Нет судьбы, кроме той, что мы создаем

Гермиона пыталась сосредоточиться на разговоре Парвати и Невилла, сидящих перед ней, при этом отчаянно стараясь игнорировать непрекращающееся раздражающее нытье сбоку от себя.

— Миона, — пробурчал Рон, набив рот овсяным печеньем, — я не понимаю, почему ты так расстроилась, когда я сказал Лаванде, что ты моя девушка. Ты должна быть счастлива.

Девушка страдальчески вздохнула и, воспользовавшись аплодисментами в конце речи директрисы, ответила:

— Рональд, я расстроена, потому что ты сказал ей, что я твоя девушка, а это не так. Я не заинтересована в том, чтобы быть твоей девушкой. Что еще хуже, ты сказал это только для того, чтобы заставить ее ревновать.

Уизли вытащил из кармана еще одно мамино печенье.

— Я понял в чем настоящая проблема. Ты думаешь, что у меня все еще есть чувства к ней, не так ли?

Гермиона только покачала головой, делая глоток тыквенного сока, пока Рональд продолжил говорить.

— Послушай, возможно, она и была моей первой…

Гермиона поперхнулась.

— Я могла бы спокойно прожить всю жизнь, не зная этой информации.

— Но я готов двигаться дальше, — продолжил Уизли, как будто не слыша ее. — Я готов быть с человеком, который мне подходит.

Гермиона моргнула раз… два и еще раз.

— И ты пребываешь в заблуждении, что этот человек — я?

Рональд отправил в рот еще одно печенье.

— Ну, ты, очевидно, тоже так думаешь, иначе не стала бы целоваться со мной в Тайной комнате.

— Мы уже это обсуждали, Рон. Я поцеловала тебя, потому что была взволнована тем, что у нас действительно появился шанс победить Волан-де-Морта. Это была ошибка, вызванная выбросом адреналина, а не признание в любви.

Гермиона вздрогнула, когда Уизли положил руку ей на плечо и наклонился, чтобы прошептать ей на ухо: «Перестань, Миона. Ты же знаешь, что мы созданы друг для друга. Мы родственные души».

Она почувствовала, как пара глаз сверлит ее череп. Это Лаванда Браун прожигала ее взглядом и явно замышляла убийство, но Гермиона не почувствовала ничего, кроме жалости к бедной ведьме. Лав-Лав выжила, она пролежала в коме больше месяца, а потом долго и тяжело восстанавливалась после нападения Грейбека. Лаванда была сильной и жизнерадостной девушкой, и Гермиона с горечью подумала, что она заслуживает гораздо большего, чем Рональд Уизли.

Гермиона зажала запястье Рона между большим и указательным пальцами, как будто прикасалась к чему-то особенно отвратительному, и опустила его руку обратно на его колени.

— Мы не родственные души, Рон.

— Конечно, мы родственные души. Пятнистая отметина на твоем бедре точно такая же, как у меня на плече. Это знаки наших душ.

— Ты не можешь быть серьезным. Ты думаешь, что твое родимое пятно — это знак души? Этот шрам у меня на бедре — результат случайного проклятия, полученного в Департаменте тайн, проклятия, которое убило бы меня, если бы не мадам Помфри и профессор Снейп. Это не имеет никакого отношения к…

Тут до Гермионы дошел весь смысл его слов, и ее глаза расширились от ужаса.

— Рональд Уизли, откуда ты узнал о моём шраме?! Я никогда никому его не показывала.

Рон самодовольно ухмыльнулся.

— А вот здесь ты должна возгордиться тем, что такая умная. В твоей старой палатке месяцами была дыра. Сначала я боялся, что меня поймают, но ты ничего не заметила. Каждый раз, когда ты прогоняла нас, чтобы переодеться, я получал бесплатное шоу.

Гермиона зашипела от ярости и как раз достала из рукава палочку, чтобы заставить рыжеволосое недоразумение пожалеть о своём существовании, когда Минерва объявила о входе первокурсников.

Двери Большого зала резко распахнулись, и в зал вплыла высокая, внушительная фигура профессора Защиты и заместителя директора Северуса Снейпа. Он не сделал ничего, чтобы подстроиться под семенящих за ним детей, и те почти бежали трусцой, стараясь не отстать от высокого взрослого.

Для новых учеников было нормальным испытывать благоговение перед замком, но в этом году оно усугублялось тем, что все они были немного ошеломлены тем, что были окружены ведьмами и волшебниками, прославленными героями войны. Несколько будущих первокурсников споткнулись друг о друга, увидев Гермиону и Рона. Рональд снова обнял девушку за плечи и, улыбаясь, помахал рукой зазевавшимся ученикам.

— Видишь ли, Миона, мы не только родственные души, но и самая известная пара в волшебном мире, за исключением, может быть, Гарри и Джинни.

Рон хрюкнул, когда Гермиона сильно ткнула его локтем в ребра.

— Эй! За что, черт возьми?!

— Мы не пара и никогда ею не будем, Рональд Уизли, и я настоятельно рекомендую тебе, если хочешь сохранить все свои конечности в целости и сохранности, держать их при себе.

Гермиона была благодарна, что Большой зал все еще был наполнен громкой болтовней студентов, так что ее не могли подслушать, но взгляд, которым наградил ее профессор Снейп, наводил на мысль, что он слышал каждое слово. Маловероятно, что кто-то другой заметил бы это, но одобрительный блеск в его глазах и веселая усмешка заставили Гермиону затаить дыхание.

Скрестив руки на груди, мужчина снова обратил свое внимание на первокурсников. Он окинул их непроницаемым взглядом, и его голос наполнил помещение.

— Когда я назову ваше имя, вы выйдете вперед, чтобы пройти распределение. Никакой толкотни и глупого размахивания палочками, пока вы ждете своей очереди. Когда вас распределят на ваш факультет, вы чинно подойдете и сядете за стол, а все имбецилы, которых я поймаю за клянчаньем автографов у студентов или преподавателей Хогвартса, проведут первые три месяца, каждый вечер оттирая котлы для профессора Слизнорта.

Мальчик с песочно-белыми кудрями и манерой поведения, практически кричащей «Гриффиндор», поднял руку и, не дожидаясь, когда к нему обратятся, выпалил свой вопрос: «А как насчет фотографий, профессор?»

Гермиона усмехнулась дерзости ребенка, увидев в его поведении отголоски своего двенадцатилетнего энтузиазма. Северус, должно быть, подумал о том же, поскольку его глаза метнулись к ней, прежде чем, угрожающе сузившись, сосредоточиться на ребенке.

