госпожу» за стол. Кига с привычным ей равнодушием села на ещё дышащий «стул» и бровью не повела – для неё это было в порядке вещей. А Ёшида, напротив, внутренне сжался, когда демон Падения приступила к сотворению второго «стула» из живого «камня».

 

По этому демону и не скажешь, что у него было хоть одно уязвимое место: внешне он напоминал горку камней разных форм и размеров, плотно прижатых друг к другу. Окажись такой непримечательный демон средь каменистых глубин гор и стал бы настоящей угрозой для скалолазов и владельцев горного бизнеса. Но это ждёт его в следующей жизни, потому что в эту секунду демон Падения руками и спинными отростками ловко расцепляла прилегающие к туловищу каменные конечности, и Хирофуми разглядел, что булыжники держались вместе не от загадочной демонической природы или силы магнетизма, а от того, что между ними была ярко-алая, будто жвачка, тягучая плоть, которой манипулировала «шеф-повар». Ёшида отвлёкся от жестокого зрелища размышлениями, как бы этот демон на Земле растягивал свои руки, размахивал ими и сметал охотников как пылинки, оглушая или вовсе разбивая головы в мясистую кашицу. Но вместе с этими мыслями парень осознавал, что не пришло его время, когда смотрел в горящие жёлтыми огоньками глазницы каменного чудовища, перед тем как его окончательно не сформировали в неотёсанного вида стул. А, садясь, Хирофуми гадал, какой же страх олицетворяет этот твёрдый и неудобный демон под ним: боязнь оказаться забитым камнями, подобно библейскому сюжету? Или опасение детской шалости, когда неокрепшие умы решают кидать камни с моста на автостраде? А может быть Ёшида сейчас сидит на демоне Почечных камней? Не настолько ему и важна эта правда, как ответ на другой закономерный вопрос: что подаст им повар в качестве ужина в Аду?

 

Услужливо стряхнув грязь с дна ванны своим передником, демон Падения обратилась к Голоду с вопросом:

 

— Что изволите приготовить для Вас в родных краях?

 

— Я выбираю дегустационное меню, – она даже не смотрела в сторону повара и официанта в одном лице, а лишь неотрывно впивалась взглядом жутко-розовых глаз в Ёшиду, – попробуем всего понемногу. И по одному блюду на двоих. Так будет быстрее.

 

— Как пожелаете, – Падение низко откланялась и попятилась назад, не поднимая покрытой перьями головы.

 

И, отойдя на почтительное расстояние, демон развернулась на пятках спиной к «обедающим», чтобы вмиг оказаться на широкой поляне под закрытыми дверьми, а Кига и Ёшида с высоты холма, на котором находился их импровизированный стол, следили за следующим шагом «шефа». Точнее, жадно следил один Ёшида, так как он никогда подобного и не мог лицезреть, оставшись при этом в живых, в то время как демон Голода, подперев подбородок ладонью, продолжила испытывать охотника взглядом. Она и не дрогнула, когда будто бы прогремел гром, от которого задрожала сама земля и их «стулья», и практически все двери распахнули одна за другой. Подсознательно Хирофуми догадывался, что за конкретными дверьми скрываются демоны, чьё беспокойство обернётся для их маленького «ужина» скорым финалом с горьким привкусом железных ноток собственной крови на языке.

 

Но и без первородных демонов в «мирном» измерении Ада начался сущий хаос: из дверей, кто падал, кто вылезал и плавно пикировал, ужасные демоны, появившиеся не иначе как с одной целью – из интереса посмотреть на опасного демона и на странную пару всадницы Апокалипсиса и человека. Своим громогласным, двоящимся голосом демон Падения привлекла внимание всех присутствующих, торжественно объявив:

 

— Добро пожаловать, дорогие гости, на открытие «гастрономического театра» вкусов Ада в стиле высокой кухни! Bon appétit!

 

К сожалению, «шеф-повар» не позволяла охотнику разглядеть получше каждого новоприбывшего, потому что они были быстро, слишком быстро убиты. Насколько бы демоны не были огромны или отвратительны – это становилось неважным, стоит первородному человеческому страху сделать одно движение пальцем или спинным отростком, как чудовища взмывали в воздух, падали плашмя, разбивались, разрывались на части. Для «шеф-повара» это всё казалось простой игрой, где победитель был определен заранее. Но Хирофуми интересовало иное: а для чего было устроено это представление? Ведь, глянув на Кигу, он точно знал, что её развернувшаяся кровавая бойня совсем не развлекала, из-за чего он спросил издалека:

 

— Почему мы не остались в прошлом измерении?

 

Медленно хлопнув бледными ресницами, Голод смотрела прямо ему в глаза, словно пыталась достать заодно и его душу в них.

 

— В последний момент решила, что хочу место с открытой кухней, – она пожала плечами. – Или ты предпочёл бы поужинать со мной в интимном полумраке при свете фонарей?

 

— Просто поинтересовался, – натянуто улыбнулся Ёшида, прекрасно осознавая, что его фальшь изобличит даже ребёнок. – Это место ты, значит, выбрала из-за количества… дверей?

 

— Верно, – кивнула всадница, – их здесь больше, чем в любом другом измерении Ада. Иначе мы бы только и делали, что смотрели друг на друга и ждали, когда Падение принесёт нам еду… А знаешь почему так? Почему демоны продолжают прибывать сюда, хотя они прекрасно чувствуют присутствие демона первородных страхов?

 

— Неужели их так сильно манит человеческий запах?

 

— Ты не представляешь насколько. В Аду людей не сыщешь, поэтому они и снуют сюда как на запах сыра в мышеловке.

 

— Очень приятно осознавать себя приманкой, – зло усмехнулся Ёшида.

 

— Не смотри под таким углом. Считай, что благородно помогаешь кухне. И, к тому же, тут потрясающий вид, не находишь?

 

Но Ёшида не успел ответить, потому что внезапно возле их столика объявилась шеф с самодельным подносом, вырезанным из сплошной розовой кости, напоминавшей часть будто бы панциря, в сукровице и кровяных жилках, с которого Падение сначала достала два длинных клыка саблезубого демона и положила каждый рядом с Кигой и Ёшидой. Юноша обратил внимание, что клыки были полыми внутри, и догадался, роль какой утвари они будут выполнять. И Голод тут же взяла свой «бокал», подняв его напротив слуги, а та, поняв её желание, вытащила с подноса новый сюрприз: голову демона. Физиономия убитого напоминала старые японские гравюры с сюжетами про о́ни и других злых духов, где чудовища изображались с гротескными оскалами острозубых пастей и горящих глаз, но в этом демоне была другая, сокрытая эмоция.

 

Возможно, это был самый настоящий животных страх перед смертью.

 

Так, по крайней мере, трактовал увиденное Хирофуми, не силящийся оторваться от того, как головёшку неизвестного демона «повар» безжалостно встряхивает и придавливает у висков, что из обрубленной шеи водопадом потекла кровь прямо в бокал всадницы. А когда Падение поднесла кровоточащую голову к охотнику, наверное, ожидая, что он также охотно подставит «бокал», Ёшида в сомнениях закачал головой.

 

— Не думал, что ты будешь что-то пить, – он попытался перевести внимание с себя на Кигу. – Это не в твоём стиле.

 

— Мне не грозит обезвоживание, но кровь – это нечто иное, чем просто вода для человека. Из неё состоим все мы.

 

— Ты же знаешь, что человеческий организм также состоит где-то на семьдесят процентов из воды? – Ёшида решил отвлечь её разговором, но всё-таки позволил наполнить свой фужер. – Неужели демоны и в этом плане отличаются от нас?

 

— Мы – создания из плоти и крови, ни больше, ни меньше, – Голод сделала большой глоток, смакуя и неторопливо облизывая губы. – Это кровь демона Болот?

