«Почему этот человек настолько отличается от других? Он, наверное, особенный…».
Примерно о чем-то подобном и подумал Ваня, когда впервые увидел Федора Достоевского. Хотя до этого он слышал о нем всякое-разное, даже не самые приятные истории, но никогда не думал, что на самом деле встреча с ним изменит его жизнь на «до» и «после».
Навсегда запомнил, когда увидел его впервые. Невысокий и с виду обычный парень стоял под кленом, уткнувшись в книгу, и ни на что не обращал внимания. В окружении высоких стен он казался запертым, словно в клетке, но ничто не могло сдержать его бушующую ауру.
В то время Ваня и сам едва стал подростком, но встреча с Фёдором оказалась переломным моментом, единственным светлым пятном в его никчёмной жалкой жизни.
И именно это и принесло ему истинное счастье. Благословение. В некоторой степени он получил стабильность, постоянную константу, нечто незыблемое.
Признаться, у Вани мало что получалось нормально: там немного, здесь чуть-чуть. Однако стоило Фёдору улыбнуться и протянуть ему руку, показалось, что теперь он способен на всё.
С тех пор Ваня решил следовать за ним. Независимо от его выбора и его желаний.
Однако временами он испытывал глубокую печаль, осознавая, что всегда будет стоять за левым плечом и чуть поодаль, на ступень ниже.
Как полагалось.
Сколько бы он ни пререкался с Гоголем и с другими, на самом деле своё место Ваня никогда не забывал. Куда сильнее его раздражало, что об этом забывали другие: перешучивались, лезли, смеялись, находясь с ним рядом. Будто настолько тяжело понять, как нужно себя вести с человеком, который значительно выше вас по статусу.
Иногда он задавался вопросом: неужели никто не понимает его избранности?
Отойти в тень, держаться рядом и всегда помогать. Именно такой Ваня видел собственную миссию.
Но все же иногда хотелось получить признание за свои заслуги. Даже находясь фактически на положении ниже. Хоть изредка.
Может, поэтому он так обрадовался возможности побыть по-настоящему полезным, и, когда на задании потребовалась именно его помощь, с готовностью последовал за Фёдором.
Хотя, пожалуй, он прекрасно понимал: так просто совпало; сейчас его способность наиболее подходила для дела.
Смеркалось. На маленький городок медленно опускалась ночь. Синие однотипные здания при автомобильном заводе в таких обстоятельствах выглядели одинаково.
Ваня с трудом разбирал написанное, в сумерках все иероглифы сливались в невнятную однотипную вязь.
Фёдор стоял позади него и кутался в грязно-серую куртку, которую они нацепили для маскировки ещё когда приехали в провинцию Шаньдунь. Их выделяющаяся внешность в закрытом и недружелюбном для чужаков Китае и без того достаточно бросалась в глаза, чтобы расхаживать в ярких вещах.
А жаль.
– И что там? – негромкий голос прервал ванины измышления. Из азиатских языков Фёдор предпочитал иметь дело с японским, иногда с корейским. Китайский он недолюбливал, старался сводить необходимые коммуникации до переписки. Отчего-то тона ему давались хуже. Та же проблема возникла у него и с французским. Зато это исправил для него Ваня. Разумеется, он не мог похвастаться таким же талантом, но брал зубрежкой и старанием, старался делать то, чем Фёдор заниматься не хотел.
– В этом здании сборка…– Ваня прищурился, силясь разобрать написанное. Дурацкая табличка. – Нет. Склад для запчастей.
– Подойдёт. Там и проведем ночь, – он подошёл ближе, намереваясь достать из висящей на ремне сумки отмычки, но Ваня замотал головой, что волосы чуть не выбились из-под шапки.
– Я сам сделаю, – он ловко вскрыл замок. Здесь охрана оставляла желать лучшего. Да и никто не ожидал, что на завод кто-нибудь влезет. Камер в этом маленьком городке они не заметили, а охранник сидел у себя в будке, и их появление проморгал.
Склад оказался длинным прямоугольным помещением с высокими потолками. Во все сторону выстроились высокие стеллажи с разными деталями, но больше небольшими.
Ваня аккуратно осмотрелся и только после этого прикрыл дверь изнутри: не стоило вызывать ничьих подозрений.
– Вы точно не голодны? – с некоторым неудовольствием парень отметил, как Фёдор осмотрел помещение на предмет камер и только после этого опустился в углу. Он мог проверить самостоятельно. Нежелание Фёдора полагаться на него в некоторых вещах действительно расстраивало.
– Нет, спасибо.
– Ну хоть чая выпьете? – Ваня достал термос и подсел поближе.
Фёдор посмотрел на него. И кивнул. Только в его темных до черноты глазах мелькнуло неопределенное выражение, на мгновение взволновавшее Ваню. Недовольство? Тщательно замаскированное нежелание принимать от него помощь?
– Давай.
Он достал фонарик, чтобы обеспечить минимум света в замкнутом пространстве, жестяную кружку, налил туда чай из термоса и протянул парню.
Ваня посетовал, что наверняка тот успел немного остыть и потерял отчасти насыщенный вкус. Однако Фёдор помалкивал. В холодном свете фонарика его лицо казалось отстраненно идеальным, словно у высшего создания, чьи мысли недоступны простым смертным.
– Вы знаете, как лучше действовать дальше? – негромко спросил Ваня. Разумеется, он ни разу не подвергал сомнению авторитет Фёдора: определенный план в его голове сложился и не подлежит оспариванию, однако в детали Ваню до сих пор не посвятили, вследствие чего парень испытывал лёгкую растерянность.
