Тёмный мрачный лес. Шелест деревьев звучит до мурашек жутко и малейший шорох заставляет вздрагивать и хвататься за меч и талисманы. Холод сковывает тела. Хотя для заклинателей холод обычно не проблема, но здесь он был особым.
Казалось, они ходят по кругу, пытаясь найти пропавших товарищей. Но остановиться не могли. Нужно было их найти! Живыми или... нет, они должны быть живы! Нельзя думать о плохом. Хотя обстановка только к этому и располагала.
Лань Сычжуй крепился изо всех сил. Он старший, он не должен показывать страх или слабость. Но мелкая и редкая дрожь сковывала тело, а сердце заходилось в ненормально быстром темпе.
Где-то справа послышался вскрик. Это был голос Цзинь Лина, исчезнувшего первым. Из-за которого они и двинулись в путь дальше, глубже в туманные дебри.
Не раздумывая, Лань Сычжуй рванул в ту сторону, бросив короткое:
— За мной!
Это могла быть банальная ловушка, но он глупо надеялся, что успеет распознать её. Или успеет вытащить хоть кого-то прежде, чем та захлопнется.
Некоторое время были слышны лишь шелест листьев под ногами, да сбившееся из-за переживаний дыхание. Лес, казалось, вымер. Похоже, они приближались к центру зла.
Или их водили за нос.
Вслед за душераздирающим криком раздался заливистый смех. Звонкий, лёгкий, словно девичий. Резкий порыв ветра сбил путников с ног, мало кто смог удержаться. Лицо Сычжуя будто исполосовало острыми лезвиями, так ощущалась эта природная пощёчина. Дыхание спёрло, но он быстро пришёл в себя и оглядел товарищей. Ещё один пропал! Их осталось всего трое!
Они не справляются. Лань Сычжуй не справляется.
«Так. Отставить панику. Паникой делу не поможешь».
Он немного подышал на счёт и попытался подбодрить учеников. Вышло не очень. Он и не надеялся.
Лань Сычжуй стал раздумывать, как лучше поступить. Идти в никуда не имело смысла, это стоило понять раньше. Он сглупил. Но он не представлял, с кем имеет дело, поэтому не представлял и то, как следует поступить.
«А если…»
А если совершить самый опрометчивый шаг и призвать тварь? Сглотнув, Лань Сычжуй велел своим товарищам защититься и, порезав руку, кровью написал на талисмане заклятие, которое притягивает нечисть. Теперь все твари, какие только были в этом лесу на расстоянии нескольких ли, придут на зов.
Он ожидал чего угодно, но не толпы ходячих мертвецов. Их было действительно много. Как будто где-то неподалёку убили целую армию.
А может... Это были жертвы?
Бороться с ними было бесполезно, но Сычжуй и двое его приятелей сдаваться не собирались. Постепенно отступали, отбивая атаки особо шустрых и агрессивных, под заливистый девичий хохот. Однако сил было немного — трудно выдержать такой натиск после и так затянувшейся охоты.
Перед глазами всё поплыло, кровь хлынула из носа Лань Сычжуя, разливаясь по кипенным одеяниям.
Яркая фиолетовая молния ослепила адептов. Те осели на землю, обессилевшие.
Они слышали вопли нечисти, резкий свист кнута, и спустя время всё стихло, они могли слышать только своё и чужое тяжёлое дыхание. Из-за усталости ребята едва сложили два и два, чтобы понять, что случилось.
Лань Сычжуй испуганно сжёг талисман, притягивающий нечисть, и едва слышно пролепетал:
— Г-глава Цзян?
— Вы целы? — Слова, которые должны были нести в себе заботу, прозвучали резко, как пощёчина.
— Мы-то да, — ответил один из учеников, — а вот остальные...
— Глава Цзян, как хорошо, что вы здесь. — Другой чуть ли не плакать готов был.
— Сколько вас было?
— Десять, — ответил Лань Сычжуй, дрогнувшим голосом.
— Остальные пропали или погибли?
— Мы не знаем! — Тот ученик всё-таки разревелся. Он был одним из самых младших, так что немудрено, что нервы сдали.
— Мы несколько раз слышали голоса и шли на них, — обняв его, сказал Лань Сычжуй. — А ещё нас постоянно преследует женский смех.