 

— Всё верно, госпожа, – ответила ей демон Падения.

 

— Узнаю его по тонкому привкусу трясины, – но Голод пытливо испытывала на охотнике свой пожирающий взгляд, вероятно, намекая ему попробовать тоже.

 

Глубоко и незаметно вдохнув через рот, потому что нос уже заполнил мерзкий, тошнотворный запах крови, он осторожно поднёс клык к губам. Хирофуми аккуратно сделал маленький глоток, но и крошечная толика грязновато-багровой жидкости пости заставила его выплюнуть её от омерзения. То, что Кига называла «тонким привкусом трясины» на деле являлось грязью на языке, словно он только зачерпнул воды из самого заросшего и глубокого болота в лесу. Но Ёшида лишь слегка поморщился и через силу проглотил эту дрянь, выжив себя подобие улыбки. Только Голоду подобный театр одного актёра был неинтересен.

 

— Понимаю, сперва вкус кажется резковатым, но со следующим глотком раскроется его полный букет, – сказала она и посмотрела на свою прислужницу.

 

Та намёк сразу поняла и поставила на стол тарелки из черепных стенок перед Кигой и Ёшидой, к ним приложила острые приборы, выточенные из рёбер, а посередине – небольшое блюдечко из лопаток, на котором располагались маленькие закуски.

 

— Mise en bouche. Прошлое, – демон показала на шарообразную закуску, покрытую какими-то коричневатыми, сухими хлопьями, состоящую из тоненьких мясистых верёвочек, словно Гордиев узел, который нужно не разрубить, а съесть, – и настоящее, – указательный палец демона теперь был направлен на вторую закуску, также имеющую округлую форму интригующего блюда, обжаренного до хрустящей корочки.

 

И, не сказав ничего более, Падение исчезла, а Ёшида, до этого увлеченный первой позицией адского меню, только сейчас заметил, что демоны продолжают проникать в это измерение и уже подбираются к холму. Но, взмахнув рукой, демон во власти всадницы Апокалипсиса сильным воздушным потоком сбила все главные «ингредиенты» с холма и вновь принялась за готовку.

 

— А где будущее? – заметил Ёшида, разглядывая причудливую еду, которую ему предстоит попробовать.

 

— В Токийском Центре содержания демонов.

 

Охотник на мгновение замер, поняв одну маленькую деталь об этом блюде.

 

— То есть, это не символичное название, а приготовлено из…

 

— Да, это демоны Прошлого и Настоящего, – подтвердила она. – Они не так сильны, как их собрат, поэтому часто оказываются в Аду.

 

— А теперь они отправятся на Землю? – Хирофуми мысленно предполагал, насколько эти демоны могут быть полезны для бюро, а Голод ограничилась кивком. – И много демонов через твой ужин попадают к людям?

 

— Сейчас и узнаем, – она взялась за приборы из костей. – Выбирай: прошлое или настоящее?

 

Конечно, демон предлагала ему выбор не времени, а закуски. Хирофуми же пытался угадать, какое из них будет наименее отвратительным на вкус.

 

— Прошлое, – таково было его решение.

 

Это не было вопросом предпочтений: закуска из демона Прошлого выглядела самой понятной и простой по структуре и подаче. А то, что может оказаться очень неприятной неожиданностью внутри блюда из демона Настоящего, Хирофуми оставил на долю Голода, которая уж точно знает, как это есть. Её полностью устроил выбор гостя и поэтому она незамедлительно, вооружившись острой костью как вилкой, проткнула круглую закуску «настоящего»: золотистая корочка треснула и показала свою необычную начинку из розоватых, свернувшихся белков и неизвестного происхождения тёмной жидкости, что переливалась на свету разными оттенками и стекала на «тарелку». Ёшида успел приободриться, что верно выбрал конкретно не это «mise en bouche». Но всё-таки его не покидал интерес, а какой именно орган демона Настоящего был так приготовлен? Идеальная круглая форма, розово-белая начинка, напоминающая варёный яичный белок и подозрительная тёмная жидкость, играющая под разным углом всеми цветами… У него была только одна догадка, – возможно, он впервые увидел сваренный вкрутую и потом обжаренный до хрустящей корочки глаз демона.

 

— Настоящее такое изменчивое, – проговорила Кига, окончательно прожевав блюдо. – Три разных фактуры в одной закуске: жареное, варёное и жидкое.

 

Вначале Ёшида подумал, что она затронула сложный вопрос, но вновь разочаровался, ведь она как всегда говорила о еде. И теперь она ждала, когда парень сделает первый укус выбранной им закуски. Он, по примеру Голода, взял острую кость и наколол на неё закуску, но не торопился её есть. На вид блюдо выглядело мерзко, словно ему на белую палку накрутили ворох червей в грязи. И запах был совсем не аппетитным, а, напротив, затхлым и плесневым, хотя было изготовлено несколько минут назад. Но дороги назад уже не было, здесь он заточен и должен играть по правилам демона Голода, чтобы она его выпустила обратно. Поэтому, задержав дыхание, Ёшида откусил половину от закуски и поспешил проглотить как можно быстрее.

 

 — Не торопись, жуй медленно, – диктовала ему Кига, – распробуй всю палитру вкусов.

 

— На вкус как старый ботинок, – поперхнувшись как будто от пыли, сказал честно Хирофуми.

 

— Запей и тебе сразу станет легче.

 

Это не ощущалось как дружелюбное предложение – это был снисходительный приказ. И Ёшида, измученно выдохнув, поднёс фужер ко рту. Его желудок протестовал всей этой затее, мучая живот охотника в спазмах, и тот чувствовал всем телом, что не переживёт и второе блюдо, что уж говорить о том количестве в дегустационном меню демона Падения, которые она будет и будет подавать. Но парень отпил чуть больше, чем в прошлый раз, в надежде, что его тут же вырвет, и Кига, наконец-то, поймёт, что демонический рацион людям не подходит. Однако, к его удивлению, вместо тошноты он ощутил, как привкус, прежде горький, трясины стал мягким и ненавязчивым, а сильнее заимел вкус болотных ягод: клюквы, морошки, брусники и других, каких Ёшида не различал. От неожиданности такого открытия Ёшида, словно запамятовал, выпил кровь демона Болота до дна.

 

— А теперь доешь «прошлое», – снова дала указание всадница, но уже более мягким тоном.

 

После освежающей крови сделать это больше не казалось чем-то страшным, и Хирофуми смело отправил другую половину закуски в рот, не спеша проглатывать поскорее. Следуя совету Киги, он медленно жевал, смиряясь с противоречивой структурой блюда: само оно было мясистым и скользким, мягким, а хрустящие хлопья с древесным привкусом усложняли общее впечатление.

 

— Какой вкус на этот раз ты почувствовал? – поинтересовалась Голод.

 

— Похоже на сыр с плесенью и холодную говядину, – проглотив закуску, заключил он. – Как ты это сделала?

 

— Я ничего не делала, – Кига покачала головой, – твой организм просто адаптировался к новому рациону.

 

— Это не могло произойти так быстро. Вот я и подумал, что ты как-то повлияла на меня, – Хирофуми вспомнил, что не стал ничего есть после школы, чтобы сохранить аппетит перед незабываемым ужином, наконец-то, не за его счёт.

 

— Голод заставляет есть то, что никогда бы не осмелился в обычное время. И вы, люди, для того и всеядны. Для выживания. Если ты ешь, значит – ты жив.

 

— То, что мы всеядны не означает, что нам нужно есть демонов, учитывая, как часто их тела содержат высокое количество яда и других вредных веществ. Иначе были бы записи в истории, исследования этого явления…

 

— Дай-ка вспомнить, – перебила его размышления Голод, приложив указательный палец к подбородку, – да, точно… Совсем недавно, – по моим меркам, конечно, – была блокада Ленинграда… Но вы, естественно, о ней не помните.

