Лео просыпается.
Комната вокруг движется. Его голова лежит у кого-то на коленях. Его руку оглаживает пушистая ладонь, а голос напевает колыбельную, которую он не слышал с самого детства.
_________________
Лео просыпается.
Ему очень мягко и блаженно тепло. На груди лежит тяжесть, кто-то неустанно несет ему на ухо всякую счастливую чепуху про Юпитера Джима на заброшенной планете Дельта-5.
_________________
Лео просыпается.
Всё еще мягко, но теперь слишком жарко. Захныкав, он пытается оттолкнуть то, что лежит на груди. Кто-то рядом цокает языком, на его руку ложится ладонь и крепко сжимает.
— Нардо, тебя нужно согреть. Не…
_________________
Лео просыпается и открывает глаза.
— Лео? — раздается голос Рафа. Он мигает, пытаясь прочистить зрение, его взгляд подымается и встречает склонившегося над ним старшего брата. — Ты проснулся по-настоящему?
Он не уверен. Сам факт, что Раф рядом, уже похож сон.
Он оглядывается. Не дом. Он вообще не знает, что это за место. Но стены бежевые (всё еще не особенно приятно глазу, но хотя бы не белые), мебель темно-коричневого цвета, кровать (не койка) застелена синим бельем, пустые контейнеры из-под еды навынос добавляют мазок красного. Он не дома. Но и не в комнате.
Если бы это был сон, то он бы сразу представил, что он дома.
Он снова смотрит на Рафа и улыбается.
— Совершенно точно не сплю, — повторяет его слова.
Из глаз Рафа брызжут слезы, он тут же склоняется и заключает его в одно из своих фирменных объятий. Впервые за столько дней (дольше, дольше, Лео уже не помнит, чтобы Раф вот так его обнимал) Лео чувствует себя в полной безопасности, его окружают любовью и заботой. Пока он в руках старшего брата, никто не сможет ему навредить.
Разница между сейчас и тем, как прошли прошлые полторы недели, такая разительная, что кружит голову. Как будто до этого момента он даже не осознавал, как страшно и одиноко ему было, каким беспомощным он себя чувствовал на самом деле, пока всю боль не убрали. Теперь он в безопасности. Теперь он в порядке. Раф его обнимает.
Лео ненавидит плакать у всех на глазах, но в такой момент даже у него сил слишком мало.
— Ох, Лео, — тихо говорит Раф, осознав, что происходит. — Всё хорошо. Мы тебя вытащили.
Лео всхлипывает и прячет лицо в пластроне старшего брата. Он хотел бы обнять в ответ, но руки такие тяжелые, будто, когда он отвернулся, Донни заменил их на металлические. Он не может ответить на объятие, так что просто прижимается в ответ и надеется, что этого достаточно.
Они обнимаются всего где-то минуту, и вот уже Майки вползает между ними, втискивает руки, чтобы обвить ими Лео.
— Нечестно, — заявляет он на грани слез, — ты с ним и до этого обнимался!
— Ты тоже с ним до этого обнимался, — спорит Раф.
— Он спал, это не считается! — отвечает Майки, и Лео со смехом пододвигается, чтобы ему было удобнее влезть между. Раф вздыхает раздраженно, но, потрепав его по панцирю, отклоняется немного, чтобы впустить младшенького.
Майки обнимает его даже еще крепче, чем Раф, трется моськой в его плечо.
— Я скучал по тебе, — произносит он, а потом старается спрятать задушенный всхлип.
— Я тоже по тебе скучал, — отвечает Лео и вытягивает шею, чтобы оставить на его лбу звучный цмавк. Теперь всхлипы больше похожи на смех облегчения, и Лео не так тяжело на душе.
После еще минуты Майки отодвигается и оборачивается к Донни. Тот стоит рядом с кроватью и выворачивает себе руки.
— Твоя очередь, Дональд.
Застуканный, Донни что-то ворчливо пыхтит, но Лео, рассмотрев его лицо, видит, что у него в глазах тоже блестят слезы. Они проливаются, когда Донни обвивает его руками, и капают на плечо Лео.
— Ты что же, из-за меня плачешь, Донтрон? — поддевает он, даже если у самого в голосе всё слышно.
— Заткнись, Нардо, — отвечает Донни резко, но на последнем слове его голос надламывается, и он сжимает только крепче.
— Так, моя очередь, — вставляет Эйприл, когда Донни начинает ослаблять хватку, и он любезно сползает с кровати, смахивая влагу с глаз. Будто ища, чем занять руки, он начинает выбрасывать контейнеры из-под еды. Наверное, они пустые.
Лео отрывает от них взгляд как раз в тот момент, как Эйприл накидывается на него с четвертым объятием за час и в процессе еще чмокает в лоб.
— Привет, Лео. Как ты?
— Очень рад тебя видеть, — повторяет он, и она стискивает крепче. — Немного жарко.
— Это из-за гипотермии, — вставляет Донни, и Эйприл на него шикает.
— Гипотермии? — переспрашивает Лео. Эйприл отстраняется, чтобы взглянуть в лицо.
— Всё было не так плохо, — быстро говорит она, — ты, похоже, начал впадать в спячку… мы еще там и по снегу тягались, это тоже не помогало.
— Не будем забывать, что ты на последнем издыхании открыл портал оттуда, — вклинивается Майки. — Вышло супер-круто!
— Спасибо, братишка, — смеется Лео. Даже теперь, когда контейнеры в мусорке, в комнате густо стоит запах еды. Он предполагает, что навынос брали японскую еду. Вряд ли давно. — А где мы?
— Мотель в двух часах езды от шоссе, — Эйприл усаживается рядом, одной рукой всё еще приобнимая за плечи. Ее живое тепло куда приятнее одеял, и он прижимается к ней. — Мы хотели уехать подальше, но нужно было тебя согреть.
— Мотель?... Хм, — Лео снова осматривается. Он впервые в отеле, которым не владеет Большая Мамочка. Интересно, как далеко от того японского ресторанчика. Ну, типа, среднее время доставки. — Что произошло? Всё… немного смешивается в голове, — он смеется.
Больше просить не надо — ему рассказывают всё с начала. Раф вел команду. Донни делал научные штуки. Майки устраивал расколбас. Эйприл использовала навыки расследования.
Они отследили его местоположение аж до Колорадо (объясняет снег), вызволили. Его отбили у СЗЗ, уехали достаточно далеко, чтобы почувствовать себя в безопасности, и записались в мотель на документы Эйприл. Сплинтер и Драксум сейчас патрулируют, просто чтобы удостовериться, что их не раскрыли и за ними нет преследования.
Вот так история. И Лео знает, что должен слушать внимательнее, чем он в силах.
Просто. Коробки из-под еды. Запах от них такой сильный, а может, Лео просто сверхчувствителен к такому сейчас. Кто-то ел стейк, а кто-то рыбу. Жареный рис с яйцом. Во рту столько слюны, что приходится сглатывать каждые пару секунд.
— Лео? — окликает его Майки, и он вздрагивает, отрывает взгляд от мусорки и переводит на него. Он сжимает простыню с такой силой, что костяшки побелели. Кажется, Майки не первый раз позвал его по имени. Класс, теперь все знают, что он не слушал.
— Простите, — быстро отвечает он. — Я не хотел уйти в прострацию, — он быстро кидает всем самую широкую улыбку, на которую способен, чтобы они не волновались. — Я просто, эм…
Он пытается придумать, как бы сформулировать, что его отвлек запах уже съеденной японской еды, и не прозвучать странно.
— Прости, мы знаем, что ты устал, — Раф гладит его по голове. — Можешь поспать. Мы еще нескоро будем уезжать.
Спать? Вряд ли ему удастся, теперь-то, когда голод сидит в нем зияющей пропастью. Пока холод и изнурение были сильнее, он притупился, но теперь, когда тело согрето и немного отдохнуло, оно крайне болезненно напоминает ему, что у него остается еще одна проблема.
Он пытается изобрести нормальный способ подвести к проблеме, когда живот делает это за него и издает такие песнопения, что это слышат все. Лео радуется, что его румянец не так заметен, как у людей.
— Эм… хе-хе, — он неловко трет щеку, но останавливается, поняв, какая она тревожно впалая. — Сперва… с ужина осталось что-нибудь?
Все на него смотрят. Лео слишком устал, чтобы разгадать, почему все на него смотрят. Может, ничего не осталось? Он же только что видел, как Донни всё выбросил. Может, остатки и были, но теперь придется вынимать из мусорки. Лео хочет сказать, с радостью съест и из мусорки, но это было бы слишком странно, и все бы пялились только больше.
(Но он бы правда съел из мусорки. Гордость, может, и не позволит сказать это вслух, но признать это он в состоянии.)
— И-или, — быстро тянет он, чтобы заполнить повисшую после вопроса паузу. — Если… если не очень сложно будет, попросите папу и Барри взять что-нибудь, когда они будут возвращаться? Даже если что-нибудь с заправки, или… — все продолжали пялиться, И Лео сам чувствует, как начинает просто лепетать, — или, если уже слишком поздно, я могу просто… могу просто поспать, хах, но… но кто-нибудь, пожалуйста, разбудите меня, чтобы я точно не пропустил завтрак?
Теперь вся семья возвращается к жизни, Раф яростно мотает головой и говорит:
— Забудь про завтрак, — отчего желудок и сердце Лео с болью подскакивают. Аж до обеда ждать? Это же целая вечность. Но Раф продолжает: — Лео, почему ты сразу не сказал, что хочешь есть?
Лео обмирает.
— Эм… просто… не хотел прервать разговор, — и это правда, но судя по тому, как все теперь смотрят, это неправильный ответ.
— Пожалуйста, — с нажимом говорит Эйприл, что-то в ее голосе слишком похоже на отчаяние, — прерывай разговор ради такого.
— Заметано, — отвечает он. Но всё еще не понимает, что ему сделать, потому что никто не пообещал еды.
(Хочешь есть? Проси. Умоляй.)