— Вы узнаете ответ на этот вопрос, мистер Карлайл, когда будете отбывать наказание вместе с мистером Филчем всю первую неделю. Я ожидаю, что больше никаких инцидентов не будет. Понятно ли я выражаю… свои мысли…?

Гермиона зажала рот рукой в тщетной попытке подавить смешок. Профессор немедленно обратил на нее внимание.

— Вы хотите что-то добавить, подмастерье Грейнджер?

Она изо всех сил старалась сохранить серьезное выражение лица, когда вставала со скамейки, одарив детей очень строгим взглядом.

— Я бы также добавила, что если вы хотите избежать наказания, то будете придерживаться указанного лимита по количеству слов в своих эссе. У вашего профессора Защиты шокирующе низкая терпимость к многословным невыносимым всезнайкам. Он назначит вам по неделе наказания за каждый дюйм, на который вы превысите требуемый объем эссе.

Дети переводили недоуменные взгляды с Северуса на Гермиону, пытаясь определить, правду ли она им говорит. Северус просто выгнул бровь, в его темных глазах снова зажглись искорки веселья.

— Действительно разумный совет.

Гермиона вернулась на свое место под раздраженный возглас Рона.

— Что это было? Почему он придирается к тебе и обзывает тебя при всех?

Она как раз собиралась возразить, что профессор Снейп к ней не придирается, но вспомнила, что у нее нет желания побуждать Рональда говорить.

Северус поднял Распределяющую шляпу, бегло сверяясь со своим списком.

— Кэролайн Делафорд.

Девочка в ярко-оранжевом платье с длинными каштановыми волосами осторожно присела на табурет. Сортировочная шляпа в задумчивости поджала губы.

— Хммммм… Слова, много слов… И много книг… Лучше бы это был… Равенкло!

За столом Равенкло раздался громкий взрыв аплодисментов, но вниманием Гермионы полностью завладел Северус Снейп. Последние две недели она внимательно наблюдала за ним. Как подмастерье Минервы и предполагаемая преемница профессора Трансфигурации, Гермиона была обязана присутствовать на разработке учебной программы и собраниях преподавателей перед началом учебного года.

Она была удивлена и довольна своими наблюдениями за Северусом Снейпом. Выражение его лица казалось более открытым, более склонным выдавать его чувства. Гермионе потребовалось несколько дней, чтобы понять, что он больше не закрывался так часто, как раньше, когда она была его студенткой.

С тех пор, как она услышала, что Снейп возвращается в Хогвартс, это откровение никак не умерило ее к нему любопытства. Учитывая, как он отвечал на ее вопросы в прошлом, Гермиона решила, что лучше держать их при себе, и была удивлена, когда он подошел к ней после долгого дня пересмотра учебных планов.

— Мисс Грейнджер, нам обоим было бы проще, если бы вы просто задали свои вопросы, а не пялились на меня с таким озадаченным выражением лица весь день.

Она покраснела от того, что ее застали за подглядыванием, но еще больше от страха перед тем, что он обнаружил в ее сознании, если применял по отношению к ней легилименцию.

Северус ухмыльнулся ее очевидному смущению, и Гермиона внезапно подумала: «Каково это — рассмешить его, почувствовать его раскатистый смех, прижавшись щекой к его груди?» Его брови нахмурились, как будто он услышал ее, и девушка, чтобы избежать дальнейшего неудобства, быстро отвела взгляд.

— Я не применял к вам легилименцию, мисс Грейнджер, но из-за того, что вы так долго держали свои вопросы при себе, ваши мысли стали несколько… громкими.

Гермиона побледнела.

— Насколько громкими?

— Давайте просто скажем, что, когда я ложусь спать в своих покоях глубоко под Черным озером, я все еще слышу некоторые из ваших мыслей из башни Гриффиндора.

Гермиона попыталась сдержать множество образов и звуков, которые преследовали ее всю последнюю неделю. Мысли о его лице, спрятанном между ее бедер. О ярком сне наяву о ней, спрятанной под его столом, с его твердым членом, уютно устроившимся в тепле ее горла во время одного из его занятий. О звуке его безудержного стона, когда он, наконец, сдался бы и излился глубоко внутрь нее.

Северус пристально смотрел на нее, когда ей наконец удалось остановить поток своих непристойных мыслей. Он прочистил горло, прежде чем продолжить: «Я просто хотел сказать вам, что я не возражаю против вопросов, при условии, что вы не будете задавать их все сразу».

Неделя была занята подготовкой к приезду студентов, но ей удалось выкроить время, чтобы поговорить с ним. Она заманила его чаем с шоколадным печеньем и довольно жаркой дискуссией о его любимом романе, которым, совершенно необъяснимо, оказался «Ностромо» Джозефа Конрада.

Он вознаградил ее любимым ею лакомством — ирисками миссис Тилли — и историями из того периода, когда сам был подмастерьем, еще до того, как на него возложили обязанность быть двойным агентом. Он признался, что провел большую часть минувшего лета, выздоравливая в «Паучьем Тупике» с преданной командой домовых эльфов и целителей, которые настойчиво врывались к нему в любое время суток.

Чем на большее количество вопросов он отвечал, тем больше новых вопросов ей хотелось задать. Как она поняла позже, в этом-то и заключалась проблема. Она хотела большего. Больше его остроумия и едкого чувства юмора. Больше наблюдать за тем, как медленно опускается его маска во время разговора. Больше… его.

От размышлений Гермиону отвлекли хлопки, раздавшиеся вокруг, и она быстро присоединилась к ним, приветствуя первое пополнение Гриффиндора. Хотя Гермиона уже не была студенткой, но по-прежнему питала слабость к своему факультету и хотела убедиться, что первокурсникам будет комфортно.

Она сделала глоток тыквенного сока, изо всех сил стараясь не пялиться на Северуса. Тут же ее рука метнулась к затылку и легонько хлопнула по нему, пытаясь стряхнуть насекомое, которое, должно быть, ужалило ее. Гермиона нерешительно надавила пальцем и с удивлением обнаружила, что «место укуса» распухло и уже начало чесаться. Рон краем глаза заметил это движение.

— Что случилось, Миона? — Его голос, искаженный и резкий, как игла, царапающая пластинку, был анафемой для ее мозга. — Давай, я помогу.