— Зачем вы сюда пошли? — Глава Цзян в гневе замахнулся на них, кольцо заискрило, но до дела не дошло. — Неужели вас не учили, что местные леса не лучшее место для прогулки?!
Лань Сычжуй невольно выставил перед собой и товарищами меч в защитном жесте. Всё же от главы Цзян можно было ожидать чего угодно. Правда рука мелко тряслась от напряжения, так что, осознав, что опасности всё-таки нет, он опустил меч и шмыгнул.
— Мы просто хотели поохотиться. Не думали, что столкнёмся с чем-то, настолько... коварным.
— Поднимайтесь. Нужно уходить отсюда. Как можно скорее.
— Но мы же не можем оставить остальных! Глава Цзян, там и Цзинь Лин тоже.
— Вы — можете. Я — не могу. БЫСТРО ВСТАЛИ. — Глава Цзян перешёл на крик. У него явно стали сдавать нервы.
Ребята перепуганно, цепляясь друг за друга, поднялись.
— Я был ответственным за всех, я не могу оставить их, — твёрдо сказал Лань Сычжуй. — У меня ещё остались силы.
— Пока у тебя хватает сил только чтобы спорить с главой ордена Юньмэн Цзян, который спас тебе жизнь. — Цзян Ваньинь медленно выдохнул через нос, успокаиваясь. — Ступайте за мной, все трое.
Они послушно последовали за ним, будучи слишком запуганными. Лес уже не казался таким страшным, когда рядом был сильный, умелый и ещё более страшный взрослый. Благодаря нему, юные адепты смогли, не без труда и не без боя, но выйти тёмного леса. Фиолетовые искры останутся в памяти каждого как путеводная звезда в ночи.
Но Лань Сычжуй совсем не собирался отлипать от главы Цзян. Он хотел помочь своим пропавшим товарищам. Его грызло чувство вины и собственной слабости и глупости. И ему нужен был опыт, иначе в будущем такое могло повториться.
Но глава был непреклонен.
— Ты не пойдешь.
— Вы не можете мне запретить!
— Ты не можешь противиться мне и моим словам, юнец.
— Могу и буду.
Лань Сычжуй сейчас как никогда был похож на своего приёмного отца. Такой же серьёзный и упёртый.
— Твои решения будут нести последствия. Всё, что было до этого, можешь считать беспокойством старшего из дружественного ордена. Если ты так желаешь продолжать совершать редкостную чушь — пожалуйста. Делай. Защищать тебя я не буду.
— Я вас услышал, глава Цзян. Решения своего не изменю. Нам стоит идти. Мы и так потеряли кучу времени. Кто знает, что могло случиться.
Они выдвинулись в путь. Цзян Ваньинь был дёрганным и злым, беспокоить его лишний раз явно не стоило. Поэтому они молчали. Лишь периодически он спрашивал Лань Сычжуя об их маршруте и, сверкая кинжалом, оставлял метки на местах где они прошли.
И в какой-то момент они увидели одну из меток. Несколько минут спустя убедились окончательно: ходят по кругу.
Откуда-то, будто со всех сторон сразу раздался едва слышный женский смех. Цзян Ваньинь выставил перед Лань Сычжуем руку, останавливая.
— Вот она. Осторожнее. Старайся активно не дышать, туман становится гуще.
Лань Сычжуй ничего не успел сделать, как вдруг откуда-то впереди раздался тонкий вскрик:
— Помогите! Помогите!
— Стой на месте, это обман. Все звуки здесь — это обман. Потому вы и попались в ловушку.
Заполошно кивнув, Лань Сычжуй вгляделся в темноту.
— Как же нам тогда добраться до этой твари? — шёпотом спросил он.
— Легенда гласит, что только ожидание может заставить её скучать, и тогда она поприветствует нас лично. Но как по мне, ожидание — это глупо. Заложников она так не вернёт.
— А давайте попробуем подождать. Хотя бы немного. Это лучше, чем бродить по кругу.
— Ты сам настаивал, чтобы мы двинулись в путь быстрее. Ты хотел, чтобы всё скорее закончилось и совесть не мучила.