Пока его не утаскивает вниз на тяге этой мысли, Майки спрыгивает с кровати и направляется к мини-холодильнику, который Лео до сих пор не замечал. Резко распахнув дверь, Майки вытягивает на свет два контейнера — коробку и цилиндрический.
— Мы не знали, чего тебе захочется, так что взяли тебе стейк хибали и мисо, — он по очереди поводит каждым из контейнеров.
Мысль жевать и глотать слишком изнурительная, так что Лео говорит:
— Давай суп, — и потом просто на всякий случай добавляет, — пожалуйста.
— Хорошо, — Майки явно старается звучать позитивно, но Лео слышит в его голосе напряжение. — Сейчас только подогрею.
Лео съел бы его холодным. Лео съел бы его замороженным. Но он прикусывает язык и ждет.
Микроволновка стоит на холодильнике, и суп отправляется туда. Между тиками таймера проходит целая вечность. Кажется, все остальные чувствуют такое же напряжение, как и Лео.
— Эйприл! — зовет Донни слишком громко, чтобы звучать естественно. — Ты хотела посмотреть этот научно-популярный канал!
— Это тооочно! — отвечает она тоже слишком громко. — Именно так. Давай сюда пульт.
Донни передает пульт, и телек включается одновременно с писком микроволновки.
В ту же секунду Майки резко открывает дверцу и вытаскивает миску, и плевать, насколько она горячая. Символически подув на горячий суп, он спешит к кровати, остановившись только, чтобы подобрать пластиковую ложку из горки приборов на столе.
Он передает и миску, и ложку Лео, но тот понимает, что руки у него слишком слабые, чтобы управиться с ложкой. Так что он роняет ее и подносит контейнер к губам. Понадеявшись, что не выглядит слишком жалко, наклоняет и делает первый глоток.
Вкусно.
Так вкусно, что он начинает плакать.
Это даже не лучший мисо, который он ел в своей жизни. Он слишком масляный, и близко не тот мисо, который готовят папа или Майки. Но это не имеет значения. Не имело бы значения, будь это наихудший суп в мире. Потому что прямо сейчас это лучший суп, который Лео ел в своей жизни.
Возможно, он прольет над этим супом больше слез, чем над объятиями со своей семьей. Возможно, когда-нибудь потом он найдет в себе силы почувствовать за это вину.
По телеку идет какой-то старый фильм про монстров. Все остальные делают вид, что смотрят в экран, а не на него. Он это очень ценит, потому что не приходится слишком задумываться, как выглядит со стороны его отчаянное хлебание с редкими остановками, чтобы время от времени прожевать зелень.
Он ест, пока в животе не становится полно и тепло. И не останавливается. На дне еще осталось, остановиться просто невозможно.
(К тому же, никто так и не пообещал ему завтрак.)
— Хей, может, приостановись немного, — говорит Донни. Лео замирает и подымает взгляд на него, слизывая капли с губ. В контейнере осталась еще треть.
Может, Донни прав. Живот уже начинает болеть. Но… но…
Он не знает, что у него сейчас на лице. Но почему-то Донни грустнеет и отворачивается, потирая переносицу между фейковых бровей.
— Ладно, ладно, просто… не переусердствуй.
Лео вздыхает, благодарный, что у него не отберут суп. Он возвращается к нему, и пропасть в животе наконец начинает заполняться.
_________________
В следующий раз он просыпается, чтобы сблевать. К сожалению, времени сообщить об этом нет, так что вся блевота остается на нем самом и постельном белье.
— Воу, Лео, — восклицает кто-то, и вокруг начинается размытое движение. Он едва ли может уследить, кто куда идет и кто что говорит. Сложно сосредоточиться, когда ты едва проснулся и блюешь полупереваренным супом мисо и желудочным соком.
— Вот так… всё хорошо, Синий, всё хорошо, — слышит он, когда слух наконец проясняется, и он, моргнув, осматривается. На кровати рядом с ним стоит отец, склонившись к нему, и отирает его лицо и рот влажной салфеткой.
— Пожалуй, тот суп оказался слишком тяжелой едой для твоего желудка, — произносит он, закончив, и бросает салфетку на пол. — Как ты себя чувствуешь?
— Мм… странно, — признает Лео, сонно устраивая голову у него на плече. Не стоило бы, наверное, потому что он весь измазался, но Сплинтер не ругает его и гладит его по щеке. — Живот болит…
Болит от потери еды; и желудке снова пусто, скоро он снова почувствует голод. Голод пугает его, пугает возвращение засасывающей страшной глубокой пустой расщелины, пугает перспектива снова оказаться на ее дне. В то же время от мысли есть ему как-то нехорошо.
Он чувствует себя странно, и жалко, и испуганно, и он не знает, когда папа вернулся, но его присутствие бесконечно радует.
— Сколько вы позволили ему съесть? — слышит он голос Драксума. Лео находит в себе силы почувствовать оскорбление тем, что о нем говорят так, будто он не сидит прямо здесь, но недостаточно, чтобы возразить вслух.
— Сколько он захотел, — отвечает Майки. Что, как ему кажется, составляло практически всю порцию.
— И сколько же?
— Ну вот, смотри.
Снова звук открываемого мини-холодильника. Хлюп открытой крышки банки навынос. Драксум отвечает тихим «гм», которое звучит недовольно.
— Леонардо, — произносит он и подходит к кровати. — У меня очень важный вопрос, и мне нужно, чтобы ты ответил: когда ты в последний раз ел?
Лео отвечает сонным взглядом. Потом вяло подымает руку и указывает на всё, что у него до сих пор на животе и одеяле.
— Не надо умничать, — чеканит Драксум, игнорируя предупреждение, прозвучавшее в покашливании Сплинтера. — Ты знаешь, о чем я спрашиваю.
Конечно знает. Только отвечать не хочет. Не пока папа держит его за плечи, не пока все остальные выжидающе смотрят на него. Ответ им не понравится. Он не хочет их расстраивать.
Но Драксум не сдвигается с места и смотрит со сталью в глазах. Уклониться от ответа не получится.
Он вздыхает, закрывает глаза и вжимается в Сплинтера, чтобы не смотреть на реакцию остальных.
— В последний раз я ел в Беговой пиццерии.
Он слышит судорожный ах, слышит вопль Майки: «Что?!» Щекой чувствует, как резко вдыхает Сплинтер, и затем папа обнимает его еще крепче.
— Они… вообще тебя там не кормили? — переспрашивает Эйприл, будто не может в это поверить.
Лео кивает.
— Да надо было сравнять там всё с землей! — рявкает Донни, и, кажется, что-то падает на пол.
Майки подходит и кладет ладонь на его плечо, привлекая к себе его внимание:
— Лео, почему ты нам не сказал? Ты даже не сказал, что хочешь есть!
— Было бы странно прервать счастливое воссоединение, — это слабое оправдание. Лео это знает. Лицо Майки становится только еще более несчастным.
— Подожди, — вклинивается Раф. — Подожди. То есть… когда Бишоп сказал, что давал тебе возможность сотрудничать и что тогда он предоставил бы тебе лучшие условия содержания, он говорил…
Лео с трудом сглатывает, не желая смотреть на страдание на лице Рафа:
— Что он бы меня кормил, да.
— Чего он хотел от тебя? Что он заставлял тебя делать?
Ну хотя бы на этот вопрос отвечать было легко.
— Информацию. Про йокаев и Скрытый город.
— Он просто хотел… — Раф звучит удивленно, — чтобы ты ответил на вопросы?
— Ага, — снова кивает Лео. — Типа, как туда попасть, сколько есть порталов туда, какие у них силы обороны, про Драксума спрашивал… это я помню.
— Почему ты просто ему не сказал?
А вот теперь уже Лео смотрит на Рафа. У того на лице так явно отпечатались ужас и страдание. Но не Лео понимает ни вопрос, ни его эмоции. Он сделал то, что должен был, разве нет? Он продержался и ничего не выдал Бишопу. Он поступил правильно. Так что Раф не должен беспокоиться.
Он улыбается и надеется, что улыбка вышла приободряющей:
— Ну, герой так не поступил бы, верно?
Что, похоже, не очень-то приободряет остальных. Ужас на лице Рафа проступает только ярче.
Он резко разворачивается и вылетает из комнаты, со всех сил хлопнув дверью.
Лео не понимает, почему он так реагирует. Он сделал то, что должен был, но Раф всё равно на него злится. Остальные члены семьи явно в не меньшем шоке. Ну, хотя бы в этом Лео не одинок.
— Я с ним поговорю, — бросает Эйприл, первой разорвав оцепенение. Куда спокойнее прикрыв за собой дверь, она исчезает в темноте парковки.
И в комнате повисает неловкая тишина. Лео не знает, что сделать или сказать, чтобы ее развеять. Он разозлил Рафа, потому что, по его мнению, Лео никогда ничего не может сделать правильно. Всё осталось неизменным, только в этот раз еще хуже.
— … Так, — когда становится понятно, что больше никто этого делать не собирается, неловкость перебивает Драксум, — нам придется осторожнее отслеживать, сколько и что ты ешь. Я составлю план питания.
— Почему ты? — возмущается Лео. — Пускай Донни это сделает.
Донни открывает рот, будто хочет согласиться, но Драксум ему не позволяет.
— Я, потому что у меня есть опыт составления планов питания для детей, — вспомнив, что он слышал про состояние столовки Драксума, Лео кривится, что сам Драксум игнорирует. — Кроме того, я не верю, что кто угодно из присутствующих правда сможет сказать тебе, что пора остановиться.
— Я сам справлюсь, — спорит Лео.
— Очевидно, что нет, — Драксум кивает на рвоту на одеяле.
Лео нечем ответить, и никто за него не заступается. Он еще суток не пробыл со своей семьей, а уже всех разозлил. Да он, похоже, идет на новый рекорд.
— … Ну и пофиг, — он просто не знает, что еще тут сказать. Драксум кивает, будто ему в самом деле дали положительный ответ.
Новая неловкая пауза. В этот раз прерванная Сплинтером.