Она отпрянула от него, как только его пальцы погладили ее сзади по шее, но Рональд проигнорировал ее очевидный дискомфорт, грубо массируя опухшую железу. Как только она попыталась встать, чтобы пересесть подальше от него, Уизли ущипнул чувствительную плоть, вызвав ее резкий вскрик, и толкнул ее обратно на скамейку.

Ее протестующие возгласы были заглушены аплодисментами, заполнившими зал в честь нового пополнения Хаффлпаффа. Желчь подступила к горлу, когда отвратительный, гнилостный запах заполнил ее ноздри, запах крови, смешанный с запахом кипящей серы. Когда Рон наклонился и начал шептать ей на ухо, запах усилился, и ей пришлось зажать рот рукой, чтобы удержаться от рвоты.

— Я подозревал об этом каждую ночь, когда мы спали в той проклятой палатке, — прошептал он ей на ухо.

— О чем ты говоришь?

— После того как этот мерзкий медальон прогнал меня…

— То есть после того, как ты нас бросил? — успела вымолвить Гермиона, прежде чем тошнота снова захлестнула ее.

Ее глаза заслезились, но Уизли только сильнее сжал ее шею.

— Не делюминатор вернул меня к тебе.

— Но ты сказал…

— Что я каким-то образом услышал твой голос? Что шар света направил мое сердце обратно к тебе? — Рыжий насмехался над ней. — Вся эта чепуха была лишь для того, чтобы заставить тебя влюбиться в меня. Что действительно вернуло меня к тебе, — уголки его рта приподнялись в похабной ухмылке, — так это твой запах… омега.

Глаза Гермионы распахнулись, ее зрачки расширились, а кожа на шее запылала от этого прозвища.

— Я не…

— Конечно, ты омега. Сладкий запах твоей пизды взывал ко мне через множество миль.

Он ослабил хватку на ее затылке, кончиками пальцев неуклюже поглаживая измученную плоть.

— Я пытался облегчить тебе задачу, Миона. Я хотел, чтобы ты влюбилась в меня до того, как я заявлю на тебя права, но поскольку ты упрямая ослица, мне пришлось придумать другой план.

Взгляд Гермионы метнулся к ее кубку, а рот приоткрылся от ужаса.

Уизли усмехнулся ее реакции.

— Ты даже не заметила, как я подсыпал кое-что в твой тыквенный сок. Неужели ты думала, что меня волнует получение Ж.А.Б.А.? Кингсли предложил мне место в программе авроров и без них. Я пришел сюда только для того, чтобы укусить, оплодотворить и забрать тебя в Нору.

Возмущение, наконец, вернуло ей рассудок настолько, что Гермиона отшвырнула руку Рона от себя, но ее тут же пробила жгучая боль за веками, сделавшая невозможным какой-либо ответ. Ей казалось, что ее череп раскалывается, а пульсирующие булавочные уколы разрастаются и давят на швы её сознания. На этот раз она закричала достаточно громко, что ее услышали все присутствующие на празднике, и все взгляды в зале мгновенно обратились на нее.

Мысли, которые не принадлежали ей, заполонили ее разум.

Кормак МакЛагген перегнул ее через стол и трахал, пристроившись сзади, на глазах у всех их друзей и преподавателей Хогвартса.

Ромильда Вэйн нетерпеливо раздвинула бедра Гермионы и стала облизывать ее влагалище, в то время как ее густая черная шевелюра щекотала внутреннюю сторону бедер Гермионы.

Дин Томас довел себя до оргазма и окрасил ее округлившийся беременный живот вязкими струйками своей спермы.

Где-то в хаосе своих мыслей Гермиона поняла, что зелье Рона вызвало у нее первую течку, и скрытые сексуальные желания каждого альфы в зале нахлынули на нее. Она попыталась блокировать их, но она никогда не изучала Окклюменцию, и навязчивые мысли вскоре преодолели ее слабую защиту.

Стюарт Экерли, мальчик из Равенкло, во время урока Зельеварения посадил Гермиону к себе на колени, чтобы согреть свой член внутри нее.

Подход Блейза Забини был более тонким, он скользил между мыслями других альф, пока не оказался в центре ее внимания. Видение было потрясающе подробным.

Его губы обхватили ее сосок, а его рука нашла ее шею. Его пальцы сомкнулись вокруг ее горла, сжимая, пока он продолжал сосать ее грудь.

Гермиона почувствовала ответный всплеск жара между бедер, но не потому, что ее интересовал Блейз или кто-то из ее одноклассников, а потому, что мысль о восхитительном давлении на ее горло заставила ее киску сжаться и запульсировать. Низ живота затянуло, и, опустив взгляд на колени, девушка обнаружила, что ее платье, скамейка и пол под ней мокрые от ее смазки.

Большой зал наполнился чем-то похожим на угрожающее рычание и хищные завывания, когда более двух десятков альф учуяли ее запах. Их ноздри раздулись, а выражение лиц стало диким, они готовились преследовать ее. Гермиона услышала плач нескольких перепуганных детей младшего возраста и крикливые приказы Минервы. Воздух был насыщен альфа-феромонами, запахом разложения, немытых тел и неочищенных сточных вод, и все это многообразие ароматов ударило ей в нос.

В ухе снова раздался голос Рона.

— Что ты будешь делать, Миона? Либо ты спаришься со мной, как тебе и предназначено, либо предстанешь перед стаей одиноких не спарившихся альф.

Гермиона вскочила на ноги, опрокинув при этом свой кубок. Она медленно попятилась, надеясь добраться до дверей Большого зала прежде, чем ее поймают, и, выхватив палочку, стала судорожно направлять ее на отчаянно наседающих на нее альф.

Несмотря на сотни заклинаний, которые она так старательно заучивала, она не могла вспомнить ни одного из них: все ее мысли были загнаны в глубины ее сознания похотливыми мыслями преследующих ее альф.

В тот момент, когда боль за глазами начала снова нарастать, Гермиона обнаружила, что перед ней выросла сплошная стена шерсти, отделившая ее от наступающих студентов. Она шагнула ближе и уткнулась носом в мантию.

Ее обдало ароматами мяты, свежевспаханной земли и страниц древних фолиантов. Гермиона глубоко вздохнула, и напряжение в животе вернулось, а новая волна влаги потекла по внутренней стороне ее бедер. Слишком отвлеченная своим открытием, она не слышала свирепого рычания и не видела агрессивных поз других альф, вызванных запахом ее смазки. Ее волновало только ее открытие.

Северус Снейп был альфой.