— Но сейчас это бессмысленно, так ведь?
— Мы можем попробовать её выкурить.
— Если это возможно, давайте попробуем!
— Демоница привязана к лесу, в котором живёт. Если устроим поджёг, ей не понравится точно.
— Ооо! — Лань Сычжуй был в восхищении. Так просто, но так гениально!
Он вытащил из рукава несколько огненных талисманов.
— Не торопись. Главное всё не сожги.
— Я подумал поджечь несколько деревьев. У меня есть талисманы, которые помогут остановить огонь.
Такие были придуманы после того, как из-за Цишань Вэнь Облачные Глубины были сожжены почти дотла.
— Тогда ты поджигаешь, я ожидаю гостей.
Лань Сычжуй кивнул и, активировав талисманы, направил их на несколько деревьев. Те вспыхнули, как сухой хворост. Огонь разгорался, охватывая лес. Юноша внимательно следил, чтобы пожар не вышел из-под контроля.
Спустя некоторое время раздался дикий визг, от которого голова у Лань Сычжуя вновь закружилась, а тело повело. Цзян Ваньинь поймал его за плечи.
— С-спасибо... — Юноша собрался и твёрдо встал на ноги. — На вас не действует?
Цзян Ваньинь и правда выглядел так, будто ему всё нипочём, но напряжение в теле было таким, что сомнений у Лань Сычжуя не осталось — никого эта магия не щадит.
И вдруг на них накинулась тварь. На первый взгляд она выглядела, как молодая женщина, но приглядевшись получше, можно было заметить звериные глаза и клыки. И острейшие когти на сильных руках, которые чуть не вспороли живот Цзян Ваньиня. Тот успел отскочить, отделавшись несколькими царапинами. Засверкала молния, хвостом своим отвешивая твари по лицу. Жаль, вскользь — та успела увернуться. Она была умна и хитра и продумывала атаки. Но взгляд её иногда панически метался по горящим деревьям.
Она снова завизжала, да так, что у Цзян Ваньиня и Лань Сычжуя чуть кровь из ушей не пошла, и кинулась на более слабого. Но юноша чудом сумел отбить её атаку и, отскочив подальше, достал гуцинь. С ним у него больше возможностей и силы атаки.
Тварь кружила между ними, издавая противные визги.
Лань Сычжуй угнетал её музыкой, а Цзян Ваньинь сумел лишить оболочки, выбив демоническое из несчастного «тела» когда-то приятной на вид девушки. Теперь тварь предпочитала прятаться за деревьями, быстрыми перебежками перемещаясь за спины противников, но больше ей не удалось задеть ни одного из них.
Огонь. Назойливые злые люди. Музыка, так и норовившая развеять дух. Тварь поплатилась за свои деяния. Её предсмертный вой оглушил заклинателей. К счастью, не навсегда.
На остатках сил Лань Сычжуй послал во все стороны угнетающие огонь талисманы и осел на землю. Голова опустела вслед за духовными каналами. Он осоловело смотрел на главу Цзян. А тот держался за свой окровавленный живот, лицо его побледнело, но глаза так и сверкали от злости. Много крови, похоже, он сильно ранен.
Лань Сычжуй бездумно залез в рукав и, достав мешочек с целебными травами, протянул главе Цзян. Тот принял его, осторожно сел на землю и распахнул многочисленные халаты. От ран расползалась голубоватая сеть вен, говорившая о...
— Яд... эта дрянь меня отравила...
— Вам срочно нужен лекарь! — ахнул Лань Сычжуй, кидаясь к нему, и зачастил: — Вам хватит духовных сил продержаться? Я могу сбегать за помощью? Или лучше помочь вам добраться?
— Не беси меня, — рыкнул Цзян Ваньинь, пытавшийся залечить себя, и протянул ему кинжал. — Просто помоги прижечь и дай немного времени. Пойдём искать Цзинь Лина... ну и твоих брошенок.
Лань Сычжуй помог ему, поёжившись от запаха горелой плоти.
— Чему вас там учили? Что от ядов помогает? — тихо буркнул Цзян Ваньинь, смертельно уставший, но внутренне всё же довольный тем, что не один.
— У меня есть настойка, которая замедляет распространение яда. Это всё, чем я могу вам сейчас помочь.