— Почему бы кому-нибудь не вызвать уборку номеров и не попросить свежее белье. — говорит он. — А я пока помогу Синему помыться.
— Э, да. Сейчас позвоню, — подает голос Донни. Лео в первый раз замечает, что самый привередливый из его братьев устроился от него дальше всех, заложив расстояние аж в еще одну кровать и стол. — Тут начинает конкретно пахнуть.
Лео снова кривится.
— Простите…
— Тебе не за что извиняться, — уверяет отец, поглаживая его по голове. Лео не уверен, что это на самом деле так, но решает не сотрясать воздух бессмысленными спорами. — А теперь пошли.
Повозившись, ему удается выбраться из-под одеяла, не испачкав ничего больше. Майки принимается снимать грязное белье. А Донни на том конце комнаты уже говорит по телефону с персоналом.
На Лео всё еще ничего нет, даже его собственного снаряжения. Это не должно быть проблемой. Он ведь просто в одной комнате со своей семьей. И всё равно он доходит до ванной как можно быстрее.
Закрыв дверь за собой, Сплинтер наполняет маленькую пластиковую чашку водой и протягивает ему:
— Выпей, а я пока наполню тебе горячую ванну.
Лео делает как сказано и параллельно старается прогнать мысли о том, что Раф на него злится.
_________________
Открытое поле и парковку разделяет вереница старых осыпающихся бетонных блоков. Раф подымает кусок бетона и швыряет изо всех сил, после чего провожает взглядом, как он исчезает в высокой траве.
Они морили его голодом. Они почти неделю морили его младшего брата голодом, потому что он отказывался ответить на какие-то вопросы. А он не отвечал на эти вопросы, потому что
Герой так не поступил бы.
Нинпо Рафа взрывается, и удар по второму куску бетона идет легче. Подняв осколки, он бросает их вслед за первым, глядя, как они рассекают воздух.
— Давайте понадеемся, что тут нет никаких видеокамер, — произносит голос за спиной, и он оглядывается через плечо.
Это Эйприл, стоит всего в паре метров за ним, сунув руки в карманы жакета. Свет его нинпо неверной пульсацией угасает; в голове мелькает мысль, не выглядит ли он устрашающе.
— … а если и есть, что они сделают? — спрашивает он. Но разрушительные порывы останавливает.
— Не знаю, но просто помни, что номера мы брали на мое имя, и под ударом моя кредитка, — впрочем, она дразнится и не злится на самом деле. Подойдя ближе, она опирается на всё еще целый блок. — Давай, здоровяк. Поговори со мной.
Раф не поворачивается. Он не в силах смотреть на мотель, на комнату, где сейчас его брат, такой маленький, ослабевший, проживший с пустым желудком столько дней кряду. Он не может сейчас об этом думать. Так что смотрит в поле.
— Лео позволил им навредить ему, — произносит он.
— Неправда, — отвечает Эйприл. — Он не мог ничего сделать.
— Если бы он просто ответил на их вопросы, они бы не морили его голодом.
— Мы не знаем наверняка, — Эйприл мотает головой. — Ты же слышал, что Драксум говорил про этих ребят. Ты их сам видел. Может, если бы Лео ответил на их вопросы, они бы просто сразу его убили. Наверняка он сам тоже так думал.
— А сказал он другое, — указывает Раф.
— … Слушай, — Эйприл глубоко вздыхает. — Лео… пережил очень много, всё это еще очень свежо. Мы не знаем, о чем он думал, сидя там, что он думает сейчас. А ты знаешь, как он любит блеснуть словцом. Не воспринимай то, что он говорит сейчас, лишком близко к сердцу.
— Но что если он никогда не будет более откровенен? Что если он пока еще не придумал лжи получше?
— Раф…
— Нет, ты не понимаешь, Эйприл, — Раф закрывает лицо руками, будто мысли можно удержать физически, но это не помогает, они продолжают прибывать. Ужасающие картинки, что могло случиться, если бы они опоздали, если бы СЗЗ оказались более нетерпеливыми. — Это я сказал ему перестать думать только о себе! Прямо перед тем, как он исчез, я сказал ему, что он должен быть героем! Но Раф же не это имел в виду.
— Ну прекрати, ты не мог знать… — пытается утешить Эйприл, но Раф ее перебивает.
— Я просто хотел, чтобы он перестал делать всё сам! Перестал выпендриваться, перестал сбегать, никому не сказав… Раф просто хотел, чтобы он помнил, что мы команда! — отпустив голову, он впивается в бетон с такой силой, что блок идет трещинами. — Что если он воспринял это так, будто я говорил ему рисковать собой ради других? Что он обязан жертвовать собой?
— Ооокей, давай-ка успокоимся, здоровяк, — Эйприл поворачивается и кладет ладонь чуть ниже его локтя. — Ты цепляешься за его слова и раздуваешь их куда больше, чем нужно.
— Но что если я прав? — Раф крутит головой. — Как мне жить с этим, если это так? Знать, что я его чуть не убил?
— Так, посмотри на меня, — требует она тем тоном, которому Раф не может противиться. Он поворачивается, и она, дотянувшись до его лица, заставляет его наклониться, чтобы их глаза были на одном уровне.
— Ты вовсе не чуть не убил его. Всё это сделали говнюки в СЗЗ, — она говорит жестко и держит за щеки так крепко, что не возразишь. — И даже если ты прав, и именно из-за твоих слов Лео решил ничего им не говорить… что ж, в этом вам двоим придется разобраться вместе.
Она отпускает его и кладет ладони на бедра.
— Но что сделано, то сделано. Прямо сейчас Лео в состоянии истощения во многих смыслах, его сейчас попросту не хватит на большой эмоциональный разговор. Так что давай немного тут посидим, ты приведешь свою голову в порядок. Довезем его домой, всё подуспокоится, и тогда вы всё обсудите.
Раф, натянуто прыснув, бессильно садится на потресканный бетонный блок.
— Ага, это же так просто.
— Никто не говорит, что просто, — она садится рядом и снова кладет ладонь на руку. — Но вы друг друга любите, так что сложно, не сложно — вы всё преодолеете. Я уверена, у тебя всё получится, — она подмигивает. — Ты же Раф.
Раф не может найти такой же уверенности в самом себе. Но Эйприл не так часто ошибается, так что, пожалуй, стоит послушать ее.
_________________
Сидеть в воде очень приятно, очень успокаивает. Лео погружается, пока над водой не остаются только глаза, и наблюдает за текущими вокруг него потоками.
Нагота немного мешает, но тут только Сплинтер, так что ничего страшного. Как будто он снова маленький, снова папа его купает. Только приходится поджимать ноги, чтобы поместиться в ванной, что портит иллюзию.
— Мой маленький мальчик всегда любил принимать ванны, — ласково говорит Сплинтер и берет с полки мыло.
Как следует намылив мочалку, Сплинтер проводит по его голове и шее, потом спускается к плечам и кромке панциря. Обычно Лео не позволил бы так с собой обращаться, но прямо сейчас он вряд ли сможет хотя бы поднять руки над головой. Он не возражает.
И наслаждается, потому что что приятно же.
— Ложись на живот, — просит Сплинтер и добавляет: — Глубокий вдох, — это он всегда так делал, когда они были маленькими и он собирался помыть их панцирь. Кроме Майки, все могут задерживать дыхание очень надолго, но он все равно всегда так говорит.
Набрав воздуха в грудь, Ло ложится на живот и закрывает глаза, пока папа водит мочалкой по панцирю. Такое великолепное ощущение, что он бы не против прямо так вздремнуть. Мир под водой всегда такой восхитительно приглушенный.
Сигнал садиться — три мягких хлопка по панцирю. Он выплывает и переворачивается снова на спину. Сплинтер отдает мочалку ему, и Лео сам отмывает нижнюю половину тела, в том числе кромку панциря.
— Спасибо, папуль, — говорит он, закончив. — Я понимаю, что начинал заметно пованивать, — он с хлюпом выдергивает пробку из стока и наблюдает, как грязная вода закручивается в водоворот.
Старается представить, что вместе с этой водой он в последний раз видит всё, связанное с тем местом.
Сплинтер возвращается с пушистым белым полотенцем и сперва трет его макушку, а потом отдает полотенце ему.
— Я думал не об этом, — отвечает он. — Я помню, что после болезни тебе всегда нравилось как следует искупаться.
Дело никогда не было просто в купании, а в том, чтобы получить папино внимание, ни с кем его не деля. Чтобы Сплинтер обтирал его мочалкой, а потом гладил по голове полотенцем, прямо как сейчас.
На миг его захватывает мысль, что он едва не потерял всё это навсегда, и будто весь воздух улетучивается из легких. Он зарывается лицом в полотенце и старается прогнать эти мысли — он не хочет снова плакать.
Видимо, Сплинтер это замечает, потому что в следующее мгновение уже сидит на краю ванной, поглаживая его по панцирю.
— Всё хорошо, Синий. Ты в безопасности.
Он в безопасности.
Ему по-настоящему ничего не грозит, правда?
Опустив полотенце, он теперь зарывается лицом в колени папы. И тот не противится, а продолжает поглаживать его по панцирю и по голове. У него перехватывает дыхание, и слезы находят свой путь наружу.
— Знаю, — глухим от эмоций голосом произносит Сплинтер. Лео не может поднять взгляд, не то он начнет плакать всерьез. — Я… очень боялся за тебя. Я так рад, что ты теперь с нами, Леонардо. Я очень тебя люблю.
— Т-тоже тебя люблю, — выдавливает он. Теперь слезы катятся еще быстрее, и Сплинтер то и дело отирает их полотенцем.
К тому моменту, как он наконец вылезает из ванны, полотенце совсем мокрое, и Сплинтер приносит еще одно, в которое Лео заворачивается.
— Леонардо, — нерешительно заговаривает Сплинтер. — Я знаю, что сейчас ты не хочешь об этом говорить. Но мне нужно задать один вопрос.
Лео интересно, к чему он клонит, и он опускается на крышку унитаза, глядя на папу.
— Эм, ладно.