Он был альфой, но не пытался принудить ее к спариванию. Он защищал ее, создавая окклюменционный щит, помогающий ей отгородиться от чужих навязчивых мыслей. Ее руки вцепились в его мантию, и Гермиона уткнулась щекой между его лопаток. Он напрягся от ее прикосновения и оглянулся через плечо.

— Мисс Грейнджер, Минерва, Филиус и я задержим их. Мне нужно, чтобы вы сейчас же пошли с Поппи. Она даст вам подавляющее зелье, которое выведет этих альф из состояния гона.

Гермиона почувствовала, как ее потянули за запястье, и быстро поняла, что это Поппи пытается оттянуть ее к дверям Большого зала. Ей бы радоваться, но вместо этого на ее глаза навернулись слезы, и она уставилась на Северуса, чувствуя, как ее захлестывает самобичевание. Она была такой глупой. Он защищал ее только потому, что был заместителем директора. Конечно же, она была ему не нужна.

Уголок его рта приподнялся в ухмылке.

— Если только…

Гермиона осторожно высвободила запястье из хватки Поппи и снова вцепилась в его мантию, надежда затрепетала в ее груди.

— Если только?

Его голос понизился до знойного мурлыканья.

— Если только ты не хочешь стать моей хорошей девочкой… моей маленькой омегой.

Гермиона чуть не сбила Поппи с ног, когда проскочила под рукой Северуса и, не потрудившись скрыть свою ослепительную улыбку, оказалась с ним лицом к лицу. Встав на цыпочки, она обхватила его руками за шею и уткнулась носом в пространство между его галстуком и шеей. На нее повеяло нотами шотландской сосны, можжевельника и болотного мирта.

Она тихо прошептала, касаясь губами его шеи: «Северус… мой альфа».

Его свободная рука обвилась вокруг ее талии, и его резкое, собственническое рычание эхом отозвалось от стен Большого зала, заставив других альф сделать шаг назад. Гермиона повернулась в его объятиях, ее прежний страх исчез, и она подняла палочку, готовая встретиться лицом к лицу с грозной стаей. Ее кожу покалывало от ярости, а на кончике языка вертелись заклинания, способные покалечить их за попытку отнять ее у ее альфы.

Северус прижал ее спиной к своей груди, его глубокий смешок эхом отозвался в ней. Он положил подбородок ей на макушку.

— Я ценю ваш жест, мисс Грейнджер, но не думаю, что в нем есть необходимость.

Минерва кивнула Северусу, и они с Филиусом начали обходить альф с флангов. Несколько старост, наконец, поняли, что происходит, и готовились помочь своим профессорам оглушить агрессивных однокурсников.

Его губы коснулись раковины ее уха: «Давай вернемся в мои покои, Гермиона».

Гермиона вздрогнула от его прикосновения, но не сделала ни единого движения, чтобы уйти. Окинув взглядом толпу, она наконец нашла Уизли, тот стоял далеко позади основной группы, убийственно смотрел на Северуса, но не решался подойти ближе. Гермиона посмотрела на Северуса через плечо.

— Заяви на меня права. Сделай это здесь.

Северус в замешательстве нахмурил брови.

— Ты хочешь, чтобы я укусил тебя на глазах у всех этих людей?

— Хочу.

Он как раз собирался спросить, почему, когда проследил за ее взглядом через весь зал. Он злобно усмехнулся, когда обнаружил рыжий источник ее презрения.

— Понятно.

Он нежно смахнул ее волосы с плеча. Гермиона заерзала в предвкушении того, как его длинные пальцы будут поглаживать пульсирующую железу на её шее. Она зашипела от неожиданного удовольствия, когда он медленно провел по ней языком.

Этот звук, казалось, вывел альф из оцепенения. Они снова начали теснить Северуса и Гермиону. Рон вырвался вперёд стаи, и только страх перед объединённой магией пары удерживал его.

— Я не позволю тебе забрать ее, Снейп. Она моя суженая. Ей просто нужно принять свою судьбу.

Северус с отвращением посмотрел на него сверху вниз.

— Гермиона не твоя родственная душа, и ее единственная судьба — это та, которую она сама выбирает для себя.

— Экспеллиармус! Экспеллиармус! — взревел Уизли, но его попытка казаться устрашающим сделала его заклинание еще менее точным, чем обычно. Северус обезоружил его раздраженным движением запястья.

Гермиона потянула его за рукав.

— Поторопись, Севе… — она вскрикнула, когда его зубы прокусили натянутую кожу ее железы, кровь потекла по ее спине и обнаженному плечу, окрашивая лиф платья в малиновый цвет.

— Не-е-е-ет! — яростно заорал Рон, оглядываясь в поисках своей палочки.

Толпа прекратила движение, в зале воцарилась полная тишина, и все присутствующие уставились друг на друга, ожидая, что кто-то нарушит напряженное молчание. Хныканье Гермионы прервало противостояние, и в Большом зале воцарился хаос, когда альфы выпустили в них залп заклинаний.

Несколько старост успели спрятать младших учеников под длинными факультетскими столами, чтобы те не попали под перекрестный огонь. Однако альфы не только не устрашились, но и стали более агрессивными, сочетание запаха ее крови и смазки заставило их желать сместить Северуса и заявить на нее свои права. Северус снова притянул Гермиону к себе, прикрывая ее от шквала летящих заклинаний.

Старосты и профессора присоединились к потасовке, бросая в неуправляемую толпу лишающие свободы и оглушающие заклинания. Где-то во время суматохи Рону удалось найти свою волшебную палочку. Он подождал, пока Северус отвлечется на очередную атаку, и решил заколдовать его. Гермиона не могла слышать Уизли, но мгновенно распознала заклинание, которое он пытался сотворить, несмотря на его некачественную работу с палочкой.

— Сектум Сем…

— Мобиликорпус!!! — закричала Гермиона, вынырнув из-под локтя Северуса.

Рон вскрикнул, когда его ноги оторвались от земли. Он пролетел мимо ученических столов и с оглушительным треском врезался в Главный стол. Минерва и Филиус воспользовались кратковременным шоком толпы, чтобы оглушить оставшихся альф. Северус притянул Гермиону в свои объятия, прижал к себе и зарылся носом в ее волосы.

Следующие несколько минут прошли как в тумане: учеников разогнали по Общим комнатам, чтобы они поужинали там, а не в Большом зале. Поппи начала ухаживать за недееспособными альфами, а Филиус и Септима приводили в порядок скамьи и столы.