— Валяй.
Лань Сычжуй обработал его раны настойкой, а остатки заставил выпить.
— Спасибо, Лань Сычжуй. Теперь мы квиты.
Тишина, царившая вокруг, теперь не напрягала. Как только тварь исчезла, на душе стало значительно легче. Паника отступала. Только из-за гари дышали они всё так же через раз.
Они наконец могли передохнуть. Цзян Ваньинь прикрыл глаза и начал медитировать, восстанавливаясь. Лань Сычжуй хотел последовать его примеру, но понял, что это плохая идея, потому что мало ли кто подберётся к ним. Поэтому остался следить за обстановкой.
Спустя время он услышал голос Цзян Ваньиня, непривычно тихий и беззлобный:
— Медитируй, я тебя сменю. У тебя лицо бледнее ваших одежд.
Благодарно улыбнувшись, Лань Сычжуй погрузился в медитацию. Немного восстановив силы, он вернулся в реальность и огляделся.
Своего напарника он не увидел. Заметил, только то, что туман рассеялся и уже можно было разглядеть деревья в отдалении.
— Глава Цзян?
Не дождавшись ответа, Лань Сычжуй поднялся. Не мог же глава Цзян его оставить? Возможно, он пошёл искать ребят? Решив, что бегать по лесу сейчас — не лучшая идея, Лань Сычжуй остался на месте, и вскоре Цзян Ваньинь вернулся.
— Ты очнулся? Хорошо. Вот, перекуси, и пойдём на поиски.
Он вручил ему свёрток из небольшой сумки на поясе, который Лань Сычжуй с благодарностью принял и с неприличной жадностью всё съел.
— Такой испуганный был у тебя вид, когда я пришёл. Думал, оставлю тебя в одиночестве?
— Нет. Я бы выбрался. Просто переживал.
— За что?
— За вас. И за остальных.
— Скорее всего они лежат где-нибудь под деревьями в начале вашего пути. Вот только понять, где пролегал ваш путь — та ещё задача. Я не смог.
— Мы шли со стороны деревеньки У.
— Следов здесь со всех сторон леса можно найти. Уверен, что оттуда?
— Сначала да. Потом... не знаю. Мы их теряли постепенно, так что, вероятно, придётся очень большое пространство обойти...
— Верно мыслишь.
Они шли долго, очень долго, прежде чем наткнулись на первого пропавшего — Оуяна Цзычжэня. Он был жив, но без сознания. Пришлось потратить немало времени, чтобы привести его в себя, настолько сильной была магия той демоницы. Коротко объяснив ему, что случилось, они отправились дальше.
Так продолжалось, пока они не нашли всех. Кроме того, кто был особенно важен Цзян Ваньиню.
— Цзинь Лин пропал первым, — тихо заметил Лань Сычжуй. — Думаю, он должен быть где-то ближе к границе леса.
— Если мы его не найдем, я вздёрну тебя на том дереве. Слышишь меня, Лань Сычжуй? — угрожающе произнес теряющий терпение Цзян Ваньинь.
— Мгм...
Казалось, прошла целая вечность, как они бродили по этому лесу. Как вдруг... они услышали голос!
Цзинь Лин! Живой и в меру целый! Он сразу кинулся к ним, чуть ли не рыдая. К дяде прижался, но тот был мрачен и даже отпрянул. Как будто неладное почувствовал.
— Цзинь Лин! Ты как? — Его окружили взволнованные ученики, переживавшие за товарища по несчастью.
— Я цел! Всё хорошо. Теперь всё хорошо. — Цзинь Лин тяжело дышал.
— Отойдите, — скомандовал Цзян Ваньинь.
Ученики тут же отпрянули.
— Что случилось? — спросил кто-то.
— Эй, вы чего? —Цзинь Лин возмущённо скрестил руки на груди. — Дядя!
— Это не он.
— Дядя! Ты головой ударился? Это я!
Но Цзян Ваньинь только головой покачал. Шагнул с юными адептами чуть дальше, а кольцо со сверканием превратилось в кнут.
У Цзинь Лина задрожали губы. Он подался вперёд, протянул руки.