Сплинтер то и дело опускает глаза, но наконец спрашивает:
— Те люди… били тебя? Или как-то к тебе прикасались?
Ох. Лео мотает головой:
— Нет. Они не… ну, в плане, они просто оставили меня в той комнате. Они не, типа… не пытали меня, ничего такого.
Он надеялся, что так успокоит папу, но Сплинтер становится только печальнее.
— То, что они морили тебя голодом — это тоже пытка.
— Ну, да, наверное, — Лео трет затылок. — Но я имею в виду, они не… ну ты понял. Не били током, не стегали, не… совали в ту средневековую штуку из фильмов, где людей растягивают.
— Понятно, — папа вздыхает и кивает. — Хорошо. Я рад, что хотя бы ты вышел оттуда без ранений.
Лео кивает тоже.
— Ну да, не. Я в норме, — он пытается улыбнуться, но сегодня его улыбки как-то совсем не работают.
— Готов возвращаться? — Сплинтер направляется к двери, и Лео встает. — Тебе еще холодно?
Удивленно осмотрев себя, Лео понимает, что речь про полотенце, в которое он завернулся. Не так уже и холодно, но он вцепляется в предложенную отговорку.
— Э, немного, — он неловко улыбается. — Кстати, а вы не привезли с собой никакой моей одежды? Несколько волнуюсь за поездку домой.
— Хм, — Сплинтер пристукивает по подбородку. — Вряд ли мы брали с собой твои вещи. Твои братья брали худи, чтобы ходить в магазин… — он похлопывает Лео по голове. — Тут при мотеле есть сувенирная лавка. Утром пошлю туда Фиолетового с Оранжевым — уверен, они с радостью подберут тебе что-нибудь!
— Спасибо. Просто какой-нибудь свитшот или что-то похожее. Может, треники, — он пожимает плечами. — Мерзнуть нельзя, верно?
— Верно. Никакого больше мороженого из черепашек, — Сплинтер поворачивает ручку двери и жестом пропускает его вперед.
Шаркая к кровати, Лео держит полотенце на месте и не опускает до тех пор, пока он снова не укутан в кокон одеял.
Раф еще не вернулся. От этого понимания желудок подскакивает. Но Майки влетает в кровать рядышком с ним и прижимается с одной стороны, а Донни пристраивается с другой, выстукивая в телефоне, и Лео старается забыть об этом.
Он уверен, что Раф снова начнет на него кричать, когда ему станет лучше.
--—
До того момента, как Драксум возвращается, Лео даже не замечал, что он отсутствовал. Впрочем, он тут немного прикемарил, так что ему это простительно.
Майки похрапывал в его руку, но стоит двери со щелчком закрыться, подымает голову и старается прогнать сон из глаз. Донни подымает взгляд от экрана телефона. Сплинтер спит в своей кровати, на звук только что-то сердито бормочет и поворачивается на другой бок.
(Раф с Эйприл до сих пор не вернулись. Сердце Лео стучит чуть громче.)
— Привки, Барри, — бросает Майки, еще сонный, и садится. — Нашел, что искал?
— Да, — он подходит к кровати и выуживает из аптечного пакета бутылку. Распечатав крышку, протягивает ему. — Выпей это, Леонардо.
Лео морщится, меряя этикетку глазами.
— Фе. Что это?
— Овощной сок, — сухо отвечает Драксум.
— Мерзость, — Лео не подносит бутылку к губам. — А можно мне газировки?
— Ни в коем случае, — жестко отвечает Драксум. — Никакого сахара и никакого кофеина, пока я не скажу иначе.
Предстоящие пару дней предстают во все худшем свете. Лео снова морщится.
— А можно тогда просто воды?
— Пить воду можно и нужно. Но также тебе нужно постепенно возвращать в рацион питательные элементы. Овощной сок поможет, пока твой желудок не сможет снова переваривать более твердую пищу.
Лео сердито стонет, настороженно меряя бутылку глазами. Что угодно с этикеткой «сок» не должно иметь такой красно-оранжевый цвет.
— Драксум просто старается помочь, Лео! — вставляет Майки. — И вообще, овощной сок не так уж и плох.
Не особенно вдохновляет, учитывая, что у Майки с овощами особая любовь, которой Лео никогда не понимал. Но раз младший брат его поддерживает, он не имеет права отступать.
— Ладно. Пьем до дна, — бормочет он и делает большой глоток. На вкус именно так неприятно, как он и представлял, и он непроизвольно вздрагивает и кривит губы. — Гадость какая.
— Мне жаль, Лео, — Майки хлопает его по плечу. — Когда Барри скажет, что можно, мы закажем тебе пиццы!
— Пожалуйста, не напоминай о пицце, не сейчас…
— Держи, — Лео подымает взгляд на протянутую руку Драксума с крекерами. — Заедай. И тщательно прожевывай, прежде чем глотать. И про сок не забывай.
Свободной рукой Лео принимает крекеры и раскладывает на коленях поверх одеяла. Всего шесть, и даже для крекеров они выглядят скучными. Но желудок заинтересованно поджимается, напоминая, что всё помещенное в него ранее вышло не с той стороны.
Лео думал, что чтобы поесть, придется ждать до завтрака. Крекеры даруют некоторое облегчние, даже если он не осознавал, что это облегчение было ему нужно.
И всё равно нельзя позволить Драксуму думать, что он рад всем этим условиям на грани тирании, так что он с гримасой подымает крекер и инспектирует взглядом.
— А это у нас…
— Ты на всё так будешь реагировать? — фыркает Драксум сердито. — Это цельнозерновые крекеры. Чтобы ты не принимал витамины на пустой желудок.
Он достает из пакета банку с витаминами и показательно качает в пальцах, и те гремят на всю комнату. Лео морщит нос.
— А жевательные не мог взять? Или такие с фруктовым мармеладом?
— Какой ты капризный, тебе все лекарства в виде сладостей подавай? — Драксум закатывает глаза. — Переживешь и просто таблетки.
— Ладно, ладно! — Лео еще раз театрально стонет, запрокинув голову. — Поверить не могу, что вы позволяете ему оставлять мой рацион. Следующим шагом он включит туда листья и жуков.
— Помолчи. Никто не хочет выслушивать твое нытье в такой поздний час.
— А мне такие крекеры нравятся, — говорит Донни. — Они приятно безвкусные.
И за этим утверждением следует громкий хруст.
По панцирю Лео пробегает холодок, и он поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть Донни с одним из крекеров Лео в руке, и от крекера откушен большой кусок. С легкой улыбкой тот жует и проглатывает, явно не заботясь о том, что только что взял один из крекеров Лео.
У него изначально было всего шесть крекеров. А теперь пять. Никто не сказал, когда дадут еще. Никто не пообещал, что будет завтрак. А теперь у него осталось всего пять крекеров, хотя было шесть. Он уже чувствует, как возвращается голод.
Донни поворачивает голову. И они сталкиваются взглядами. Лео не знает, что у него творится с лицом, но Донни сперва пугается, а потом и вовсе смотрит оторопело. В ступоре он даже роняет остаток крекера себе на колени.
Лео едва сдерживается, чтобы не выхватить его.
Потому что это было бы странно. Его поведение выглядит странно. Все пялятся, в комнате установилась тишина, он ведет себя так, будто Донни совершил какой-то непростительный грех, хотя он всего-навсего взял крекер, как будто они не тырили друг у друга вкусняхи всю свою жизнь.
Он ведет себя странно. Стоп, нужно прекращать. Нужно начать вести себя нормально, немедленно.
Пять крекеров вполне достаточно. Достаточно, достаточно, доста…
Силой он заставляет мозг сбросить и начать с начала, лицо и плечи расслабиться, пальцы разжаться. Он раздвигает рот в дурацкую улыбку и снова смотрит на Драксума:
— Х-хей, это… сколько крекеров мне нужно съесть? Раз у нас тут орудует Жулик-телло.
— Я прошу прощения, — булькает Донни. Такое извинение — редкость. — Я не подумал.
— Все нормально, — отмахивается Лео.
— Нет, — настаивает он, — я не должен был, я не знаю, почему я это…
Супер, сначала он разозлил Рафа, а теперь из-за него Донни тут распаниковался. Его семья добралась аж до Колорадо, чтобы его спасти, а он с момента возвращения только и делает, что расстраивает их.
— Ди, — твердо роняет он и приятельски турает его плечом. — Серьезно. Всё нормально.
Потому что так и есть. Они постоянно тырят друг у друга еду. Это Лео ведет себя странно на пустом месте, а не Донни, хотя он вообще-то взял один из его крекеров.
Донни это не убедило. Он так и не дотронулся до надкушенного крекера. Лео просто хочет, чтобы он уже доел, чтобы крекер не соблазнял его больше.
— … И всё же. Я не буду так больше, — наконец винится он, опустив взгляд и сжимая руки. Он выглядит таким несчастным, и Лео ненавидит себя за то, что стал тому причиной.
Он не успевает ничего сделать или сказать, потому что Драксум протягивает ему новый со словами:
— Вот, — ждет, пока Лео не возьмет себе, после чего дает парочку Донни, который до сих пор сидит как в воду опущенный. — Оба берите крекеры. И никаких драк, соседи будут ругаться.
Донни кладет крекеры к надкушенному и не прикасается к ним больше. Атмосфера повисла угнетенная. Лео хочется съесть собственные, но теперь уже как-то неловко.
— Думаю, будет честно, если теперь ты стыришь у него один в отместку, — громко шепчет Майки в отважной попытке разрядить обстановку. Работает только относительно. Лео, криво усмехнувшись, забирает один себе.
— Ешьте и укладывайтесь, — дает последнюю команду Драксум и устраивается на другой кровати. Сплинтер снова бормочет что-то во сне и поворачивается на другой бок. Все немножко расслабляются.
Лео берет крекер в рот. На вкус он никакущий, но приятно хрустит на зубах, и в этом он находит утешение.
Донни рядом без всякого желания поглощает украденный крекер. Столь же незаинтересованно съедает остальные. Лео запивает их овощным соком, потом проглатывает таблетку, протянутую Драксумом.