Минерва пересекла зал и подошла к ним. Гермиона, прижавшись щекой и носом к груди Северуса, украдкой смотрела на свою наставницу. Северус же открыто, но настороженно, как будто боялся, что она попытается отобрать у него его ведьму, смотрел на Минерву.

МакГонагалл убрала палочку в рукав мантии.

— Ну, я преподаю в Хогвартсе более четырех десятилетий, но не могу сказать, что когда-либо была свидетелем такой захватывающей церемонии распределения. И я пока не уверена, стоит ли мне поаплодировать вам или наказать вас круглогодичным дежурством в Хогсмиде.

Северус облегченно выдохнул, ослабив хватку вокруг Гермионы настолько, что та смогла вздохнуть полной грудью. Минерва ласково улыбнулась своей ученице.

— Это неожиданное развитие событий, но если это то, чего ты хочешь, я не буду возражать.

Гермиона улыбнулась в ответ.

— Он тот, кого я хочу. Я уверена.

Зельевар посмотрел на нее с такой открытой нежностью, что Гермиона почти забыла, что у них есть аудитория. Минерва прочистила горло, ее голос стал неожиданно суровым.

— Северус, я уважаю и поддерживаю решение Гермионы, но надеюсь, что ты не попытаешься встать между моей ученицей и ее учебой.

Северус недоверчиво поднял бровь.

— Ты принимаешь меня за дурака, Минерва? Я хочу помочь Гермионе в достижении ее целей, а не препятствовать ее прогрессу. Кроме того, — он кивнул в сторону все еще бесчувственно лежащего у Главного стола Рональда Уизли, — ты видела, что она делает с теми, кто встает у нее на пути?

Легкое хмыканье было единственным признаком того, что Минерва сочла его шутку забавной.

— Очень хорошо. Поппи успокоит конкурирующих альф, но чем скорее вы двое скрепите свои узы, тем скорее у них закончится гон. У вас есть несколько дней до активного начала занятий, и я рекомендую вам воспользоваться ими в полной мере.

Северус многозначительно ухмыльнулся.

— Конечно, директриса. Я займусь этим немедленно.

Прежде чем Гермиона успела задать какие-либо вопросы об их связи, она почувствовала аппарационный рывок и вскоре обнаружила, что смотрит на сводчатый потолок спальни Северуса Снейпа. У нее не было времени полюбоваться ни лепниной в виде черной короны, ни видом на Черное озеро, поскольку он тут же навис над ней.

Его чёрные глаза заворожено смотрели на неё, когда он опустился на колени между её раздвинутых бедер.

— Я собирался подождать тебя, ты знаешь?

— Что? — прошептала Гермиона тихим и странно робким даже для ее собственных ушей голосом.

— Я не был удивлен, обнаружив, что такая невыносимая всезнайка, как ты, заинтересовалась моими занятиями и академическими исследованиями, но в тот момент, когда твои мысли выдали твой более плотский интерес ко мне, ты положила конец любой возможности дружбы между нами.

На лице Гермионы, должно быть, отразилась боль от язвительности его слов, поскольку Северус усмехнулся и тут же успокаивающе погладил ее по колену.

— Не пойми меня неправильно, маленькая ведьма. Я имел в виду, что ты положила конец любой возможности того, что между нами может быть только дружба. Зная, как ты ко мне относишься, мне стало намного легче признать свой собственный интерес, но я намеревался подождать, пока ты завершишь свое ученичество.

Признание произвело желаемый эффект, и напряжение в плечах Гермионы ослабло.

— Почему ты собирался ждать? Подмастерье — это персонал. Не было бы ничего предосудительного в том, если бы мы завязали отношения.

— Я знаю, но я хотел, чтобы у тебя было время подумать, действительно ли это то, чего ты хочешь.

Гермиона скептически выгнула бровь, глядя на него.

Зельевар закатил глаза.

— Прекрасно. Я также, возможно, был обеспокоен реакцией Минервы, когда она обнаружила бы, что ее профессор Защиты вороном кружит вокруг ее любимого львенка.

Гермиона была так занята хихиканьем над мыслью о том, как Минерва отчитывала бы Северуса, что не заметила хищной ухмылки, украсившей острые черты его лица, когда его сдержанность начала ослабевать.

— Но теперь…

Гермиона испуганно ахнула, когда его длинные пальцы зацепились за горловину ее платья и разорвали легкую ткань посередине. Северус сдернул ткань с ее дрожащего тела и бросил на пол позади себя. Она, смущенная струйками засохшей крови из проколотой железы на грудине и засыхающей смазкой на внутренней стороне бедер, немедленно попыталась прикрыться.

Однако волшебник отвел ее руки от тела и жадно впился в нее голодным взглядом. Северус продолжил стоять на коленях между ее ног, склонившись над ней, вместо того, чтобы позволить своим бедрам расположиться в колыбели ее бедер.

Его голос обволакивал ее, проникая в самые тайные закоулки ее сознания и успокаивая ее тревогу.

— Будь умницей, моя маленькая омега. Позволь мне позаботиться о тебе.

— Северус, — взмолилась Гермиона, не совсем понимая, о чем именно просит.

— А теперь наберись терпения. Сначала нужно привести тебя в порядок.

Гермиона вскрикнула, когда ее альфа наклонил голову и стал томно вырисовывать языком тонкую полоску вдоль ее ключицы. Северус слизнул засохшую кровь в ложбинке между грудями, а его длинный нос коснулся нижней ее части. Ее соски тут же запульсировали в предвкушении, покалывая и умоляя его уделить им внимание.

Омега почувствовала, как ее впервые охватывает настоящий безудержный жар, и впилась ногтями в рукава его мантии, пытаясь притянуть его ближе. Северус усмехнулся ее нетерпению, но продолжил неторопливо ее вылизывать. Гермиона выгнула спину, приглашающе выпятив грудь навстречу ему.

— Альфа, — прохрипела она, с ужасом осознавая, как отчаянно ей хочется, чтобы он заполнил собой пространство между ее бедер.

Когда его губы наконец-то обхватили ее сосок, по ее позвоночнику пробежал электрический разряд. Его язык запорхал вокруг вершины-горошины, касаясь чувствительного кончика до тех пор, пока омега в сладостных муках не забилась под ним. Рукой Северус обхватил ее горло, и зрачки Гермионы расширились.

— Я видел твою реакцию на мысли Блейза, омега. Ты хотела бы, чтобы он так поступил с тобой?

Гермиона покачала головой, ее разум быстро погрузился в дымку похоти.

— Ты… только ты, Альфа.