— Дядя... Тебе плохо? У тебя на шее... Это яд? Дядя, всё будет хорошо, просто поверь мне.
Цзян Ваньинь поднял ворот, чтобы меньше было видно посиневших вен.
Встревоженный Лань Сычжуй заставил всех отойти подальше от обоих и достал меч.
— Глава Цзян?
— Это не Цзинь Лин. Просто поверь... мне... — Глава был в заметном раздрае, у него едва заметно тряслись руки.
— А кто я, дядя? Кто? Кто если не я? — По щекам Цзинь Лина побежали слёзы.
— Та самая тварь, которая заточила нас здесь.
Все присутствующие взволнованно охнули, а любимый племянник истерически хохотнул.
— Дядя, ты с ума сошёл? Или на тебя так яд действует? Давай вернёмся домой и покажем тебя лекарю.
— Домой? А где твой дом, чудовище? — зло проговорил Цзян Ваньинь.
— Но мы же... убили... — нахмурился Лань Сычжуй. — Кого мы тогда убили?
— Ещё одну демоницу. — Цзян Ваньинь взмахнул искрящимся хлыстом.
Лань Сычжуй лихорадочно соображал, что делать. Поведение главы Цзян казалось ему странным: тот бы никогда не стал нападать на своего дорогого племянника. Может быть, это и не Цзян Ваньинь вовсе? Нужно было узнать, кто настоящий, а кто нет. Но как?
На ум пришла только идея, поданая главой Цзян. Огонь.
Он достал остатки огненных талисманов и запустил их подальше от группки бедных учеников, которые уже тысячу раз пожалели, что вообще родились заклинателями.
В свете вспыхнувшего пламени в глазах Цзян Ваньиня Лань Сычжуй на миг смог увидеть слезы. Тихое «Прощай» сорвалось с губ.
Цзинь Лин... оскалился. Лицо его искривилось в гримасе боли. Раздался душераздирающий крик, который вскоре прекратился. После того, как по телу Цзинь Лина прошёлся Цзыдянь, отсекая плоть и прячущегося под ней чудовища.
Кто-то закричал в ужасе — жутко видеть смерть друга.
— Все назад! — крикнул Лань Сычжуй, доставая гуцинь. Теперь он знал, что делать.
На этот раз нужно было быть осторожнее: глава Цзян был ослаблен ядом и ранами. Но постепенно, разобравшись в ситуации, подключились несколько учеников, и, с трудом, но командными силами они смогли победить тварь. После того, как её добили, Цзян Ваньинь сразу отключился.
Лань Сычжуй на миг остановился и отрешился от всего. Главе Цзян требовался лекарь. Цзинь Лину, из которого выбили демонический дух, тоже. И как можно скорее.
— Быстро выходим из леса. В деревне У вроде бы был лекарь. Мы должны быть недалеко от неё.
Они быстро соорудили носилки из верхних одежд и воздрузили на них мертвецки бледных главу Цзян и Цзинь Лина.
Обессиленный Лань Сычжуй рухнул без сознания, стоило только увидеть домик лекаря. Он справился. Он всех вывел. Всё будет хорошо.
Когда Лань Сычжуй очнулся, он увидел над собой бледное лицо Лань Цзинъи. Казалось, что тот плакал недавно.
— Что-то случилось? — Лань Сычжуй тут же вскочил и поморщился от вспыхнувшей головной боли.
— Сычжуй...
Глаза Лань Цзинъи наполнились слезами, и он сжал друга в объятиях.
— Да что такое?
— Цзинь Лин...
— Что Цзинь Лин? — он похолодел.
— Тварь, с которой мы столкнулись, это хуапигуй. Они пожирают своих жертв и потом... потом облачаются в их кожу.
— Я не понимаю...
— Что ты не понимаешь? Тварь сожрала Цзинь Лина и была в его коже! Теперь понял?
Внутри всё оборвалось.
— Нет. Нет! Не может быть! Не может. Такого. Быть! Мы же вернулись все! Живые! Как же так?
Он стал рваться из объятий Лань Цзинъи, но тот стиснул его крепче, прошептав:
— Не все.
Эти слова заставили Лань Сычжуя застыть и истерически разрыдаться.
Образы, слова, обрывки мыслей метались в голове как безумные. Четыре слова складывались в его приговор самому себе.