Майки изо всех сил старается беззаботно щебетать о чем-то отвлеченном. И понемногу настрой меняется.
Всё нормально. Просто нельзя делать так снова.
_________________
Незадолго до заката Раф и Эйприл возвращаются, и к тому моменту все кроме Драксума уже спят. На ближайшей к двери кровати развалился Сплинтер, все трое младших братьев свернулись в кровати у двери в туалет.
Они вдвоем долго сидели у бетонных блоков, то заводя пустой разговор, то подолгу слушая тишину. Потом переместились в танк и подремали там на скамеечках.
Эйприл расстилает походный мешок и подушку и, умудренная опытом, устраивается головой к Донни, который спит как мертвец, а не к Майки, который с того момента, как они вошли, уже несколько раз поменял бока. Она зевает и практически мгновенно засыпает. Очки ложатся на грудь вместе с обмякшей ладонью.
Раф хотел бы тоже, но у него сна ни в одном глазу. Драксум сидит за столом с телефоном в руке. Перед ним лежит блокнот, в который он то и дело записывает что-то ручкой. Раф заглядывает ему через плечо — он делает заметки про усвоение питательных веществ и витамины, наиболее необходимые после длительного голодания.
Драксум поможет. У Рафа на душе становится легче, и он опускается на стул и запрокидывает голову.
— Тебе тоже стоит постараться поспать, — тихо обращается к нему Драксум. — Мы выезжаем через несколько часов.
— Рафу необязательно, — он не двигается с места. Некоторое время чувствует на себе взгляд Драксума.
— Я побуду на стреме. Иди спать, Рафаэль.
Поколебавшись, Раф встает и идет прилечь рядом с папой. Тот бормочет во сне и поворачивается на бок, будто знает, что сын хочет лечь под бочок и нужно дать ему место.
Отсюда Рафу видно лицо Лео. Изможденное, обессиленное, и даже после того, сколько он проспал, под глазами всё еще собрались темные круги. Он такой хрупкий, и снова грудь Рафу обжигает ярость, что кто-то мог причинить ему такие страдания.
Но теперь он в безопасности. Майки перекинул руку через его грудь, с другого бока на страже стоит Донни. Он будет отдыхать, есть и выздоравливать.
Раф вспоминает слова Эйприл. Дай ему время выздороветь, и потом уже заводи разговор о том, что случилось тогда. Он сможет. Он умеет терпеть.
Он не думал, что сможет заснуть, но всего через пару минут, полежав в окружении спящей семьи, в понимании, что все они в безопасности, отъезжает.
_________________
— Утречка, Лео!
Лео разлепляет веки, старается понять, где он. Стены бежевые, кровать синяя, рядом тихо бормочет утренние новости телек, через окно светит солнце.
Пахнет едой.
— Завтрак! — объявляет Майки. Он стоит у кровати с подносом в руках. Лео ерзает и устраивается сидя, подложив подушки, и хлопает по коленям.
— Спасибо, Майки.
— На здоровье! — он улыбается ослепляющей улыбкой в тысячу ватт и опускает поднос.
Взглянув на свой завтрак, Лео думает, что неплохо бы, конечно чувствовать такой же энтузиазм, как братишка. На подносе стоит большая миска белого йогурта и маленькая тарелка с яичницей, которую, судя по виду, даже солью с перцем не посыпали. Он благодарен за еду, просто хотелось бы что-то вкусненькое.
Подняв взгляд, он оценивает обстановку. Донни сидит за столом и интенсивно печатает в телефоне. Эйприл сидит рядом, и когда они встречаются взглядами, машет ему. Папа валяется в другой кровати и жует маффин, уставившись в телек. Рафа не видно. Но вроде как в душе журчит вода.
Драксум стоит в проеме и внимательно на него смотрит. Когда они встречаются взглядами, ёкай вздыхает и потирает морщину на лбу.
— Ты снова собираешься спрашивать меня, что тебе подали?
— Да! — Лео указывает на упаковку йогурта. — Это что такое? В нем даже фруктового подсластителя нет!
— Это греческий йогурт. Тебе можно будет фрукты, когда твой желудок снова немного адаптируется.
— Фуф… — Лео вздыхает, берет с подноса пластиковую ложку и подбирает ею крошечную капельку йогурта. Не катастрофа, но без наполнителя вкус совершенно блеклый.
— Эй, взгляни на светлую сторону, — Майки протягивает ему пластиковый стакан. — Каждое утро — стакан апельсинового сока! Драксум говорит, что тут нет сахара, так что его можно!
Лео изображает улыбку.
— Ну, всяко лучше, чем овощной сок…
— Не радуйся заранее, — сухо замечает Драксум. — Тебе еще предстоит пить его на пути домой.
— Какой же ты кайфолом, Дракс, — фыркает Лео, теперь принимаясь за яйца. Без соли и перца, но хоть что-то. И плюс некоторая часть его рада просто любой еде, шипит и шкворчит тихонько и требует есть быстрее. Чтобы удержаться и не запихнуть в рот сразу всю тарелку, он поворачивается к Майки. — Стырь мне маффин, а? С черникой или с шоколадной крошкой.
— Вряд ли Барри одобрит, — Майки складывает бровки домиком. Лео в ответ надувает губы, продолжая медленно жевать яичницу.
— Ты кого собираешься слушать, его или меня?
— Он будет слушать меня, — резко говорит Драксум. — Если после завтрака ты еще будешь голоден, можешь съесть еще крекеров.
Лео вздыхает, но какая-то часть его успокаивается от понимания, что крекеры остаются как опция. Он сует яйца в рот и жует так обиженно, как это только возможно.
По телеку идет старая реклама одежды. Увидев ее, Сплинтер выпрямляется, и повсюду рассыпаются крошки.
— А, вот, вспомнил! Синий хотел какую-нибудь теплую одежду, чтобы не замерзнуть по пути домой, — он хлопает Майки по руке. — Оранжевый, Фиолетовый, почему бы вам не сходить в сувенирную лавку и не закупиться? И себе какой-нибудь сувенир подберете.
— Оооо, да! — Майки радостно подпрыгивает. — Чур я выберу Лео одежду!
— Возмущенный ах! — Донни вскакивает и драматично тыкает в него пальцем. — Ты же знаешь, что в нашей семье это я обладаю хорошим вкусом! Лео, скажи ему, что это я должен выбрать тебе одежду на время возвращения домой!
— Ммм, ну не знаю… — Лео улыбается младшенькому и подмигивает. — Думаю, Анджело вполне справится с задачей.
Донни отвечает воплем предательства, а Майки радостно восклицает и подскакивает, чтобы его обнять.
— Я тебя не подведу, Леон! — обещает он и впечатывает ему в лоб буську.
— Ни секунды не сомневался.
— Ну и хорошо! Я тоже что-нибудь подберу, чтобы вы все просто обзавидовались, — Донни опускает взгляд. — Эйприл, не хочешь к нам присоединиться?
— Да, почему бы и нет, — Эйприл встает и от души потягивается во весь рост. — Может, возьму себе брелок на ключи.
Все трое покидают комнату, Донни и Майки всё еще живо спорят. Драксум занимает освободившийся стул, Сплинтер возвращается к просмотру телека.
Лео доедает свой безвкусный завтрак и старается не очень зацикливаться на мысли, когда его покормят в следующий раз. Как минимум ему пообещали крекеры.
_________________
Где-то через десять минут Раф выходит из ванной. Лео как раз заканчивает свой завтрак. Стоит им встретиться взглядами, он чуть не подскакивает.
— Ох, привет, Лео, — говорит он, очень сильно стараясь звучать радостно. — Ты проснулся! Класс!
— Ага, — отвечает Лео, стараясь не говорить неловко. Не получается. Он приподымает пустой стакан. — Позавтракал вот.
— Оо, ага. Как… было вкусно?
— Не очень, — он кривится.
— Ох, — Раф мнется в проеме, едва не вибрируя от нервозности. Лео задумывается, не должен ли он извиниться, но он так до сих пор и не понял, за что извиняется, так что он молчит.
Он бы понял, если бы Раф просто начал орать на него, но не похоже, что у него есть желание. Наверное, считает, что Лео еще недостаточно выздоровел, а может, не хочет делать это на глазах у Сплинтера. В любом случае, пока никаких криков не предвидится.
— Э, а где все остальные? — спрашивает Раф.
— Пошли набрать себе сувениров и одежды для Синего, — отвечает Сплинтер.
— А, круто. Пожалуй… пожалуй, пойду найду их!
Проходя мимо, Раф треплет Лео по голове, а потом вылетает из комнаты, как будто тут занимается пожар. Лео молчит. Не знает, что сказать или сделать.
И еда теперь тоже кончилась. Он уже раз попросил у Драксума крекеры. И не уверен, что вторая попытка что-нибудь ему принесет. А пока Майки тут нет, пробовать слишком страшно.
Он снова устраивается на подушках и переводит взгляд на экран, а ручку пластиковой ложки сует между зубами и прикусывает. Так ему спокойнее. Она тверже, чем бутылки, так что расплющить ее сложно, но в бесконечном ее разминании есть своя прелесть.
Новости идет. Папа смеется над словами ведущих. Драксум продолжает писать в блокноте. А Лео жует ложку.
На бегущей строке внизу экрана он замечает хвост новости про инцидент во время тренировочных учений на военной базе в Колорадо Спрингс — один раненый.
_________________
Майки выбрал ему небесно-голубое худи с большими квадратными буквами на груди «ПАЙКС ПИК» и клетчатые треники более темного оттенка. Они соответствуют вкусам Лео в мягкости и удобстве, даже если не совсем в его стиле. Это ничего, потому что прямо сейчас для него важны именно первые два пункта.
— Я справился? — спрашивает Майки, подпрыгивая на носочках.
— На пять с плюсом, — отвечает он и жестом подзывает ближе, чтобы по-братски потрепать по голове. Силенок ему прямо сейчас недостает, но Майки все равно смеется и выворачивается.