Северус вцепился губами в другой ее сосок, его щеки втягивались, когда он активно его сосал. Его пальцы продолжили сжимать ее горло, но ровно настолько, что зрение Гермионы расплылось по краям.

Альфа, не отрываясь от ее соска, усмехнулся и, наконец отпустив его, начал спускаться вниз по ее телу. Его плечи оказались между ее бедер, и Гермиона готовилась вот-вот почувствовать, как его пальцы коснутся ее тазовых костей, когда он будет стягивать с нее трусики, но ее настигло разочарование.

Казалось, что этот приводящий в бешенство мужчина намеревался свести ее с ума. Он лизнул внутреннюю сторону ее бедер, тщательно счищая с ее кожи разводы засохшей смазки. Даже ее течка не смогла заглушить ее естественное любопытство, и Гермиона задалась вопросом: «Зачем он меня чистит перед тем, как взять?»

— Проницательное наблюдение, маленькая ведьма.

Щеки Гермионы порозовели, отчасти потому, что Северус прочел ее мысли, но в основном потому, что она не привыкла к комплиментам в целом, а к его в частности и подавно.

— Этот беспорядок появился в результате твоего «контакта» со стаей альф в период гона. Единственная смазка, которая будет в нашей постели, — это та, что у тебя выделиться благодаря и для меня одного.

Гермиона вздохнула с облегчением, когда Северус наконец освободил ее от трусиков, отправив их вслед за платьем на пол. Кончиком языка он раздвинул складки ее вагины и двинулся вверх до тех пор, пока не нашел клитор, жаждущий его внимания с тех пор, как он заявил права на свою омегу. Он провел языком взад-вперед, двумя пальцами нежно оттянул капюшон ее клитора и полностью обнажил маленький застенчивый бутончик.

Она застонала, когда Северус наконец сомкнул губы вокруг ее клитора, а ее бедра, казалось, сами задвигались под его энергичными ласками. Гермиона почувствовала, что становится все более влажной от новой порции смазки, но, опустив взгляд, обнаружила, что Северус смотрит на нее с суровым укором.

Он отпустил ее бедра достаточно надолго, чтобы раздвинуть их еще шире.

— Недостаточно хорошо, Омега.

Гермиона почувствовала, как ее сердце рухнуло в пятки, а мозг начал лихорадочно соображать, что же она сделала не так. В каком-то отдаленном уголке своего сознания она понимала, что в обычном состоянии не стала бы так переживать из-за его неодобрения, но под влиянием течки ей хотелось похвалы и утешения.

Северус ухмыльнулся, заметив, как задрожали ее губы.

— Все в порядке, малышка. Нам понадобится больше смазки, если ты собираешься принять мой узел.

Ее рот приоткрылся, когда он медленно ввел в нее сначала один, а затем и второй палец. Альфа нежно двигал ими, погружаясь в нее и выходя из нее снова и снова, медленно растягивая ее. Гермиона только начала привыкать к проникновению, когда Северус согнул пальцы и сделал ими манящее движение. Он жадно лизал ее клитор, а она бесстыдно прижималась к его лицу, не желая отказывать себе в удовольствии.

Давление внутри нее снова стало нарастать, и она засуетилась в поисках чего-нибудь, за что можно было бы зацепиться. Одна ее рука нашла его волосы и резко дернула за них. Северус ободряюще застонал в ее киску, и это довело Гермиону до грани, из нее полилась свежая порция смазки.

Гермиона была настолько ошеломлена собственной разрядкой, что лишь смутно уловила собственническое рычание Северуса. Альфа приподнялся и бесцеремонно сбросил с себя одежду. Его член был зажат в кулак, он поглаживал себя, и от него исходил запах трав, пергамента и приятного мужского мускуса. Омега только успела заметить покачивающуюся перед ней набухшую пурпурную головку, как он схватил её за бёдра и перевернул на живот.

— Локти и колени, Гермиона.

Она, приподнявшись на локтях и поджав под себя колени, повиновалась. Альфа погладил ее клитор набухшей головкой своего члена, а его большая рука впилась в ее бедро для того, чтобы помочь ему выровняться. Какой-то важный факт промелькнул в ее голове, шальная мысль боролась за внимание сквозь феромоновую дымку ее жара, но ее глаза распахнулись, и сознание уловило эту самую мысль с опозданием на мгновение.

— Се…

Гермиона зарылась лицом в его подушку, пытаясь заглушить вскрик, когда Северус вжался в нее, и тупая головка его члена проникла в нее, подготавливая путь для его явно не среднестатистического по размеру пениса. Слезы навернулись ей на глаза и потекли по щекам, когда он продолжил свой обжигающий путь внутри нее. Северус же заметил, как она дрожит, только когда медленно отстранился, готовясь совершить следующий толчок. Его взгляд был прикован к багровым нитям, опутавшим его член.

— Гермиона?

Она повернула голову и посмотрела на него через плечо. На его лице отразилось беспокойство.

— Я даже не подумал спросить. Я думал, что вы с Крамом, или, может быть, даже с Уизли…

Она покачала головой и, прижавшись к подушке, шмыгнула носом.

— Нет. Никто до тебя.

На этот раз его борющиеся эмоции было легко прочесть. Одна часть его души хотела обнять ее, утешить, унять ее боль и сказать, что она хорошая девочка, а другая была олицетворением самодовольного от осознания того, что он стал ее первым и единственным, альфы. В конце концов забота о ней взяла верх, и Северус начал медленно покидать ее тело.

— Я не хочу причинять тебе больше боли, чем уже причинил, Гермиона. Мы можем не торопиться…

Его слова оборвались прерывистым стоном, когда его омега сжалась вокруг него, отчаянно пытаясь удержать его внутри себя. Как бы неудобно ни было быть насаженной на его член, это неудобство меркло по сравнению с ее потребностью угодить своему альфе и стремлением скрепить их связь.

— Не останавливайся, — прошептала она.

Северус выглядел озабоченным.

— Гермиона, до сих пор я частично закрывался, но если мы продолжим, то я войду в полноценное состояние гона и не смогу быть нежным.

Привязанность к нему расцвела в ее груди. Его готовность поставить ее благополучие выше собственных желаний подтвердила ее решение. Она была готова быть храброй перед лицом любого дискомфорта, если бы это означало, что он будет принадлежать ей и только ей.

— Пожалуйста, Северус. Ты нужен мне, Альфа. — Она прикусила губу и что-то пробормотала в подушку.

— Что это было, моя маленькая ведьма?