 

— Не понимаю, о чём ты, – Ёшида опешил. Он неплохо знал историю, но то, что сейчас рассказывала ему Кига, было ему незнакомо.

 

— Это личная трагедия Советского Союза. Там, почти три года, было моё «царство». Другие демоны посчитали ослабших от голода людей лёгкой добычей, но столкнулись с непомерной силой – человеческим желанием выжить любой ценой. Люди, которые могли от голода съесть себе подобных, не остановятся перед добычей нового куска мяса… А советские власти постарались, чтобы эта информация не распространялась.

 

— Невероятно, – почти шёпотом обронил Ёшида, – целый пласт информации о демонах скрывается за «железным занавесом».

 

— В мире много вещей, о которых все почему-то предпочитают забыть.

 

И в этот момент объявилась демон Падения, поставившая точку в этой теме, так как принесла следующую позицию меню. Убрав тарелку из-под «mise en bouche», она поставила новое блюдо.

 

— Прошу, «Семь смертных грехов»! – только и сказала она, прежде чем также внезапно удалиться.

 

— Здесь действительно есть части демонов, олицетворяющих каждый грех? – скептически уточнил Хирофуми, рассматривая блюдо с неподдельным интересом, потому что оно, в отличие от предыдущих, похоже на что-то съедобное по человеческим меркам: сформированные в круг кусочки чего-то красного, сверху покрытые тонким белым слоем будто бы сыра с красивыми алыми и синими жилками и безобидными листьями травы, украшающими композицию.

 

— Конечно, нет, – сказала она и, не отворачиваясь от охотника, отставила руку с бокалом в сторону, где тут же пролилась рекой кровь с пролетающего мимо обезглавленного демона. Хирофуми не понимал: она заметила это раньше или сработало её предчувствие; но он попробовал тоже отставить бокал и практически сразу пролетел с раной на груди и также элегантно своей жертвой пополнил пустующий фужер. – Это просто демон Помидора, приготовленный семью разными способами.

 

— А поверх «помидоров» тогда что? – промолчав, спросил Ёшида.

 

— Взбитые и остывшие белки его глаз, а также капилляры и листья с него.

 

Отчего-то он был не удивлён этому ответу, но на мгновение вернувшийся аппетит снова куда-то исчез. А Голод взяла тонкую наточенную как лезвие кость и плавным движением руки разрезала порцию напополам. Одну половину она переложила всё тем же «ножом» себе на тарелку, а другую – на тарелку охотника, подвинув её к нему.

 

На этот раз трапеза прошла гораздо легче для вкусовых рецепторов и желудка Ёшиды, и он мог бы даже сказать, что блюдо, если не знать его ингредиентов, сносное для человека. Он действительно ощутил разные способы приготовления помидора, хотя и не был до конца уверен, так как не отличал некоторые по вкусу и текстуре, предпочитая оставить такие тонкости приготовления Голоду и её гастрономическому опыту, который, наверняка, больше, чем у него. А взбитые глазные яблоки не показались ему чем-то новаторским по ощущениям – сыграл исключительно солоноватый привкус и нежные сами по себе мелкие капилляры. Впечатления о блюде не испортила и новая кровь неизвестного демона: в ней чувствовались кислые, даже немного перчёные нотки чего-то острого и горячего как в соусе табаско.

 

И всё же больше всего Хирофуми показался завораживающим вид на «открытую кухню», как Кига не так давно назвала побоище всевозможных демонов. От увиденного его посещала лишь одна единственная мысль: «Если я выберусь отсюда – не смогу и приблизительно описать, что здесь происходит». На ум приходило ёмкое, лаконичное слово – хаос. В толковом словаре именно изображение Ада должно красоваться напротив этого слова для отображения полного смысла термина. Всё пестрило, кричало, взрывалось, кипело, горело, взмывало птицей в небо, испарялось, цвело и пело, ревело, истекало и умирало.

 

— Тут всё напоминает произведения Босха, – сказал он между делом, как бы отвечая на позабытый самой Кигой вопрос.

 

— Иеронима? – уточнила демон, будто существовал другой знаменитый творец с фамилией Босх.

 

Ёшида кивнул.

 

— Тогда не удивительно, – она отпила крови, – он был в Аду.

 

— Что? – недоумённо переспросил парень, подумав, что ему послышалось.

 

— Иероним Босх был в Аду, – повторила Голод чётко и ясно.

 

По её непроницаемому лицу невозможно прочесть: она шутит ли нет? Размяв переносицу, Ёшида устало спросил:

 

— Как он умудрился сюда попасть, объясни мне, пожалуйста?

 

— Так же, как и ты попал сюда, – просто ответила она.

 

— А как выбрался обратно?

 

— Так же, как и ты выберешься отсюда.

 

— Ты говоришь всё в прямом или переносном смысле? – слегка склонив голову, с долей сомнения спросил другое Хирофуми.

 

— В каком ты сам захочешь, в таком смысле и будет.

 

Его совершенно не устроил такой ответ. Но большего он никогда не получит. Остаётся Ёшиде только ломать голову, в каком же из двух смыслов правда кажется вероятнее. Если Голод выражалась образно, то цепочка мыслей выстраивалась самая что ни на есть логичная: художник творил в эпоху Возрождения, трудное время для всех, где он повидал немало ужасов и людских пороков, которые успел запечатлеть на своих картинах и триптихах, – можно сказать, что он, действительно, побывал в метафорическом «аду», непонятый по сей день никем. Но, с другой стороны, старые слухи, ставшие с годами поверьями и мифами, о лесах, населённых феями и другими существами фольклора, где человек может пропасть и вернуться из них глубоким стариком через несколько лет, были же кем-то придуманы? А природа демонов столь необычна и чудна́, что все сказочные твари и чудовища могли быть теми же демонами страхов, о которых люди прошлого ещё не подозревали. И лес, куда заманивали человека «феи», легко оказывался проходом в Ад, а побывавшие в нём творцы сходили с ума от увиденного.

 

Но задать уточняющий вопрос Ёшиде не дал подгадавшая момент демон Падения с подносом, на который та убрала грязную посуду, затем достала новые глубокие чаши, вырезанные из черепов, и после этого выставила на середину ванны клубящуюся ароматным душком посудину из особо крупной головы демона. В сравнении с половиной этого черепа, тарелки Киги и Хирофуми были совсем крошечными. Вытянув голову, охотник увидел, что перед ним…

 

— Первое из основных блюд, овощной суп! – анонсировала «шеф-повар» и, поклонившись, испарилась, оставив Хирофуми в лёгком недоумении.

 

 — Просто «овощной суп»? – не понимал он. – А где все помпезные названия?

 

— Иногда суп – это просто суп.

 

Объяснив такую незамысловатую истину, Голод зачерпнула суп своей плошкой. Ёшида, нехотя, последовал её примеру. Ложки, сделанные из разнообразных ушных раковин демонов, прилагались к блюду. Орудовать настолько непривычными в устройстве приборами было немного неудобно, и парень мог только мысленно убеждать себя, что демон Падения, как и любой уважающий себя повар, помыла перед готовкой и свои руки, и ингредиенты, и приборы, но шум бегущей воды ни разу не доносился до гостей. Стараясь не портить впечатление о еде этими мыслями, Ёшида сконцентрировал всё внимание на блюде перед ним. И выглядело оно как… обычный суп. Овощи, из которых охотник отличил помидоры, картофель и другие различные травы, походили на свои человеческие оригиналы, кроме, конечно, кусочков картофеля с глазками как у людей. А ещё цвет бульона был подозрительно красен, хотя никакой свёклы Хирофуми не обнаружил, и плавающие на поверхности блестящие пятна жира не обусловят своё присутствие мясом в супе, ведь он был подчёркнуто «овощной».