— А еще мы купили, — он копается в пакете из лавки и вытягивает, — парные пушистые носки!
Носки их личных цветов имеют изображение сноубордистов и ужасные каламбуры, и Лео тут же понимает, что обожает их.
— Думаю, это лучшие подарки, что ты мне когда-либо дарил, — говорит он искренне. Просияв, Майки кидается обнять его, и Лео с радостью отвечает на объятие.
— А теперь надевай! — говорит Майки, отлепившись и кивая на одежду на кровати. — Никому не хочется мерзнуть, правда ведь?
— Ага, — откликается Лео и берет худи. Быстрый взгляд вокруг дает понимание, что все сейчас на него смотрят — Майки, Донни, Эйприл, что стоят рядом, Сплинтер с другой кровати, Драксум от стола, Раф снова мнется в дверях. Ждут, чтобы он оделся.
Лучше бы не смотрели.
Это странно. Он никогда не чувствовал подобного стеснения. Они вчетвером никогда не к себе людскую стыдливость, особенно когда оставались друг с другом. А теперь мысль стоять перед всеми без одежды, даже без маски, вызывает тошноту.
Он пытается сказать себе, что это из-за того, на что он сейчас похож. Руки-палки, ноги-палки, странный нездоровый оттенок кожи, под глазами круги, от которых не избавили даже несколько часов без сознания и ночь сна. В нем просто снова подымает голову его обычное тщеславие.
Но он чувствует на себе глаза охранника — каждый раз, когда он покидал безопасную зону под окном.
Он натягивает худи, не вылезая из-под одеяла. Потом спускает ноги на пол и надевает треники как можно быстрее.
Снова подымает глаза — не заметил ли кто-нибудь. Но на их лицах ничего не отобразилось. Майки показывает большой палец вверх.
Он расслабляется. Теперь он одет, и чувство обнаженности наконец утихает. И так намного теплее, что определенно плюс.
Всё хорошо. Через день-два он позабудет про это странное стеснение и вернется к нормальной жизни, необязательно кому-то об этом говорить.
— Ну, как я выгляжу? — спрашивает он, улыбнувшись и крутанувшись вокруг своей оси. Майки и Эйприл одаривают его угодливыми аплодисментами.
— Выглядишь хорошо, — добавляет она, и Лео подмигивает в ответ.
— Ну, даже если ты решил обделить вниманием мои эстетические способности, я тоже тебе кое-что купил, — заявляет Донни, проталкиваясь вперед. Он протягивает пару шлепанцев с большими буквами We're in на одном и CO на втором, а под буквами мультяшные жирафы. Лео не может сдержать улыбки. — Поверь, если нам придется посещать санузлы на заправках, они тебе понадобятся. Там ужас.
Лео смеется, а потом быстро заключает Донни в объятие, пока не сбежал. К его удивлению, Донни не сопротивляется, даже символически, а отвечает на объятие с большим стремлением, чем обычно.
— Спасибо, они офигенные, — говорит он Донни на ухо.
— Разумеется, — самодовольно отвечает тот, но когда они отлипают друг от друга, глаза у него подозрительно блестят. Теперь между ними нет неловкости, даже после инцидента с крекером, и Лео рад.
— Ладненько! — Эйприл хлопает в ладоши. — Выезд через полчаса — если нужно что-то сделать, сделайте это сейчас.
— Погоди, — Лео осматривается. — А где моя маска?
Очень поможет спрятать круги под глазами.
— А, кажется, она у Рафа, — Эйприл оборачивается, и они замечают, что Раф ушел. Уперев ладонь в лоб, она вздыхает. — Ладно, вернем ее тебе потом.
Во рту у Лео внезапно сухо. Пошарив рукой, он берет бутылку овощного сока и осушает ее.
— Выезд через двадцать восемь минут, — Донни пытается снять неловкость. — Двигаемся, народ!
Лео садится и, пожевывая кромку бутылки, наблюдает, как его семья готовится отбывать.
_________________
— Подъем, соня, — говорит голос, и Лео открывает глаза. Над его раскладушкой стоит Эйприл. Нет, стоп, это не раскладушка — это скамейка в танке. Раз он собирается столько спать, пора прекращать спросонья разгадывать, что вокруг происходит.
А он ведь спал много. Единственный раз, когда его разбудили снова — это чтобы снова поесть крекеры и немножко кашеобразного банана, как будто он ребенок, честное слово.
Ну, хотя бы банан внес немного разнообразия.
Лео ничего не может поделать с надеждой, что его снова разбудили. Чтобы покормить.
И Эйприл, будто прочитав его мысли, с улыбкой протягивает ему руку.
— Обед!
— О, ура, — Лео принимает помощь и потихоньку встает. От лежания в танке так долго мышцы немного задеревенели, так он потягивается, аж пока не щелкает в плечах. — Снова безвкусная каша.
— Может, в этот раз получится убедить Драксума на щепотку соли, — прыскает Эйприл. Ждет, пока он наденет шлепанцы, и выводит из танка.
До него вдруг доходит мысль, что впервые за всю неделю он вышел на солнце, ну, кроме тех раз, когда он был без сознания и той короткой проходки от мотеля до танка. Он останавливается на минутку и, откинув голову, просто наслаждается теплом на коже. Вроде даже и не так много времени прошло, и он ведь привык жить в подземке, но в этот раз солнечный свет почему-то иной. Незнакомый, новый, приятный.
Когда он смотрит на Эйприл, она явно снова сдерживает слезы, но быстро отирает глаза и с улыбкой берет его под руку.
— Давай, пошли. Займем столик снаружи.
И тут Лео по-настоящему оглядывается: большой центр для туристов, ну, по крайней мере, так написано на знаке. Танк оставили у заправочной станции, рядом остановились какие-то заинтересованные дальнобойщики и расспрашивают о нем Донни, и тот охотно отвечает, разумеется, накинув капюшон. Неподалеку зеленая зона для выгула собак, и там же он замечает Майки — братишка радостно смеется, пока его облизывает собачка, а рядом стоит Драксум, скрестив руки и нацепив недовольную мину. Ни Рафа, ни Сплинтера не видно, но Эйприл всё рассказывает, пока они пересекают парковку.
— Они внутри, заказывают еду. Тут целое кафе!
— Дай угадаю: мне придется есть суп.
— Думаю, скорее картошку.
— Ну хотя бы не помидоры, — он кривит гримасу. — Если мне придется снова пить овощной сок, я покраснею и сам превращусь в помидор.
— Ты ведь в курсе, из чего делается соус для пиццы, правда? — улыбается она, легонько пихнув его.
— Вообще-то нет, — тут же отвечает он и тоже поддевает ее локтем. Начинается маленькая битва прямо в дверном проеме, и оба просто заходятся смехом.
Кто-то пытается пройти мимо них и громко прочищает горло, и они вдвоем кидают на него взгляд и шмыгают внутрь. Лео заходит в уборную и очень старается не глядеть на длинные ряды вкусняшек на витринах. Эйприл уходит помочь Рафу и папе с заказом.
В итоге все собираются за большим столом снаружи. Остальные понабирали себе самой разной еды: бургеры, хот-доги, салаты, куриные стрипсы. Он знает, что в меню была и пицца. Приятно, что никто не стал ее брать.
И по сравнению со всеми этими большими, полными тарелками еды его мисочка супа выглядит уморительно маленькой и тоскливой. Но едва ли недовольная рожа смягчит Драксума и даст ему право съесть бургер, так что он берет ложку. Хоть какой-то вкус у этого супа есть.
Обед проходит хорошо, даже если Раф до сих пор ведет себя странно и отстраненно. Просто находиться на солнце, на свежем воздухе — уже кайф; когда все доедают, Лео не очень хочется уходить.
— Пошли со мной! — зовет Майки, когда остальные собираются выкинуть мусор и купить запасы на путь домой, протягивает ему руку и утаскивает обратно на газон рядом с парковкой. Убедившись, что на выбранном ими местечке нет никаких собачьих подарков, они ложатся на траву и смотрят в синее небо и плывущие по нему облака.
— Я подумал, что будет здорово немножко позагорать, прежде чем возвращаться в танк, — Майки разлегся звездочкой, скинул худи — никто во всем центре не обратил внимания на их зеленую кожу, да и сейчас поблизости никого.
На солнце становится жарковато. Но мысль снять свитшот и попасться чужаку на глаза держит Лео за горло.
Отбросив эту мысль, он закрывает глаза и хочет просто насладиться теплом солнца на коже, прикосновением ветерка, травой под пальцами. В городе он редко выходит потрогать траву, но сейчас можно представить, что они снова пробрались в Центральный парк.
— Тут очень классно, Анджело, — говорит он. — Спасибо.
— Ммхммм.
Они молчат и просто лежат. Вокруг только звуки работы туристского центра. Лео даже вроде начинает дремать.
— Эй, Лео?
Разлепив глаза, он поворачивает голову к Майки.
— Ась?
— Ты… в порядке?
Ах. Пожалуй, этого стоило ожидать.
— Конечно, в порядке, — отвечает он беззаботно. — Почему должно быть иначе?
— Э, ну… — Майки нерешительно тянет что-то, явно подбирая слова. Лео решает облегчить ему задачу.
— Всё закончилось, Майки. Вы меня спасли. Я в порядке, — он улыбается. — А когда Драксум перестанет следить за едой, как сторожевой пес, всё вернется на круги своя.
— Ммм… — не похоже, что Майки удалось убедить. Улыбки Лео в последнее время совсем перестали работать. — Но… если тебя что-то тревожит… ты ведь нам скажешь, правда?
Лео треплет его по голове:
— Ну конечно расскажу.
Если это будет стоить упоминания.
Несколько секунд Майки рыщет взглядом по его лицу, но, похоже, успокаивается достаточно, чтобы улыбнуться и перекинуть руку через его грудь.
— Ладно. Но учти, что я ловлю тебя на слове.
— А то что, ко мне придет доктор?
— Вот именно!