Цзинь Лина больше нет.
Четыре слова полные отчаяния, полные слез, полные боли. Столь невыносимой, что Лань Сычжуй вновь отключился. С чужой помощью или без — уже не важно. Главное, что так он не причинит себе вреда.
«Несчастный трагичный случай на охоте», — подытожат после.
Юных Ланей забрали обратно в орден. Подозрений было немеренно, но никаких обвинений юношам не выставили, ведь на лицо самый паршивый из возможных несчастный случай. Каждый, даже взрослый заклинатель, рискует попасться в лапы чудовища и не справиться. Каждый рискует сбиться с пути.
И то, что всё закончилось гибелью главы ордена Цзинь и наследника ордена Цзян, кем-то было даже ожидаемо. Кто-то скажет, что юнец не был хорошо обучен, не был достаточно силен, что такому и орден-то доверить нельзя было. Кто-то скажет, что это чудовища были слишком сильны, что с ними сумел справиться только легендарный участник войны и то ценой собственного здоровья.
Сути это не изменит. Огромный межорденский скандал и большая трагедия за собой прячут две сломанные судьбы. И одно похороненное тело.
Лань Сычжую казалось, что он сошёл с ума. Разве могло быть правдой то, что происходило? Разве могли быть правдой гроб и могила, в которых похоронили Цзинь Лина? Совсем юного ещё господина, которому предстояла долгая жизнь. Жизнь, которая оборвалась из-за беспечности Лань Сычжуя. Из-за того, что он потащил товарищей в этот демонов лес на охоту.
Он ненавидел себя самой лютой ненавистью. Это он во всём виноват. Это он должен был умереть, а не Цзинь Лин! Как теперь хоть кому-то в глаза смотреть? Как теперь вообще жить, когда на руках кровь друга?
Разве имел Лань Сычжуй теперь право на жизнь?
Пожалуй, на этот вопрос мог ответить только один человек. Поэтому Лань Сычжуй пошёл на «суд». К главе Цзян.
И он шёл, зная исход суда. Шёл с чувством того, что это будет казнь.
Глава Цзян после спасения ещё долго приходил в себя. Яд был столь серьёзным, что даже помощь Лань Сычжуя не особо помогла, а самоуверенность Цзян Ваньиня только все усугубила. От того, после похорон своего последнего родного человека, ему вновь стало хуже. Управление орденом взяли старейшины, они полностью оградили своего главу от внешнего мира, дали ему побыть в уединении под наблюдением лекарей.
После яда и переживаний здоровье было частично утрачено. Даже его уровень совершенствования не давал восстановиться полностью.
И когда на пороге ордена возник юнец, участвовавший в истории, старейшины забеспокоились стоит ли вообще терзать их главу? Потому намеревались прогнать Лань Сычжуя. Но он с упорством Ланя настаивал на встрече. Он готов был, если понадобиться, даже против воли старейшин пробраться в чужие покои, но этого не понадобилось. Его всё же пустили.
Там Лань Сычжуй грохнулся на колени и поклонился в пол. Голос отказал ему, он не смог выдавить ни слова.
— Ты... — заговорил глава Цзян хрипло, устало. — Ужасный человек.
— Знаю. Мне нет прощения.
— Достойный воспитанник своего воспитателя. Всё сделал так, как бы сделал он.
— Ч-что? — Лань Сычжуй не понял.
— Вэй Усянь тоже погубил мою семью. Ты же добил до конца. Пришёл за мной?
— Что? Нет! Я ведь не… — Лань Сычжуй почувствовал, как по щекам потекли слёзы. Он торопливо вытер их. — Глава Цзян, я пришёл сдаться.
— Мне не нужно, чтобы ты сдавался. — Цзян Ваньинь был бледен, щёки его ввалились, тело исхудало. Но несмотря на болезнь, он всё ещё таил в себе смертельную опасность. В каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом вздохе. — Знаешь почему?
— Почему?
— Я мог бы убить тебя в любой момент. Абсолютно в любой. Справедливость бы восторжествовала, жизнь за жизнь. Но... мой племянник имеет... имел куда более ценную жизнь, чем твоя. А значит, так просто ты не умрешь.