 

Но на вкус суп ничем удивительным и поражающим воображение не оказался. Как и сказала Кига: «Иногда суп – это просто суп». Таким он и был: слегка солоноватый, с недостатком приправ, но очень питательный. Выдержанная середина. Сначала Хирофуми показалось, что этот суп совершенно не вписывается в абсурдную концепцию Ада, но потом подумал, что, возможно, весь абсурд блюда и заключался в том, что в таком месте, как Ад, нашлось место для абсолютно непримечательного супа. По крайней мере, так рассуждал Ёшида, доедавший свою порцию. Ему маленькой плошки было предостаточно, а Голод уже заканчивала некогда полную чашу супа в голове великана. Ей всегда было мало.

 

 — Ни для кого не секрет, что демоны нередко практикуют каннибализм, – но Ёшида сюда пришёл не за сомнительным развлечением своего желудка, а за ответами, поэтому, отложив приборы в сторону, решил начать издалека, прощупывая почву. – Как ты думаешь, почему?

 

— Хм-м, – протянула всадница Апокалипсиса, – если рассматривать с точки зрения физиологии, то отвечу вопросом на вопрос: ты заметил, что наша природа полностью отличается от вашей, человеческой?

 

— Тут, мне кажется, и слепой заметит разницу, – язвительно ответил охотник.

 

— Вот и ответь сам себе на такой вопрос: как влияет на людей каннибализм?

 

Хирофуми сразу понял, к чему она ведёт.

 

— Очень плохо. Не только психологически, но и физически.

 

— Именно, – демон тоже отложила приборы, – а демонов, наоборот, поедание себе подобных либо никак не меняет, либо, в случае поедания слабым демоном плоти сильного собрата, делает первого куда опаснее и могущественнее.

 

— Но зачем тебе этот ужин из демонов? На твоей тарелке не было никого сильнее тебя, – подметил охотник.

 

— Это… О! – от ответа на вопрос её отвлёк неожиданно озарившая вспышка пламени на поляне ниже, куда посмотрела даже невпечатлительная Кига. – Посмотри, сам демон Ада явился на наш званый ужин.

 

Голос и выражение её лица, правда, не поменялось от этой новости, но Ёшида понял – она была в предвкушении. Или так показалось ему. В любом случае, Голод больше не реагировала на любые его попытки вернуться к прежнему разговору – вся её концентрация теперь была прикована к полю битвы, где все остальные демоны предпочли отступить в сторону и следить за битвой двух сильных демонов с безопасного расстояния. Но для Хирофуми исход был предельно ясен. Он видел демона Ада раньше, и ещё тогда вера в его силу была разбита, когда в мгновение ока тот был расчленён Человеком-бензопилой, хотя призыв этого «ничтожества» стоил жизней пяти охотников, добровольно перерезавших себе глотки ради победы над Макимой. И, как ни странно, демон Ада уверенно держался против собрата первородного страха и давал неслабый отпор. Ёшида даже предположил, что, наверное, демон Ада в месте, страх которого он и представляет, гораздо сильнее, чем на Земле. В какой-то момент охотник осознал, что он был по-настоящему увлечён происходящим: сам Ад как будто содрогался, двигался и менялся по одному только взмаху мускулистой руки демона Ада, которому подчинялись и адское пламя, и сама адская земля. В мире людей он смехотворно слаб и беззащитен, но в родных краях оказывается неназванным феодалом. Твердь земли, покрытая травой и цветами, шла швами, раскрывала свои жгучие недра и сжигала демона Падения огнём и лавой. Но той было всё нипочём: каждый всплеск кипящей магмы заставляла впасть обратно и обрушала на демона Ада его же куски всклоченной земли.

 

И всё же у каждой битвы есть свой закономерный конец, так и в этой точку поставила демон Падения, пробившая насквозь грудную клетку демона Ада. Ёшида, с высоты своего вида, увидел, как продолжает быстро биться у демона Ада перед его мордой собственное сердце. Олицетворение Ада обмякло и перестало подавать признаки жизни. Наверху захлопнулась дверь, хотя до этого долго была открыта. А для всех остальных, наблюдавших за сложной битвой, это стало сигналом броситься гурьбой на Падение. Только после смерти демона Ада свой интерес к месиву и Кига, и Ёшида окончательно утратили. Через минуту новое блюду уже дымилось перед ними.

 

— С пылу с жару – «Сердце Ада»! – с гордостью произнесла демон Падения. – И позвольте обновить ваши фужеры.

 

Гости подставили бокалы под обрубок шеи безглазой, зубастой морды демона Ада. Кровь его была алая-алая, насыщенная, со стойким запахом серы и кипящая, что Ёшида почти моментально почувствовал, как бокал нагрелся. А само блюдо было взаправду «с пылу с жару»: пылающее настоящим огнём адское сердце на подносе из свёрнутого спиралью розового позвоночника, поверх которого демон Падения бардовым соусом нарисовала вычурный демонический символ в стиле итальянского барокко, а вокруг сердца выложила кусочки клубники.

 

— Я тут подумал, что блюдо с таким названием лучше подавать в конце ужина, – поддерживая образ вовлечённого гостя, предложил Хирофуми. – Как будто мы прошли весь Ад и добрались до его сердца.

 

— Интересная задумка, – было неясно: Голод искренне нашла эту мысль занимательной или сказала из вежливости. – Но, так уж получилось, что демон Ада пришёл к нам раньше. В этом и вся прелесть дегустационного меню – никогда не угадаешь, что следующим окажется у тебя на тарелке. Ад непостоянен, а жизнь абсурдна, и мы играем по их правилам.

 

Из-за эффектной подачи Ёшида и не знал, как приступить к дегустации, но Голод, не обращая внимания на недружелюбные языки пламени, разрезала сердце напополам и разделила его и клубнику между собой и гостем. За экстравагантной подачей больше ничего не стояло: внутри сердца были те же два желудочка и два предсердия. И Ёшида не осмелился подмечать вслух, как сердце демона похоже на человеческое. От этого у него закрался нездоровый интерес с физиологическом строении всадников Апокалипсиса, отличаются ли они внутри от людей? Об этом должен знать Денджи, разобравшийся нетривиальным путём с демоном Завоевания, но малец так далёк от знаний анатомии, что, скорее всего, ничего внятного ответить и не сможет. А у Киги напрямую охотник спрашивать не осмеливался, ведь как это сделать корректнее?

 

«Как выглядят твои внутренности?».

 

Нет. Слишком грубо.

 

«Какая ты внутри?».

 

Ещё хуже. Просто ужасно. Лучше не думать об этом.

 

Как будто испугавшись, что она прочла его неоднозначные мысли, Хирофуми поднял взгляд на демона Голода, проверяя её реакцию. Но та, не сдувая огня, откусила от сердца горящую верхушку без страха ожогов на нёбе и языке. Она медленно жевала и потягивала кровь из высокого клыка. Ёшида потупил также и бесстрашно откусил от мяса его воспламенённую часть, но ощутил, что огонь потух сразу же, как оказался во рту. Вместо ожогов Ёшида распробовал гамму диких острых приправ и специй, которые были в самой плоти демона. Парню была привычна острая еда, но и ему захотелось запить прожигающий гортань привкус самого Ада. Опустошив свой бокал наполовину, он понял, что кровь демона Ада была таким же жгучим соусом, но она, напротив, немного освежила ощущения, а кусочки клубники, которые охотник поймал на острую кость, окончательно смягчили вкус блюда.

 

— Демон Клубники здесь пришёлся к месту, – заметила Кига, доедая последний кусок. – Так, что ты хотел у меня ещё узнать?

 

От неожиданности вопроса Хирофуми поперхнулся и, быстро проглотив вставший боком остаток сердца и клубники, вернулся к незаконченному разговору:

 

— Ты не ответила на мой вопрос.