Фёдор порылся в сумке и достал оттуда пару булочек, купленных утром в магазинчике, мимо которого они проходили после того как вышли из автобуса. Путь до Тайаня занял немало времени, а какими обходными путями они сюда пробирались и вспоминать не хотелось. В Китае весьма хорошо поставлен пограничный контроль и пробираться сюда нелегально – сплошная головная боль.
– Согласно информатору, артефакт хранится здесь. Вероятнее всего, где-то в самой горе, – проговорил Фёдор, распечатывая коробку. Ваня с готовностью протянул ему салфетки и достал из рюкзака свои запасы.
Фёдор жевал булочки с сушеным кальмаром совершенно невозмутимо, хотя Ваня не удержался и скривился, пока парень не видел, увлекшись чаем. Сладкое тесто, из которого в Азии делали хлеб, действительно невозможно есть. Слишком приторно. И как можно его жевать с таким невозмутимым выражением лица?
Потрясающий самоконтроль! Достойно восхищения.
– Но Тайань большая гора, и если мы будем просто ходить по ней, ничего не найдём… вы уже определённо придумали блестящий план. Я совсем в вас не сомневаюсь, но не могли бы вы мне рассказать больше деталей? Так мне удалось бы приносить больше пользы.
Фёдор отставил термос. Он олицетворял собой незыблимость и спокойствиь. Даже если какие-то эмоции и тревожили его душу, внешне он не выражал этого ни движением, ни взглядом.
Ваня думал, сможет ли он когда-нибудь понять его эмоции даже в малейшей степени. По какой-то причине, другие наивно считали, что способны познать его мысли.
– Не переживай на этот счёт, – легко отозвался Фёдор. – Однако ты прав. Без твоей помощи не обойтись. На горе нас будет ждать информатор, тот самый, с которым мы сотрудничали ранее. Он желает получить оплату. Тогда же и расскажет, где хранят артефакт.
Ваня поднял голову и быстро ее опустил, делая вид, что пакует термос обратно. При всём уважении план казался ему несколько странным. Кто даст гарантию, что их не привели прямиком в ловушку.
Даже в Китае Крысы успели изрядно наследить, наступили на хвост Триаде в прошлый раз, и теперь китайские мафиози вряд ли придут в восторг, наткнувшись на тех, кто избавил их от пары десятков подчинённых около года назад.
– Сомневаешься во мне?
От звука его негромкого спокойного голоса по спине пробежали мурашки. На мгновение Ваню охватила паника, и он не мог заставить себя взглянуть на Федора, боясь увидеть на его лице разочарование или злость.
– Нет. Я прекрасно знаю, что вы наверняка предусмотрели любой исход, – невысказанная фраза повисла в воздухе. Ваня ожидал в любой момент справедливого упрёка в свою сторону, однако дождался только мягкой улыбки.
– Твои мысли вполне понятны. После нашего столкновения с Триадой здесь в прошлый раз вполне резонно ждать подвоха.
Ваня просиял. Разумеется. Как он мог даже на мгновение усомниться в Фёдоре и подумать, будто тот на него разозлится за такую мелочь.
Само собой, с самого начала все помыслы человека, которым он восхищался, были направлены на дело, из-за которого они сюда прибыли. Даже бессмысленно и спрашивать. Всему придет время, и только тогда его посвятят в детали.
– Я не до конца уверен в том, что все пройдет гладко, – продолжал тем временем парень, привалившись спиной к прохладной стене склада и полуприкрыв глаза. Он махнул рукой, и Ваня с готовностью выключил фонарь. В темноте можно было только слушать, однако и этого достаточно. – Тем не менее, этому человеку нет резона нас предавать. Награда, которой он желает, свобода. Покинуть страну. Мы его единственная надежда.
Ваня внимательно вслушивался в чужие слова, в чарующую, сплетающуюся вязь фраз, постепенно обретающую смысл. Правда, лишь относительный. Ведь для него свобода была бы мучительной. Неизвестным призраком, который погрузит душу в самую бездну отчаяния.
Собственная несвобода своего рода являлась залогом спокойствия, и в такие редкие минуты Ваня отчасти ценил её. Ведь он испытывал странные минуты комфорта, находясь здесь и сейчас с человеком, которого безгранично и безмерно уважал. Готов был ради него на всё.
– И мы поможем ему пересечь границу? – недоверчиво поинтересовался он, чуть задумчиво. Им и так пришлось помучиться с тем, чтобы сюда добраться. Так ещё и балласт тащить за собой?
– Мне кажется, нужно быть осторожнее с желаниями, – беззаботно отозвался Фёдор, и Ваня порадовался, что сейчас тот не видит его широкой улыбки, которую, как не пытайся, не скроешь.
Разумеется, он прекрасно понял адресованный лично ему намек: дозволение. Ликвидировать помеху. Едва они получат всю необходимую информацию, можно будет избавиться от человека, который может потенциально нести угрозу.
– Когда ситуация разрешится, и мы получим артефакт, тогда… – в голосе сквозила тень неопределенности, которая сделка озадачила Ваню. Несвойственно. Странно. Нетипично.
Он хотел знать больше, но не решался задать вопрос. Всему своё время. Ведь действительно, его не поставили в известность о природе артефакта. Однако в любом случае Ваня ценил предоставленную возможность и оказанное доверие. Именно его выбрали. Именно он достоин сопровождать Фёдора…
Дотянуть ещё пару часов до рассвета. А дальше он обязательно расскажет, в чем заключается его роль. Никаких колебаний. Его роль предопределена с самого начала. Жить, чтобы служить господину Достоевскому, вполне достаточно. Ведь в этом и есть истинный смысл счастья.