— Вы... правы... — едва слышно проговорил Лань Сычжуй. Ненависть к самому себе сжирала его изнутри. И он это заслужил.
— Ты будешь мучиться, страдать, будто с тебя заживо сдирают кожу. Твоё же сердце само себя сожрёт от тоски и мук совести. И если я узнаю, что ты вздумаешь уйти в уединённую медитацию — я найду тебя, запру здесь и буду упиваться твоей болью от пыток. Если ты вздумаешь уйти из жизни раньше, чем я отвёл тебе — твой дух никогда не обретёт покой. Я разобью твою душу на части. Ты меня услышал, Лань Сычжуй?
С каждой фразой тот всё ниже склонял голову.
— Да.
Лань Сычжуй заслужил всё, о чём говорил глава Цзян. И страдания, и пытки, и неупокой души. Его вина безгранична и непростительна. И ему придётся вкусить заслуженные последствия сполна. Какими бы они ни были.
— Но сейчас я ничего не могу с тобой сделать. Я очень желаю причинить тебе боль. Но рука не поднимается. Ты напоминаешь мне его...
Лань Сычжуй молча, склонив голову, ждал.
— Пойди прочь. Влачи свое чёртово существование и каждую минуту помни о том, к чему привело твоё легкомыслие. Помни, какое чудовище прячется внутри тебя и что оно позволило себе натворить.
Поднявшись, Лань Сычжуй поклонился и ушёл.
Он был не в себе. Он больше не мог жить, как прежде, и все вокруг своими переживаниями заставляли его только сильнее страдать. Он не заслужил сочувствия, дружеского плеча, родительской любви.
Лань Сычжуй убийца. Он не достоин тёплых человеческих чувств.
В конце концов он сбежал. Бродил по незнакомым дорогам и городам, не находя места. И варился в собственных мыслях и ненависти.
Он был предоставлен самому себе. И от того становилось страшнее. Как он может ходить по земле, когда под ней лежит его друг? Когда под ней лежит его семья. Когда под ней множество других людей, в чьих смертях он может быть виноват.
Быть может, всё это нереально? Может, это они все живут лучшую жизнь, а он остался один в преисподней?
Тем лучше. Лучше пусть будет так, чем жестокая реальность.
Сезоны успели смениться, как однажды ноги сами снова привели его в Юньмэн.
Лань Сычжуй тупо смотрел на вход в резиденцию ордена Цзян, мечтая лишь о том, чтобы всё это наконец закончилось. Пусть он и не заслужил, чтобы это закончилось.
Вокруг суетились люди, жизнь кипела, шла своим чередом. У Лань Сычжуя был лишь он и его сожаления. Жизнь его отнял хозяин этих земель. Да так, что теперь юноша не мог отнести себя ни к живым, ни к мёртвым. Так и скитался всё это время. Чего хотел, чего искал он, вновь оказавшись здесь?
Смерти?
Избавления?
...разнообразия? Глава Цзян пытки обещал, ха-ха.
Лань Сычжуй развернулся и пошёл прочь. Пристроился в лесу, что рос за городской стеной, и, наверное, впервые попытался отвлечься. Подумать о чём-то, кроме бесконечных повторяющихся мыслей о погибшем друге и собственной вине. Почувствовать касание ветра на щеке, землю под собой, дерево за спиной. Вдохнуть полной грудью наполненный лесными ароматами воздух. На миг почувствовать себя живым.
Утраченного не вернёшь. Но утратив, теряем ли мы вообще всё, что есть?
Тяжесть не уйдёт. Как и останется земля, надёжно оберегающая воспоминания. Останется вода, что смоет слёзы и долгую дорогу. Останется ветер.
Лань Сычжуй бы с радостью вернулся в прошлое. Вот только ничего бы изменить не смог.
Он долго сидел так, наслаждаясь тем, что чувствовал вокруг себя. Тем, что боль и ненависть на мгновения отступили, позволив вдохнуть. Тем, что стало немного легче.
Да, он чудовище, но ему придётся с этим жить. Возможно, ещё долго жить. Так может, вместо того, чтобы просто страдать и ненавидеть себя, стоило заняться чем-то полезным? Быть там, где творится хаос, спасать людей. Хоть кого-то он может спасти!