 

Ему показалось, что Кига уже и забыла один из сотни вопросов, которыми он сегодня осыпал её, но она тут же опомнилась:

 

— Ах, да… «Зачем?» – проговорила она. – Есть две причины. Первая: существование в Аду крайне утомительно, а где-то и мучительно.

 

— Но разве Ад создан для иного? – задал риторический вопрос Ёшида.

 

— Может быть. Но здесь существуем только мы, люди сюда редко попадают и уж точно не за грехи. У демонов в Аду только одна цель: убить и сожрать кого-нибудь, а потом умереть самому.

 

— Чтобы оказаться на Земле?

 

Демон кивнула.

 

— В мире людей всё интереснее, чем в Аду. Тут не хотят находиться даже демоны. Поэтому я облегчаю их нахождение здесь, даруя им перерождение, а взамен забираю гастрономическое удовольствие. И из этого плавно переходим ко второй причине: Ад – это мой дом. И насколько бы не была вкусной человеческая кухня, но иногда я скучаю по, как бы люди сказали, «домашней еде».

 

— Ты хочешь сказать, что все приготовленные и попросту убитые здесь демоны, которые могли бы и дальше сидеть тут чуть дольше и не мешать людям, сейчас уже на Земле только из-за твоей прихоти? – из всех правильно подобранных Кигой слов охотник заключил свой собственный вывод, не скрывая раздражения в голосе.

 

— Это не моя «прихоть», как ты выразился, – осекла его замечание Голод. – Поедание слабых демонов сильными – это обычная практика, замкнутая цепь питания. Её даже изображал один человеческий художник… Франсиско Гойя, если я не ошибаюсь.

 

Хирофуми в искусстве имел поверхностные знания, и имя этого художника напомнило ему лишь одну очень известную картину…

 

— Подожди, ты говоришь о «Сатурне, пожирающем своего сына»?

 

— Да, так эта роспись называлась.

 

— Только вот это название дали уже исследователи его «Дома Глухого». Никто по сей день не знает, имеет ли эта работа отношение к мифам или нет…

 

— Гойя сошёл с ума, – беспристрастно констатировала факт Кига. – И, действительно, кто знает, что он видел в своём безумии взаправду или в своих кошмарах.

 

— Ты так говоришь, будто лично там была, – сложив руки на руки, усмехнулся Ёшида.

 

— Возможно. Я многое видела, – она пожала плечами, – и могу сказать, что все мифы о языческих богах были описаны с демонов.

 

— Что-то я не припомню среди греческих богов Голода, Завоевания…

 

— Вспомни богов войны, Марса и Минерву, бога Смерти – Плутона. Фемиду с чашами весов и Немезиду с мечом, – Кига посмотрела в сторону демона Падения, – Гермафродит и андрогины… Как говорил один ваш философ: «Tout existant naît sans raison…» – всё сущее рождается беспричинно, – но это не про демонов. Мы существуем столько же, сколько существуют люди. А потом пришла ко власти Церковь, монахи, превратив нас из богов во зло.

 

— Я ни за что не поверю, что ты застала античность… – Ёшида устало вдохнул, физически ощущаю, как его привычный мир рушится от осознания такой правды.

 

— Я не настолько стара, – успокоила его Кига, – но я помню предостаточно. В музеях всё кажется знакомым.

 

— Мне кажется, я уже задержался… – соврал охотник, потому что он не имел понятия, как долго он находится в Аду для реального мира? Пять минут? Час? Десятилетия? Или, когда он выйдет, то вздохнёт полной грудью вечерний воздух и увидит закат, который провожал его до двери? – Всё было очень… любопытным. Спасибо за ужин, но я, пожалуй, пойду…

 

Убеждая самого себя, что он имеет право уйти, что они не договаривались съесть всё меню, Ёшида встал из-за перевёрнутой ванны, но отодвинуть «стул» назад ему было тяжело. Он уже успел забыть, что под ним всё это время был демон Камня, ещё дышащий и облегчённо вздохнувший, когда парень встал. Но не успел он вылезти из этого кошмара, как почувствовал на загривке неестественное дуновение ветерка, и у охотника была одна секунда остро среагировать, чтобы скрестить указательный и средний пальцы и призвать демона Осьминога. И вовремя, ведь обернувшись, Хирофуми увидел, что длинное и толстое щупальце закрыло его от внезапного луча невиданной мощи, которую демон с достоинством выдержал; луч отсёк ему кончик щупальца, на который сконцентрировался весь энергетический поток. Но отрезанная малая доля не упала на землю, а полетела прямо к демону Падения, указательный палец которой и был направлен на Ёшиду. Ему сразу стало понятно, откуда такая сила пыталась его убить. Оставался один вопрос:

 

— Что, чёрт возьми, здесь происходит?! – повысил он свой голос, не скрывая праведного гнева. – Кига, объясни мне немедленно!

 

— Все демоны в Аду могут оказаться на моей тарелке, – она же равнодушно поймала фужером несколько всплесков чернильной крови с отрубленного щупальца. – Твой демон – не исключение.

 

Ёшиду словно окатили холодной водой: он надеялся, что демон Осьминог будет его тузом в рукаве и приказал не показываться до поры до времени. Но не учёл того, что он находился в Аду – месте, где все демоны как на ладони.

 

— Тебе никто не хотел причинять вреда, Падению был нужен только твой демон. Не переживай из-за него, он всё равно не смог бы защитить тебя или освободить.

 

Её слова лились убаюкивающим потоком, но Ёшида упрямо различал одно: он абсолютно безоружен.

 

— Не торопись… – она жестом указала ему сесть обратно, и юноша послушно опустился на живое сидение. – Ужин ещё не закончился.

 

Ему не понравилось, как прозвучала последняя фраза, но ничего не сказал по этому поводу. Он больше ничего не хотел говорить, ведь к чему ещё добывать информацию, если нет никаких гарантий, что его не подадут в качестве главного блюда вслед за своим демоном. Эту перемену в настроении Хирофуми заметила Кига и, переплетая свои пальцы, склонила голову чуть вбок.

 

— Почему молчишь? – спросила она открыто. – Наш разговор, наконец-то, начал представлять настоящий интерес для меня, но ты же согласился прийти сюда только ради информации о Человеке-бензопиле, не так ли?

 

«Она всё знала», – это осознание принесло ему облегчения равносильное опустошению: все его потуги вытащить из неё хоть что-то полезное оказались жалким фарсом, которому Голод подыгрывала, непонятно, от доброты или собственной забавы в этом спектакле. И оттого он угрюмо кивнул:

 

— Почему исключительно Человек-бензопила способен стереть что-угодно из реальности, всего-навсего сожрав демона с этим именем?

 

— Я не помню, – и Кига, предугадав его вспыльчивую реакцию, выставила вперёд ладонь, намекая, что не договорила: – У меня ужасная память на лица и Человека-бензопилу я не сразу узнала.

 

— Но бензопилы изобрели не так давно, ты должна была застать его возникновение, запомнить хоть что-то образами или ассоциациями, – не понимал её равнодушного отношения к провалам в памяти Ёшида. – В мире появился странный демон-герой, который съедает собратьев и стирает всё что-угодно из реальности – как такое не запомнить?

 

— Ты тоже заметил, что мы не называем его демоном? Мы называем его именно «Человеком-бензопилой», – уклончиво начала Кига. – «Герой Ада»… Вот только и в Аду он не вписывается. Он – это воплощение непоследовательности, беспорядка и хаоса с самыми благими намерениями. Этот «герой» спасает людей, избавив мир от ужасных болезней и страшных событий. Наше оружие – абсурдность – он обернул против нас же.

 

— К чему ты ведёшь?

 

— Человек-бензопила не тот, кем притворяется, – немного помолчав, ответила демон.