— Хочу твой узел. Пожалуйста…

Гермиона, безмерно довольная тем, что именно ей удалось наконец-то усыпить его бдительность, соблазнительно прижалась к нему. Его озабоченность практически мгновенно сменилась дикой ухмылкой. Северус вышел из нее, вызвав у Гермионы протестующий стон, пока его пальцы не впились в ее бедра, притягивая ее к краю кровати.

Он встал позади нее, обхватил основание своего члена ладонью и одним грубым толчком вогнал его обратно во влажную теплоту ее гостеприимного тела. Не давая ей времени на адаптацию, Северус намотал ее длинные густые локоны на кулак и потянул на себя, заставив Гермиону выгнуть спину. Он отвел бедра, прежде чем снова ворваться в нее.

Его темп был жестким, альфа снова и снова насаживал свою пару на свой неподатливый член, добиваясь своего удовольствия. Вид следов от его зубов на её шее только подстегивал его, и Северус шлёпал бёдрами по её заднице, неистово желая оплодотворить свою маленькую омегу.

Гермиона изо всех сил вцепилась в простыни, ее дыхание вырывалось из легких судорожными всхлипами, когда он буквально втрахивал ее в матрас. Прежняя боль все еще чувствовалась, но ее смягчало нечто гораздо более неотразимое — намек на удовольствие, которое медленно накапливалось у нее между ног, закручиваясь в вихрь наслаждения.

Северус сильнее потянул ее за волосы.

— Знаешь, что доставляет мне еще большее удовольствие, чем твоя мокрая щелочка, Гермиона?

— Ч-что? — едва смогла вымолвить она.

Он не сразу ей ответил, а Гермиона была слишком отвлечена дополнительной стимуляцией, которую получала от бугорка у основания его члена, чтобы обратить на это внимание.

— Мысль о том, с каким удивлением вся школа, наши коллеги, твои друзья, твой идиот-бывший будут смотреть на твой круглый живот, зная, что там растет мой ребенок.

Гермиона крепко сжалась вокруг него, ее пронзил оргазм, и облегченный всхлип вырвался из ее горла. Его голова с ревом откинулась назад, Северус заполнял свою омегу спермой струя за струей, пока ее жадная киска продолжала доить его.

Несмотря на освобождение, Северус не замедлил темпа и продолжил входить в нее до тех пор, пока бугорок, которым Гермиона так наслаждалась ранее, не увеличился до ярко выраженной выпуклости. Несколькими резкими толчками он протолкнул свой узел внутрь нее, тем самым закрыв ее маленькое тугое влагалище пробкой.

Они оставались в таком положении еще несколько минут, все это время с трудом переводя дыхание. Альфа успокаивающе поглаживал её позвоночник и бёдра. Гермиона же уперлась лбом в матрас, и у неё перехватило дыхание, когда она увидела набухший узел, выглядывающий из ее лона. Будучи любопытной от природы, она не удержалась и протянула руку вниз, где погладила и надавила то место, которым он в ней застрял.

Северус одобрительно застонал в ответ на дополнительную стимуляцию и прижался бедрами к ее заднице настолько сильно, насколько позволял ему его узел. Очередная порция спермы хлынула в Гермиону, а ее избытки начали вытекать из того места, где они соединялись, и потекли вниз по ее бедрам.

— Какая хорошая девочка, принимающая мой узел. Моя блестящая маленькая ведьма. Такая хорошая омега… Я самый удачливый альфа в мире…

Гермиона расслабилась под гул похвал, одарив своего альфу довольной улыбкой. Ее веки отяжелели, несмотря на их неловкое положение. Северус легким движением запястья застелил постель, а потом помог ей поудобнее устроиться под одеялами и прижаться спиной к его груди. Он обнял ее за талию и зарылся носом в ее волосы.

— Постарайся отдохнуть, Гермиона. Следующие несколько дней мы проведем, бесстыдно трахаясь при каждом удобном случае, пока не станем бескостными. Тебе понадобятся силы.

Она попыталась поступить так, как он велел, но мысли не давали ей покоя. Ее глаза метались по комнате, оценивая панели из темного дерева и вид на спокойное Черное озеро. Через дверной проем она мельком увидела гостиную, заставленную книжными полками, и ей тут же захотелось посмотреть на его коллекцию. В ноздри ударил запах старых книг, ингредиентов для зелий и секса, и она глубоко вдохнула, желая сохранить этот аромат в себе.

Северус усмехнулся, прижавшись к ее плечу, и провел языком по ране на ее шее.

— Все в порядке, Омега. Теперь это и твой дом тоже. У тебя будет достаточно времени, чтобы прочитать все книги, которые захочешь, и свить гнездышко.

Гермиона взволнованно сжала его руку.

— Могу я помочь тебе с исследованиями?

— Да. Если тебе интересно, ты можешь мне помочь. Полагаю, даже присутствие в моей лаборатории моей Невыносимой Всезнайки может оказаться полезным.

Ее рот открылся в притворном негодовании, прежде чем она надула губы.

— Если, конечно, я вообще захочу помогать самому угрюмому магу во всей волшебной Британии.

Северус поцеловал ее плечо.

— Конечно, хочешь, и я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе с исследованиями в области Трансфигурации. Я всегда буду поддерживать тебя, Гермиона, независимо от того, решишь ли ты остаться профессором или стать следующим министром магии.

Гермиона лучезарно улыбнулась ему.

— Правда?

Северус наклонился и нежно поцеловал ее.

— Правда, правда.

***

— Я просто не понимаю этого, Роми. Почему она выбрала его? Он же вдвое старше ее!

Ромильда в пятнадцатый раз закатила глаза от бесконечного нытья Рональда. Она была чертовски рада, что директриса достаточно часто меняет расписание их патрулирования, и ей не приходится мириться с этим на постоянной основе. Они свернули за угол и попали в длинный коридор с классными комнатами.

— Она могла бы уже понести и жить в комфорте Норы, вместо того чтобы вкалывать, оценивая сочинения первокурсников для Минервы и страдая от сексуальной развращенности этой никчемной летучей мыши. Что еще хуже, Дин Томас украл мой запасной план.

Ромильда остановилась, скрестила руки на груди и холодно посмотрела на него.

— Рональд, сейчас декабрь.

Уизли смущенно нахмурил брови.

— И что это значит?