_________________
После обеда он даже не засыпает, а сворачивается на скамеечке в танке. Сил на обычную болтовню не хватает, но он прижимается к Донни время от времени что-нибудь вставляет. Ему просто радостно быть рядом, видеть и слышать их всех вокруг.
Но в подкорке сидит мысль, которая не позволяет до конца расслабиться: он не знает, когда ему в следующий раз дадут поесть. И он знает, что всё хорошо, — он со своей семьей, они ни за что не позволят ему голодать. Он это знает, но через два с половиной часа после обеда эта мысль возвращается с настойчивостью.
Он посасывает изотоник без сахара, который ему купили еще в том центре; единственный не овощной напиток, на который Драксум не наложил вето. Майки только что рассказал историю из одного из множества художественных влогов, которые смотрит, и пока в разговоре образовалась пауза, Лео старается непринужденно поднять вопрос:
— Таак… какой наш план? Мы еще будем останавливаться, или?
— Мы планируем доехать до Нью-Йорка без остановок, — отвечает Эйприл. — смены, кто когда рулит, уже разобраны, и автопилот тоже поможет.
— Через пару часов можем остановиться, чтобы все могли сбегать в уборную, — Донни показывает на экране маршрут и время пути. — Если, конечно, никому не нужно остановиться пораньше, — он бросает взгляд на Лео и на то, как он пристукивает горлышком бутылки по зубам.
— О, э, не, всё нормально, — быстро говорит он, опуская бутылку. — Я просто думал, эм… мы не планируем останавливаться на ужин?
Вся семья скрывает обмен встревоженными взглядами с примерно тем же успехом, с каким он скрывает свою тревогу.
— Мы планировали найти что-нибудь где-то в районе семи, — отвечает Донни.
Семь. Сейчас немножко перевалило за три. Хорошо. Он сможет столько прождать. Это сколько, четыре часа? Как минимум теперь он знает, что грядет.
Семья нерешительно возобновляет разговор. И Лео очень старается слушать. Эйприл рассказывает, как готовится к колледжу, что уже заобщалась с теми, кто занят в студенческой газете. Она очень радуется предстоящему, и Лео очень рад за нее.
— Иу, Лео, — вдруг восклицает Донни, вырывая его из мыслей. — Зачем ты это делаешь?
Лео смотрит на него с недоумением. Хочет было спросить: «Делаю что?» — и что-то выпадает из его открытого рта прямо на колени.
Крышка от бутылки изотоника, разжеванная в плоский кругляшок. На ней видно, где коренные зубы продавили крышку насквозь, а где отметились резцы.
Он даже не понял, что грызет крышку.
Все видели, как он грызет крышку.
Его омывает стыд, и он торопливо подбирает улику и швыряет в мусорку. Может, никто не заметит, как старательно ее обработали зубами.
— Какая гадость, — Донни морщит нос. Как минимум он заметил. — Ты же не знаешь даже, где она была.
— Я тебя умоляю, не так уж это и мерзко, — бормочет Лео, изо всех сил стараясь звучать непринужденно. — Это просто крышка.
— Которую непонятно кто трогал и которую ты сунул в рот.
— Не суди, пока сам не попробуешь, бро.
— Обойдусь.
— Тебе же хуже, — Лео пожимает плечами и откидывается назад, собранный и спокойный, а не юродивый, который жует крышки как сладости. — Хватит так на меня смотреть, я уже ее выбросил.
Донни перестает на него смотреть, буквально. Атмосфера снова слишком напряженная. Лео сам не понимает, как умудряется каждый раз так вляпываться.
Майки подскакивает и направляется вперед, где прикорнул Драксум. Растолкав его, Майки улыбается:
— Эй, Барри, можно Лео перекусит?
— Почему ты спрашиваешь его? — возмущается Лео, скрестив руки на груди. — И вообще, мне ничего не нужно!
Его протесты пропускают мимо ушей.
— Который сейчас час? — сонно спрашивает Драксум, расправляя складки одежды.
— Мне ничего не нужно! — настаивает Лео громче.
— Три пятнадцать, — отвечает Майки.
— Мм… да, можно, — Драксум встает и направляется к холодильнику. — Леонардо, ты хочешь крекеров или банан?
— Мне ничего не нужно! — снова возражает тот, но от мысли, что если он продолжит настаивать, то может и не получить ничего, желудок подпрыгивает, а он хочешь перекусить. Он со вздохом опускается ниже в кресле. — Крекеры.
Он хочет снова почувствовать хруст.
Драксум приносит ему четыре крекера. Всего четыре. Неясно, почему в этот раз меньше. Может, потому что его поймали за жеванием крышки.
Он решает не спрашивать. Съедает, что дали, и решает, что всем будет лучше, если он снова ляжет спать.
_________________
Будь бы его воля, Раф довез бы их до самого Нью-Йорка собственноручно. Но все настаивают, чтобы он поменялся с Донни, и в итоге он оказывается на скамейках сзади, потому что кресла впереди для него слишком узкие.
Лео спит. Он много спит, но это неудивительно. В его теле едва ли остались силы, и судя по темным кругам под глазами, Раф догадывается, что он не очень много спал, пока был в…
Когда Лео бодрствует, семья ведет себя как обычно, оживленно болтает, смеется, наслаждается присутствием друг друга. Когда он засыпает, все замолкают, Донни приглушает свет в танке, и устанавливается какая-то странная меланхолия.
Лео выглядит ужасно. Никто об этом не говорит и все это знают. Раф вообще поражен, что он может ходить сам, но Драксум приписывает это их улучшенной мутантской биологии. Худи его размера — а он в нем просто утонул, а руки и ноги такие костлявые, ну, где они показываются из-под ткани. Раф не может перестать думать, сколько ему понадобится времени, чтобы вернуть вес, чтобы снова наработать мышцы, какими они были когда-то. Спрашивать страшно.
Сплинтер придерживает голову Лео на своих коленях и поглаживает его панцирь каждый раз, когда он возится во сне. Майки прижимается к Рафу сбоку, шмыгая носом, и Раф притягивает его к себе.
Ему приходится раз за разом напоминать себе, что Лео здесь, что ему ничего не грозит. Он только что перекусил, скоро он снова поест. Нужно просто подождать недельки две, и их брат вернется.
А потом он убедится, что Лео понимает — ему больше никогда не потребуется жертвовать собой.
_________________
Дом ни капельки не изменился. Лео помнит его именно таким. И в то же время он такой чужой.
Его возвращение семья сопровождает аплодисментами, и он отвечает маленьким поклоном — хреновое решение, потому что начинает кружиться голова. К счастью, Раф оказывается рядом и доносит его от гаража до кресла в гостиной. Между ними до сих пор стена неловкости, но хотя бы Раф не избегает его.
(Раф так до сих пор и не наорал на него. Вот бы они уже закрыли этот вопрос.)
Они обедают, Лео снова достается пустой суп и крекеры. Драксум замечает, что будь бы в логове арахисовое масло, ему можно было бы немного, отчего Раф выглядит виновато безо всякой причины, так что Лео меняет тему. После обеда Эйприл обнимает его от души и обещает, что скоро вернется, но сейчас ей нужно домой, пока мама не начала слишком волноваться. Узнав, что она несколько дней прогуливала школу, Лео чувствует себя виноватым, но она просто смеется и треплет его по голове.
— Я в выпускном классе, и сейчас май. Пускай будут рады, что я в принципе появлюсь.
Все вымотаны двадцатичетырехчасовой поездкой, так что после ухода Эйприл все полуживыми голосами соглашаются на ночной киномарафон/черепашью кучку в гостиной. Братья притаскивают свои самые уютные подушки, пока Сплинтер обнимается с Лео в своем кресле. Ко всеобщему удивлению, Драксум решает остаться, и Майки прыгает в радостном предвкушении познакомить его с магией Лу Джитсу и Юпитера Джима.
Весь вечер Лео проводит на краю сна. Весь первый акт фильма он честно посмотрел, потом моргнул, и раз — на экране уже середина другого фильма. Каждый раз, когда он просыпается, папа все еще рядом, треплет его по голове со словами: «Привет, Синий», — и братья сидят вокруг, повторяют любимые цитаты или подскакивают, чтобы повторить за актерами любимые сцены. Это нормально, это знакомо. Тепло и мягко.
На ужин ему снова достается порция супа, крекеры, банан и маленькая порция пудинга на десерт. Чем ближе к ночи, тем более сонными все становятся; комнату наполняет храп отца. Драксум наконец сваливает. Братья устраиваются и засыпают на середине «Юпитер Джим и последняя поездка на Луну - 17», свернувшись у подножия кресла.
Он дома.
Он правда дома.
Всё закончилось.
Лео зарывается лицом в папин мех, и эта мысль убаюкивает его.
_________________
Лео дома, и это прекрасно.
Вот бы всё правда стало как раньше.
Раф не знает теперь, как ему вести себя рядом с Лео. Каждый раз, когда он смотрит на него, когда видит тонкие руки, и высушенное лицо, слышит в своей голове его слова «герой так не поступил бы» — он просто не знает, что ему сказать. Что если он случайно обронит что-то, отчего Лео решит, что произошедшее с ним правомерно? Что если он случайно заставит Лео думать, что он обязан сделать так снова?
Всего день, прошел всего день, пытается успокоить он себя. Лео до сих пор большую часть дня спит, перемежая это регулярными приемами пищи и перекусами. Даже когда он не спит, у него нет сил на разговоры, так что он согласен просто сидеть и слушать других. Просто время еще не настало. Когда Лео станет лучше, всё тоже станет лучше.
А до тех пор он сможет подождать.
Уже вторая половина дня, второй день, как они вернули Лео домой. Раф завершил тренировку и обходит логово, проверяя всех, просто чтобы знать, что все… ну, просто чтобы убедиться. Сплинтер на кухне, готовит чай — без сахара и кофеина, всё по инструкциям Драксума. Майки сидит с Лео в гостиной, один играет в игры на проекторе, другой смотрит на это сонными глазами.
Донни с ними нет.
Сердце подпрыгивает, сколько бы он ни твердил себе, что всё хорошо. Донни в порядке, Донни дома, Донни не пропал, не сразу после того, как они вернули Лео.