 

— Но как это возможно? У него же в голове и руках бензопилы, – рассуждал охотник, окончательно запутавшись.

 

— Внешний облик демонов порой обманчив, а Человек-бензопила, как бы не пытался подражать демонам-орудиям, таковым не является. Он – что-то иное, более древнее и могущественное. То, что может посоперничать со Смертью.

 

— Почему именно с ней?

 

— Хаотичность Человека-бензопилы поражает даже Ад, а что такое Смерть? Смерть – это константа и абсолютный покой. Эти противоположности не смогут сосуществовать. Но это только мои размышления.

 

— И общебез устраивает такое положение вещей, – Хирофуми хотел поставить «точку» на этом. – Человек-бензопила пог-… я имел в виду, победит Смерть, и гибель человечества будет предотвращена.

 

— Ты хотел сказать «победит» или всё-таки «поглотит»? – но от Киги маленькая оговорка собеседника не прошла мимо.

 

Он хотел было начаться оправдываться, но понял, что с ней это бесполезно, и вздохнул.

 

— Но ведь, что если Человек-бензопила на самом деле съест Смерть? Ты разве о таком не задумывалась? Я не верю, что Смерть можно будет просто прогнать обратно в глубины Ада, откуда она и пришла, поэтому выход только один. Ты же не хочешь уничтожения людей, верно?

 

— Нет, не хочу, – потупила взгляд в пустую тарелку Голод. – Не представляю свою жизнь без вашей еды. И, в принципе, не представляю своего существования.

 

— Ты же не успела так сильно привязаться к людям из-за еды? – с какой-то горькой усмешкой спросил он.

 

— Tout existant naît sans raison…

 

— Но не демоны, – Ёшида закончил за неё.

 

— Мы произошли от ваших страхов. Если люди исчезнут, то пропадут и страхи. А следом за ними – мы, – обречённо заключила Кига.

 

— Получается, демон Смерти собирается устроить массовый геноцид вообще всей жизни и на Земле, и в Аду? Зачем?

 

Голод тряхнула плечами, и он мог только в который раз смириться с таким исчерпывающим ответом.

 

— Скажу вот что, – после недолгой тишины, тихо произнесла Кига, – если вы и решили поиграть в бога со способностями Человека-бензопилы, то вы столкнётесь с одним большим препятствием: он отказывается есть кого-либо из всадников Апокалипсиса.

 

— В каком смысле? – опешил Ёшида.

 

— Ни Завоевание, ни Войну, ни меня, ни, тем более, Смерть Человек-бензопила не желал есть, хотя возможностей было много, – объяснила она.

 

— И ты знаешь, с чем это связано?

 

— Могу только предположить, что даже создание из чистого хаоса чувствует, где не стоит переступать порог гармонии этого мира.

 

— Также, как и Ад не способен нарушить гармонию этого блюда! – раздался громогласный голос демона Падения, от внезапности которого Ёшида чуть не вздрогнул. – Прошу, последнее из основных блюд – «Сон жены рыбака»!

 

Лицо парня осунулось, когда он услышал вызывающее название небезызвестной эротической японской гравюры. Но на Кигу оно не произвело никакого впечатления, и она махнула рукой, указав слуге наклониться к ней, чтобы прошептать ей что-то такое, чего Ёшида слышать не должен. Ему это было не по нраву, но он сдержанно ждал, когда она закончит, и рассматривал новую порцию еды, приготовленную из его контрактного демона. На тарелке покоился тот самый отрезанный кусок щупальца, толстый, обжаренный до насыщенного бардового цвета, в окружении зелёных водорослей и белых перламутровых шариков, похожих на жемчуг, которые могут легко оказаться снова приготовленными глазами или чем-то ещё. Хирофуми не желал узнавать подробности – он желал только поскорее покончить с этим представлением.

 

Демон Падения вновь откланялась, а Голод, как ни в чём не бывало, начала резать осьминога. Ёшида думал спросить её, что такого она передала «повару», но демон опередила его, задав совершенно иной вопрос:

 

— Ты никогда не пробовал демона Осьминога?

 

— Нет. Зачем мне это? – честно ответил он не без усмешки на губах.

 

— Большое упущение, – покачала головой Кига, пододвигая к нему отдельную порцию. – Ты ведь отдаёшь ему что-то из своего тела?.. Не говори, я знаю, что это так. В таком случае, и ты должен съесть часть своего демона. Для лучшего понимания. Так вы станете гораздо ближе.

 

Ёшиде пришлось прикусить собственный язык, чтобы язвительно не спросить в ответ: «Может быть и мне тогда откусить от тебя часть? Для лучшего понимания, конечно». Его поражало, насколько Кига была одержима едой даже в таких несвязанных с кулинарией темой, и невольно сам задумался, а понравилось бы ей, если её собственные правила обернут против неё? Но Хирофуми тряхнул головой. Прогоняя эти мысли, которых в другом положении и не допустил бы никогда, и принялся за еду.

 

Осьминог – очень сложный в приготовлении морепродукт, но демону удалось приготовить его идеально, а солоноватый привкус смягчили белые шарики с нейтральным вкусом близким к молочному и безвкусные водоросли. Ёшида почти признался себе, что был бы не против съесть такое и в человеческом ресторане. «Так вот какой ты на вкус, демон Осьминог», – ухмыльнулся про себя парень, вспоминая слова Голода; та уже сидела с пустой тарелкой и пережёвывала. Её заминкой воспользовался Хирофуми:

 

— Если не секрет, что ты сказала демону Падения?

 

Она не торопилась пережёвывать пищу и медленно, с причмокиванием, делала это, будто обдумывала ответ или тянула время.

 

— Я попросила её подать вместо десерта другое блюдо, – всё-таки сказала Кига. – Специально для тебя.

 

— Для меня? Ты его не будешь? – удивился охотник.

 

— Это не простое блюдо, и для тебя оно сыграет совсем другими красками, чем для меня.

 

— А что это за блюдо такое необычное?

 

— Ты когда-нибудь слышал о французской овсянке?

 

— Нет, но сомневаюсь, что ты имеешь в виду кашу…

 

— Le bruant ortolan – садовая овсянка, птичка, отлов и приготовление которой запрещено во Франции. Я думаю, и рецепта её приготовления ты тоже не знаешь.

 

Ёшида покачал головой.

 

— Сначала овсянку сажают в тёмный ящик или, если такового нет, то птице просто выкалывают глаза. В темноте овсянка начинает много есть, и её откармливают – тут методика приготовления немного схожа с фуа-гра, не находишь? Откормленную птицу затем топят в арманьяке, общипывают и жарят.

 

— Что ж, я узнал что-то новое, – выдохнул Хирофуми, не представляя, как реагировать на услышанную историю приготовления этого «изыска». – Но я думал, что мы будем есть только блюда кухни Ада. К чему нам деликатес из Франции?

 

— А тебе самому не кажется этот рецепт бесчеловечным? Как по мне, он идеально вписывается в рамки Ада, поэтому Падение приготовит его из местного «сырья».

 

— Неужели ты пошли на такие ухищрения ради одних моих эмоций? – недоумевал совершенно искренне Ёшида.

 

— Ты мне интересен, Хирофуми, – было что-то резкое как пощёчина в том, как она произнесла его имя. Он на секунду остолбенел. – Это разве не нормально: узнавать друг друга через эмоции?

 

Это было абсолютно нормально, более чем, но загвоздка в том, что у Киги не было эмоций. Ни один мускул её лица не дрогнул за весь ужин, и Ёшида не осмеливался предполагать, о чём же она думает и таит в себе. Но подозрения его стремительно возросли, когда на его голову упала белоснежная ткань, застилающая ему взор.

 

— Эй! – крикнул он, пытаясь схватить странную тряпку, но чья-то очень сильная рука в перчатке остановила его, не дав этого сделать.