Столько времени потрачено зазря. Лань Сычжуй не только чудовище, но и глупец, каких поискать.
Он не может исправить прошлое. Но может сделать для кого-то будущее чуточку лучше.
Всё верно. Всё так и должно быть.
Он всё ещё исполняет наказы главы Цзян. Он не прекращает помнить, не прекращает терзаться. Он не прекращает внутреннюю войну с самим собой за право умереть. Но теперь он будет нести в себе большее. Спасать других, ведь себя он уже спас. Ровно тогда, когда смог остановиться.
Теперь у его блужданий появилась цель — искать людей, которым нужна заклинательская помощь. А таких было много. Много мест в Поднебесной, куда не распространяется влияние орденов и куда редко, если не никогда, заходят заклинатели.
Тяжесть преступления возвращалась в ночных кошмарах, но днём теперь было легче. Лань Сычжуй думал об охоте, об очередных людях, которым нужно помочь, о тварях, с которыми он сталкивался.
Где-то в глубине души он мечтал однажды столкнуться с тварью, такой же сильной, как хуапигуй, потому что знал: в одиночку ему с ней не справиться. И это была бы, наверное, самая справедливая для него смерть.
Однако жизнь старательно уводила его с пути, ведущего к скорой гибели. Не давала сдаться, подкидывала новые и новые испытания, увлекала, манила за собой дальше, к будущему. Жизнь была не способна облегчить его страдания, но отвлечь — вполне. И за повседневной суетой приходило облегчение.
Легко.
Как же легко ему стало, когда он посмотрел в тёмное с фиолетовыми искрами небо. Когда медленно выдохнул весь воздух.
В последнюю их встречу.
Когда-то в детстве Цзян Ваньинь чуть не погубил его. Когда-то в юности спас жизнь и помог исправить ошибки. Немногим после он проклял его на вечные страдания и муки совести за те ошибки, которые исправить не сможет уже никто.
Теперь же обезумевший от горя глава великого ордена Юньмэн Цзян, Цзян Ваньинь, всё туже и туже затягивал кнут вокруг тонкой шеи Лань Сычжуя.
Случайное столкновение где-то на границе орденов привело к битве между двумя заклинателями. За всё то время, что Лань Сычжуй странствовал, глава Цзян упивался собственной болью и терял рассудок. Что угодно могло бы вывести его из равновесия, и этим стала их встреча. Вид покорного здорового и живого Лань Сычжуя никак не соотносился с тем, что ожидал однажды увидеть глава Цзян. Мгновенная вспышка ярости охватила его, и он не смог держать себя в руках.
Тело прошибало болезненными разрядами, воздух в лёгких стремительно заканчивался. Кровь стучала в ушах, а сознание медленно уплывало. Он неосознанно пытался бороться, но толку не было. За Лань Сычжуем пришла смерть. И он был ей рад.
Цзян Ваньинь остался наедине со своими деяниями и эмоциями. Внутри всё горело. Стало ли ему легче от убийства того, кто был повинен в смерти его последнего дорогого человека?
Когда-то он надеялся, что станет. Но реальность оказалась куда более жестокой и несправедливой.
Он забрал жизнь за жизнь, но это не вернуло ему племянника. Так разве могло полегчать?
Всё вокруг затрещало от неистовства Цзыдяня. Обрушивающиеся на землю и деревья удар за ударом, казалось, выжигали изнутри. Будто духовная энергия вместо того, чтобы тратиться на артефакт, возвращалась сторицей, застревала в даньтяне и каналах, накапливалась там, грозясь разорвать. Кровавая пелена застила глаза.
Позже по всей Поднебесной расползутся слухи (впрочем, правдивые), что глава Цзян жестоко убил адепта ордена Гусу Лань, а сам погиб от искажения Ци.
Среди великих орденов на время настанет хаос, вызванный с одной стороны желанием отомстить кровь за кровь со стороны некоторых адептов Гусу Лань, с другой — борьбой за власть, начавшейся в ордене Юньмэн Цзян и его ставшим шатким положением. Уже второй великий орден за короткий срок оказался на грани исчезновения.
Времена меняются вслед за уходящими людьми.