(Он говорил себе это и в первые дни исчезновения Лео.)
Сперва он заглядывает в комнаты — комната Донни пуста. Значит, лаборатория. Дверь закрыта.
Он стучит, роботизированный голос требует идентифицировать себя. Он вздыхает — у него нет желания сейчас играть в эти игры.
— Донни, это я. Тебе лучше оказаться там…
С писком дверь отъезжает и являет за собой приглушенный свет лаборатории. Поначалу Рафу кажется, что его здесь нет, и он собирается уже развернуться и уйти, но потом большой компьютерный стул издает звук.
Всхлип.
Интуиция старшего брата взревывает, и он спешно подходит к столу. С механическим жужжанием дверь за его спиной закрывается.
Разумеется, Донни сидит в своем большом компьютерном кресле, подтянул ноги и спрятал лицо в коленях. Гогглы отложены на стол, на экране монитора застыл кадр видео…
Белая комната, практически пустая, кроме разве что койки, что почему-то выставлена вокруг унитаза, и…
Донни снова всхлипывает, и Раф отрывает взгляд от одного младшего брата и переводит на другого.
— Донни…? Это что?
Снова всхлипнув, он немножко выпрямляется и отирает глаза. Дорожки слез уже немножко подсыхают.
— Это видео с камер наблюдения с базы СЗЗ.
Это Раф и сам понял.
— Зачем… ты его смотришь?
— Разве не очевидно? — Донни подымает взгляд на него. — Я хотел посмотреть, что они с ним сделали.
— А сам его спросить ты не мог?
Нарисованные брови Донни опускаются.
— Ну не знаю, не хочешь сам его спросить?
Раф представляет, как прошел бы такой разговор, и не может удержаться от гримасы.
— Ладно, пожалуй, нет. Раф этого делать не хочет.
— Именно, — Донни указывает на экран. — Я скачал футажи и, для протокола, удалил из их системы навсегда. И на всякий случай уничтожил их жесткие диски и черные ящики. Но копию для себя сохранил. Я подумал, если Лео будет не в состоянии… ну, на всякий случай. Они могут нам пригодиться по медицинским причинам.
— Но мы знаем, что с ним случилось, — возражает Раф.
— Да что ты?
— Э, ну да, — Раф кивает. — Истощение… так?
— По сути, да, — он выбивает ритм по столу. — Но… он стал другим. Он делает вид, что это не так, он выстраивает облик нормально Лео, улыбается и смеется, но… он изменился, — Донни мрачнеет. — Я попросил Майкла подтвердить мои подозрения, и он со мной согласен, так что теперь я точно знаю, что это не ложная тревога!
— Хорошо, хорошо! — Раф примирительно приподымает руки. — Ты хотел посмотреть футажи и понять, что произошло. Что ты узнал?
Донни откидывается, укладывает подбородок на колени.
— Я не смог просмотреть дальше первых двадцати четырех часов.
По спине Рафа бегут мурашки дурного предчувствия.
— Ты не смог… или не захотел?
Потянувшись, Донни нажимает кнопку. Включается запись с другого угла — теперь ему видно стену, у которой Лео свернулся на полу. Донни проводит ползунок назад, и можно разобрать, что пару раз Лео вставал, исчезал в слепой зоне для камеры или подбирал бутылку воды из маленького люка у двери. Донни останавливает запись на моменте, когда в стене открывается большое окно.
Он наклоняется вперед и упирается руками в стол.
— Раф это видел — через это окно они наблюдали за камерой.
— Да, и он сидел вот здесь, — Донни прогоняет запись немножко вперед, где Лео снова сидит у белой стены, — потому что это слепая зона под окном.
— Он не хотел, чтобы за ним наблюдали, — Раф хмурится.
— Но это было бесполезно, — с этими словами Донни нажимает на кнопку, и сцена открывается с нового угла… и снова… и снова. — Камеры покрывают каждый сантиметр.
Сердце Рафа ухает.
— Он знает?
— Лео не тупой, — крайне лестное заявление из уст Донни. — Он знал, что за ним будут наблюдать через камеры.
— И всё равно пытался спрятаться.
— Он делал всё, чтобы почувствовать себя немного лучше, — подытоживает Донни.
— Интересно, помогло ли это, — Раф вздыхает. Донни закрывает проигрыватель и поворачивается к нему. В его глазах снова стоит блеск.
— Я не хочу смотреть дальше, — признает он.
— Я бы тоже не хотел, — кивает Раф.
— Нет, в плане… потому что он пытался спрятаться, — Донни снова трет глаза. — Возможно, немного иронично, что именно я говорю это, но… это будет нарушением личных границ.
Раф ворочает слова в своей голове. Возможно, просмотр видео поможет им узнать, что случилось с Лео. Но то, о чем говорит Донни, важнее. Он кладет ладонь на плечо младшего брата, где оно не закрыто боевым панцирем, и тихонько поглаживает.
— Ты его любишь и не хочешь делать ему больно.
Снова шмыгнув носом, Донни расплетается и ставит ноги на землю. Рафу больше знаков и не нужно — он подбирает его и заключает в объятие. И его быстро обнимают в ответ.
— … И я продолжаю причинять ему боль, — признается он, уложив голову Рафу на плечо. — Я не понимаю, как, но я просто раз за разом делаю ему больно.
— … Хех, ну, добро пожаловать в клуб, — отвечает Раф печально и треплет его по спине. — Раф тоже что ни скажет — всё плохо.
Донни смеется неправильным, грустным смехом.
— Мне казалось, что самым ложным будет вернуть его. Что потом всё сразу вернется на круги своя.
— Ага… — Раф с силой жмякает его. — Но знаешь, что сказала Эйприл?
— Что?
— Что мы всё преодолеем, потому что мы его любим.
— Что ж, Эйприл единственный умный человек в этой семье, — изрекает Донни, и Раф снова треплет его по голове, даже если не прикладывает сил на самом деле.
— Всё будет хорошо. Раф обещает.
Это помогает Донни успокоиться. Раф очень надеется, что сможет сдержать слово.
_________________
Первая ночь в своей комнате, и впервые с побега Лео не может заснуть.
Он не понимает, почему. Постель такая же, как и всегда. Приглушенный свет снаружи просачивается через окна точно так же, как и раньше. Он надел свою любимую пижаму с длинными штанами и рукавами. В комнате тепло, но не слишком жарко. Условия идеальны.
Но он не может заснуть.
Поначалу ему казалось, это потому что он впервые с побега один, но вряд ли это истинная причина. На самом деле, от мысли пойти к одному из братьев или к папе только нагнетает усталости. Он их любит и любит быть рядом, но весь день он изо всех сил пахал, чтобы не вести себя слишком странно. Он начал было жевать ложку за обедом и принудил себя прекратить. Он мерял кухню шагами, пока Драксум не позволил ему перекусить. Майки ткнул его пальцем в бок, пока он переодевался, просто по-дружески, и он застыл, как олень в свете фар. В итоге ему пришлось уйти переодеваться в туалет, потому что там хотя бы нет окон.
Он стал странный, и старания не вести себя странно забирают все его силы.
Так что нет. Прямо сейчас он вполне способен побыть один. Но что-то всё еще его беспокоит.
Не кровать — в мотеле он спал нормально. Не температура, потому что все перепроверяют по пять раз, чтобы в логове было тепло. И не одежда, потому что он весь одет. И не окна, потому что никто даже через них не смотрит.
Правда?
И только теперь Лео понимает, что продолжает проверять окна.
Он переводит взгляд потолок и старается делать глубокие вдохи. Чего он так разволновался? Ну и что, что вагон почти весь состоит из окон? Кто вообще захочет на него смотреть? Там, снаружи, только его семья, и если они захотят с ним поговорить, то зайдут через дверь.
И вообще, окна совершенно прозрачные. Если бы кто-то на него смотрел, он бы тоже его увидел.
Просто чтобы в этом убедиться, Лео снова осматривает все окна по очереди.
Ага. Всё еще прозрачные. Ничего страшного! Здесь никто не будет смотреть на него через окна. Никто за ним не следит. Он в безопасности, а если бы это было не так, он бы узнал, потому что всё видно.
...Может, стоит спрятаться под кроватью?
Лео резко встряхивает головой. Нет. Он не собирается прятаться под кроватью, потому что это было бы странно, а Хамато Леонардо не странный.
Может, он просто... повесит шторы в своей комнате. Чисто из эстетических соображений. Да, это выглядело бы очень круто. Он мог бы купить себе синие шторы с каким-нибудь интересным рисунком. Это бы добавило его комнате очков уникальности.
И он мог бы закрыть шторы, и никто не смог бы заглянуть внутрь, если бы он этого не хотел.
Не то чтобы кто-то смотрел, потому что он дома он в порядке ему ничего не грозит и ему реально нужно спрятаться под кроватью.
Он делает глубокие вдохи. Взгляд цепляется за постеры на стене вагона.
Может… может, они будут выглядеть лучше, если повесить их на окна. Просто… по эстетическим соображениям.
Он переносит постеры на окна, давит посильнее, чтобы старый скотч приклеился. Это помогает зарыть окна прямо над его кроватью, но ведь есть еще другие, и они более темные, и если кто-то будет там стоять, Лео этого не заметит.
Не то чтобы там мог кто-то стоять.
Но если бы кто-то стоял, он не узнал бы.
Так что он собирает полотенца, и футболки, что угодно, что завалялось в его комнате, и складирует на кровати. Потом крадучись пробирается на кухню и одалживает скотч.
Задача непростая, но где-то через час все окна в его вагоне закрыты хотя бы чем-то.
Это просто… предварительный смотр. Того, насколько круто будут смотреться шторы. В комнате теперь, когда закрыты все окна, даже еще темнее. Полная противоположность резкого неотключаемого света в том месте.
Так он чувствует себя укрытым.
Никто не может заглянуть внутрь, и он защищен темнотой.
(Он не представляет, как объяснит это завтра.)
Но когда он наконец закрывает глаза, то спит как младенец.