 

Охотник понял, что позади него стояла демон Падения, и лучше не дёргаться.

 

— Совсем забыла предупредить, – до него донёсся непринуждённый тон Киги, – это блюдо едят, покрывая голову салфеткой.

 

— К чему такие причуды?

 

— Есть поверье, что обедающие таким образом укрывались от осуждающего взгляда столько жестокую трапезу бога.

 

— Но мы в Аду, бог нас тут, наверняка, не увидит и не осудит, – но Хирофуми относился к подобным вещам с большим скепсисом.

 

— По этой причине я больше склонна верить в менее поэтическую интерпретацию этого обычая: под салфеткой люди вдыхают концентрированный аромат и чувствовали всю жизнь несчастной овсянки.

 

— Ты должна понимать, что кулинарные изыски не должны меня каким-либо образом ограничивать, потому я, как охотник на демонов, могу это трактовать по-своему…

 

— Я поклялась тебе своей жизнью, – оборвала его Голод. – Ты мне веришь?

 

Клятвы демонов без закреплённого контракта – пустые обещания, которым поверит исключительно наивный и легко внушаемый человек. Хирофуми таковым себя не считал. Один из его органов восприятия – самый важный – существенно ограничили, и уже на одном только этом основании он имеет право послать всё к чёрту. Но он не спешил с суждениями и сам задал себе вопрос:

 

Почему?

 

Был ли тому причиной всплывающий в воображении образ Киги, всякий раз когда её тихий и, тем не менее, внушающий голос доносился до него? Он видел её бесстрастное лицо с бледной, почти меловой прозрачной кожей, будто натянутой насильно на череп, с россыпью причудливых маленьких родинок в уголке губы, на щеке, под глазом… Конечно, ярче всего сияли её нечеловеческие пунцовые глаза, затягивающие всякого пропащего в пленительную спираль демонической кольцевой радужки. Хирофуми был уверен, что её паучьи пальцы были сейчас сцеплены в «замок», на который Кига удобно устроила свой острый подбородок, и немигающим взглядом изучает его. И этот образ не пугал его, не настораживал, а, наоборот, успокаивал. Отталкиваясь от этих размышлений, он ответил:

 

— Да.

 

— Специальная подача на заказ, – теперь над ним доносился голос демона Падения, – «Жизнь и Смерть».

 

«Шеф-повар» поставила блюдо под длинную салфетку к Ёшиде, но тот всё равно не видел, что находится у него на тарелке – до того было неестественно темно. В его руках были заострённая кость и нож, заметно подрагивающие в нерешительности их обладателя.

 

— Можешь сказать хоть, как оно выглядит? Я ничего не вижу.

 

— Нет.

 

— Я могу ограничиться одним куском? – с надеждой продолжал вопрошать охотник.

 

— Ты должен съесть его целиком, – холодно ответила Голод, – иначе ничего не почувствуешь.

 

— Но ты даже не видишь мои эмоции – лицо-то закрыто.

 

— Мне не нужно твоё лицо, чтобы чувствовать тебя… – она немного помолчала. – Я тебе помогу.

 

Он не успел ничего возразить, как услышал тихий шорох в метре от себя и через мгновение его же, но уже за своей спиной. Ледяные ладони Киги легли на него: левая – на широкое плечо, а правая крепко вцепилась в запястье правой руки, держащей острый прибор. Её хватка была стальной, невероятной для хрупкой с виду девушки. Но Ёшиде никогда не давал себе права заблуждаться в её силе – она всё ещё была демоном, всадником Апокалипсисом.

 

— Вдохни поглубже, – послышался вновь её требовательный тон, а горячее дыхание обжигало его ухом с рядом серёжек. – Что ты чувствуешь?

 

— Я чувствую… – он, как ему и велели, сделал глубокий вдох, и за миг его голова закружилась от сильных запахов. – …Дождь?.. Точнее, запах озона после ливня…

 

— Замечательно. Что ещё?

 

— Запах крови. Очень сильный.

 

— Ещё, – всё требовала Голод.

 

— Что-то очень обжаренное, почти горелое… И ещё… рыбу? Точнее, какой-то морепродукт, не могу разобрать… Что это, чёрт подери, такое?

 

— Жизнь и Смерть, – загадочно повторила название блюда она. – У каждого путь между ними ощущается по-разному и твой – именно так. А теперь, сделай первый укус.

 

Её рука сместилась с плеча и взяла левую кисть, вцепившуюся в нож. Теперь Кига водила Ёшидой как своей марионеткой, нарезая чужими руками блюдо, впивая острую кость в кусок и доводя еду до рта. В последнем юноша не нуждался, но он и дёрнуть запястьем не сумел в её крепкой хватке и пришлось подчиниться. Мысленно он продолжал сомневаться в съедобности пищи с такой палитрой ароматов и не торопился открывать рот. Хват Киги усилился, и Хирофуми заметил растущую боль в руке. Ему ничего не оставалось, как принять в себя неизбежное.

 

И, стоило куску оказаться у него на зубах, Голод мягко отпустила его запястья, будто её помощь больше не понадобится. Ёшида понял, что так и есть. Он судорожно жевал, но не от страха, а от приятного удивления, что блюдо оказалось неподражаемо восхитительным! Два противоположных желания столкнулись в нём: есть медленно, чтобы растянуть удовольствие и, наоборот, поглощать как можно быстрее, чтобы все вкусы усилились троекратно. По текстуре было понятно – перед ним хорошо прожаренное мясо, наверное, тоже какого-нибудь демона страха водных тварей со стойким запахом моря. Всё блюдо было пропитано чем-то терпким, со стойким металлическим привкусом и освежающим послевкусием. И как-то вдруг стал безразличен ему вид еды, её составляющие ингредиенты – всё стало неважным перед этим сочетанием фактуры каждого элемента. С каждым куском Хирофуми размышлял, а какой бы вкус блюда стал для Киги? Что́ для неё Жизнь и Смерть?

 

Лишь когда кость стукнула по тарелке, Ёшида понял, что его гастрономическое путешествие встретило свой конец. Но салфетка продолжила покоиться на его голове, а на плечах – ладони всадницы. Её полушёпот был совсем рядом:

 

— О чём ты думал пока ел?

 

— О тебе, – бесстыдно сказал охотник.

 

— Интересно, – хмыкнула она. – В этом блюде смакуют все моменты своей жизни и чувствуют нотки своей смерти, а ты предпочёл подумать обо мне?

 

— Ничего не могу с собой поделать, хочу узнать тебя лучше.

 

— Ты уже это сделал.

 

— Каким образом? – Ёшида считал, что он достоин после этого ужина узнать что-то ещё более сокровенное, ценное, даже личное о всаднице. Но за весь их долгий разговор он такого не услышал.

 

— Ты ведь не наелся? – опять Кига отвечала вопросом на вопрос, переводя тему.

 

— Нет, – он, и правда, не чувствовал насыщения, хотя съел много сытной еды, с которой его почти начало тошнить. Но больше перенасыщения не было – только голод.

 

— Значит, ты понимаешь, что я испытываю постоянно. Пока ты не видел, я, каюсь, изменила блюдо, добавив кое-что от себя…

 

— Я так понимаю, это была твоя кровь…

 

— Я рада, что наши желания совпадают, – она нагнулась к его уху, но охотник заметил, как её пальцы выхватили из его руки нож, – я тоже хочу узнать тебя лучше.

 

Ёшида знает, что если ограничить человеку один из органов чувств, то все остальные станут гораздо острее, чем раньше. С белой тканью перед глазами он лучше чуял запахи, слышал голос Киги и воцарившуюся в Аду тишину, угадывал, какую часть его тела вздумала тронуть всадница, и сейчас он знал, что она берёт его левую руку, разворачивает её ладонью кверху и проводит чем-то наточенным по коже. Но боли не было – это ощущалось подобно ненавязчивой щекотке. За проведённой линией на коже выступило что-то мокрое, тёплое, норовящее стечь вниз в рукав. Но эту струйку остановило нечто шершавое и влажное, смакующее линию вдоль, снизу вверх. Хирофуми ждал, когда её юбка снова зашуршит, и тихо запищит демон Бабочки, чтобы снять салфетку и убедиться своими глазами.