— Это значит, что ты уже четыре месяца скулишь и стонешь из-за того, что тебя не выбрали. Во-первых, я рада, что у Лаванды есть Дин. Она заслуживает того, кто позаботится о ней, а не идиота, который видит в такой прекрасной ведьме запасной план. Во-вторых, Гермиона не «вкалывает» для директрисы. Она готовится стать профессором под наставничеством одной из самых влиятельных и талантливых ведьм нашего мира и времени. И, наконец, профессор Снейп — могущественный и умный волшебник, так что я, например, ничуть не удивлена, что она выбрала его своим альфой вместо того, чтобы стать твоей племенной кобылой и жить под одной крышей со властной свекровью.

Лицо Рона стало пунцовым от раздражения.

— Это несправедливо, и как ты можешь быть такой высокомерной по этому поводу? Она и тебя отвергла, помнишь?

Ее пальцы крепче сжались вокруг палочки, ей так и хотелось заколдовать его.

— Как я могла забыть, что получила удар парализатором в лицо из-за того, что какой-то идиот накачал наркотиками одну из моих однокурсниц и заставил проснуться мою альфа-сущность? Тебя должны были исключить, и только благодаря вмешательству Кингсли директриса нахрен не вышвырнула тебя из школы. Иногда я готова поклясться, что у тебя нет даже двух мозговых клеток, которые могли бы потереться друг о друга, ты…

Их разговор прервал приглушённый стон. Уизли, доставая палочку, указал на ближайшую нишу. Ромильда кивнула и последовала за ним, пока они как можно тише приближались к источнику звуков.

— Попались! — крикнул Рон, дергая гобелен.

Ромильда заливисто рассмеялась, отчасти из-за разыгравшейся перед ними сцены, но в основном из-за ужаса, отразившегося на лице Уизли. Его рот беспомощно открывался и закрывался при виде Гермионы, прислонившейся спиной к груди Северуса, ее дрожащего тела, насаженного на профессорский член, и рта, заткнутого двумя его пальцами.

Её ученическая мантия задралась на уровне живота, и как Гермиона ни пыталась опустить её, чтобы прикрыться, Северус пресекал все её попытки. Рон с нарастающим ужасом осознал, что видит место их соединения. Вязкие струйки спермы стекали по большему, чем его собственный, члену Северуса, и, соединяясь со смазкой Гермионы, оставляли мокрое пятно на его брюках.

Северус с ухмылкой посмотрел на двух других альф.

— Мои извинения, мистер Уизли, — он кивнул Ромильде, — мисс Вэйн. Мы не хотели прерывать вашу беседу. Моя маленькая омега стала довольно громкой, с тех пор, когда ее начал мучить токсикоз.

Гермиона бросила на него неприязненный взгляд через плечо, но не выпустила его пальцы изо рта. Пальцами другой руки Северус собственнически прошелся по ее едва выступающему животу. Он ухмыльнулся, поймав обиженный взгляд Рона.

— На самом деле это не её вина. Беременность сделала ее весьма ненасытной. Я виню в этом близнецов.

— Б-Близнецы? — прошипел Уизли.

— Да, — самодовольно протянул Северус, — но я уверен, что вы оба поймете, каково это, когда найдете собственных омег.

Глаза Гермионы метались между Роном и Ромильдой, она что-то возбужденно мурлыкала, посасывая пальцы Северуса. Альфа вытащил их из её рта и положил подбородок ей на плечо.

— В чем дело, маленькая ведьма? Ты корчишь гримасу прозрения, — Северус пристально посмотрел на Рона, — которая, кстати, у нее такая же, как когда она ска…

Гермиона ткнула его локтем в ребра.

— Я просто подумала, что вы двое — прекрасная пара.

Ромильда скорчила гримасу отвращения.

— Он действует мне на нервы, но даже если бы это было не так, мы оба альфы. Это было бы ужасно.

Гермиона гордо улыбнулась, накрыв руку Северуса своей.

— Северус и я разрабатываем зелья, которые помогут альфам и омегам справиться с их проблемами. Мы неожиданно обнаружили формулу, которая позволяет объекту изменять обозначения.

Рон преувеличенно зевнул.

— Как ты думаешь, Миона, ты могла бы сразу перейти к сути?

Ромильда шлепнула его по затылку и ухмыльнулась, когда звук разнесся по коридору приятным эхом.

— Эй! — Рон потер затылок. — Ты всегда выбираешь насилие, Роми?

Гермиона переключила свое внимание на Ромильду, полностью игнорируя Уизли.

— Итак, альфе зелье позволит стать омегой, а омеге — наоборот. Мы сотрудничаем с больницей Святого Мунго, где проводим клинические испытания, но нам нужны добровольцы для исследования.

Рональд сморщил нос.

— Зачем мне отказываться от своего узла? У меня прекрасный узел.

Взгляд Ромильды стал явно расчетливым. Она медленно протянула руку и провела пальцами по шее Рона, а её голос сменился на похотливое мурлыканье.

— Последние несколько месяцев ты доставляешь слишком много хлопот. Я думаю, тебя нужно наказать. Разве ты не хочешь стать моим маленьким омегой, Рон? Разве ты не хочешь быть… моим хорошим мальчиком?

Рональд отказывался встречаться взглядом с Ромильдой. Его лицо вспыхнуло, брови поднялись до линии роста волос, а голос повысился на октаву.

— Я… Я должен подумать об этом.

Уизли практически убежал от них по коридору. Ромильда подмигнула Северусу и Гермионе, и развернувшись на каблуках, последовала за Уизли.

Северус вернул гобелен на место.

— Ты думаешь, она убедит его?

Гермиона усмехнулась.

— Ну она либо убедит его, либо снова напоит любовным зельем.

Северус выгнул бровь.

— Она уже поила его им раньше?

— Да, но оно предназначалось Гарри. Я подозреваю, что после того, как Рон влюбился в нее, как в тумане, вызванном зельем, она прониклась к нему симпатией. Они будут прекрасным дополнением к нашему исследованию. Я надеюсь, они решат…

Гермиона захныкала, когда Северус заставил ее выпрямиться, прижав ее предплечья к каменной стене ниши, и снова погрузился в ее приятное тепло.

— Хватит об исследованиях, маленькая ведьма. Мы как раз занимались чем-то очень важным, пока нас так грубо не прервали.

Рука Северуса нашла ее горло и нежно сжала, а большой палец другой руки касался ее клитора, каждый грубый толчок был его молчаливой благодарностью ей за то, что она выбрала его своим альфой. Впервые в жизни Северус чувствовал надежду на будущее и уверенность в том, что любимая женщина снова выберет его, когда он предложит ей кольцо, лежавшее сейчас в его кармане.