 

На его ладони красовался свежий порез от запястья до среднего пальца.

 

Подняв глаза на Кигу, он увидел неизменное лицо, за исключением бледно-алого следа на её губах, которых она забыла стереть.

 

— У тебя здесь… – он показал на уголок губы, – …осталось чуть-чуть моей крови.

 

Не отрываясь, Голод облизнула кончиком языка улику её маленького преступления. Ёшида считал себя психологически устойчивым к любым ситуациям, но сейчас его почти затрясло мелкой дрожью – разум покидал его стремительно.

 

— Ты меня обманула, – выдавил он из себя.

 

— Где? – даже не пытаясь подделать изумление в тоне, спросила Кига. – Я обещала, что с твоей головы и волоска не упадёт. И что же? Твоя причёска целая и невредимая.

 

Откинувшись на спинку стула из живого камня, Хирофуми открыто, измученно вздохнул и, если бы он мог вложить в этот вздох всё своё разочарование, смешанное с гневом, то испустил бы дух на месте, потому что в таком глубоком вздохе из него выйдет весь воздух. Утомлённый, он больше не чувствовал себя и всё окружающее его. Словно он – неподходящая деталь паззла. Словно это была не его реальность.

 

Это была не реальность.

 

— Я сплю, – Ёшида утверждал твёрдо и отчего-то всё равно с каким-то отчаянием в голове. – Это мне всё снится. Я даже боли не чувствую.

 

— И где же ты находишься на самом деле? – как будто из вежливости подыгрывала ему Кига.

 

Он задумался лишь на секунду.

 

— В школьной столовой.

 

И вдруг раздался хлопок откуда-то сверху. Ёшида задрал голову и заметил, что одна дверь открылась прямо над ним. Потом он увидел, что всадница и не подняла глаза к небу – она смотрела прямо на него, ожидая чего-то. И Хирофуми отчётливо понимал, что ему нужно сделать. Срочно.

 

— Беги.

 

В другом напутствии он и не нуждался, потому что спиной ощущал – проводить гостя возжелала и демон Падения. Но охотник ничего не собирался оставлять на «чай» и, позвав Осьминога, уже стремился ввысь к заветной двери. По необъяснимым причинам, он всей своей сутью понимал, что эта дверь – его путь на волю, на Землю. Он был в этом уверен, пока взбирался всё выше и выше, всё ближе и ближе.

 

Но когда Ёшида услышал то же самое резкое дуновение воздуха, то молниеносно, ни о чём не думая, подпрыгнул на щупальце, которое обрубил луч демона Падения, и на последних усилиях вцепился в ручку двери пальцами, повиснув на ней. Падать с огромной высоты ему совсем не прельщало, но и запрыгнуть в горизонтально лежащая на небе дверь он не понимал как. А ручка была как назло скользкой, держаться за неё было всё труднее, пока Хирофуми не осенила безрассудная, под стать Аду, идея. Других у него не было, поэтому, не смотря вниз, он начал раскачиваться будто на турнике и в одном движение перекинул вес собственного тела вертикально вверх. По законам физики – это невозможно, а по неписанным заветам Ада – исполнимо, и Ёшида ощутил, как из двери завыл ветер, подбросивший охотника внутрь проёма, непроглядно чёрного и неизведанного.

 

И в эту тьму Хирофуми упал, ничего так и не почувствовав.

 

***

 

Он инстинктивно содрогнулся всем тело, как бывает, когда падаешь во сне, и отнял потные руки от лица. С тяжёлой отдышкой озирался по сторонам и видел обычные лица японских школьников, болтающих и смеющихся за едой. Это был его мир, человеческий. Он снова на Земле. Всё ещё не веря, Ёшида посмотрел на свой стол – на том стоял поднос с нормальной едой, ещё тёплой. Проведя по взопревшему лбу рукой, он попытался размышлять логически: неужели это был просто безумный, нет, не сон, – настоящий кошмар, который пришёл к нему, пока он дремал на обеде? Не было никакого приглашения на крыше, прогулки до закоулков, не было никакого Ада и ужасного ужина. Ему нравился такой ход мыслей, от которого хотелось, наконец-то, облегчённо выдохнуть. Но тут его окликнули:

 

— Эй, Ёшида, верно? Ты не против, если мы подсядем к тебе? – к нему обращался сам глава кружка охотников на демонов, Харука Исэуми, а рядом с ним стоял другой участник – Хигашияма Нобана.

 

— А… Конечно, – немного запнулся от неожиданности спросонья Ёшида, но потом пожал плечами.

 

Ребята, довольные, сели на скамейку напротив старшеклассника, хотя в зале было полно других свободных мест. Они могли сесть где-угодно, но предпочли именно стол, за которым сидел Ёшида. Ему не нужно было предполагать, что юные охотники скоро покажут свои истинные намерения. Но, к его удивлению, они вели себя как обычно: Исэуми ел свой купленный обед и в перерывах между жеванием рассказывал последние сплетни о Человеке-бензопиле, а Хигашияма молча уплетал приготовленную дома еду. Почти усыпив бдительность охотника, Харука не удержался и резко выпалил:

 

— Мы тут с Хигашиямой услышали, что ты ужинал с Кигой. Она ничего мне рассказывать не хочет почему-то, но ты же со своим лидером поделишься?

 

— Ах, это… – у него заходило сердце от осознания, что сон всё-таки оказался более, чем реальным. – Интересный был вечер. Очень увлекательный.

 

— Я так и понял! – подхватил Исэуми, радостный от того, что ему хотя бы Ёшида ответил честно. – А то я вижу, что ты ходишь вечно в себя погружённый, задумчивый какой-то, даже не отзываешься, когда зовут. Неужели такое сильное впечатление производит это место?

 

— Я бы сказал, что не место произвело впечатление, – хотя и не без этого тоже, – а Кига…

 

— Ах, вот оно что! – протянул лидер, кивая головой. – Теперь ясно, почему она тебя глазами пожирает. Видишь?

 

Исэуми, не поворачивая головы, посмотрел в сторону, и по направлению его глаз Хирофуми увидел в самом дальнем углу её. Кигу, поглощающую, кажется, всё из кафетерия, не отрывая взгляда жутких глаз от него. Удивившись, что не заметил её раньше, Ёшида также заметил, что всё это время сжимал левую ладонь в кулак. Разжав её, он увидел на ней ровный шрам от среднего пальца до запястья. Сомнений больше не оставалось. Взглянув снова на Кигу, он обнаружил, что она уже куда-то пропала.

 

— Секретные переглядывания? – совсем не тактично любопытствовал Харука, но, увидев открытое замешательство на лице Ёшиды, махнул рукой. – А, не говори мне. Я оставлю это при вас, так уж и быть. Главное, чтобы ваши взаимоотношения не мешали развитию кружка охотников на демонов. Но в этот ресторан я всё же упрошу Кигу сводить и меня тоже, раз там настолько потрясающе!

 

— И меня можно тоже добавить в список гостей? – жалобно упрашивал Хигашияма лидера.

 

— Конечно!

 

И тут Хирофуми понял, что говорили они вовсе не об Аде, а о «Саде земных наслаждений», за которым и была проклятая дверь. Аппетит пропал подчистую, потому что охотника на демонов полнили только переживания о том, как он будет объяснять и пересказывать произошедшее другим сотрудникам Общественной Безопасности. Впервые Ёшида хоть в чём-то понимал Денджи.